Форум » Фики с пейрингом Северус/Люциус (слеш) » 13.09.07 Рубедо. » Ответить
13.09.07 Рубедо.
Potion_master: Автор: Potion_master Название: Философский камень. Бета: Мисс Малфой. Рейтинг: R. Пейринг: Люциус Малфой, Северус Снейп. Статус: Закончен. Дисклэймер: Претерпевший абсолютную трансформацию рассказ, чей план был изложен ЗДЕСЬ. Примечания:Все принадлежит Роулинг. Фик традиционно посвящается Lord Lucius Malfoy, полностью вдохновлен им и является его неотъемлимой собственностью.
Ответов - 42, стр:
1 2 All
Potion_master: Нигредо Часть первая. Кальцинация. - Северус Снейп, поди сюда! Мальчик сжался, услышав отцовский голос. Тобиас пристально посмотрел на сына, не торопившегося откладывать книгу, и положил руку на пояс. Точнее, на ремень. -Я кому сказал? Северус очень медленно отложил чтение и, спустив тощие ноги со стула, проковылял по комнате. Грядущее наказание заставляло его клониться вбок, как боксера, и заранее прикрываться рукой. Отец наблюдал за ним с отвращением. - Посмотри, что за уродца ты мне родила,- обратился он к Эйлин Снейп, поспешно вошедшей в комнату. Пальцы мужчины уже сами собой выдергивали ремень из шлиц; мальчик, видя это, начал всхлипывать. Мать стремительно пересекла комнату и загородила ребенка. Тобиас прищурился. - Опять собралась защищать своего выродка? Спроси-ка у него, что этот гаденыш устроил на днях! Я, идиот, повел его с собой на прием к социальному инспектору, а этот… -Не надо было таскать его туда!- холодно произнесла мать.- Чего ты хотел добиться? Разжалобить своих покровителей, которые выплачивают тебе гроши на бедность? -Заткнись, сука!- взревел Тобиас, замахиваясь ремнем; однако, не ударил, а только в бешенстве щелкнул им в воздухе.- Хватит, что я взял тебя без шиллинга за душой, кормил и поил все это время! А теперь я должен еще и оплачивать то, что вытворяет этот щенок! -Он испугался!- вскинула голову мать.- И он защищал себя! -А-а-а-а, да ты я смотрю, в курсе!- понимающе прошипел глава семьи. Его черные глаза вспыхнули, на длинном лице с крючковатым носом, похожим на ястребиный клюв, появилось злобное и радостное выражение.- А ты, часом, не в курсе, тупая женщина, что мне теперь прийдется оплачивать директорскому ублюдку курс по лечению от язв! Что он плеснул на него? Какое-нибудь вонючее варево? - Это не зелье, а проклятие,- негромко произнесла женщина.- Я же сказала, Северус испугался. Тот мальчишка собирался побить его – и ему нужно было как-то защититься. Ничего, через месяц-другой… -Месяц-другой!- взревел Тобиал, снова замахиваясь ремнем. Женщина едва успела подставить руку,- и удар упал на нее, оставляя на бледной коже багровый рубец. Она вскрикнула и согнулась пополам,- но ее слабость только больше взбесила мужа. - Месяц-другой!- он схватил жену за ворот платья и сильно встряхнул.- И ты хочешь сказать, что два месяца я буду вынужден выкидывать деньги на ветер только из-за того, что твой щенок вздумал наделать в штаны? А ну иди сюда!- рявкнул он на вцепившегося в материнскую юбку сына; мальчик отпрыгнул, не позволяя схватить себя. Эйлин повисла на муже, пытаясь задержать его,- но, оттолкнув сопротивляющуюся женщину, тот двумя прыжками нагнал сына и схватил его за ворот рубашки. Ткань жалобно треснула, Северус закричал, вырываясь, и заколотил ручонками по запястью мужчины. Все это в мгновенье ока взвинтило Тобиаса до невменяемого состояния: перехватив ребенка поперек пояса, он бросил его на диван и замахнулся. Но Эйлин снова повисла на его руке; не долго думая, он ударил ее локтем в лицо, и женщина с криком осела к ногам мужа. -Мамочка! Это было все, что успел сказать Север. В следующий момент его крик заполнил пространство комнаты. Тобиас прижал его коленом к дивану и лупил ремнем, стараясь попадать по ходившим ходуном ребрам. Мальчик извивался, оглашая комнату воем, по его лицу текли слезы; через несколько минут он уже не мог кричать и лишь хрипел, пуская пузыри слюны из распахнутого рта. Его худенькое тело обмякло и только вздрагивало, принимая очередной удар. - Чтобы… в следующий… раз… он… мог.. защищаться… или… не… лез… куда… не… просят…- тяжело выдыхал мужчина, работая ремнем.- Чтобы… он… не… распускал… сопли… Хочешь быть волшебником? Хочешь? Хочешь?! В конце концов он утомился и, обливаясь потом, тяжело упал на диван, отдуваясь и удовлетворенно глядя на распростертые перед ним тела: Северус сполз на пол и пытался дотянуться до матери, по-прежнему без движения лежащей посреди комнаты. В ответ на прикосновение она тихо простонала и открыла глаза. Но худые руки словно сами собой потянулись к ребёнку и судорожно обвили его, невзирая на задушенный крик. Тобиас почувствовал раскаяние. Однако, не в его правилах было демонстрировать свои чувства. - Собери на стол,- скомандовал он, вытирая со лба пот. Эйлин, не отпуская сына, попыталась подняться, но со стоном опустились обратно. Мальчик, почувствовав, как на него наваливается тяжелое тело, негромко захныкал. -Слюнтяй,- пробормотал Тобиас, вскакивая и приближаясь к жене. Оттолкнув цеплявшегося мальчика, он осторожно поднял ее на руки и понес в спальню. Северус остался один. Тобиас вернулся только через полчаса, чтобы впустить в дом человека, пропахшего лекарствами. Вместе они прошли в спальню и не показывались оттуда очень долго,- так долго, что гостиная успела погрузиться в темноту. Северус почувствовал, что его ноющая спина его покрывается холодным потом: в углах ему чудились невиданные чудовища, а звуки, долетавшие с пустой улицы, казались зловещим смехом и стонами. Когда он станет волшебником, ему нечего будет бояться. Мальчик забился в угол между диваном и камином, в котором давно не зажигали огня. Все тело болело, но мальчик сильнее вжимался в стену, подтягивая ноги, словно стремясь занять как можно меньше места. Там он и уснул.
Potion_master: Часть вторая. Размытие. - …Итак, Вы поняли меня? Люциус молча склонил голову. Возражать Абракасу Малфою было не принято. Отец был для сына непререкаемым авторитетом; кроме того, как ему неоднократно было повторено, именно отец одевал и обувал его, не жалея средств, чтобы тот, когда прийдет время, мог составить хорошую партию, и поддержать престиж рода. Вместе они шли по парку поместья ненастным осенним утром: накрапывал дождь, эльфы, пыхтя, тащили за ними тяжелые чемоданы Люциуса. 1 сентября 1971 года выдалось холодным и унылым, словно для того, чтоб лучше соответствовать настроению Малфоя-младшего. - Мы договорились с Блэками следующим образом: поскольку старшая мисс Блэк, Бэлла, уже помолвлена с Родольфом Лестранжем, скорее всего, они предложат нам среднюю дочь, Андромеду. Однако, она довольно своеобразна по характеру и учится в ХаффлПаффе,- Люциус сморщился, на что Абракас лишь усмехнулся и проговорил с нажимом.- В данном случае это не существенно. Однако, я бы предпочел, чтоб Вы остановили выбор на младшей дочери, Нарциссе. И поскольку Нарцисса Блэк в этом году поступит в Хогвартс, Вам следует оказывать ей все надлежащее внимание. Люциус хмыкнул; ему очень хотелось спросить отца, что будет, если и Нарцисса распределится в какой-нибудь Гриффиндор, но вовремя удержался. Посчитав, что беседа окончена, мистер Малфой остановился, смерил Люциуса внимательным взглядом, от которого у юноши каждый раз холодело под ложечкой, и спросил, приподнимая лицо рукояткой трости – черное дерево, набалдашник в виде головы птицы. - Надеюсь, ты помнишь, что значит быть Малфоем, сын? Люциус почтительно поцеловал руку отца и тот, резко развернувшись, направился к дому по влажной дорожке. Ритуал прощания перед отбытием в Хогвартс был отработан поколениями до мелочей. Молодой человек усмехнулся и, подхватив полы мантии и зябко завернувшись в нее, направился к границе парка. Оттуда – короткая аппарация в Лондон, в магическую часть города, прогулка до вокзала Кинг-Кросс и знакомое купе Хогвартс-экспрсса. Не успел он обосноваться там, как его “свита” - молодые колдуны и ведьмы из лучших семей, преимущественно учащиеся Слизерина – окружили своего признанного лидера, наперебой рассказывая о своих приключениях за лето. Впечатлений было так много, что они проболтали всю церемонию распределения, и, если бы не обязанности Люциуса, не расстались бы и дальше. -Меня зовут Люциус Малфой, я ваш староста и я отведу в ваши спальни. Следуйте за мной. -Эй, как там тебя?!- прикрикнул он на выходе из зала на худого, неухоженного мальченку, озиравшегося с таким видом, будто у него только что отняли величайшее сокровище его жизни. Как ни старался, Люциус не мог вспомнить его фамилию, а это значило одно: мальчишка – полукровка. Нет, конечно, Люциус даже похлопал его по плечу после церемонии, ведь мальчик теперь был слизеринцем,- но… “С этим Снейпом будут проблемы”,- подсказал здравый смысл юноши. Снейп! Точно! -Эй, Снейп! Ты что спотыкаешься, как будто шнурками за гриффиндорский стол зацепился?- первогодки захихикали, оборачиваясь на виновника торжества; сам некрасивый мальчик вздрогнул, и медленно повернулся к Малфою. - Мое имя – Принс,- проговорил он, поднимая на Люциуса влажные и черные, словно колодцы, бархатные глаза. Мурашки волнами прошли по коже старшего юноши. “С ним действительно будут проблемы”,- повторил его внутренний голос,- и что-то внутри сжалось со сладкой болью от непонятного предвкушения. … И проблемы не заставили себя ждать. …Вечером, утомленный новыми встречами, Люциус с трудом заставил себя дотащиться даже до общей ванной. Приняв душ, он неторопливо расчесывал перед зеркалом волосы, когда его слуха коснулся тонкий, раздражающий звук. “Ветер?”- поморщился Люциус, оглянувшись. Однако, ранее порывов ветра в подземелье как-то… не наблюдалось. Сам не очень понимая, почему это делает, Малфой пошел на звук – и меньше, чем через минуту он уже вытаскивал из-за какого-то угла давешнего первогодку - грязного, в порванной мантии. Точнее, пытался вытащить. Снейп брыкался и дрался, как дикий звереныш, так что Люциус с трудом удержался от применения обездвиживающего заклинания. Еще минут двадцать ушло на то, чтоб вытянуть из мальчишки первый членораздельный звук. Впрочем, ничего особо нового Малфой для себя не узнал. Мальчонку побили гриффиндорцы, когда он ошивался возле их общежития в надежде встретить какого-то приятеля… в этом месте паренек стушевался, сжимаясь в комочек и подтягивая к груди голые колени. Не требовалось большого ума, чтобы сопоставить это с его отчаянными взглядами в Большом Зале. -Ничего,- хмыкнул староста, желая побыстрее покончить с этим делом и спровадить всхлипывающего мальца в спальни.- Вот подучишься, сваришь своей красавице Приворот - сама прибежит. Ты же слизеринец! Но мальчик, которому по виду не то что одиннадцать, а десять лет нельзя было дать, только покачал головой. Лицо его приобрело не по-детски серьезное выражение. -Ты не понимаешь. Приворот заставит ее душу томиться в темнице… и это будет уже не тот человек… -Можно подумать, ты разбираешься в Зельях!- фыркнул Малфой. Мальчик так резко обернулся, что его щек упали капли еще не высохших слез. -Представь себе,- твердо проговорил он. -Может, и Элексир Жизни способен сварить?- ядовито поинтересовался Люциус, желая подловить первогодка на незнании. Но тот лишь посмотрел на старшего слизеринца, как на слабоумного, и вздохнул. -Нет. Потому что для этого нужен Философский камень. Пока я не могу его сделать,- Люциус попытался изобразить скепсис, чтобы скрыть удивление от познаний какого-то полукровки. Как он там сказал, Принс? Мальчик упрямо нагнул голову. -Но когда-нибудь я создам его. Вот увидишь. Люциус сам не знал, почему он сделал то, что сделал. Черные, бархатные глаза смотрели на него с выражением, вызывающим дрожь. На какое-то мгновение ему показалось, что сквозь лицо ребенка проступили иные, строгие и возвышенные черты. Или то была магия? Он сжал хрупкую грубую руку. -Я Люциус Малфой. Я помогу тебе. Мальчик вздохнул и как-то сразу весь сник, превратившись в худенького подростка в разодранной грязной мантии, нищего полукровку, которому даже не на что было купить учебники. Из глаз его потекли слезы. -Мама говорила мне,- начал он, всхлипывая, скорчившись, так что кости грозили прорвать натянувшуюся ткань на лопатках,- говорили мне, что наш факультет… самый лучший. Но почему тогда она не тут?! Она пошла к этим… к этим, которые оскорбили ее! Значит…- он все сильнее икал, горькие капли уже градом катились по бледному лицу,- значит, мы не лучшие? Значит, она не хотела быть со мной.. потому что я – слизеринец? Люциус поднял его лицо за подбородок и заглянул в полные отчаяния, отвращения к самому себе глаза. -Запомни, что я скажу: с этой минуты то, кем ты был, не имеет значения,- мальчик смотрел на него и Малфой внезапно почувствовал, что вот-вот захлебнется в горьких и холодных водах. Он сильно сдавил подбородок Снейпа, так, что ногти врезались в кожу, но первогодка даже не заметил. Его мелко трясло,- и Люциус почувствовал, что эта дрожь медленно охватывает и его. -Ничто не имеет значения, кроме тебя самого,- проговорил он и сам удивился. Откуда у него взялся этот низкий, почти вещающий голос, эти гортанные интонации, пронзавшие позвоночник тысячей игл? Холодные воды сдавили горло; борясь с ними, белокурый юноша вскочил. - Иди сюда,- он потянул за собой угрюмо косящего мальчишку к раковине. Тот почти не сопротивлялся, и это ощущение внезапно опьянило Малфоя. Подтащив подростка к ближе, он нагнул его к зеркалу. -Что ты там видишь? Мальчик поморщился, потому что зрелище, честно говоря, было не лучшим: распухшее кривящееся лицо, волосы, прилипшие ко лбу, драная мантия. Однако, Люциус не отставал. -Что. Ты. Там. Видишь? Снейп снова поморщился. -Ну… себя. Малфой усмехнулся и с непонятной торжественностью пустил воду. -Нет, Северус,- мальчик вздрогнул и метнул ему взгляд испуганной птицы; видимо, он не привык, чтоб чужие называли его по имени.- То, что ты видишь – лишь то, кем ты был. Теперь все по-другому. Он набрал пригоршню воды и решительно умыл недовольно кривящееся личико. Отбросил со лба неухоженные космы и заставил первогодку вновь посмотреть в зеркало. -Видишь?!- его пальцы сжила костлявое плечо; Снейп задрожал и Люциус почувствовал, как трепет подростка перекидывается на него.- Видишь? Я смываю с тебя прошлое!- еще одна горсть воды и недовольный вопль. Он повторился и усилился, потому что Малфой, не останавливаясь, продолжал умывать его, не обращая внимания, что холодные капли текут мальчишке за шиворот. Не выдержав, тот вырвался и уставился на Малфоя огромными, неестественно блестящими глазами. Тот выпрямился. -Теперь имеет значение только одно: ты слизеринец. Надеюсь, ты понимаешь, что значит быть слизеринцем, Сн… Северус? Глаза юного мага на мгновение стали еще больше. Потом, очень медленно, он кивнул. -Пойдем,- Люциус протянул ему руку и худенький первокласник немного нерешительно взял ее.- Пойдем домой, Северус.
Potion_master: Часть 3. Волк и собака. Снаружи послышался шум. Два голоса, явно мужской и женский, спорили между собой шепотом, изредка срывавшимся на крик. “Я не допущу, чтобы покой больных нарушался!”- это, конечно, Помфри. Отстаивает свои территории. Мужчина говорил неразборчиво, чувствовалось только, каким огромным напряжением воли он сдерживает себя. Декан? Нет. С чего б это Слагхорну тащиться в Больничное крыло ради студента, которого он, в принципе, не очень-то и любит? Хвалит его работы по зельям, но всегда придирается к мелким огрехам. Неправильно держишь черпак. Не так, как следует, нарезал ингредиенты (о том, чтоб отступать от написанного в книге, можно и не мечтать). Не твердишь по сто раз: “Да, профессор. Да, профессор. Конечно, профессор”. Вот Эванс – та да, та делает все “как надо”… Не думать. Шум за дверью становится сильней; теперь уже мужчина дает волю голосу. И голос этот знакомый, он означает поддержку, плечо, подставленное в нужный момент, руку, протянутую в беде. “Позвольте напомнить Вам, что мой отец является главой попечительского совета Хогвартса, мадам Помфри, и когда-нибудь я…”- голос Люциуса тонет в возмущенном протесте женщины. Снейп закрывает глаза и улыбается: Люциус всегда оказывался рядом, когда бывал нужен. Он, не стесняясь, использовал свою власть старосты, свое положение в магическом мире, вызывая благоговение и временами – чистое восхищение полукровки. Но Люциус уже закончил школу. Откуда..? - Северус!- Малфой, тяжело дыша, ворвался в палату; на его руке практически висела возмущенная Поппи, на которую аристократ обращал так же мало внимания, как гончая – на ветви кустов, хлещущие ее по бокам во время погони. Волоча за собой фельдшерицу, он приблизился к юноше и застыл в шаге от больничной койки. Его взгляд на мгновенье смягчился, став непривычно живым. Тревожным. Но почти тут же привычная маска надменности вернулась на лицо. Вежливо “ссадив” с себя Мадам Помфри, он сделал шаг к постели. Наклонился,- светлые волосы, выбившиеся из-под атласной ленты, упали на подушку больного. -Север..- негромко позвал он. -Я же вам сказала,- шипение Поппи походило на голос рассерженной кошечки.- Мистер Снейп спит и я не позволю… -Я не сплю, Люциус,- подал голос предмет их спора; темные, распухшие веки приподнялись и из-под них на посетителя глянули все те же бархатные глаза. Только теперь они были покрасневшими и больными, а на дне, казалось, поселился один беспредельный страх. Несколько секунд Люциус впитывал его, потом развернулся к Поппи. -Не затруднит ли вас, мадам Помфри, оставить нас наедине?- произнес он максимально официальным тоном. Фельдшерица, поняв, что ничего не добъется, с невероятной строгостью проговорила: “У вас пять минут, мистер Малфой”, и покинула палату. Едва дверь за ней закрылась, блондин почти упал на колени возле кровати. -Север! Что же они с тобой сделали?!- его скрюченные пальцы впились в больничное одеяло. Несколько секунд глаза Люциуса возбужденно метались между зрачками юноши, потом он со стоном уткнулся лбом в постель. Углы губ Снейпа жалобно дрогнули. Пальцы, слегка подрагивая, коснулись великолепных волос. -Все в порядке,- прошептал он еле слышно. Люциус вскинул голову. -Я был у Дамблдора, но этот старый козел не пожелал дать мне объяснений,- его глаза вспыхнули гневом.- Но их не потребовалось, чтобы понять, кто всему виной. Опять эти!- теперь в его голосе звучала такая ненависть, что младший юноша вздрогнул. -Я требую, чтоб ты мне рассказал,- тоном, не допускающим возражений, проговорил Малфой.- Попечительский совет рассмотрит ситуацию и мой отец… -Твой отец и пальцем не пошевелит ради меня, ты знаешь,- Северус сморщился, садясь на койке и освобождая место для Люциуса. Тот, небрежно бросив поверх одеяла великолепную новую трость (черное дерево, набалдашник в виде головы змеи), присел на край. Его лицо постоянно меняло выражение. В конце концов он проговорил глухим голосом: - Я могу добиться, чтоб их исключили, Сев,- серые глаза смотрели на черноволосого юношу, не мигая; только слепой бы не понял, что за этим стоит невысказанная просьба. Но в ответ Снейп лишь усмехнулся. Люциус схватил его за руку. -Что с тобой, Сев? Ты стал каким-то другим за последнее время. Отдалился, стал… отчужденным… Ты как будто совсем не рад меня видеть! Юноша опустил голову. -Я рад, Люций. Я, правда рад, но… После того, как ты ушел, у меня появилось ощущение, что меня разорвали на части. Одну, ненужную, бросили здесь, а вторую,- он крепче сжал губы, чтоб не сказать этого и лишь посмотрел на Малфоя из-под завесы длинных, не очень чистых волос. -Все хорошо, Люций. Малфой некоторое время наблюдал за ним, заломив брови. Больше всего на свете ему хотелось, чтоб Северус, как когда-то бывало, ткнулся длинным носом в его плечо и выплакал все свои горести. Хотелось снова слышать слабый, срывающийся на выдохах голос. Губами осушать слезы на бледных щеках. “Ты взлетел куда-то вверх, Люций,- закончил Снейп свой невысказанный монолог.- А я по-прежнему остался здесь”. -Все из-за этой?- проговорил старший с плохо скрытой злобой. Снейп прикусил губы. -Я… не понимаю, Люций,- медленно проговорил он, пытаясь справиться с болью, которая явно сквозила в голосе.- Мы… мы столько времени провели вместе. Ей так нравилось слушать меня. Нам.. было хорошо… -Тебе!- выплюнул сквозь сжатые губы Малфой, чувствуя, как от непонятной ярости темнеет в глазах.- Тебе было хорошо, Сев. Она… она отказалсь от тебя, как только представилась возможность! -Не смей!-Северус подскочил, стискивая кулаки и сверкая глазами.- Она… она… -Она всего лишь грязнокровка, Север,- жестко проговорил Малфой.- Помяни мое слово, после Школы она быстренько выскочит замуж и превратиться в обычную домашнюю клушу, ничем не отличающуюся от магглы.. -Замолчи!!!-Снейп упал на постель, в отчаянии комкая простыню. Из глаз его покатились слезы. Люциус встал и, подобрав трость, с болью посмотрел на товарища. -Ты же умный человек, Сев; я удивляюсь, как ты этого не видишь. -Нет! Нет!- восклицал Снейп, кусая пальцы. Люциусу вдруг безумно захотелось схватить его и прижать к себе, чтобы принять, отобрать эту боль, стереть ее из памяти друга и из его сердца. Но он продолжал смотреть, как корчится Снейп, не говоря ни слова. В конце концов тот сел и спрятал лицо в ладони. Молчание повисло над ними,- и длилось бы без конца, если бы где-то за стеной не раздались звуки шагов Мадам Помфри. Люциус стиснул в руках трость. -Так ты.. не хочешь мне рассказать? -Я не могу, Люций,- пытаясь справиться с дыханием, еле слышно шепнул Снейп.- Я… я дал слово. -И ты отказываешь мне в просьбе что-нибудь сделать для тебя?- на сей раз взгляд был почти неприлично настойчивым. Снейп покачал головой, сжимаясь в комочек, демонстрируя жилистые коленки, выглядывающие из-под ночной рубашки. Угрюмо насупившись, он мотнул головой. -Хорошо,- Малфой расправил плащ. Его лицо окаменело.- Если ты считаешь, что не нуждаешься в помощи… Снейп быстрым движением схватил его за руку. Скрипнула наружная дверь и шорох жесткой юбки возвестил о приближении колдмедика. -Помнишь, ты говорил мне,- черные глаза лихорадочно блеснули Люциусу в лицо.- Про него… Я согласен. Лицо Люциуса напряглось, и он сухо кивнул. Одновременно совсем рядом прозвучал мягкий, но настойчивый голос. -Мистер Малфой, ваше время истекло. Оба слизеринца вздрогнули от этих слов.
Potion_master: 4. Коньюкция. Похороны были более чем скромными. Ни священника, ни подружек, горестно шепчущихся у гроба, ни рыдающих детей и внуков. Эйлин Принс не пользовалась популярностью в квартале, а у Тобиаса не было ни желанья, ни денег кормить дармоедов. Гроб был дешевый, обитый едва ли не затрапезой; безвкусные розовые цветы алели на крышке и по углам этого последнего пристанища. Покойницу даже не убрали как следует – впрочем, ее восковое лицо, постаревшее и изможденное раньше времени, было единственным, на чем без отвращения останавливался глаз. При жизни она не обладала ни очарованием, ни красотой. Смерть придала ей уместность и строгое величие. Тобиас, сильно пошатываясь, стоял, слушая вызывавшие оскомину слова мелкого чиновника мэрии. Впрочем, тот старался не только для Эйлин: еще пять таких же бедняков, как она, дожидались скорбной церемонии в своих новых жилищах, убогих и скорбных, как их земное существование. Гость уже закончил свою речь и приступил к выражению соболезнований, когда дверь распахнулась и на пороге похоронного бюро появились два юноши, одетые в длинные плащи странного покроя. Не говоря ни слова, они направились к гробу Эйлин, не слишком вежливо отстраняя тех, кто попадался им на пути. По залу волной пробежал ропот. Однако, почти тут же все успокоилось, когда Тобиас, узнавший пришедших (по крайней мере, одного из них), подал голос: - Ага, явился, голубчик! Слетелось воронье на труп! Захотел в последний раз пожрать за мой счет, ублюдок? Второй юноша, с длинными распущенными волосами цвета платины, резко повернулся к нему. Если бы Тобиас был более трезв, он испугался бы взгляда серых глаз, похожего на остро отточенный клинок. Теперь же он только фыркнул. -Это что, твой дружок? Решил попрактиковаться в ремесле шлюхи? Что ж, тебе есть в кого пойти: твоя мамочка была самой ядреной потаскушкой из всех, кто гниет заживо в этих трущобах. Все участники похорон притихли, наблюдая за Снейпом-старшим. Кто-то шепотом предложил вызвать полицию, кто-то осуждающе качал головой. Люциус Малфой приблизился к ухмылявшемуся магглу и теперь стоял перед ним, словно пытаясь испепелить взглядом. Северус ничего этого не слышал. Осторожно, словно боясь разбудить, он приблизился к гробу матери и склонился над ним. - Мама…- вырвалось с его кривящихся губ. Тобиас Снейп рассмеялся. Остальные участники церемонии, поддавшись уговорам магистрата, черной стайкой проследовали в соседнюю комнату. -Что, вспомнил о матери, уродец?- ненависть, полыхавшая в глазах Тобиаса, преобразила его испитое, опухшее лицо. Люциус содрогнулся, словно видя перед собой ужасный призрак. Казалось, с вдовца словно слетели прожитые годы. С неожиданной резкостью оттолкнув Малфоя, он в два прыжка очутился у гроба и рывком развернул к себе сына. И отшатнулся. Лицо Северуса было похоже на череп: залегшие в огромных глазницах тени, сероватая кожа, оскаленные, словно в гримасе безумия, зубы. В мгновение ока он выхватил палочку и с силой ткнул отцу в грудь. - Ты… это ты убил ее! В его шипении, казалось, не было ничего человеческого. Даже Малфой, который не раз видел, каким опасным его тихий товарищ бывал в бою, содрогнулся при взгляде на него. Во взгляде юноши не было разума. -Север!-Люциус предостерегающе поднял руку, пытаясь отвлечь товарища на себя – безуспешно. Малфой ни секунды не сомневался, что очень скоро он увидит вырывающуюся из палочки Снейпа зеленую вспышку… как не сомневался и в том, что будет дальше. Применение Непростительного проклятия, нарушение статуса секретности… -Северус, прекрати,- попытался он придать голосу презрительный оттенок.- Из-за какого-то маггла… Но тот не слушал. Медленно наступая, юноша сипел, глубже и глубже вонзая палочку между ребер отца: -Ты… убил… ее… убил… мою… мать… ты… -Вспомнил, гаденыш?- Тобиас был не робкого десятка, к тому же он помнил сына ребенком, чье лицо было залито слезами и соплями.- Вспомнил, что у тебя была мать, сукин ты сын! А когда мы тут подыхали с голоду, а ты жировал в своем Хог…дварце – не вспоминал? Когда нам нечем было за уголь платить, когда она последние гроши тратила на подарки для тебя, ублюдка – не вспоминал? Когда она слегла потому что у нее даже на зиму чулок не было… -…это ты… ты! убил ее!- продолжал цедить Северус,- но ненависть в его глазах внезапно угасла, и спустя мгновение юноша скорчился на полу. Люциус, издав облегченный вздох, метнулся к нему. Тобиас выпрямился, потирая бок. В глазах его зажглось глухое презрение. Глядя на рыдающего на полу юношу и белокурого мага, пытающегося успокоить его, он выплюнул, даваясь собственной ненавистью: -Так и не научился быть мужиком… щенок. Давай, топай в свою школу для педерастов и пусть этот красавчик оттрахает тебя в зад… Он всхрапнул, потому что в горло ему уперлась палочка Люциуса. Малфой усмехался и от этой усмешки Тобиас внезапно почувствовал себя висящим на краю пропасти. Этого человека он не знал, но, по-видимому, ему не были знакомы ни жалость, ни раскаяние. В его взгляде не было ни ненависти, как у Северуса, ни ярости,- ни одной эмоции, за которую его можно было бы «зацепить». Это был взгляд палача. На тонких губах блондина появилась торжествующая усмешка. -Как думаешь, Север, отправить его к праотцам сейчас, или доставить к нашему Лорду? Не сомневаюсь, он найдет ему достойное… применение. Черноволосый юноша поднялся и встал; глаза его были сухи, а лицо стало таким же холодным, как у приятеля. -Оставь, Люц. Из-за какого-то маггла…- он дернулся, как от отвращения, словно стоящий перед ним человек был куском слизи, гнилью, блевотиной, которую отвратительно видеть и тем более невозможно коснуться живым, теплым телом. Коротким движеньем он коснулся плеча блондина. -Давай… сделаем то, что хотели… и аппарируем отсюда. Белокурый красавец кивнул и отступил, на прощанье, однако, подарив Снейпа-старшего пронзительным взглядом. Вдвоем молодые люди вернулись к гробу и склонились к покойнице; Северус, не моргнув глазом, обхватил ее иссушенное тело и попытался поднять его. Но, видимо, силы изменили ему; тяжело пошатнувшись, он бедром оперся о катафалк, и, если бы не поддержка Малфоя, свалился бы вместе с ним на пол. Шум, вызванным этим, вывел Тобиаса из состояния ступора. -Эй, вы что это пытаетесь сделать, щенки?!- ужасные и отвратительные сказки, которые он представлял сам себе про «школу уродов», внезапно хлынули в сознание Снейпа.-Ты что, гаденыш,- почти протрезвев, он подскочил к сыну и вцепился в его рукав,- ты хочешь использовать ее тело в своих грязных… делишках?!- вне себя от ужаса, опешив от подобного святотатства, он что было силы ударил сына по лицу; Северус пошатнулся, выпустив колени матери; труп с глухим стуком упал в гроб. -Полиция, полиция!- заорал Тобиас Снейп, сильнее сжимая в пальцах рукав робы сына и колотя его по второй руке, в то время как Люциус, навалившись на него самого, пытался оторвать обезумевшего мужчину от сына. Чувствуя, что слабеет под его хваткой, Тобиас вцепился блондину в горло,- но тут же был отброшен ударом в лицо. -Полишия!-прошамкал он, вытирая кровь из разбитого рта. На его крик в соседнем помещении зашумели; по-видимому, вторжение незнакомцев не понравилось собравшимся и подмога была наготове. Малфой в одно мгновение выхватил палочку и выкрикнув «Коллопортус», повернулся к товарищу. -Сев? -Я… не могу,- с трудом прошептал Снейп, пытаясь встать на ноги; его взгляд помутился, но Люциус решительным движением встряхнул юношу. -Сев… если ты сейчас не сделаешь этого, то все, ради чего мы рисковали, окажется напрасным! И твоя мама…- он сделал паузу, решительно выдохнув, словно пресекая все пути к возражению,- твоя мама останется гнить на магглском кладбище среди сотен таких же магглов, как этот! Юноша вскинул голову; его затуманенный взгляд прояснился, а лицо отразило решимость. Не обращая внимания на отца, пытающегося подняться на ноги, и на шум, усиливающийся за дверью, он наклонился к умершей и поднял ее. -Я готов. Блондин кивнул и решительно положил ему руку на плечо. Потом крепче обхватил юношу сзади за плечи и почти судорожно привлек его к себе. Через мгновение они оба исчезли, оставив Тобиаса Снейпа в одиночестве возле пустого гроба жены.
Potion_master: 5. Ворон. Люциус толкнул дверь. Она не подавалась. Еще один толчок – ничего. Люциус сжал кулаки и зубы и про себя пообещал разобраться с наглым выскочкой. Он, Лорд Малфой, торчит тут, в этом захолустье, а ему даже не соизволят открыть. И кто?! Человек, которого он неоднократно защищал перед Повелителем, которого прикрывал, рискуя шкурой, которому всегда помогал. -Снейп, боггарт тебя раздери! Вздрогнув, он обернулся. Но единственными свидетелями его крика были обрывки старых газет, бог знает каким ветром занесенные в узкий проулок между домами, больше напоминавший каменный коридор. Воняло рыбой и железной дорогой. Впрочем, возле самого дома этот запах становился слабее, возможно, срабатывали какие-то очистительные заклинания. Люциус вновь оглянулся и, вытащив палочку, пробовал вскрыть дверь Аллохоморой. Однако, она не подалась. Видимо, Снейп, предвидя возможный визит волшебника, заперся на ключ. Люциуса бесили подобные вещи. Иногда ему казалось, что Северус специально напоминает ему о своем происхождении, которое не знал никто, кроме него,- напоминает, чтоб уязвить его фамильную гордость, его породу, его чистокровие. Он был почти уверен, что решение друга присоединиться к Лорду было продиктовано жгучей обидой, желанием отомстить грязнокровке,- и это сознание было нестерпимо. В окружении Лорда были люди и худшего происхождения (все-таки Принсы были старинной магической семьей), но казалось, что Северус бравирует этим, провоцирует окружающих. “Ах, вы считаете меня недостойным из-за одной половины моей крови?! Так я покажу вам, что вторая, лучшая половина ее не спасает и не делает лучше меня”. Половина самых жестоких, показательных вылазок Упивающихся была если не спланирована, то вдохновлена им. Теперь он не участвовал в них сам, и его власть распространялась незаметно, пугающе, и иногда Люциус почти с содроганием отмечал, сколько общего в двух сильнейших Темных магах, которых ему довелось видеть в жизни: Лорде и Снейпе. Но сейчас один из этих темных магов страстно возжелал видеть другого, почему-то не откликавшегося на Вызов,- и не наше ничего умнее, чем послать в этот крысиный угол его, Люциуса Малфоя. Эта мысль вызвала прилив бешенства. -Северус, василиск тебя сожри!!!- прорычал он. Ответа не последовало. Люциус подумал, что сейчас совершит, пожалуй, довольно глупый поступок,- и тем не менее, убрал палочку, и, примерившись, с силой ударил ногой по двери. Она дрогнула, но устояла. Тогда, совершенно уже взбешенный, он размахнулся и ударил, что было силы: дерево треснуло и дверь с жалобным скрипом распахнулась. -Север!- рявкнул с порога Малфой, входя внутрь. Под его ботинком что-то звякнуло, и он с запозданием сообразил, что можно было попытаться просто призвать ключ. Открытие радости не добавило и разъяренным аристократ пронесся по дому, оглашая унылую глушь отборной руганью. Впрочем, пронесся – сильно сказано. Кроме убогой гостиной, кухни, где давным-давно остыло какое-то зелье, да библиотеки, больше похожей на большой шкаф, на первом этаже не было ничего. Маленькая дверца вела в подвал, но солидный замок, болтавшийся на ней, не внушал надежд. Проклиная приятеля, Люциус начал подниматься наверх, и уже с половины лестницы различил слабый звук текущей воды. “Сволочь! Я там под дверью торчу, а этот гаденыш ванную принимает!”- со злостью подумал Малфой. Он мгновенно представил себе лицо Снейпа, пожимающего плечами в своей фирменной манере: “Не мог же я выйти к тебе нагишом? Ты же сам справился”. Эти появившиеся последнее время манеры невероятно бесили Люциуса, и хуже всего было то, что они распространялись на всех, включая Лорда. “Приключений на задницу ищет”,- злобно подумал Малфой, ступая на верхнюю ступеньку и направляясь к ванной, дверь которой была плотно закрыта. “Ну ничего, сейчас я ему покажу приключения. В каком виде найду, в таком и доставлю к Лорду.” Он решительно распахнул дверь – живший в одиночестве Снейп не имел привычки запираться – и в первый момент ослеп от хлынувшего ему в лицо пара. Одновременно его ноги обдало чем-то горячим; переступив, как норовистый конь, Лорд Малфой уже открыл рот, чтобы поприветствовать приятеля в манере, гармонирующей с настроением… и замер. Первое, что он увидел, была свесившаяся с бортика ванной рука: тонкая, жилистая, она несомненно принадлежала Северусу... вот только цвета была не совсем обычного. Если быть точным, то ярко-алого. Алого, как кровь. Вскрикнув, Люциус бросился внутрь. Снейп лежал в ванне, закрыв глаза и уронив голову на плечо. От пара его кожа приобрела матовый оттенок и сочилась капельками пота. Вода вокруг него была красной. У Люциуса мгновенно пересохло во рту. На несколько секунд он застыл, не решаясь прикоснуться к другу, боясь ощутить смертный холод, встретить бесчувственно-податливую плоть… но решительная натура Лорда Малфоя взяла верх. Отшвырнув трость, он обеими руками вцепился в плечи Северуса и потянул его на себя. Скользкое тело было невероятно, просто невообразимо тяжелым. Он поскользнулся на залитом водой (с кровью) полу, расшиб локоть о бортик, зашипел, стиснув зубы,- и, сбросив в лужу мешающий плащ, снова вцепился в друга. Снейп слабо простонал, но не открыл глаз. Его голова безвольно упала, шея вытянулась, блестя острым кадыком… Люциус с трудом удержался, чтоб не вцепиться в него. С огромным трудом ему удалось подхватить Снейпа под колени и вытащить из ванной. Ногой распахнув дверь, мужчина почти бегом бросился в спальню и уронил неподвижное тело на постель. Простыни мгновенно окрасились кровью. Люциус прикусил губу. Заживить глубокие продольные разрезы на руках было делом минуты, следующий взмах палочки – и их опутали прочные повязки… Срочно нужно было кроветворное, но где искать его в магглском доме, наводненном защитными заклинаниями,- а Люциус знал, как любит Север преграждать доступ разными неприятными вещами? Малфой стоял, кусая губы в отчаянии, пока его взгляд не упал на саквояж Северуса, небрежно брошенный в углу. Он был раскрыт, и несколько склянок призывно поблескивали из кожаного зева. Была не была! Люциус направил палочку на него и приказал “Акцио кроветворное!” Ничего не произошло. Малфой сильней закусил губы. С другой стороны, естественно: человек, решивший покончить с жизнью, не станет держать под рукой средство, чтоб эту самую жизнь спасти. Он, конечно же, мог аппарировать в Мэнор и найти лекарство там, или мог связаться через камин с Нарциссой, и она бы прислала ему… но для этого требовалось выпустить из судорожно сжатой руки распаренную руку Снейпа,- а на это Люциус не был способен даже под Круцио. Он быстро наклонился к Снейпу и осторожно встряхнул, буквально прожигая взглядом лицо. Черты зельевара уже заострились, а дыхание было настолько слабым, что Люциус испугался, не прервалось ли оно. Крепче вцепившись в плечо приятеля, он прижал его к себе и выдохнул, взмолился почти в сомкнутые губы: -Пожалуйста… Сев! В ответ грудь Снейпа судорожно взметнулась. Люциус быстро отпрянул, боясь помешать его телу получить живительный воздух. Снейп перекатился на левый бок, скорчился и, издав глухой стон, обхватил себя руками. Его била крупная дрожь. -Сейчас, Север,- Малфой поспешно наложил согревающее заклинание и укутал приятеля в одеяло. Его пальцы, сами ставшие ледяными от ужаса, снова впились в почти прозрачную кожу. -Север! -Люц,- голос был таким тихим, что казался призраком голоса, тенью, дыханием. Малфой, не контролируя себя, стиснул зельевара в руках. -Север! Веки дрогнули и разлепились. Взгляд Снейпа, туманный, как будто плавающий, почти ощутимо коснулся кожи. Люциус тяжело сглотнул и прижал к губам холодны пальцы. -Север! Зачем ты так… со мной? Молодой человек приподнял уголки губ. Его взгляд стал осмысленным, но, казалось, он все еще на грани бесчувствия; пытаясь удержать его, Малфой распахнул одеяло и изо всей силы прижал ломкое тело к себе. -Не уходи, Север. Не мерзни. Ты должен немедленно согреться,- он торопливо взмахнул палочкой, и огонь веселее затрещал в камине, наполняя комнату сиянием. Люциус расстегнул сюртук и попытался укутать в него друга, одновременно заворачивая его в одеяло; с запозданием он вспомнил о брошенном в затопленной ванной плаще. Снейп прикрыл глаза и покачал головой. -Ты раздавишь меня. -И раздавлю! Ты что надумал? Сбежать от меня, бросить меня одного, здесь, после всего, что произошло? Лицо Снейпа, было, начавшее розоветь, вновь побледнело. Уголки губ жалобно задрожали. Они лежали так близко, что Люциус почувствовал, как вздрогнуло и сделало сильный удар его сердце. -Что? -… это я рассказал Лорду Пророчество. Люциус прикусил губу: еще месяц назад никто и не вспомнил бы о словах полоумной прорицательницы, да еще пошедшей учительствовать в Хогвартс. Разве что Лорд… Он усмехнулся. -В конце концов, он сам определил свою судьбу, так? Снейп застонал и принялся горячо бормотать, цепляясь дрожащими руками за плечи Малфоя. -Это я… я виноват… я не хотел… Он обещал мне не убивать ее… я… -Эванс?- Люциус отшатнулся. Казалось, что невидимая плеть хлестнула его изнутри; на миг он ощутил дикое желание вцепиться в шею Северуса и довершить то, что тот сам начал. Словно испугавшись, что может ему поддаться, блондин сел на постели. -И ты… Так вот из-за кого ты…? Опять твоя обожаемая… грязнокровка! Лицо Снейпа исказилось, как будто по нему прошла трещина. -Заткнись! Ты никогда, никогда никого не любил! Ты никогда не знал, что значит – быть готовым умереть за любимое существо!- он вдруг завыл слабым, пугающим голосом, как побитый щенок. Люциус почувствовал, как хлынувшая, было, в его сердце злоба испаряется; метнувшись, он обхватил Северуса руками и прижался губами к виску, на котором колотилась слабая ниточка пульса. -Тише, тише… Чшшш…-молил, стонал он,- но Снейп только извивался в его руках, словно раздавленное животное, которое хочет и не может умереть. -Люююююююююююююц,- тянул он на высокой ноте, и Люциус вдруг почувствовал горечь: никогда ни к кому, ни к матери, ни к отцу, ни к жене, которая была молода и красива, не испытывал он таких чувств, как этот угрюмый, воняющий мертвечиной зельевар. Он прижимал к себе Северуса, слегка покачивая его, словно тот был ребенком, чувствуя, как тот дрожит и доверчиво прижимается к нему. Тот пытался сопротивляться, но Люциус не уступал,- и в конце концов, перебинтованные руки обхватили его, а голова Северуса опустилась Малфою на плечо. -Как мне жить теперь, Люц? После того, как я убил ее? Малфой зажмурился. Горечь наполнила его рот, но он только стиснул губы, мешая ей пролиться наружу, и зарылся лицом в мокрые черные волосы. -Я не знаю, что сказать тебе, Сев. Но имей в виду: пока я жив, я не отпущу тебя.
Potion_master: 6. Альбедо Дверь бесшумно раскрылась и лунная дорожка, ранее кончавшаяся у порога, пролилась в коридор. На мгновение ее скрыла черная тень: человек вошел, бесшумно, как кошка, и остановился. Свет, падавший через незакрытую штору, омывал его с ног до головы, заставляя волосы сиять расплавленным серебром. -Север. В темном углу, там, где переливалось пятно угасающего камина, пошевелились. Люциус Малфой, вздохнув, сделал несколько шагов и наклонился к сидящему перед умершим очагом человеку. -Вставай. -Люций,- слабо прошептал собеседник, но Малфой силой вынудил его подняться и, придерживая за плечи, повел за собой. Вдвоем они вышли из погруженного в темноту дома и остановились на террасе. Люциус усадил приятеля в кресло, а сам прислонился к стене. Дом стоял на дюнах, возле моря, так что с террасы была виден лишь высокий обрыв и бесконечная, сейчас гладкая, словно зеркало, поверхность воды. На крыльце была зажжена лампа, и ее желтоватый свет озарял помещение, заставляя забыть о господствовавшей на небосклоне Луне. Мошки облачком вились возле ложного светила, и их трепещущие крылья наполняли комнату причудливыми тенями. Люций вздохнул и, подойдя, налил себе белого вина. - Ты должен перестать это, Сев,- отпив несколько мелких глотков, проговорил он. Ответом была невеселая усмешка. -Перестать что? Пальцы Люциуса стиснули бокал. -Вот это. Долго ты еще будешь загонять себя в угол, как крыса?- его губы поджались и раздражение наконец-то проскользнуло в голосе.- Ты, что, опять до ночи торчал перед камином, поливая слезами… -Заткнись! Снейп стиснул подлокотники, так что на худых руках проступили косточки. Его спина напряглась, и Люциус ясно увидел, как перекатились на щеках молодого человека желваки. Снейп мелко дрожал. Отставив бокал, Люциус наклонился к нему. -Север, прошло уже больше года. Подумай об этом. Подумай о том, что мы… свободны. Теперь… теперь ты… мы… можем начать все заново. Северус резко оттолкнул его. Худая черная фигура метнулась из угла в угол, словно неусыпная, пугающая тень прошлого. -Ты так можешь!- голос его звенел, каждое слово он, казалось, выплевывает Малфою в лицо.- Ты это можешь: забыть, начать с чистого листа, притвориться, что все прошло, что ничего не было! Ты никогда, никогда не терял любимого человека, никогда не знал, что его уже не вернуть!!! Люциус прикусил губу и тяжело опустился в кресло. Его ресницы дрогнули, скрывая глаза. -Да, ты прав,- проговорил он ровным, безжизненным голосом.- Никого… никогда. Вытянув руку, он почти схватил бокал и прильнул к краю. Кадык шумно дернулся, когда мужчина сделал глоток. -Никогда,- повторил он тихо. Северус, коротко вздохнув, сделал шаг к нему. -Я благодарен тебе, Люц,- сказал он негромко, сжимая и разжимая руку, словно желая и боясь прикоснуться к товарищу.- Благодарен, что ты увез меня сюда, что ты был со мной… столько времени, что ходил за мной, как за маленьким… Но… -Но?- Люциус, не выдержав, поднял глаза; казалось, он готов вскинуться, закричать, как огромная ломкая птица.- Но?! -Но ты нужен семье. Цисси опять написала, что ты почти не бываешь дома. Драко так ждет, что ты появишься… Ты нужен им, Люц. Малфой набрал в грудь воздуху. -Я сам решу, где я нужен,- сказал он подчеркнуто холодно.- Цисс забывает, что мне чертову уйму времени приходится проводить в Министерстве! За Дра прекрасно смотрят домовые эльфы: нет нужды, чтобы за ним бегал еще и я! Снейп покачал головой и уселся прямо на пол, у ног старшего товарища. -Ты словно не слушаешь меня, Люц,- он покачал головой, поднимая глаза.- Ты словно не понимаешь. -Это ты не хочешь понять!- не выдержав, Малфой отшвырнул бокал, и тот зазвенел, разлетаясь на сотню осколков.- Почему каждый раз ты переводишь разговор? Я говорю не о себе, а о тебе, Сев! О том, что ты убиваешь себя, сидя в темном углу и живя призраками прошлого! О том, что ты готов погубить себя, свой талант из-за одной-единственной ошибки, что ты совершил в жизни! О том, что ты отвернулся от мира живых, и готов сам превратиться в бесплотную тень ради того, кто тебя никогда не полюбит! -Молчи, пожалуйста!- простонал Снейп, съеживаясь и обхватывая голову ладонями. Но Люциуса было не остановить. -Да, может быть, я легкомысленный и бесчеловечный! Но ты, Север, ты… Ты как мотылек, который бьется и бьется о лампу, не в силах… нет! не желая понять, что вокруг тебя еще есть целый мир с его цветами, и шумом волн, и запахами, и красками! Послушай меня!- он метнулся к замершему собеседнику и схватил его за плечи.- Послушай! Да, то, что случилось – ужасно, тяжело… но ты жив! Ты! Открой глаза!- он обхватил ладонями лицо Снейпа, и запрокинул его. Молодой человек мгновенно зажмурился; по щекам его текли слезы. Люций двумя пальцами отер их и прошептал, прижимаясь лбом к влажному от пота лбу: -Почему ты… именно ты, самый умный человек, кого я знаю… почему именно ты так слеп? Оба замерли, один – в ожидании, второй – словно желая навеки остановить момент, не продолжать его, умереть; молчание, окутавшее их, было невыносимым, словно пронизанное ядом. Казалось, во вселенной остались только два звука: сердцебиение и дыхание, бешенное – у одного, и еле слышное, неуловимое – у другого. Малфой жадно пожирал глазами застывшее, помертвевшее от боли лицо; Северус не шевелился, и было что-то пугающее в этой неподвижности. Казалось, что он уже только дух, не принадлежащий более миру живых, и любое прикосновение разрушит хрупкую оболочку. В конце концов Люций не выдержал: отпустив собеседника, он сделал круг по террасе и в конце концов бросился прочь, распахнув дверь. Его спина мелькнула в отсвете фонаря и исчезла во тьме; задыхаясь, он сбежал по склону и, что-то лихорадочно бормоча, стал раздеваться. Северус все так же сидел, запрокинув лицо и обхватив руками колени. Он не хотел плакать, но слезы сами текли, неостановимо, словно вымывая боль, оставляя на душе вязкую пустоту. Его сотрясал озноб,- но он не мог пошевелиться, чтобы взять теплую мантию, не мог издать звук, чтобы велеть эльфу принести ее. Казалось, он окаменел и оглох; казалось, что черная ночь вокруг него поглощает вселенную без остатка, утягивая его в темноту, засасывая, маня… Обида и боль терзали душу; жизнь золой из погасшего камина лежала у его ног. «Заберите меня!»- казалось, кричало все его существо; вереница чудовищных образов внезапно заполнила разум и душу. Полусгнивший труп матери тянул к нему лишенные плоти руки; складки ее савана, казалось, дышали покоем. «Забери меня»,- прошептал молодой человек неслушающимися губами, со сладким ужасом чувствуя, что сердце замирает в груди. Все, все, кого он любил, покинули его – и даже тот, с кем ему всегда снисходило приятие и утешение, только что, как белая птица, спасаясь, вырвался из черного мира смерти. Все было кончено. Северус не заметил, как сполз на пол и, сжавшись в комок, ощущал, как, одна за одной, умирают в его душе крошечные искорки жизни. Но какой-то звук не давал ему окончательно раствориться, уйти в эту темноту. Что-то нарушало бесконечную, сладостную гармонию умирания. Он открыл глаза и, не понимая, уставился прямо перед собой невидящими глазами. Ночь была неподвижна, как застывшая смола. Даже цикады, неустанно трещавшие весь вечер, умолкли; жуткая, могильная тишина старого дома царила вокруг, не нарушаемая ничем. Но звук повторился – и он поднял взгляд, словно пытаясь поймать мечущиеся тени полуночи. Белый мотылек бился о стекло керосиновой лампы. Не понимая, что делает, Северус встал и, выйдя на крыльцо и сняв светильник с подвеса, завернул фитиль. Причудливые тени, отбрасываемые его руками, тут же угасли, и молодой человек остался один, глядя на дорожку, залитую лунным лучом. Мотылек в последний раз метнулся в окружающей темноте и пропал. Снейп огляделся. Теперь, когда его глаза лишились света… вернее, того, что ему казалось светом, теплая летняя ночь во всей красе вдруг обрушались на него. Небо распахнулось над головой, и от бесконечной россыпи звезд на мгновение перехватило дыхание. Он медленно сделал несколько шагов по дорожке от дома, словно его близость мешала сосредоточиться, напоминала, звала отголосками в покинутый мир теней. Шатаясь, как пьяный, он добрел до тропинки, ведущей вниз, к воде, и почти скатился по ней. Задыхаясь, молодой человек остановился, подавленный, оглушенный запахом моря и блеском воды, в недоумении и испуге: где все это время таились эти высящиеся берега, поросшие длинной травой, этот ветер, благоухающий ночными цветами и кипарисом, начинающий остывать песок, кажущийся пылью упавших на землю звезд..? Старая кожа вдруг показалась ему тесна: с ожесточением, словно отрывая присохшую корку от гноящейся раны, принялся молодой человек срывать себя одежду,- и, окончательно обезумев, кинулся головой вниз в благоухавшую йодом прохладу волн. Бешено работая руками, он плыл под водой, почти со сладострастным восторгом чувствуя сопротивление стихии. Дыхание сбилось и руки заболели – но это была другая, живая боль, от которой разрывало легкие, и что-то вскипало в венах миллионами пузырьков. Он вынырнул, отряхиваясь, чувствуя, как омывают все тело разноцветные алмазные брызги, и закричал, словно требуя внимания от огромного мира, в который он явился из тьмы. Он ощущал себя обновленным, жадно впитывая в себя окружающее, словно ища чего-то своей смятенной душою, в стремлении и тоске… И вдруг… из сияющей глубины волн ему навстречу поднялся человек… хотя человек ли? Фигура, словно облаченная в серебро, с сияющей белизной кожей, медленно приблизилась, отряхивая волосы, казавшиеся продолжением лунных лучей. Северус не мог пошевелиться, когда существо очутилось рядом с ним и протянуло руку; его ладонь, полупрозрачная, словно плоть небес, коснулась его руки. Белые пальцы переплелись с его пальцами, и, казалось, прошли их насквозь; не в силах сказать ни слова, он смотрел, как они поднимаются вдоль него, сквозь него, оставляя сияющие полосы там, где еще недавно была темнота. Словно серебро устремилось вверх по нему вместе с прикосновением, очерчивая мышцы, лаская трепещущее тело, проникая в каждую пору. Он задохнулся, когда оно мягко коснулось его бедер, а потом хлынуло в рот, наполняя его мятной слюной и горячим дыханием; казалось, сияние вот-вот поглотит его, разрывая прежнюю оболочку, прорываясь наружу сияющим, очищающим светом. Кровь его текла по единым венам с кровью обнимавшего его человека; ее толкало единое сердце. Он больше не знал, где была чужая плоть, а где его собственная; казалось, что душа его распахнулась, и теперь жадно вбирает в себя лунный свет. Он извивался от наслаждения, чувствуя на пылающей коже горячие поцелуи,- и его собственные руки, дрожа, обнимали чье-то прозрачное тело. Усыпанное алмазами небо ночи отразилось в его глазах, когда он закинул лицо, чувствуя, как по щекам текут слезы. Он закричал от восторга,- и этот крик, повторенный чужими губами, поглощен был раскинувшейся над ним, словно невиданный кокон, вселенной. Потом он потерял сознание.
Potion_master: 7. Рубедо Это было забавное ощущение: истекать кровью. Теплые дорожки, не похожие ни на пот, проступающий над котлом, ни на осенние промозглые дожди, под которыми он так любил гулять в юности, скатывались по коже, оставляя липкий след. Пожалуй, по ощущению это было больше всего похоже на сперму… Он успел бы наложить заклинание, может быть, сумел бы даже нейтрализовать змею… но почему-то не стал. Он устал от этой жизни. Просто, банально устал. Раньше он думал, что эта усталость стала следствием того, что он жил после того, как умерла Лили Эванс, после того, как он столько лет тащил на себе бремя вины и памяти… Раньше. Еще во время одного из последних разговоров с Дамблдором он вдруг поймал себя на мысли, что эта вина давно уже стала бессмысленным грузом, который он волочет на себе, как иезуит – вериги, как скряга – мешок, который давно уже превратился из богатства в проклятие. Очередное упоминание Лили вызвало не горечь, а раздражение: сколько же всепрощающий Добрый маг будет припоминать ему то, за что он давно заплатил? Тогда он испугался этой мысли. И тут же наказал себя, согласившись на эту игру с убийством. Но теперь, когда он должен чувствовать облегчение, пустота стала только сильнее. Его жизнь была прожита зря. Он чувствовал, как тепло потихоньку покидает его тело. Неудивительно, он, наверное, потерял уже почти всю кровь. Странно, что до сих пор еще работает мозг. Хотя – с ним всегда так было. Никогда, ни одной минуты он не давал себе расслабиться, искал, спрашивал себя: где же, в чем скрыт этот тайный смысл, который он не может поймать, за которым охотится всю свою жизнь, только чтобы не стать таким же как все, магглом, пустым, словно высохшая трава у обочины. Искусство, положение, сила,- он все это копил, бережно отшлифовывал всю жизнь, словно желая получить чье-то одобрение, чей-то понимающий, благосклонный взгляд… ради чего? Теперь он лежит один на один со смертью и готов ей признаться во всем. Он что-то потерял. Что-то недопонял, самое главное, без чего все, что произошло с ним в этой жизни, не имело смысла. Ах, как бы он хотел сейчас услышать Люциуса, его насмешливый холодный голос, говорящий: «Привыкни, Сев. Ты гений, а гению суждено быть непонятым». Говоря так, он давал ощущение, что он понимал его. Снейп почувствовал, что улыбается. Горько. Пожалуй, это первый раз, когда Люциус не рядом с ним, когда он нужен. Первый раз, когда он со своей семьей. И это было немного… обидно. Он привык, что по первому его зову Малфой готов бросить все дела и примчаться в любое время, в любой момент, чтоб посмотреть на него прищуренными ледяными глазами и произнести в той манере, которая на других казалась напыщенной и неестественной, а ему шла, как его вычурная трость и причудливые побрякушки: - Магглы, Сев. Они все магглы. Для него так и осталось загадкой, что этот человек нашел в нем. … Хмурое ноябрьское утро. Давно рассвело, но солнцу не пробиться через широкую полосу туч, затянувших небо. У окна, глядя на капли, ползущие по витражному стеклу, стоит молодой человек. Он бледен, но тусклый свет утра придает его лицу и вовсе землистый оттенок. Второй мужчина – высокий блондин в шелковом халате, накинутом на голое тело – сидит в кресле, вертя в руках дотлевающую сигарету. Перед ним на столе принесенное утренней почтой Постановление о судебном разбирательстве. В комнате так накурено, что у стоящего возле окна юноши слезятся глаза. В конце концов он не выдерживает и поворачивается, во взгляде – боль и отчаяние. - Не молчи, Люциус! Тот в ответ приподнимает серебристую бровь. Он явно не собирается размыкать плотно сжатые губы. Собеседник несколько минут умоляюще смотрит на него, потом утыкается лбом в оконное стекло. - Хорошо,- говорит он ожесточенно.- Хорошо, тогда я пойду на суд, и буду выступать как свидетель. -Не вздумай!- губы блондина буквально выплевывают ответ. Он резко сминает окурок и взмахом палочки распахивает окно – соседнее с тем, у которого стоит юноша. Тот слегка вздрагивает и еще ниже склоняет голову. -Но ведь все равно узнают,- говорит он обреченно. Блондин фыркает, выпрямляясь, и, слегка потягиваясь, подходит к своему собеседнику. Встает у него за спиной, всего в шаге, сверля немного насмешливым взглядом черным затылок. Молодой человек у окна явно напрягается, но, сделав глубокий вдох, опускает плечи и закрывает глаза. Блондин удовлетворенно хмыкает. -Не хорони себя раньше времени, Сев,- его руки ложатся на шею собеседника и начинают тихо массировать окаменевшие мышцы. Юноша слегка прогибается вперед и закусывает губу. -Я знаю то, чего не знаешь ты, Север,- Люциус Малфой наклоняется, дыханьем почти касаясь плохо вымытых волос собеседника. Они слабо пахнут горечью и Люциус поспешно отстраняется, чтобы не вдохнуть слишком много. -Каркаров вчера явился с повинной в Министерство. -Игорь?- молодой человек пытается обернуться, но властные руки не дают, продолжая с силой нажимать на мышцы. -Да, этот, из Дурмстранга. Наболтал он, конечно, с три короба, но информации дал – с гулькин нос. Но!- Малфой делает эффектную паузу, дожидаясь, пока собеседник не повторит попытку взглянуть на него. Северус ухмыляется – он знает Малфоя, и знает, какое тому доставляют удовольствие эти невинные игры. Впрочем, как когда… Люциус наклоняется; крылья римского носа втягивают пугающий запах горечи. -Не беспокойся, у нас есть теперь, кем прикрыть твою тощую совестливую задницу… -Люц!- когда хватка Малфоя на мгновенье слабеет, Снейп разворачивается к нему и с болью заглядывает в глаза.- Люц… Прости меня. На лице мужчины появляется лихорадочный румянец. Лишь на мгновение,- потом он вновь овладевает собой и небрежным движением убирает упавшую на лоб черную прядь. -Не извиняйся, Север. Скажу по секрету,- его губы усмехаются, и у Снейпа что-то обрывается в душе от этой усмешки,- что, еще бы месяц, и я бы сам пошел… не к Дамблдору, конечно… Младший слизеринец шире раскрывает глаза. Люциус пожимает плечами. -Не забывай, у меня семья. К тому же Лорд последнее время стал черезчур… эксцентричен. Вся эта беготня в вычурных балахонах, магглы, ночные мотанья по кладбищам… очень колоритно – для новичков, страдающих под напором собственного либидо. А я теперь отвечаю… за Драко, Цисси, даже эту сумасшедшую Бэллу, если она по дури не вляпается в какую-нибудь погань,- он улыбается и на лице его читается убеждение, что это произойдет со стопроцентной гарантией. Потом взгляд Малфоя смягчается. -Я должен позаботиться о них всех. И… о тебе, Малыш. Снейп зажмуривается и почти падает ему на грудь, в уже распахнутые объятия. Люциус прижимает его к себе так, словно тот стеклянный, и рядом с ним страшно даже дышать. Прижимает – и тут же отстраняется прочь. Снейп запрокидывает голову, в глазах его – готовность пожертвовать собой ради человека, который, задыхаясь, стоит перед ним. -Чем я могу тебя отблагодарить, Люц? Губы Люциуса слегка вздрагивают, но вместо ожидаемого ехидства на них вдруг появляется улыбка горечи. -Живи, Малыш. Просто живи. Он отворачивается от смущенного Снейпа и, вернувшись к столу, жадно раскуривает еще одну сигарету. …Шаги раздались у входа в хижину, вырывая его из воспоминаний; дверь распахнулась. Поттер. В сопровождении своих неразлучных друзей. При одном взгляде на эту компанию его замутило от ненависти. Почему он должен лежать на полу, а этот щенок – стоять над ним с видом победителя? Как бы сказал Люциус: «Магглы, они все магглы, Север». Ну что же, Альбус, приступим к последней части нашей маленькой пьесы. -Поттер,- прохрипел он, пытаясь извлечь какие-то членораздельные звуки из своего разорванного горла. Подросток – да что там… молодой человек напрягся, глядя на него полным ужаса взглядом. Смотри на меня, мальчик, смотри, прежде чем тебе прийдет в голову, что ты самый лучший. Запомни меня. Когда все начиналось, я был даже еще младше, чем ты сейчас. И уж подавно, никто не думал, что все это прийдется расхлебывать нашим детям. Вот так. Ты получил то, что хотел Дамблдор. Уходи. Нет, мне не нужна твоя помощь, и не нужна помощь твоей грязнокровки. Никто не нужен. Никто. Он закрывает глаза. …Снова скрип двери. Черные капюшоны и лица, одинаково белеющие масками. Упивающиеся. Трое. Крадучись, они входят в комнату, видимо, с трудом привыкая к полутьме, пока кто-то не поскальзывается и не падает на одно колено. Знаешь ли ты, что поскользнуться в крови – очень дурная примета, мой друг? -Это Снейп,- после минутной паузы ворчит он, поднимаясь, потирая ушибленную ногу.- Осторожнее: тут везде его кровь. -Василиск тебя подери! Что же тут было? -А черт его знает! Но явно не авроры. Давайте-ка убираться отсюда подобру-поздорову. -А этот? Заберем его? -Да на кой черт он нам сдался, покойник!- презрительно фыркает третий.- С него и живого-то взять было нечего, кроме вонючих склянок, а уд с дохлого… Спасибо, Тони. Я всегда тебя любил за прямоту. И остальным тоже спасибо. Я вас узнал, ребята, не сомневайтесь,- так что напрасно вы, пятясь, выходите в низенькую дверь. Вас уже видели. А я еще жив. -Стой!- крик одного из авроров звенит где-то сзади, подхлестывая лучше любой плети. Фигура, закутанная в плащ с капюшоном, с лицом, скрытым маской, делает резкое движение и подныривает под упавшую балку полуразрушенной стены. Однако авроры тоже не лыком шиты: женщина устремляется следом за ним, а двое мужчин просто перемахивают препятствие. Их трое. А он один. «Тренировочное задание» Лорда. То, через что обязательно проходили все новички. Для того, чтобы кто-то не вернулся. Чтобы и у тех и у других появились личные счеты. То, что он изредка устраивал для Ближнего Круга, чтобы, по совету Антонина, «не давать застаиваться ». До сих пор Снейп не попадал под такие проверки, и прекрасно знал, кто стоит за этим. Люциус. Старший товарищ продолжал опекать его после школы, только теперь делал это «от своих», как раньше – от компании Блэка и Поттера. Но, видимо, что-то не получилось. Поэтому он теперь бежит уже добрых двадцать минут, петляя по заброшенному зданию, как заяц по первому снегу. За это время количество авроров сократилось вдвое. Сначала их вообще было девять. Те, кто пошли в этот раз с ним, умерли гораздо быстрее. Но авроров все равно пока трое, и они предпочитают загонять его, как зверя, а не навязать ему ближний бой. Видимо, кто-то очень нужен Министерству живым. Но Снейп бежит, потому что знает то, чего не знают они: приказ Лорда о том, что никто не должен попасться. Доказательства своего гнева на «отступников» он уже показал: семья мальчика, который не выдержал и очутился в подвалах Министерства, была запытана до смерти. Лично Лордом. В течение семидесяти двух часов. Мать, жена, и двенадцатилетняя сестренка. Он начинал с одной, переключался на следующую и, когда делал шаг к третьей, уже не нужно было даже самых простых заклинаний. Две женщины сошли с ума, а третью он отдал на растерзание Фенрира. И хотя у Северуса Снейпа нет матери, за которую он бы боялся, нет жены или младшей сестры, он бежит, потому что не может попасться, зная, что есть люди, за которых он готов отдать жизнь. Боль в боку становится нестерпимой и он, кусая губы, замедляет шаг. Но тело тотчас же подводит: разбитые измученные ноги подкашиваются, и молодой человек кубарем летит на земляной пол. Перекатывается, озираясь, уже ища укрытие,- и, словно крыса, ныряет в кучу мусора, воняющую гнилыми тряпками. Шаги приближаются. Троица подбегает к его укрытию, и женщина внезапно останавливается. -Стойте! Слышите? Остальные прислушиваются. -Ничего. -В том-то и дело!- она выбрасывает вперед руку; палочка с крошечным огоньком заметно подрагивает, очевидно, прогулка и им далась непросто.- Не слышно шагов. Он где-то спрятался, сволочь! Мужчины мгновенно разворачиваются спина к спине, вскидывая палочки, начинают озираться по сторонам. Момент очень удобный, но Снейп знает, что у авроров отменная реакция и неплохой опыт. Пока он выкрикнет хотя бы один раз «Авада Кедавра», в него полетят уже три сногсшибателя. Поэтому надо затаиться и ждать. Авроры медленно кружат, вглядываясь в темноту, изредка выпуская из палочек Обездвиживающее в какую-нибудь мусорную кучу. То отдаляются, то приближаются. Если бы он питал чуть больше иллюзий, он бы понадеялся, что, может быть, это им надоест. Но он знает, что этого не будет. Теперь они в двух шагах от него. Юноша закусывает губы и старается даже не дышать. Он знает: если в него попадет сногсшибатель, мышцы расслабятся, он попросту выпадет из своего укрытия,- и достанется аврорам тепленьким. Этого он допустить не может. Очень медленно, стараясь не шуметь, он начинает поворачивать палочку острием к себе. По идее для Авады не важна часть тела, в которую произошло попадание, однако сектор этого заклинания достаточно невелик. Он закусывает губу, весь сосредоточившись на своей кисти, медленно поворачивающей палочку. И в этот самый момент скользкий ботинок срывается и молодой человек, как по горке, выкатывается под ноги аврорам. Звучат три выкрика, три красных вспышки освещают темное помещение. Северус толкается ногами, сшибая наземь одного из авроров. На миг все вокруг приобретает зеленый оттенок от ослепительного луча, вырывающегося из его палочки. Он вскакивает, резко вскидывая голову, недоумевая, почему медлят противники… и словно спотыкается от вида трех тел, лежащих перед ним. Еще секунду спустя его стискивают сильные руки. -Жив! Жив!!! Инстинктивно он делает рывок,- но этот голос, словно глоток Живой Смерти, уже туманом опускается на его чувства. Дрожа с головы до ног, юноша вскидывает голову и расширенными глазами с трудом различает в окружающей тьме лицо Люциуса Малфоя. Тот улыбается, но улыбка измученная, словно он состарился на несколько лет за тот день, что они не виделись. -Жив…- хрипло произносит он и в его горле что-то пронзительно булькает. Северус все еще не может поверить, переводя ошарашенный взгляд с лица друга на трупы врагов,- а потом, завыв от отчаяния, падает в распахнутые руки Малфоя… …Смерть. Он должен чувствовать или страх, или облегчение от того, что все закончилось. Но почему-то чем дальше, тем острее он чувствует обиду от того, что рядом нет Его. И никакие уговоры не помогают. «Вот умру, тогда ты пожалеешь!» Он никогда не говорил эти слова в детстве. Но почему-то сейчас нестерпимо хочется плакать. Ты всегда был со мной рядом, Люциус. Почему же ты бросил меня теперь? Ведь у тебя даже нет палочки: чем ты можешь помочь своему сыну? А побыть со мной у тебя не будет второго шанса: я не собираюсь второй раз специально умирать для тебя! …-Я не собираюсь это делать, даже для тебя!- возмущенный голос юноши звенит от плохо сдерживаемого гнева.-Я не собираюсь выписывать ногами кренделя только потому, что тебе, видишь ли, захотелось ввести меня в высшее общество! -Будешь… Ты будешь, Север,- Люциус, щурясь, как мартовский кот на солнце, сидит в кресле и потягивает белое вино, глядя на возмущенно потрясающего перед ним кулаками Снейпа. Младший слизеринец одет в новенькую мантию, явно слишком дорогую для него, и выглядит растерянным и смущенным. Стискивая кулаки, он цедит сквозь зубы,- и на этот раз в голосе настоящая злость: -Я. Не. Буду. -Будешь, Северус,- Малфой стремительно поднимается, отставляет бокал и одергивает мантию, словно учитель перед уроком.- Потому что ты понимаешь, что этот прием поможет тебе сделать карьеру, и добиться, наконец, публикаций, которые создадут тебе имя в среде ученых. Сколько ты еще позволишь Слагхорну пользоваться твоими мозгами? Юноша угрюмо опускает голову и краснеет. Его отношенья со Слагхорном – мозоль, на которую Люциус наступает время от времени, очень умело, с полным сознаньем того, что больше никто не имеет права на это. Его лицо становится угрюмым – но Люциус только смеется, скользящим движением приближаясь к нему и созерцая его играющими глазами. -Ты наденешь эту мантию, Север, и ты прийдешь на этот прием… а взамен на то, что тебе прийдется добрых четыре часа вести скучные разговоры,- он рассматривает безупречный маникюр, делая эффектную паузу, чтобы рыбка глубже заглотила наживку,- я научу тебя танцевать. Северус, который начал, было, улыбаться при виде самодовольной физиономии приятеля, и уже раскрыл рот, чтоб сказать ему обычную колкость, изумленно застывает. -Танцевать? Ты? -Да,- с крайне самодовольным видом кивает головой Люциус.- Заметь, я мог бы наложить на тебя заклинание, и оно бы заставило твои ноги двигаться в нужном ритме… но я хочу, чтоб ты понял… так сказать, всем собой ощутил прелесть танца. Это чувство должно идти… изнутри,- он сделал жест, поднимающийся от желудка вверх, к горлу. Северус сморщил длинный нос. -Больше похоже на тошноту, чем на вдохновение,- фыркнул он,- но ухмылка тут же угасла под гневным взглядом Люциуса. Не удостаивая его дальнейшими разъяснениями, белокурый слизеринец скинул свою мантию, оставшись в бриджах и белоснежной рубашке. -Давай-ка, вставай,- взмахом руки он приказал Северусу последовать его примеру,- и вскоре уже оба стояли друг напротив друга, как дуэлянты перед началом жребьевки. Люциус, казалось, немного смутился, а потому начал действовать решительно. -Ну, для начала, смотри, как надо... начинать,- он сделал решительный шаг и обхватил Снейпа поперек талии, слегка потянув вверх и вынуждая выпрямиться. Юноша хохотнул и с очень серьезным видом уставился на наставника. -Потом… берешь ее руку вот так,- его пальцы стиснули бледную кисть, и привычным властным движением мужчина привлек партнера к себе. Юноша почувствовал, как к его щекам внезапно прилила кровь. -И…ээээ… а дальше?- пробормотал он, пытаясь хоть как-то справиться со смущением. Люциус тоже, похоже, не ожидал, что потребуется какое-то продолжение, и сделал шаг назад. -Дальше… А… ну…- он отступил, отпуская Снейпа и уставился на свои ноги.- Главная суть вальса… -А мы танцуем вальс?- ехидно уточнил Снейп. Люциус свирепо взглянул на него. -Главная суть вальса – а вальсом, балда, открывается любой бал,- в трехтактном счете и в том, чтобы... короче, смотри. Люциус сделал несколько движений по залу, изредка взглядывая на приятеля, словно желая увидеть на его лице некое мистическое озарение. Вместо этого на физиономии юноши попеременно проявлялись все оттенки сарказма. Впрочем, когда Малфой метнул на него разгневанный взгляд, он тут же встал по стойке смирно. -Так, ты мне надоел!- не выдержал блондин, хватая приятеля за рукав и подтаскивая к себе. - Короче, давай. Пробуй. -Ноги свои пожалей,- сделал последнюю попытку Северус, но Малфой в ответ только прошипел что-то нелицеприятное. …Они кружили по темному залу, в молчанье, попеременно меняясь ролями; неловкость и шуточки первого получаса ушли, и оба молодых человека двигались свободно, как будто танец был чем-то присущим им от рождения. Северус, конечно, еще немного сбивался, особенно, когда старший слизеринец делала резкие пируты… но это уже почти не занимало его внимание. Внезапно он почувствовал себя опьяненным: близость Люциуса, его руки, обнимавшие тело – не так, как обычно, приятельски и небрежно, а крепко и страстно… его глаза, блестящие от удовольствия, кожа, влажная от выступившего пота… Северус спохватился и низко склонил голову, пытаясь скрыть собственное смущение. И задохнулся, когда щека Люциуса коснулась его виска. Зажмурившись, он вызвал в памяти образ Лили, только полгода как вышедшей замуж за Джеймса Поттера, пытаясь заставить себя думать только о ней и о своей ревности.. но дыхание, коснувшееся его виска, заставило его вспыхнуть и задрожать всем телом. Он тут же запнулся, и нелепо взмахнул руками; его партнер тоже потерял равновесие,- и через секунду они оба валялись на полу, раскинув ноги и руки. Северус мгновенно вскочил и уставился на Малфоя, чувствуя, как пылает лицо. -Зачем ты это сделал?- рвалось из него,- но молодой человек сдержался и, подойдя, протянул старшему товарищу руку. Тот, кривя губы, поднялся и принялся отряхивать брюки, как будто на полу, до блеска натертом домовыми эльфами, можно было найти хоть пылинку. -Ну что, продолжим?- спросил он скептическим тоном, выпрямляясь. Однако, взгляд его блеснул странной настойчивостью и… голодом. Северус придал лицу такое же унылое выражение. -Нет уж, спасибо. Я уже сказал, что не собираюсь вилять задницей на потеху толпе твоих расфуфыренных гостей. Я, в отличие от тебя, собираюсь зарабатывать на жизнь другим способом. Малфой фыркнул. -Думаю, причиной тому вовсе не твоя скромность,- ядовито заметил он.- А то, что я – единственный, кто находит привлекательным твой тощий зад. Повторение – мать ученья. Вставай. -И не подумаю,- Северусу вдруг показалось, что он стоит голым посредине огромного зала. Впервые в жизни ему показалось, что Люциус… Нет, это не могло быть. Он подобрал с пола свою мантию и закутался в нее. -Урок окончен,- возвестил он не терпящим возражений тоном. …На балу он все-таки танцевал, и даже умудрился не особенно отдавить ноги партнерше – болтливой красавице в зеленом платье, стилизованном под змеиную кожу; видимо, этим она пыталась выразить свою лояльность делу Темного Лорда. Кажется, девица была в курсе, что он принадлежит к этой партии, и неоднократно намекала, что готова на многое,- но Снейпа ее многозначительные взгляды волновали еще меньше, чем недорезанные хвосты ящериц внизу, в лаборатории. Он не мог оторвать глаз от прекрасной пары, открывшей бал и теперь кружащих по залу с грацией и величием лебедей: Люциуса и Нарциссы. С трудом отбившись от собеседницы, порывавшейся «рассеять его меланхолию», он выбежал в сад и вскоре затерялся среди пряно пахнущих стен зеленого лабиринта… …Почему он думает об этом сейчас, когда ему почти сорок, и смерть стоит над его головой? Почему он пытается воскресить эти мгновения прошлого, такие далекие и такие… пугающие? Постыдные? Опьяняющие? Почему вдруг на смертном одре он сожалеет о том, что не рискнул единственным, что было всю жизнь рядом с ним – дружбой? Снова скрип двери. Снейп с трудом разлепил веки и вздрогнул: на пороге появилась знакомая тень. Видно было, как Малфой щурится, привыкая к полутьме, потом он громко вскрикнул и метнулся к нему. Нелепо поскользнулся в пролитой крови и почти упал рядом, взметнув полы мантии, как крылья огромной птицы. Лицо его перекошено, искусанные губы дрожат. -Северус,- бормочет он, поднося руку к его губам и не решаясь коснуться их.- Север! Снейп смотрит на него; еще минуту назад он готов был вывалить на него всю обиду за то, что тот бросил его,- но сейчас не может сказать ни слова. Не потому, что тело уже перестает слушаться, и его охватывает онемение, не потому что смертельный холод касается кожи. Он просто так рад его приходу, настолько глупо, пронзительно счастлив его близостью, что слезы сами начинают катиться из глаз. -Люц… я… я думал, что ты не прийдешь. -Сев,- он стремительно наклоняется к его лицу и в отчаянии прижимается губами к щеке, в каком-то дюйме от губ. Оба мужчины почти вскрикивают от этого прикосновения,- настолько оно ослепительно хорошо. Глаза Малфоя меняются, в них появляется странное выражение, как будто он спрашивает разрешения. Северус улыбается в ответ. …Губы прижимаются и целуют, согревая дыханием, горячо, властно… словно обещая, что все еще может быть правильно в этой жизни, что их больше не ждет пустота, наполненная ожиданием, что еще может быть звездная ночь, и сияющие воды южного моря… Что все еще может быть. Люциус улыбается. Его лицо полно боли, но глаза светятся счастьем, как будто он нашел то, что искал всю жизнь. Он отстраняется и дрожащими пальцами прикасается к его губам. -Север… Его пальцы в крови. Он уже весь в крови: колени и руки, щека, которую он задел, отбрасывая назад длинные, подернутые сединой волосы. Снейпа пронзает боль при мысли, что потом, вечером, ему прийдется смывать ее с себя. И он будет кричать, скорчившись на мраморе роскошной ванной Мэнора, плакать и звать, выть от того, что больше некому будет сказать… -Люциус, я…. -Да, Север, да?- он наклоняется к нему, с запозданием начиная нашаривать что-то в тяжелой, осклизлой мантии. Снейп касается его руки. -Не надо, Люций. Тот смотрит недоуменно. Северус поднимает руку: она ему самому кажется прозрачной, как будто сотканной из воздуха. Касается искаженного лица. - Люциус, обещай мне, что ты останешься жить. -Сев!- он впивается сломанными ногтями в его ладонь и прижимает ее к губам. Наверное, она тоже пахнет кровью. Наверное, он безобразен сейчас: с разорванным горлом, с губами, в которых пузырится красная жидкость, с телом, уже ощущающим прикосновение смерти. Но он смотрит в глаза Люциуса и видит в них другое: залитую утренним солнцем комнату и спящего юношу в широкой постели. Мужчина, похожий на ожившую статую, с кожей, позолоченной солнцем, стоит в изноженьи и смотрит на него полными любовью глазами. Его губы то улыбаются, то сжимаются в гримасе вынужденной суровости, как будто он знает, что пора разбудить спящего, и не решаясь это сделать. В конце концов он делает несколько шагов и наклоняется, золотистой рукою касаясь плеча юноши. -Пора вставать, Северус… Пора ехать. В ответ – недовольное мычанье и сдвинутые черные брови. Однако, юноша покорно приподнимается, тряся взлохмаченной головой, недовольно щурясь на свет. -Закрой окошко,- произносит он заплетающимся языком. Мужчина делает жест. -Пусть останется так. Здесь… столько солнца. Ты ведь.. нечасто видишь солнце, Сев,- он поспешно отводит взгляд, потому что стройное тело выскальзывает, наконец, из-под прикрывающей его простыни; черноволосый молодой человек находит на стуле небрежно брошенную одежду и начинает одеваться. Внезапно он поворачивается к товарищу. -Люциус! Тот, не оборачиваясь, делает движение головой, показывая, что слушает. Юноша, слегка побледнев, смотрит на него, а потом задает вопрос – осторожно, подбирая каждое слово. -Где ты… когда мы вчера легли? Я не помню… Люциус небрежно пожимает плечами. -Я нашел тебя спящим на веранде, когда вернулся. Ты вчера порядком разозлил меня своим глупым упрямством. Я отнес тебя сюда и уложил. Думаю,- только теперь он поворачивается и лицо его непроницаемо, словно мрамор,- ты не станешь возражать, что я осмелился прикоснуться к твоим святым мощам? Юноша закусывает уголок губы и поспешно кивает, пряча лицо за завесой волос. Люциус выпрямляется. -А почему ты спрашиваешь? Узкие плечи слегка вздрагивают; младший слизеринец делает вид, что всецело поглощен борьбой с пуговицами на рубашке. Несколько секунд Люциус Малфой смотрит на него, а потом усмехается, и в усмешке – горечь и пониманье того, что на свой вопрос он никогда не получит ответа. Тряхнув волосами, он выходит из комнаты, и задерживается на секунду по ту сторону порога. …Губы медленно раскрываются и произносят – так тихо, что слова норовят ускользнуть, словно тени, отдавая последние искры тепла: - Я буду ждать тебя. *** Примечание для Лорда Малфоя. "Geheime Figuren der Rozenkreuz": 3 8, "Как только они [жених и невеста] почувствовали тепло, они сжали друг друга в объятиях так сильно, как и представить себе было нельзя. И они предавались такой страсти, и сердце молодого жениха поглотила пылкая любовь, а тело его расплавилось и распалось в руках его возлюбленной. И тогда она, любившая его ничуть не менее, чем он ее, увидела происшедшее и пролила слезы, и похоронила его в них, так что можно было видеть сквозь потоки слез, что с ним случилось. Но ее причитания продолжались недолго, и по причине такого горя она не захотела больше жить и добровольно предала себя смерти". 3 9 Однако адепт не прерывает своих операций и продолжает поддерживать жар философского огня – и вот тела возлюбленных предстают его взору, "черные, как уголь". Он видит, как "жених и его милая новобрачная разлагались, издавая невыносимое зловоние". Однако вскоре в камере, где покоятся тела супругов появляется "радуга очень ярких цветов", и вот, наконец, новобрачная оживает, чтобы предстать адепту "в очень дорогом наряде". Она объявляет, что "была велика, а стала мала; но теперь, после того, как я была покорна, я стала королевой над многими царствами. Я погибла и ожила вновь. Великие сокровища философов и могущественных мира сего были доверены мне, бедной. Мне была дана власть делать бедных богатыми, оделять милосердием униженных, дарить здоровье больным. Но все же я не такова, каков мой брат, великий и могущественный король, которому предстоит восстать из мертвых. Когда он придет, он подтвердит мои слова".
Девушка по имени Sun: Все-таки, "ПойдЕм,- Люциус протянул ему руку и худенький первокласник немного нерешительно взял ее"
Potion_master: Как я уже говорил, критика приветствуется. Текст с опережением на 1 главу будет размещаться в Мастерской.
Lord Lucius Malfoy:
Potion_master: Люци, ты бы лучше передал своей доченьке, чтоб читала внимательнее. Я уже две ошибки после нее нашел (перед людями стыдно). Хотя, если грамотностью она в тебя....
пис_aka: Со всем уважением, но рейтинг явное R. Употребление бранных слов и жестокость первой главы достаточное, по-моему, основание.
Potion_master: А R - это что?
пис_aka: R (Restricted) – присутствие в фике ругательств, насилия, явных намеков на сексуальные действия. Находится между PG-13 и NC-17.
Potion_master: Спасибо, что просвятили. Безусловно, пока это еще R.
takuro: Где меня только не носило, но лучшее чтиво находится здесь. Великолепно.
redCat: Господи, какие запятые, какие очепятки... Мороз по коже, вот единственное... Так... страшно? чудовищно грустно и больно? не знаю, наверное просто жизненно... Так действительно могло бы быть. Просто как продолжение канона. Спасибо. Просто спасибо за этот фик. Некоторые фразы и мысли просто заставляют застыть на секунду...
Азазелло: Potion_master Начало читать. Пока нравится. Кое-где несколько пафосно (по Станиславскому "Не верю"), кое-где пронзительно и очень живо. И в целом пока - верю. Я не знаток русского языка, но местами заметны опечатки. Но фик заслуживает очень внимательного прочтения. Попробую позже высказаться подробнее.
Азазелло: Очень понравилось. Скопировало себе на комп (не возражаете?). Сценки с морем, обучение танцам - классический Люцеснейп. Суицидальные наклонности Северуса, покровительственный Люциус. Всего, что понравилось, не перечислить. Ну а финал закономерен.
Potion_master: Если не затруднит, возможно дать расширенное толкование слова закономерный? Это важно.
Potion_master: Перечитал. Резюме: Можно оставить первую часть, Альбедо и кусок Коньюкции. Остальное - на переделку.
narroh: А мне нравится и так) Дико нравится. НО если будет еще лучше... Ня!
ДЖЕКизТЕНИ: Первая и шестая части, безусловно, самые потрясающие, но (писателям конечно виднее, но...) первые слова они не всегда самые "гладкие", зато всегда самые честные (господам слизеринцам могу пояснить смысл последнего слова), при переделке это может потеряться. За сим, прошу прощения
Лунатик: Potion_master Здорово... Я как раз его недавно вычитывал для сайта форума... Нет, Ваше слово, автор, закон, конечно ) Еще почитаю. Оно того стоит. Лично мне бросилась в глаза некоторая нелогичность в отдельных местах. Например, в начале - Север прям с ТЛ сравнивается по грозности и значительности. Дальше - он мальчик, защищаемый Люцем. Люц на редкость хорош в этом Вашем произведении. Сильная, интересная личность, Малфой в лучшем смысле этого слова. Ни грамма ООС. Снейп везде - в характере, за исключением указанного выше момента. Немного перебор (НЕМНОГО, не стоит совсем убирать) с рыданиями, слезами и кровью. А так - сильное и одно из лучших здесь произведений. (Не вышло бы как у одного известного художника, который сам портил картины, доделывая их. Думаю, я не один смущен и напуган - беспокоюсь за великолепнейший фанфик с любимым пейрингом.
Potion_master: Скажем так: меня смущает начало 2-й главы. По идее, ее вполне можно начать с большого зала или даже прямо в ванной (Люц моется, к примеру), а разговор с отцом дать отдельно. Этот куссок остался от первого замысла, как символ размытия Люца - то ессть разрушения им себя ради Малфоя (надеюсь, понятно). А потом, когда все ушло на Снейпа, то уже следует говорить о Вымывании - избавлении от наносных черт.
Lord Lucius Malfoy: Северус, ты и все остальные говорите о разных вещах. Ты - о структуре стадий создания ФК, через которые герои идут в фике и о внятности их прописывания, о смысловых нагрузках и о выверении расположения событий под них. А все остальные госопда смотрят на произведение вцелом с точки зрения более эмоциональной, нежели логическо-концептивной. Собственно... и я. Отчасти, ибо тут есть чем восхищаться и чем затмить изящество описания стадий. Чувством, Северус. С которым это написано. Не возмущайся. Фик великолепен. Что до меня... то теоретически согласен с идеей перемены местами частей 2 главы... Пожалуй. Еще подумаю... надеюсь, обсудим.
Potion_master: Люц, в данном случае концепция, как ты это называешь, является формой выражения чувства, его стадией. Я с самого начала сделал б0льший упор на "трансцедентальное", но потом все выкинул (вспомни 1-й вариант 6-й главы). Чето выраженная стадийность не удалась, хотя, конечно, желательно было бы избежать откровенного moralite.
Ludowig: Люциус в фике вне всякой конкуренции. Взрослый Снейп тоже, но вот Снейп юный меня у Вас раз за разом удивляет тем, что напоминает эдакого еврейского мальчика, который взирает на мир большими полными загадки и сильно наивными глазами. В этом тексте просто таки агнец на заклании. Весьма интересная трактовка образа, однако не очень, в моих глазах, вяжущаяся с тем Снейпом, что описан у Роулинг. И надо признать, когда за всей этой манящей тайной печальных глаз и вечной тоской оказалась только любовь к Лили... Для Роулинговского Снейпа это и то воспринимается с натягом... но для вашего одной Лили как-то совсем мало - разочаровывает в самом Снейпе (и в еврейских мальчиках), хотя прописано и не плохо - органично. С камнем идея интересная, но я бы сказал, что она, затменная эмоциями, осталась на заднем плане. Ощущения бессмертия в последней сцене не возникло, хотя вроде бы должно было (я даже возвращался к шапке название проверить) и накал эмоций был сильный. Ах, а если бы возникло! Потом, возможно стоит делать поясняющие сноски (и желательно подробные) относительно названий глав, для лохов вроде меня, для лучшего понимания ситуации )) Понравилась идея разбавить линию камня более бытовыми и вроде бы как не разбавленными мистикой становления отношений главами "волк и собака" и "ворон", но как-то две главы - странно, хотябы с точки зрения самого числа 2. Логичнее было бы хотябы три (а еще лучше 7 - много зато как символично) Еще от того что их всего две, не спасает даже хитрое расположение. Все равно кажется, что они выбиваются из общего текста. То что они являются составными частями "Нигредо" , если это конечно так, тоже странно поскольку последующие "Альбедо" и "Рубедо" кажутся неоправданно короткими и лишенными подробностей, по сравнению с первой частью. Potion_master пишет: Скажем так: меня смущает начало 2-й главы. По идее, ее вполне можно начать с большого зала или даже прямо в ванной (Люц моется, к примеру), а разговор с отцом дать отдельно. Этот куссок остался от первого замысла, как символ размытия Люца - то ессть разрушения им себя ради Малфоя (надеюсь, понятно). А мне очень понравилось. Именно такое ощущение "разрушения себя ради Малфоя" и создалось. Очень интересно.
Лунатик: Potion_master Снейп такой, какой он у Роулинг. ИМХО. Его менять не надо. Подстраиваться под того шибко крутого Снейпа, который вообще неизвестно откуда взялся в произведениях некоторых фикрайткеров - не стоит. Живее, и достовернее образ. Ludowig Насчет еврейских мальчиков... А за это бан не полагается? Как-то нехорошо. Ощущения бессмертия в последней сцене не возникло, хотя вроде бы должно было (я даже возвращался к шапке название проверить) и накал эмоций был сильный. Ах, а если бы возникло! Потом, возможно стоит делать поясняющие сноски (и желательно подробные) относительно названий глав, для лохов вроде меня, для лучшего понимания ситуации )) А вот тут - согласен. Это элементарное уважение к читателю. Понимаете... Я, к примеру, почти наизусть знаю Карлоса Кастанеду, но не рискнул бы в фике без пояснений использовать некоторые описания оттуда. Знаю многих людей, не глупее меня, которые с данным конкретным произведением незнакомы. Т.е. - желательно отсылать не к книге, а объяснять своими словами. ЗЫ. Я бы вообще не стал ничего менять. Сколько людей, столько мнений. Фик - живое существо. С ним надо нежнее, тем более с ТАКИМ фиком.
Ludowig: Лунатик, вы считаете, что еврейский мальчик - это оскорбление? Я бы сказал - комплимент. Вы антисемит? И, чтобы не было недопонимания, я не предлагаю что-либо менять. Я высказываю собственное мнение, т.е. оставляю отзыв на понравившийся мне фик.
Лунатик: Ludowig Так... Я просто предлагаю вообще не упоминать национальности в отзывах. Возможно, у меня глюки, но показалось, что в ваших комментах проскользнуло что-то неприлично снисходительное (или излишне восторженное???) по отношению к нации... которую давно (на мой взгляд) не следует упоминать как говорящий пример и т.д. Просто... К чему это? Вы антисемит? Угу... Давайте развернем тут эту еще тему... Бросилось в глаза откровенно лишнее. Не комплимент, не ругательство... Упоминание национальностей в наше неспокойное время считаю дурным тоном. Я оставляю отзыв на заинтересовавший меня отзыв, следуя вашей же логике.
Potion_master: Про национальность Снейпа мы уже спорилм, идея еврейского мальчика там звучала. Так что ничего страшного. Видите ли... у меня, действительно, есть ощущение, что Снейп в детстве - очень открытый и наивный, курса до 4-5 - точно.
Лунатик: Potion_master Согласен. Это ощущение о наивности Снейпа юного и маленького - нормально. А 7-ая книга только подтвердила. Вышли на то, что итак знали. Но в УПСы, есть шанс, не Малфой его привел... Но это не важно. Ludowig Без обид, ок? А где спорили по поводу национальности? Я думаю, он англичанин, а примеси какой крови делают его волосы черными - не суть есть. )
Potion_master: (Прошу прощения, что кусками, большие посты кпк не ест). Аргументирую: у Ро четко читается, что маленький Сев создал себе сказку о Волшебном мире и упорно цеплялся за нее до последнего. Ожесточенность и язвительность у него воспитанные (хотя способности, безусловно, природные), а по природе он, как Отелло - доверчив...
Potion_master: Про национальность - в Дуэльном, тема "Негер-негер, ты китаец". Но там мало.
Ludowig: Лунатик, я вообще человек восторженный ) И восторгаться могу всем подряд и при этом одновременно. Снисходительность в мой пост не закладывалось, в этом спешу уверить. Я скорее употребил это слово в библейском смысле и думал это видно из последующего уточнения, но да ладно. Potion_master, все вполне возможно ) Единственное, мне как читателю, кажется что у Вас это немного утрированно, хотя может быть и нет Апд: (прошу прощения, я просто, как жираф медленно думаю ) Возможно еще качества юного Снейпа кажутся утрированными из-за того что слишком большой акцент делается на всю его открытость и доверчивость. Вот он и получается (покрайней мере в моем восприятии) сложенным из глаз и большой-большой души существом, мало напоминающим человека.
Potion_master: А он и не человек.
Potion_master: А он и не человек.
Ludowig: Potion_master, это уже решение каждого, какую из составляющих характера считать привалирующей и какую рассматривать в данный момент. Мое личный взгляд, что человеческое магам у Ро навязывается их, хм.. их политикой, социальными установками и пр, в то время как все магическое строго контролируется и ограничивается. И действительно магами можно считать от силы нескольких из всей массы. В принципе Снейпа - ребенка, можно. С этим я согласен. В прочем, проблему обсуждать можно долго и со вкусом, но это будет уже офтоп, по-этому не буду ) Только еще раз подчеркну, что это сугубо вопрос восприятия.
Potion_master: Я имел в виду другое. Возможно, мы называем одно и то же разным словами, но я имел в виду Снейпа как Артефакт.
Азазелло: Potion_master Боюсь разочаровать, но я очень эмоционально воспринимаю этот фик. И мои выводы на этом же уровне. Даже если будете менять, я оставлю у себя на диске первый вариант. Сцены очень живые, а это главное в художественном произведении. Для меня
mort: Здорово и очень грустно... очень "в вашем духе".... красиво.. красиво..
полная версия страницы