Форум » Фики с пейрингом Северус/Люциус (слеш) » Время волка. Интерактивный фик по заявкам читателей. в процессе, от 5.4 » Ответить
Время волка. Интерактивный фик по заявкам читателей. в процессе, от 5.4
http: Время волка Автор: http Бета: нет Rating: R Genre: интерактивный фик по заявкам читателей. Пейринг: появится в процессе, пока что всплыли СС/ЛМ, ДМ/БЗ, РЛ Правила игры и обсуждение дальнейшего сюжета на АБ (чтобы не размазывать игрушку по двум форумам, а то я запутаюсь) http://hp-fiction.fastbb.ru/?1-2-0-00000685-000-0-1-1174409491
Ответов - 24
http: - Люц, не мечи искры, - декан Слизерина раздраженно отставил в сторону кофейную чашку, и встал, сердито прошелся по комнате, - с Драко все будет в порядке. Кончено, мальчик напуган, но он справится. Он же Малфой. - Я все-таки не понимаю, Северус, - Малфой очень бледен и очень зол, - начать год с практического занятия с гиппогрифами. Никакой теории, просто подвести ребенка к животному. Я этого так не оставлю. Ты помнишь, как нас учили летать? Снейп невесело усмехается. - Я так и не смог подойти к этим тварям. Не любят они меня. - И неудивительно. Ты сам как тот гиппогриф. Чуть что – когти наружу. Ну, хорошо, - Люциус щурит глаза, он все еще в ярости, - этого великана недоделанного, я надеюсь, больше к детям не подпустят; я поговорил с Дамблдором, он, кажется, и сам понимает, что зарвался. Что у вас тут происходит вообще? - Мордред знает что у нас тут происходит, Люций. Недоученный великан в роли учителя, дементоры вокруг школы, Блэк рвется в Хогвартс, а ЗОТИ у нас как назло теперь преподает лучший друг Блэка, Люпин, - оба эти имени Снейп не произносит, а выплевывает, - Я не все могу тебе рассказать, но… посоветуй Драко держаться с этим новым учителем настороже. Он может быть опаснее гиппогрифа. Мерлин, мне иногда кажется, что директор нарочно заботится о том, чтобы в школе было небезопасно. - Этот, как его, Люпин, – Люциус смотрит на приятеля обеспокоено, - Он из той компании, которая тебя так донимала в школе? Это не ему я ручки отращивал и за спиной в узел завязывал? - Ну да, и сам нарвался на взыскание, а мне еще наши добавили. Надо же, староста школы драит котлы у Слизня из-за какого-то первоклашки, - Северус хмыкает, - Нет, это был Поттер. Отец нашей знаменитости. Люпин из них был самый тихий. И самый опасный. По-настоящему, Люц, не в смысле шуток каких-нибудь дурацких. - Северус, - Люц хмурится, - ты уверен, что не хочешь мне рассказать, в чем дело? Я мог бы… - Очень хочу. Но не могу, к сожалению. Я и так сказал слишком много, - Северус открывает дверцу шкафа и достает бутылку вина, - Знаешь, если ты не торопишься… По-моему, нам обоим сейчас не повредит. Люциус кивает. С благодарностью принимает бокал, медленно подносит к губам, вдыхает аромат. - Сев, держи меня в курсе. Я со школы больше глаз не спущу. Мне все это ваше безобразие крайне не нравится. Особенно учитывая Блэка. - Что-нибудь новое? – Северус резко оборачивается, почти проливает вино. - Пока ничего. Я полагал, что он может обратиться к нам за помощью – все же ближайшие родственники. Но пока что, слава Мерлину… И никаких признаков, чтобы он выходил на кого-либо еще. - Я бы на твоем месте этого не опасался. У него нет оснований доверять кому-либо из организации. Он же ни с кем не был в контакте. Я, скажем, понятия не имел, что он работает на Лорда. - Мн-да, а тебе как раз быть в курсе был полный резон. Вы же практически плечом к плечу в Ордене… Мешали друг другу, наверное, даже, - Малфой задумчиво крутит в руке бокал, - Но Лорд, тем не менее, предпочел замкнуть его только на себя. Чем же он занят был, до сих пор гадаю… - Не могу себе представить. И зачем он так глупо разрушил легенду, чтобы прибить Петтигрю, не представляю тоже. Но знаешь, Люц, я вполне могу себе представить Блэка поехавшим рассудком фанатиком. Просто свихнувшимся, когда Лорд погиб на его глазах. Была в нем эта… чрезмерность. Не просто безрассудство, а желание перейти все границы. Как в Беллатрикс, если ты понимаешь, о чем я. - Понимаю, - тянет Люциус, - ну, во всяком случае, я очень надеюсь, что его повяжут раньше, чем он натворит бед и заставит людей вспомнить о нашем, - он кривит губы, - темном прошлом. Кровь Блэков… меня беспокоит, как это все проявляется в Драко. Мальчишке не хватает ни дисциплины, ни гибкости. - Люций. Я говорил тебе тысячу раз, - Снейп доливает бокалы, садится за свой «профессорский» стол, заваленный бумагами, и смотрит на друга, небрежно развалившегося в кресле для посетителей, в упор, - оставь мальчика в покое. Драко лучший ученик факультета. Признанный лидер, даже старшие с ним считаются. Он умен, амбициозен и умеет добиваться своего. Его любят девушки, он умеет завоевывать преданность друзей. Если ему чего-то не хватает, так это уверенности в твоем одобрении. Тебя как подменили с тех пор, как Драко пошел в школу. Чего ты от него хочешь? - Я хочу, чтобы он был Малфоем, Мерлиновы яйца! – Люц взрывается, - я хочу, чтобы он не ныл, получив ранение, как мы сегодня наблюдали, а готовил месть обидчику. Я хочу, соплохвоста тебе в задницу, чтобы он был в состоянии взять себя в руки и поклониться гиппогрифу так, чтобы не попасть под его когти – ничего личного, Сев, но я не желаю ему твоего темперамента. Я хочу, чтобы он перестал прятаться за мою спину и начал взрослеть. Я не всегда буду здесь, чтобы решать его проблемы. - Люц, у него не твой стиль, - странно, что Снейп умеет говорить таким тоном – успокаивающим и мирным, - Уверяю тебя, он посчитается с Поттером. Только не на твой лад, а на свой собственный. - При чем тут Поттер? - Тебе не сказали? Поттер взнуздал гиппогрифа, поэтому Драко и полез под когти. Люциус, Драко не виноват в том, что у него есть ты. Самый эффективный способ разобраться с великаном для него – это вызвать тебя. Объективно. Он был бы дураком, если бы стал предпринимать что-нибудь сам против преподавателя, да еще любимчика директора. Он поступил разумно. - Защитник чертов, - Люц усмехается, - твоя слабость к моему сыну известна всей школе, как мне говорили. Северус улыбается, в кои-то веки, открыто, не сдерживаясь. - Должен же кто-то компенсировать мальчику твою холодность. И потом, Люций, ты недооцениваешь, в какой сложной ситуации находятся все мои дети. Остальные три факультета нас ненавидят, учителя и те пристрастны к слизеринцам. Малфой – почти символ Слизерина, ему достается больше всех. И вражда с Поттером, которому сходит с рук абсолютно все, который может творить что угодно из-за спины директора… Люц, - он уже опять серьезен, - Драко нужна твоя поддержка. Полная. Не время его воспитывать. Я удивлен, что он еще не натворил бед, но если ты будешь продолжать требовать от него невозможного, то натворит обязательно. Неужели ты не видишь, что он готов на все, чтобы только доказать тебе, что он тебя достоин? - Север, - Малфой терпел нравоучения достаточно долго, - не обижайся на старого друга, но ты понятия не имеешь, как воспитывают детей в чистокровных семьях. По сравнению с моим отцом я заботливая мамаша вроде Нарси. Мальчик должен научиться стоять на своих ногах. Прекрати над ним кудахтать. - Ты совершаешь ошибку, Люц, - Северус поднимается и нависает над столом, - и через год-другой ты это увидишь. Люциус встает тоже. - Не стоит спорить, когда нет надежды переубедить друг друга. Ну что ж, мой дорогой, был рад тебя повидать, хотя бы и по такому грустному поводу. Спасибо за вино. Пожалуй, что мне пора. Держи меня в курсе событий. - Хорошо. Ты тоже. Поклонись от меня Нарси. Люциус величественно выплывает за дверь, а Снейп, движением палочки убрав со стола бутылку и бокалы, садится в кресло, где только что сидел его друг, и сжимает виски руками. Какой кошмарный намечается год, Мерлин…
http: Предчувствия не обманули. Год действительно – хуже некуда. Снейп возится с котлами, ворча себе под нос нелестные характеристики в адрес в достопочтенного доктора Дамоклуса Белби, оставившего такие, Мерлин прости, инструкции по приготовлению, волчьего зелья, которые и Мастера превратят в Лонгботтома. Старая школа, мантикраб его за ногу, ни слова в простоте. Вода из семи источников… Каких источников? Характеристики? Мягкость воды? Направление течения учитывать? Время сбора воды играет роль? Раздражение переключается на Дамблдора. Не мог сказать раньше, чтобы было время попробовать разные варианты? Нет, надо всех всегда обязательно поставить перед фактом в последнюю секунду. «Мальчик мой, я уверен, что ты справишься,» - последнюю фразу зельевар, сам того не заметив, елейным голосом произносит вслух. И слышит стук в дверь. - Кто? – Снейп, не оборачиваясь, взмахом палочки снимает заглушки с двери. - Северус, можно мне войти? Директор просил меня кое-что обсудить с тобой. - Входи, Люпин, - дверь с грохотом распахивается и с таким же закрывается за спиной оборотня, - что тебе надо? - Северус, - говорит Люпин, обращаясь к обтянутой черным спине, склоненной над котлом, - директор сказал, что ты можешь сварить… - Уже варю, - сварливо отзывается Снейп, - и если бы директор предупредил меня хотя бы за месяц, я мог бы гарантировать успех. А сейчас нам придется полагаться на удачу. Я присмотрю за тобой в момент трансформации, Люпин. - Северус…, - оборотень смущен, - спасибо, конечно, но это зрелище… - Я видел это зрелище, если ты не помнишь, и не испытываю ни малейшего желания увидеть его вновь. Но я не готов положиться на запоры в Хижине и нетестированное зелье. Нет никакой гарантии, что ты не стал сильнее с тех пор, как прятался там в школьные годы. И потом, какими бы идиотами ни были твои друзья, все же в старших классах ты был там не один. Здесь дети, Люпин. Люпин сдается. - Тогда просто – спасибо, Северус. Спасибо. - На здоровье, - голос Снейпа сочится ядом, - я делаю это не по своей воле, - он добавляет в котел несколько капель какой-то зеленоватой дряни, убавляет огонь, и оборачивается, - есть еще кое-что, что я хотел бы обсудить. - Да, конечно, - Ремус так и стоит, прислонившись к стене около двери. Сесть ему здесь не предлагают. - Держись подальше от учеников Слизерина, Люпин, - почти шипит Снейп, - я не знаю, как может тебе доверять Минерва и другие, но с моими учениками ты будешь общаться только на уроках. Разумеется, как преподаватель, ты имеешь право назначать отработки. Но моих будь любезен посылать к Филчу. Или ко мне, если хочешь, с запиской, описывающей проступок. Обещаю не отменять твоих взысканий, но наказание в таком случае я буду назначать сам. Не устраивает – снимай очки, снижай оценки. Но наедине ни с одним из моих ты не останешься ни на минуту. Ты понял? Ни взысканий, ни индивидуальных занятий. - Северус, но так ты сам лишаешь своих детей… - Ничего. Ученики Слизерина переживут без индивидуальных занятий с тобой. В крайнем случае, сообщишь мне, если сочтешь, что кто-либо без этого просто жить не может. Еще раз, Люпин: держись подальше от моих учеников. Люпин вздыхает. - Я должен обсудить это с директором. - Я уже сказал, что не гарантирую успеха с зельем, Люпин. Тебе лучше не злить меня сейчас. - Хорошо, - оборотень поднимает руки, - сдаюсь. Не жалуйся потом на успеваемость своих подопечных. Послушай, Северус… Довольный своей маленькой победой, Снейп складывает руки на груди и благосклонно ждет. - Послушай… ты ведь, кажется, дружишь с Малфоями… как ты думаешь, Сириус Блэк… - О, так ты не оставляешь надежды найти своего друга? – яростно выплевывает Снейп. - Он ведь опасен, так? Я просто хотел бы знать твое мнение. Как ты думаешь, он мог появиться у кого-нибудь из твоих… из своих бывших… Мерлин, соратников. - Ты хочешь найти его, потому что он опасен? Расскажи эту сказку директору. Люпин шагает вперед, он тоже вспылил, покраснел даже: - Значит, по-твоему, я предатель? - Не думаю, что ты был предателем во время войны, Люпин. Но я знаю, что ты выберешь теперь, если тебе придется выбирать между Блэком и Орденом. Люпин проводит рукой по лицу. - Знаешь, Северус, оставим этот разговор. Я знаю, что ты невысокого обо мне мнения, но подозревать меня… Ладно. Забудь. Спасибо за зелье. Он устало идет к выходу, но Снейп его окликает. - Люпин. - Да, - оборотень останавливается на пороге. - За Малфоями с момента побега Блэка неотрывно следит аврорат. Они ближайшие родственники, и сами на подозрении. Блэк оказался бы еще большим недоумком, чем раньше, если бы полез сейчас в этот дом. И вообще. Фанатики все в Азкабане. Те, кто сейчас на свободе, скорее сдадут Блэка аврорату, чем укроют. Люпин кивает. - Я понял. Резонно. Значит, он действительно скорее может появиться в окрестностях Хогвартса, чем… И здесь ведь не только Гарри. Здесь Драко Малфой, его племянник. Снейп подходит к оборотню вплотную, кажется, он уже готов достать палочку: - Если ты хоть близко подойдешь к Драко Малфою… Люпин снова поднимает руки: - Я понял. Понял. К любому из твоих детей – и ты с меня шкуру сдерешь и над камином повесишь. Ты просто сам за ним пригляди, хорошо? А я – за Гарри. - Если ты думаешь, что я доверю тебе заботиться о безопасности нашей юной знаменитости, то ты меня плохо знаешь. Ты – угроза, а не охрана. Ты дырка в системе безопасности Замка, а к тому же еще и опасен сам по себе. Помни, что я тебе сказал и убирайся. За неделю до полнолуния придешь за зельем, - Снейп распахивает дверь, - иди, Люпин, мне надо работать. Оборотень молча выходит. * Не успевает Снейп обновить заклятия на двери, как в нее снова стучат. Легок на помине. - Мистер Малфой. И долго вы простояли за дверью? – Снейп, мысленно чертыхнувшись, соображает, вернул ли он на место заглушающие после того, как впустил Люпина. О, Мерлин, только этого... - Минут десять, сэр. Я услышал голоса, и не решился прервать вас. Значит, нет. Превосходно. Просто потрясающе. - Вы много успели услышать? - Я ничего не разобрал, сэр, - врет наверняка. А, ладно. Если мальчик краем уха услышал о том, что Люпин опасен – ему это только на пользу. - Не лгите своему декану, мистер Малфой. Итак, чем обязан? - Сэр, я хотел попросить… Это как раз относительно мистера Люпина… - Выражайтесь яснее. Драко опускает голову. - Нас учили сопротивляться боггарту. И я… короче говоря, я не захотел демонстрировать свои страхи перед всеми, сэр. Мне вообще не кажется хорошей идеей позволять другим знать, чего ты боишься. И большинство слизеринцев воздержались тоже. Я думал, вам следует знать, сэр, и еще… может быть, вы позволите мне попрактиковаться индивидуально? Я не хотел бы обращаться с этим к профессору Люпину. - Что ж, не так уж плохо я учил своих подопечных, мистер Малфой, - Снейп сжимает губы, и улыбка получается больше похожей на ухмылку, одними уголками губ, - демонстрировать свои страхи друзьям и врагам – чисто гриффиндорская затея. Но у меня нет для вас боггарта. Вот что, Драко. Я покажу вам, как можно упражняться в ридикулусе без боггарта, а вы покажете другим. Тех крох легилеменции, которые я успел вам дать летом, вполне хватит, чтобы вы смогли помочь соученикам. И я надеюсь, - Снейп выделяет это голосом, - что вы не злоупотребите полученным при этом знанием. - Нет, сэр. Конечно, сэр, - Драко сияет. - Хорошо, - Снейп садится за стол и указывает ученику на кресло напротив, - Вам придется позволить мне увидеть ваш страх. Подумайте о том, что пугает вас больше всего. Думайте спокойно, я пока что не смотрю. Представили? Теперь, что бы это ни было – ситуация, или абстрактное понятие – постарайтесь заместить ее одной картинкой. Символом. Предметом. И смотрите мне в глаза, готовы? Легилеменс. Собственно, Северус ожидал увидеть что-то в этом роде. Родовой портрет. Люциус, или кто-то из более отдаленных предков – у Малфоев черта с два разберешь. Презрительно повернувшийся спиной к потомку, демонстрирующий безукоризненный затылок и гладкую волну платиновых волос. Понятно, что ж тут не понять. - Перекрасьте ему волосы, - мягким голосом подсказывает Снейп, - рыжие, как у Уизли, и с кудряшками, - картинка плывет, но волосы портрета все-таки постепенно рыжеют, - вот так, а теперь заставьте картинку потускнеть. Как маггловская фотография, видели когда-нибудь? Драко не выдерживает и фыркает. Снейп разрывает контакт. - Теперь вы можете повторить это много раз в уме самостоятельно. Главное – быть готовым, точно знать, что вы увидите, и во что вы это превратите. Взмахнуть палочкой и произнести заклинание – самое простое. Главное – распознать свой страх и привыкнуть к нему. - А почему первый раз это нужно делать с помощью легилемента? - Потому, что нет ничего легче, чем представить в смешном виде чужой страх. Вам, Драко, это особенно хорошо должно удаваться. Драко мучительно краснеет. - Смешно так бояться собственного отца, сэр? Люциус, ты кретин. - Мне показалось, что вы боитесь не отца, а того, что можете оказаться ему недостойным наследником, Драко. Я бы сказал, это благородный страх. Но я не начну считать вас взрослым, пока вы не начнете бояться быть недостойным самого себя сильнее, чем вы боитесь упасть в чужих глазах. В чьих угодно, даже в глазах собственного отца. Драко ерзает, как будто не хочет уходить. - Вы хотели еще что-то спросить, мистер Малфой? – Снейп строго хмурится. - Да… Скажите, сэр, а профессор Люпин… мне кажется, с ним что-то не в порядке. Он болен? Снейп проводит пальцем по губам, раздумывая. И все-таки отвечает: - Профессор Люпин хронически болен. Не волнуйтесь, это не заразно. По крайней мере, он не заразит вас, просто стоя с указкой у доски. Я ответил на ваш вопрос? Мальчик позволяет себе легкую ухмылку. - Полагаю, другого ответа я от вас не добьюсь, сэр. Спасибо за помощь. Я попробую научить других, - полная серьезность. Заговорщических взглядов мы больше не бросаем, даже наедине. Поврослел за лето. Пора, собственно говоря, начинать посвящать мальчика в тайные практики, пока его Люциус не научил Мерлин знает чему. - Мне не помешает помощь ассистента в лаборатории завтра вечером, мистер Малфой, - замечает Снейп, - если у вас нет других планов, приходите, вам будет интересно. - Еще бы! – совсем по-детски восклицает Драко, - то есть, с удовольствием, сэр, непременно приду. - В семь часов. Можете идти, мистер Малфой, - Снейп поднимается и направляется к котлам. И думает, что надо бы еще, в очередь с Драко, начать натаскивать Забини и Паркинсон, да и к второкурсникам уже пора бы приглядеться… и как не вовремя свалилась на него вся эта морока с волчьим зельем.
http: А Блэк, между тем, и вправду прорывается в замок. Хэллоуин, порезанный портрет на двери. Директор, не желающий ничего слышать. И еще неприятнее – разговор с Маркусом Флинтом. Маркус, в отличие от других лидеров факультета, не имеет обыкновения чуть что бегать к декану с докладами. - Сэр, - верзила Флинт, уже сейчас почти на голову выше декана, мнется на пороге, сутуля мощные плечи, - я думаю, надо бы вам быть в курсе. Мелюзга наша совсем с ума посходила с этим Блэком. У половины третьекурсником его портреты на стенке над кроватью. Девчонки – ах, какой душка, красивый и несчастный, ну, что вы, наших фифочек романтических не знаете? Малфой тоже… Умный ведь вроде парень. Ах, мой родственник, правая рука сами знаете кого… Ах, он предвестник возрождения вот этого самого. Он прорывается в Хогвартс, чтобы возглавить нас, тех, кто помнит. Помнят они. Вот мой отец, он помнит, да, и мне велел не забывать. Война же была, не шутки. - Флинт, вы можете не мямлить? Скажите толком, что вас беспокоит? - Младшие верят, что Блэк собирает тех, кто верен… ну… Темному Лорду. И на старших курсах тоже такие есть, но наши хоть… ну, как-то головой думают. А третий-четвертый курс весь вокруг Драко, а Драко как с ума сошел. Поговорили бы вы с ним, сэр. - Хорошо, Маркус. Я подумаю. Не говорите пока что ни с кем об этом. Блэк. Опять Блэк. Сначала опять Поттер – новый, а все-таки Поттер, потом опять Люпин, теперь опять Блэк. Снейп уже ничему не удивляется – даже если Петтигрю восстанет из гроба, чтобы обеспечить ему полное и окончательное дежавю. Со смертельным исходом. А Драко действительно… На каждом лабораторном занятии Северус отвечает на вопросы о временах Лорда. У мальчика период пубертатного романтизма. Сопротивление, подполье, вассальная верность, чистота крови, древние традиции, а главное – причастность к опасному и запретному. Нормально. Сам в этом возрасте варил незаконные яды, голодал по десять суток в порядке эксперимента, и норовил без наставника пуститься в астральные путешествия. Кому яды, кому наркотики, а юный Малфой ударился в политику. Не страшно. Было бы не страшно, если бы маньяк, так некстати оказавшийся его кумиром, реально не ходил вокруг замка, и уже не прорвался бы однажды внутрь. Если бы Драко не сбивал с пути других, тех, кто не одумается через год-другой, для кого его подростковый бунт станет судьбой. Северус собирает своих красавцев – с третьего по седьмой курс, без малышей – и устраивает им суровый разговор. О глупых мечтаниях, об ответственности перед семьями, и о том, что политические убеждения – своим чередом, а уголовные преступления – своим. И первые не оправдывают вторые, если не в моральном, то хотя бы в практическом смысле. Умейте сопротивляться системе в рамках системы. Вы слизеринцы, а не безмозглые герои со шпагой наперевес. Слушают. Даже понимают, вроде. И все равно, при упоминании Блэка глазки-то загораются. На собственном факультете. Мерлин. Драко, все еще неловко управляясь с поврежденной рукой – что-то там не проходит, и Помфри до сих пор не может толком сказать, в чем дело – толчет в ступке стебли подорожника. Снейп помешивает заготовку к костеросту, бормочет заклинания. Переворачивает песочные часы. Подходит к ученику. - Не так, Драко. Это же не минерал, не долбите его, растирайте, - он берет детскую кисть с зажатым пестиком в свою, ведет правильным движением – по вогнутой стенке, немного по спирали книзу. - Да, сэр, - Драко старательно несколько раз повторяет движение, и, только убедившись, что получилось, начинает двигать пестиком быстрее, - Профессор, можно спросить вас? Вы ведь учились одновременно с Сириусом Блэком? Правда, что профессор Люпин был его лучшим другом? - Да. Профессор Люпин и еще отец мистера Поттера. - Гриффиндорское трио, как сейчас? - Квартет. Был там еще один малозаметный коротышка. Петтигрю. Погиб на войне. - На стороне Лорда? – Мерлин, сколько энтузиазма, - Наоборот. Как и старший Поттер. - Значит, Блэк был чужим среди них? - Сначала он предал свою кровь, и оказался в Гриффиндоре. Потом свой факультет, ушел к Темному Лорду. - Вернулся к своим, - юному мистеру Малфою заговорить зубы так же сложно, как старшему. - Мистер Малфой, - ни с того ни с сего взрывается Снейп, - не отвлекайтесь. У вас зелень во все стороны летит, вы срываете мне процесс. - Да, сэр, - Драко опускает глаза, смотрит только в ступку. Снейп молчит. Пытается справиться с накатившим раздражением. Со слизеринцами так нельзя, особенно с молодым Малфоем. Это не Поттер. - Мистер Малфой, - говорит он уже спокойно, - вы меня разочаровываете. Я не думал, что вы нуждаетесь в кумире. В…, - чуть не сорвалось с языка лишнее, - предводителе. У вас есть взгляды? Прекрасно. Через несколько лет вы сможете начать действовать в соответствии с ними, если они не изменятся. При чем здесь крестный мистера Поттера? - Крестный что? – Драко поражен. - Вы не знали? Блэк – крестный отец Гарри Поттера. Об этом писали все газеты. - Значит, он, - что бы то ни было, а семья для Малфоя значит больше любой политики. Тем более любой романтики, - он подставил собственного крестника? Снейп молчит. Вот подумай об этом, мальчик, подумай. * - Во, и тут я подлетаю на метле и – буууум – бомбарда! Полкрыши долой, - Драко размахивает руками, продираясь сквозь кусты у озера к их секретной полянке - Ага, а я накладываю ступефай на дементоров. Массовый. - Сам ты ступефай, он на них не действует. Ты держишь дырку в барьере, Забини. И через дырку устремляюсь я со своими верными рыцарями. А дементоров мы разгоняем патронусами, ты что, не знаешь? Мой патронус виде огнедышащего дракона в полнеба величиной гоняется за разбегающимися дементорами. - Ты, значит, с рыцарями, а я дырку. Не пойдет, лорд Малфой. Барьер я давно уже снял мощным импульсом своей магической силы. - Мордред с тобой, монсеньор Забини, ты снял барьер, ворвался в замок с тыла и мочишь авроров. Ступефаями своими и авадами. - Монсеньор – это кардинал, придурок. Священник такой маггловский. Мессир, сколько раз тебе повторять. - Ой, ну мессир, мессир. - Паркинсон в обмороке – на нее дементор напал. И тут я… - Ой, да какая разница – что сейчас дура бессмысленная, что после дементора. - Не ценишь ты свою невесту, лорд Малфой. Дождешься – отобью я ее у тебя. - Дуэль, мессир Забини? - Какая дуэль, лорд Малфой, побойтесь Мерлина, мы в разгаре осады Азкабана, и даму раздора сейчас дементор поцелует. Слушай лучше дальше, дуэлянт. Я вызываю своего патронуса – черного петуха с горящим гребнем, отгоняю дементора… - И сам целуешь эту дуру Паркинсон вместо него. Забини пихает приятеля в бок. - Нет, целоваться с Паркинсон у нас будешь ты. На свадьбе. Я, как верный друг, сдаю твою возлюбленную в обмороке тебе на руки, и, пока ты приводишь ее в чувство, вывожу заключенных. Вы свободны, господа. Мы можем отправляться на поиски нашего повелителя. Малфой задирает нос. - А пока повелителя нет, в бой вас поведет лорд Малфой, наш благородный предводитель. - Ага, только сейчас с Паркинсон дообжимается, и сразу поведет. - А тебе бросается на шею моя высокородная тетушка миссис Лестранж-Блэк, старшая сестра мамы. Благодарю за спасение, прекрасный рыцарь, я ваша навеки! – Драко ехидно хихикает. - Малфой, я, пожалуй, подумаю насчет дуэли из-за Паркинсон. - Защищайтесь, мессир Забини, - Драко вынимает палочку и шутливо кланяется. - Ну, держитесь, лорд Малфой, - из палочки Забини вырывается разноцветный фейерверк, и обсыпает Драко разноцветными конфетти. - Кто так дерется на дуэли, Забини? А кланяться и расходиться кто будет? Бьешь без предупреждения, как грязнокровка. Вот тебе за это. На Блеза обрушивается струя воды. - Ах ты…, - Блез поднимает палочку для ответного удара, но Драко подбегает и опрокидывает его на землю. Мальчишки возятся и хихикают. - Забини, - спрашивает запыхавшийся Драко, - а тебе честно Паркинсон нравится? - Мне вообще девчонки не нравятся, - сердито отвечает итальянец, - кривляки и дуры. - Даааа? – тянет Драко, - каааак интересно. А кто же тебе нравится? Парни? - Никто мне не нравится, что ты еще себе… - Забини, а ты уже целовался? - Да сто раз. Ничего особенного. Я же говорю, кривляки. - Так, Забини, - Малфой становится почти серьезным, - ты меня беспокоишь. Если тебе не нравится целоваться с девчонками, ты, наверное, действительно парней любишь. Ты проверял? - Как ты себе это представляешь, придурок? - Точно так же, как с девчонками. Взял да и проверил. Вон, про Флинта всякие слухи ходят, сострой ему глазки… - Сам строй Флинту глазки, самоубийца. Он здоровый и тупой, он меня по стенке размажет. - Флинт не тупой, ты его плохо знаешь. Он не интеллектуал просто. Он умный, только ему лишний раз подумать лень. Неинтересно ему. Но – не суть. Мне-то зачем ему глазки строить, у меня на свой счет сомнений нет. - Позвольте вам напомнить, лорд Малфой, что у меня тоже нет на свой счет сомнений. Сомнения на мой счет существуют исключительно в вашей белесой высокородной башке. - То есть, тебя не интересуют ни девчонки, ни парни. Забини, может ты вообще импотент? - Сам ты…, - Забини краснеет до корней волос, как умеют краснеть только смуглые южные мальчики, - ну, ты, Малфой… Ты просто… - Спокойно, Забини. Я твой друг, и я тебя в таких сомнениях не оставлю. Так уж и быть, - Малфой перекатывается на траве, и неумело тычется сомкнутыми губами в губы приятеля. Тот сперва каменеет, а потом со всхлипом перехватывает инициативу, и целует его по-взрослому, раскрывая губы и беспорядочно шаря по всему телу руками. Драко отвечает, как может, без особого умения, но с большим энтузиазмом. - Ну ты даешь, Малфой, - Забини с трудом отрывается, и переводит дыхание. - Ну что, убедился, Забини? – Драко почти сразу возвращает себе прежнюю невозмутимость. - А ты? - А что я? Я только попробовал. Ради тебя, между прочим. Чего не сделаешь для единственного осмысленного друга в этом курятнике, - Малфой переворачивается на спину, и задумчиво смотрит в небо, - ты вот скажи мне лучше, раз уж ты... Ты на старших никогда не заглядывался? Ну, вот, скажем, на учителя в классе… Разглядываешь его, пытаешься понять, что у него в голове, а потом, хлоп, и думаешь, а какой он… ну… без всего этого. Без спеси учительской и без одежды… Забини все еще не пришел в себя, и думает о другом. - На кого у нас тут заглядываться? – спрашивает он машинально, - не на декана же? - На декана… на декана я не посоветовал бы. Он, к твоему сведению, мысли читает. Заметит - убьет. И вообще, он какой-то… не по этой части совсем. Даже подумать странно. Вот профессор Люпин. Ты заметил, что с ним что-то загадочное происходит? - Обтрепанное меланхоличное чучело твой Люпин. Малфой, а давай еще раз попробуем для верности? - Отстань, Забини, - отмахивается Драко, - слушай лучше, что я тебе говорю. Люпин – с детства лучший друг Блэка – раз. Он дважды куда-то исчезал из школы – два. И потом отлеживался в изоляторе – три. И богграт у него – вроде хрустального шара. Кто боится хрустального шара? Тот, кому есть что скрывать о своем прошлом и будущем. Четыре. Соображаешь? И все лицо у него в шрамах, и руки, и вряд ли только они. Пять. - Думаешь он… - Вполне может быть, что и наш. И еще – только между нами – я слышал, как декан на него орал в начале года, чтобы он держался подальше от слизеринцев. Значит, он на нас выходы ищет? - То-то он с Поттером носится как с писаной торбой. - А на Поттера, кстати, ищет выходы Блэк. Так что все сходится, а, Забини? - Вау, - Забини пододвигается ближе, глаза у него горят, - Малфой, ты прямо стратег. Вот это просчитал. Ребятам скажем? - Подождем пока. Тупые они какие-то все-таки. Я только тебе, как самому разумному. Молчи, а то вляпаемся в неприятности опять. Забини напряженно прикидывает, как бы раскрутить приятеля на продолжение экспериментов, а Драко, проклиная в душе свое любопытство, пытается справиться с мыслью, что его худшие подозрения в отношении себя оправдались. В замок они возвращаются оба мрачные и неспокойные, не догадываясь о том, что их беседу слышал кое-кто, для чьих ушей она категорически не предназначалась.
http: Снейп в крайнем раздражении – кажется, это уже его нормальное состояние в этом году – возвращается в замок. Но сегодня у него особенный повод. Каждый раз, когда приходится присутствовать при трансформации чертова оборотня, потом хочется попросту элементарно напиться. Снейп говорит себе, что это в последний раз – зелье обкатано, все проходит гладко, нечего ему больше там делать. Жуткая картина преображения человеческого тела в волчье все еще стоит перед глазами. К тому же, буря все усиливается, и даже водоотталкивающие заклинания не спасают, мантия уже мокрая насквозь, и волосы лезут в глаза. И в голову опять и опять лезет подслушанный несколько дней назад разговор мальчишек – его мальчишек. Видели бы они… Нужно было шугануть, как он всегда делает с целующимися парочками, а рука не поднялась. Напомнило. Малфой, надо же, юный манипулятор, вот ведь наследственное всплывает. Они, впрочем, постарше были. Люц – постарше. Сам еще и помельче этих… экспериментаторов. Тоже экспериментировали. Идиоты. Вспоминать концовку этой истории Северус очень не любит. А Люц не вспоминает вообще. Никогда, кажется. К счастью. И как он отреагирует, узнав, что его мальчик интересуется мужчинами – лучше не думать. Плохо отреагирует, как раз так, как в таких случаях реагировать не следует. Люпин оказался еще большей проблемой, чем ожидалось. Теперь, ко всему в дополнение, от него еще надо будет за шкирку оттаскивать слизеринских детей. Мерлин… Снейп входит в замок, отряхивает капли дождя с мантии, проходит по коридорам, снимает защитные заклятия с двери. В подземельях холодно и сыро, он разжигает камин, высушивает заклинаниями одежду, сбрасывает насквозь промокшие ботинки. Все-таки шлепает босиком по холодному полу к секретному шкафчику и наливает себе щедрую порцию огневиски, иначе совсем свихнуться можно. Садится у камина, пытаясь согреться. До уроков два часа, спать уже нет никакого смысла, он пытается припомнить, что собирался читать третьему курсу по ЗОТИ, но в мозгу все расплывается. А потом ударяет очень нехорошая мысль. Это мы уже проходили. Был уже один любопытный слизеринец, решивший последить за таинственными исчезновениями Люпина. И доследившийся. С помощью Блэка, да, но эти красавцы вполне могут и без подсказки обойтись… В своих змеенышей Снейп верит. Когда речь идет о том, чтобы сунуть нос не в свое дело – очень даже верит. А уж когда замешана любовь… Минерве легче. Грифы классу к четвертому начнут заглядываться друг на друга и краснеть, к пятому – пойдут разбиваться на парочки, к шестому – научатся целоваться и обжиматься по темным углам. Простые люди. Одна проблема – не допустить беременности, а все равно у них каждый второй год по свадьбе через месяц-другой после выпуска. А у слизеринцев – с детства перекрученных, амбициозных, книжных, романтичных до полной потери головы и прагматичных до цинизма – с двенадцати лет начинается: фантазии, интриги, самые нелепые эксперименты, любовь до гроба. А с четырнадцати - страдания с порезанными венами, жестокие игры, и обязательно – без этого уж никак – страсти по взрослым: преподавателям, чужим родителям, знаменитостям. Тянутся к власти и силе, таких шляпа в подземелье и посылает. И будь ты хоть сто раз желчным неприятным уродом… «Не по этой части», мистер Малфой… Знали бы вы, каких усилий стоило выработать линию поведения, которая позволяет декану оставаться «не по этой части» в глазах сотни озабоченных паршивцев, усиленно ищущих себе кумира. Куда-то меня не туда заносит, - думает Снейп, наливает себе еще огневиски и сосредотачивается на проблеме. Слежку за Люпином нужно решительно пресечь. Через два часа, еще пару порций огневиски, и десяток жестко отогнанных вполне неприятных воспоминаний он примерно понимает, что будет делать. Директор убьет. Ну и хрен с ним. Снейп накладывает на себя протрезвляющее заклинание, споласкивает лицо холодной водой, и направляется в класс. Оценивает мизансцену: разочарование на лице любимого ученика – неприятно, между прочим. Ужас гриффиндорцев – а вот это приятно. Забини, не отрывающий глаз от элегантно растрепанного затылка Малфоя, кажется, даже не замечает смены преподавателя. С Забини, кстати, нужно будет еще беседу провести на тему «почему влюбиться в одноклассника в тринадцать лет – не есть конец света и клеймо на всю жизнь». - Сегодня мы с вами поговорим об оборотнях, - заявляет Снейп. Отвратительно вести урок без подготовки, невыспавшимся, да еще с похмелья. И не любимые зелья, а новое, необкатанное. Он бессмысленно шляется по классу, задавая вопросы, выслушивая дурацкие ответы и пытаясь вырулить на тему урока. Рассказывает все, что знает об оборотнях сам – а почитать пришлось, когда занимался зельем. Заставляет учеников прочесать учебник. Задает задание. Чувствует себя полным идиотом. Ладно, самое главное – им придется прочесать литературу. Если у Драко так уж из головы не лезет профессор Люпин, то догадается. Должен догадаться. * «Северус, Как ты и просил, посылаю твоих учеников за взысканием к тебе. Мистер Малфлой, мистер Забини и мисс Паркинсон были застуканы, когда обвешивали мой кабинет «магическими глазами» от Зонко. И это уже третий раз, когда я ловлю твоих учеников на слежке за преподавателем. Ты, кажется, хотел, чтобы я держался от слизеринцев подальше? Возможно, тебе следует принять меры, чтобы они сами держались подальше от меня. Похоже, что твой последний урок ЗОТИ навел их на мысли. С неизменным уважением, Ремус» Записка заколдована так, что открыть ее может только учитель. Забини и Паркинсон стоят красные, а Драко смотрит, как ни в чем ни бывало, как будто пробраться в кабинет преподавателя и развешивать там подглядывающие устройства – самое естественное дело. - У меня нет ни малейших сомнений, кто был организатором этого недопустимого вторжения в частную жизнь преподавателя, - сурово заявляет Снейп, - мистер Малфой, извольте объяснить свое поведение. - Мы хотели убедиться, что в школе не происходит ничего опасного, сэр, - Малфой даже не думает сделать вид, что испытывает вину, - профессор Люпин ведет себя странно. Он регулярно исчезает из школы, уходит в сторону леса. Кто знает, что у него там? Может быть… темное существо? А может быть, там скрывается сам Сириус Блэк? - Просто замечательно, мистер Малфой. Теперь представьте себе на минуту, что профессор Люпин действительно является пособником Блэка, и что вы, три самонадеянных ребенка, раскрыли его тайну. И попались на этом. Как вы думаете, какая участь вас ждет в этом случае? Малфой опускает голову: - Но вы бы нас защитили, сэр. - А вы оставили мне шанс защитить вас? Я понятия не имел о вашей дурацкой самодеятельности. Почему вы не пришли со своими догадками ко мне, мистер Малфой? А вы что скажете, мистер Забини? - Мы… хотели сами, - Забини краснеет еще сильнее. - Мисс Паркинсон? - Драко просил нас молчать…. Мы хотели сначала проверить… - Взыскание всем троим, - Снейп поднимается, идет к книжным полкам и достает потрепанный том, - Вот, извольте. «Следящие заклятия: в помощь служителю порядка». Законспектировать, и написать мне четыре свитка на тему – техника безопасности и юридическая база при применении следящих заклятий. Что может, и чего не может позволить себе несовершеннолетний волшебник, - Снейп насмешливо поднимает бровь, - Еще раз попадетесь около кабинета профессора Люпина – будете флобберчервей нарезать до конца семестра. Свободны, следопыты. - Ух ты…, - завернув за угол, Драко подпрыгивает, размахивая книжкой, - хорошо отделались. - Четыре свитка, - недовольно ворчит Пэнси, - ничего себе, отделались, все выходные пошли к соплохвостам. - Дура ты, Паркинсон, - фыркает Драко, - тебе что, про следящие заклятия неинтересно, да? Декан нам помог, ты не поняла, что ли? Он, наверное, сам, - глаза Драко расширяются, - Люпина подозревает. А сделать ничего не может. А мы – можем. - А что он про нашу участь сказал, ты прослушал, Малфой? – сердито обрывает Блез, - все, я в твои игры больше не играю. Тебе нужен Люпин, сам за ним и следи. Дуболомов своих припаши, вон. - Боишься, Блез? – шелковым голосом спрашивает Драко, - ты меня разочаровываешь, мессир Забини. Я думал, ты благородный тосканский принц, а ты просто жирный ганзейский купчишка. - Благородные принцы за малахольными полукровками не следят, лорд Малфой. И противоестественной склонности некоторых недоделанных лордов ко всякой гриффиндорской пакости не потакают. - А, я понял, мессир Забини. Ты не боишься. Ты ревнуешь. Ты думаешь, что загадочный ночной странник, уходящий в лес под полной луной, вытеснит тебя из моего сердца. Стоп, - Малфой резко тормозит, так, что Пэнси врезается в него с разгону, - Слушайте, а ведь… Луна была. Оба раза. Полная. - И что? – Забини сердит. - Люди… у него там не Блэк. У него оборотень там, вот что. - Да хоть сам он оборотень, мне-то что? - Сам? От старика Дамба, конечно, всякого можно ожидать, но… Вау! – Малфой подпрыгивает, - Если он притащил оборотня в школу, то он труп! Попечители этого так не оставят! Мой отец с него шкуру сдерет. Вот грифы покрутятся без главного защитничка. Забини, не время отступать! Мы все должны выяснить, обязательно. * Подкатывает зима, с ней ранняя темнота, конец семестра, мигрени. Нагоняй от директора по поводу оборотня. Снейп пожимает плечами: - Я не понимаю, в чем проблема, директор. Ученики четвертого класса и выше знают, как распознать вервольфа, это входит в программу. Есть какая-то причина именно третьекурсников держать в неведении? Если Люпин не может вести себя так, чтобы скрыть свою проблему от учеников, прочитавших пять страниц учебника, то ему, вероятно, действительно не место в школе. Дамблдор укоризненно качает головой и смотрит всепонимающим взглядом. Его не обманешь. Не очень-то, впрочем, и хотелось. Так, ритуал. - Что у твоих третьеклассников случилось с Ремусом, Северус? Он жалуется, что они срывают уроки. Мерлин… - Примерно то же, что у гриффиндорского третьего класса происходит со мной. Придумали себе сказку о его великих подвигах и страшных преступлениях, играют в сыщиков. Ничего важного. По крайней мере, в кабинете учителя ЗОТИ невозможно наворовать ингредиентов и отравиться. Ничего такого, что стоило бы вашего внимания, Альбус. Снейп машинально трет виски. Вот только не злиться, а то разболится сильнее. - Болит, мальчик мой? – спрашивает директор. Северус не выдерживает. - Альбус, Мерлина ради, я не мальчик. Да, у меня… небольшая мигрень с утра. Директор поднимается, заходит за спину и кладет ладони ему на виски. - Посмотрим, что у тебя там. Ты очень много нервничаешь, Северус, и совсем не отдыхаешь, - пауза, и переходит к важному, - Знаешь, меня беспокоит ажиотаж в школе в связи с Сириусом Блэком. Сухие и теплые пальцы отгоняют боль; Северус чуть расслабляется, и немедленно ощущает деликатное ментальное прикосновение. Дурацкие игры Альбуса, ну что за наказание? - Альбус, меня беспокоит разве что недостаток ажиотажа по этому поводу. Безумный преступник прорвался в школу. В этой школе преподает его лучший друг. Вы уверены, что приказа не выпускать Поттера в Хогсмид, да патруля дементоров по периметру школы достаточно, чтобы обеспечить безопасность детей? Всех детей. - Никто не пострадал, к счастью, - коротко замечает Альбус, - Посиди-ка молча, мальчик мой, попробуем убрать твою мигрень. Покалывание магии. Действительно, лучше. Как стыдно признаться себе, что тебе, взрослому замкнутому человеку, приятно легкое поглаживание по волосам, тепло чужой ладони на лбу. Снейп высвобождается. - Спасибо, директор, мне легче. По поводу Блэка. Он так и не вышел ни на кого из своих бывших соратников за все это время. Я полагаю, мы можем исключить вероятность, что его цель – возрождение Темного Лорда. Он охотится на Поттера, и чем больше я об этом думаю, тем больше сомневаюсь, что Блэк хочет убить его. Убить несложно, он давно бы уже преуспел, раз уж он знает путь в замок. - А что же? – Дамблдор возвращается в кресло, смотрит с интересом. - Похитить. Возможно, переманить на свою сторону. Использовать. Вашего любимца не так уж трудно убедить с чем угодно. И той частицы личности Темного Лорда, которую он носит в себе, вполне может хватить, чтобы Блэк воспитал нам нового Лорда вместо того, чтобы поднимать старого. Вы не рассматривали такую возможность? Директор усмехается в бороду. - Пока что Гарри смертельно боится Сириуса. Думаешь, обаяние мистера Блэка так велико? Ну, вы еще щелбан мне отвесьте, директор. - На обаяние, насколько я помню, Сириус Блэк в школе не жаловался, - чеканит Снейп, - И заставить всех плясать под свою дудку был большой мастер. В особенности, - Северус целит сквозь зубы, - мистера Люпина. И некоторых учителей, тоже, кстати. - Я полностью доверяю Ремусу, - мягко замечает Дамблдор, - неужели ты допускаешь мысль, что профессор Люпин… - Что, директор? Поведется на демагогию Блэка при личной встрече? Да, я допускаю такую мысль. Не припомните ли хоть один случай, когда Люпин пошел против своих друзей? - Северус, твои воспоминания о Ремусе устарели на двадцать лет. - Директор. Я не пытаюсь вас убедить, что Люпин непременно предатель, - Снейп раздраженно встает, - Но признайте же, наконец, что он слабое звено. Что существует вероятность – всего лишь вероятность – самого непредсказуемого поведения с его стороны, если он столкнется с Блэком лицом к лицу. Как Блэк ушел из замка на Хэллоуин? - Видимо, так же, как и вошел. Северус, пожалуйста. Мне важно, чтобы вы с Ремусом доверяли друг другу. И еще. Относительно Сириуса. Боюсь, что некоторые ученики в этой школе куда более расположены оказать ему при случае содействие, чем Ремус или Гарри. Подумай об этом, мой мальчик. - Я знаю, директор, - Северус решительно направляется к двери, - И я принимаю меры, поверьте мне. Если я вам больше не нужен… Он спускается из директорского кабинета, сердито похлопывает по клюву горгульи, проносится по коридору, и крайне некстати напарывается на Люпина. - Северус, как удачно, - Люпин улыбается во всю физиономию, - Я как раз хотел тебе кое-что рассказать. Знаешь, что учудили твои на моем уроке? - Какую-то каверзу, судя по тому, что сказал мне директор. Ты наложил взыскание, Люпин? - Это было так забавно, что я даже не стал их наказывать. Кто-то из них попытался наложить на меня следящие чары, но перестарался, так что каждый мой шаг отдавался у них в ушах диким свистом. Представляешь, я расхаживаю по классу, а шестеро красавцев подпрыгивают при каждом моем движении. А больше никто ничего не слышит. - Очень забавно, - ворчит Снейп, - шестеро, это, надо полагать, свита мистера Малфоя в полном составе? Крэбб, Гойл, Паркинсон, Буллстроуд… - Ну да, и умненький такой чернявый мальчик, как его, Забини, кажется? - Понятно. Урок превратился в балаган, а ты даже не наложил взыскания. Ты имеешь хоть какое-нибудь понятие о дисциплине, Люпин? Хотя где тебе, с твоим школьным опытом… - Твоего железного порядка у меня в классе никогда не будет, Северус. Но ведь и ЗОТИ не зелья. Здесь важно воображение, ученикам на Защите просто приходится давать намного больше свободы. - Просто скажи, что ты не умеешь поддерживать порядок в классе. Снейп, не дожидаясь ответа, устремляется к себе в подземелья. Драко Малфой сегодня может рассчитывать на хорошую выволочку.
http: А Драко, не подозревая о предназначенной ему горькой участи, увлеченно рубился в снежки со своими верными рыцарями. Гойл с приданными ему в подмогу девчонками безнадежно пытался защитить снежный замок, в то время, как сам Дракон Великолепный в сопровождении своего оруженосца Винса Блистательного и Его преосвященства Монсеньора Забини (во, все-таки загнал Блеза в монсеньоры) решительно шел на приступ. До Рождества оставалась несколько дней, и теплая компания уже сговорилась встретиться в Гойлз-Тауэре двадцать шестого декабря, после семейных торжеств, и насладиться всем разнообразием зимних развлечений. Оставалось, правда, еще уговорить родителей девочек, но в этом деле Драко всегда мог рассчитывать на содействие своего неотразимого отца. Драко достал палочку, и обсыпал защитников крепости целым каскадом пушистого рыхлого снега. Под этой «дымовой» завесой Винс с Блезом атаковали крепость с правого фланга. Драко дождался, пока девчонки метнулись вправо, одним движением вскочил на бруствер, и приставил палочку к горлу Грега. - Сдавайтесь, защитники Камелота, и я пощажу ваши жизни. - Жизнь без чести…, - Грег запинается, - в общем, фиг тебе с маслом, а не сдавайся. За нами Мерлин. - Дуэль! – кричит Паркинсон, - Дуэль! - Я верну тебе шпагу, рыцарь, потомок Артура, если ты победишь меня в честном бою, - провозглашает Драко, - но если ты потерпишь поражение – быть тебе моим вассалом. Еще ничья честь не пострадала от вассальной клятвы князю из рода Малфоев-норманнов. - Принимаю, - Грег вылезает из сугроба, в который отступил раньше, и тянется за собственной палочкой, - обороняйся, нечестивый. - Сам ты нечестивый, - обижается Драко, - я тебе мавр, что ли? - Обороняйся, пришелец, - поправляется Грег, - так нормально? - Я не пришелец на английской почве, благородный дворянин, - декламирует Драко, - отныне это и моя земля. Они расходятся, салютуют. - Экспеллиармус, - Грег не особенно изобретателен. Драко легко скользит вбок, уворачиваясь. - Импедимента, - Движения Грега, и так не слишком поворотливого, становятся замедленными. Драко приближается, - Ланглок! – теперь Грег не может говорить, его язык приклеен к нёбу, - Сдавайся, благородный рыцарь. Тебя ждут почести и славные походы при моем дворе. Грег с трудом кивает. - Фините инкантатем. Все, древний Камелот пал под натиском норманнов. Господа рыцари и прекрасные дамы, не пойти ли нам пройтись к озеру, а? – Драко задирает нос, убирает палочку, плотнее запахивает шарф на груди, и, не дожидаясь ответа от друзей, направляется прочь. Девчонки отстают, болтая, а Забини нагоняет и пристраивается рядом. - Слушай, Малфой, я тут подумал насчет Люпина твоего. Нам не пора уже правда идти к декану? Смотри, до полнолуния три дня, а он уже весь дохлый и на привидение похож. Ты точно угадал, он оборотень. - Я тебе пойду к декану, - Малфой пихает друга в бок, - ты думаешь, мы с тобой догадались, а декан, легилемент номер один, не догадался? Молчит, значит надо так. Может, он директора прикрывает? Ты обливиэйта захотел? А может…, - Драко замолкает…, - о, а может ему директор просто запретил болтать. А нам никто не запрещал, так что… Вот что, дамы и господа. Вы все помалкивайте, а я, пожалуй, поговорю с отцом. - А я со своим, - встревает Пэнси. - Нет, Пэнс, ты молчи, - Малфой хмурит лоб, усиленно изображая работу мысли, - Мой отец дружит с деканом, и во вред ему делать ничего не станет. А твой, если услышит, какую тварь Дамби привел в Хог, сразу же поднимет скандал до небес. Мы ведь не хотим подвести профессора Снейпа, господа слизеринцы? - Не, вот это мы точно не хотим, - опасливо ежится Грег. - А перед мистером Люпином, - замечает Винс, - у нашего факультета еще должок имеется. За выходку с боггартом этого недотепы ДлинноЖопа. - Кстати, да, - задумчиво замечает Малфой, - должок. Причем такой, который декану самому оплатить несподручно. И я, кажется знаю… Вот что, ребята, мы все уезжаем завтра, так? Утром объявляю большой сбор. Выходим перед завтраком, расходимся по парку и всех снеговиков вокруг замка трансфигурируем в волков. Попротивнее и поагрессивнее с виду. Пусть трепещет, и думает, кто же его расшифровал. Это будет наша черная метка негодяю. А? - Молоток, Малфой, - Грег хлопает его по плечу так, что Драко слегка оседает, - испортим твари праздник. Пусть волчара понервничает. Винс и девчонки хихикают. И тут навстречу компании из кустов выходит огромный черный пес, желтоглазый и взъерошенный. Порыкивает недружелюбно. Милли с визгом прячется за Грега, Забини пятится. Драко, Винс и Пэнси относительно спокойны – в их семьях традиционно детей рано приучают к охоте, они знают, и как обращаться с крупными собаками, и как вести себя при встрече с диким зверем. - Никто не двигается, - командует Малфой, - и никто ничего не визжит. Спокойно, - Он делает маленький шажок к псу, глядя ему прямо в глаза, - ты чей? Ты домашний? Пес приседает на задние лапы и ворчит, но не пытается ни сбежать, ни напугать человека. - Домашний. Только сбежал давно, - с палочкой в правой руке наготове за спиной, Драко протягивает левую, дает рассмотреть ладонь, - Грег, у тебя есть что-нибудь? «Что-нибудь» у Грега есть практически всегда. Завладев стащенным за завтраком черничным кексом, Драко протягивает псу угощение. И делает еще один маленький шажок, присаживается на корточки. - Давай, иди сюда. Мы хорошие, мы собак любим. У меня знаешь, какой собак дома? Больше тебя сенбернарище. А у отца борзые и спаниэли, целая псарня. И у мамы левретка. И никто еще на нас не жаловался. Есть хочешь? Псина, как будто понимает, подходит ближе, и деликатно принимает подачку. Малфой дожидается, пока кекс исчезнет в розовой пасти – а то подумает еще, что отобрать хотят – и осторожно прикасается к черной шерсти на боку пса, стараясь, чтобы ладонь до последнего не ушла из поля зрения животного. Собака дает себя почесать, даже подходит поближе. - Смотрите, я его приручил, - гордо заявляет Драко. Пес мотает головой, как будто хочет сказать «это кто еще кого приручил», - надо будет ему с обеда что-нибудь посущественнее стащить. Оголодал, тощий такой. Не убегай, ты понял, животное? Пожрать принесу. Ребята идут к озеру, а пес вьется вокруг них, прислушивается к болтовне, виляет хвостом. В хозяева он определенно выбрал Драко Малфоя.
http: Чем старше становится молодой Малфой, тем чаще Снейп вспоминает Люца. Того Люца, которого знал в школе, а потом долго и старательно забывал на протяжении многих лет. Того, кого сам мистер Малфой, очевидно, вспоминать не любит. Когда же это было… второй класс, самый конец года. Люцу восемнадцать, он приезжает в Хог навещать семиклассницу Нарциссу. А Севу только зимой исполнилось тринадцать. Рано… для всего, собственно, рано. Не рано только следить восторженными глазами за белокурым красавцем, взрослым, изысканным, головокружительно свободным. И совершенно непонятно, почему старший друг, нагулявшись с любимой невестой по закоулкам хогвартского парка, с каждым разом выныривает оттуда все более сердитым и мрачным. Неудовлетворенным. Сев – такая уж у них сложилась традиция – провожает друга и покровителя до Хогсмида. Люц болтает о всяких мелких событиях из своей недостижимой и непостижимой взрослой жизни. О дурацкой работе в министерстве, о назойливости отца, требующего участия в делах имения, о друзьях и, намеками, о таинственном «деле». Северус идет рядом, и изо всех сил пытается соответствовать. Не рассказывать же в ответ, как подлил слабительного зелья в гриффиндорский тыквенный сок, а идиоты-эльфы возьми да переставь кувшин на стол преподавателей. - Смотри, мелкий, трава уже совсем летняя, - Люц тянет приятеля с дороги, - пошли, покажу тебе наше с Нарси секретное место. Нам уже не нужно, а тебе через год-другой пригодится, девчонок водить. Вот только Люцу может прийти в голову, что Северусу Снейпу может понадобится место для свиданий. Сам он от девочек хорошего не ждет. Но приятно, черт возьми, да и место секретное на что-нибудь непременно сгодится. Совершенно незаметная тропинка выводит на маленькую поляну, закрытую со трех сторон плотными колючими кустами ежевики, а с четвертой – отгороженную болотом с зарослями высокого камыша. В двух шагах от дороги, но не знаешь – ни за что не найдешь. - Прямо убежище, - ехидно замечает Северус, - могу себе представить, как вы тут веселились… - Не можешь, мелкий, уверяю тебя, - Люц отламывает ветку с растущего поблизости дерева, и вдруг с размаху раздраженно хлещет по кусту, - Одно тебе скажу – чистокровных слизеринок на свидания сюда лучше не води. Мороки с ними…, - он что-то бормочет неразборчивое сквозь зубы. Снейп опускается на колени и начинает выкапывать корень какой-то редкой травки. Люц, покрутившись по полянке, с размаху шлепается на траву. Грызет какой-то стебелек, задумчиво смотрит в голубое небо, щурится, думает о своем. Северус садится рядом, и смотрит, как солнце играет в серебряных волосах, наполняет блеском и без того невыносимо яркие глаза. - Сев, - Люциус переводит на него взгляд, - что ты меня разглядываешь с таким вниманием? Тебя учили, что гипнотизировать собеседника взглядом неприлично? – он хмыкает, - да ничему тебя, конечно, не учили, дикарь несчастный. Что ты там откопал, собиратель? - Это…, - Северус с трудом отводит глаза, - ну, это можно в оборотном использовать. Вместо одной редкой штуки, которую только у Слизня стащить можно. Тебе неинтересно. - В кого это ты оборачиваться собираешься? - Да нет, я так, на всякий случай… - На всякий случай иметь в запасе немного оборотного зелья нестандартной композиции, это, конечно, очень предусмотрительно. Сам бы не отказался. Давай, мелкий, рассказывай, как там твои гриффиндорские дружки поживают? Ты их еще не поубивал, я надеюсь? Передачи в Азкабан носить не хотелось бы. - Тебе правда зелье нужно? Люц усмехается и приподнимается, чтобы взъерошить его волосы. - Мелкий, ты у меня, конечно, гений, но использовать в серьезном деле зелье, сваренное второклассником… Вот через пару лет я тебя задействую, не беспокойся, и начну посвящать во все секреты. Учись пока. - Люц, ну что ты со мной как с маленьким, а? Ты думаешь, я еще не понял, что ты связался с Вальпургиевыми рыцарями? На факультете о них только и разговоров. - Догадался – помалкивай. Чужие секреты предназначены не для того, чтобы тому же человеку их и выбалтывать, а для того, чтобы хранить про себя и использовать в подходящий момент, - поучительно заявляет Люц, - эх ты, слизеринец, тоже мне. Давай лучше, рассказывай, как твоя война. Может мне Нарси попросить за тобой приглядывать? - Только еще не хватало, - буркает Сев, - В жизни за девчонок не прятался. Ну, с Блэком у меня дуэль была. Он в изоляторе, я…, - он приподнимает широкий рукав мантии, и показывает след ожога, - сам, в общем, справился. - Боец, - хмыкает Люц. А об остальном ему знать не положено. Незачем. Стыдно. О том, как это – когда четверо на одного, и все это день ото дня все меньше напоминает игру, и все больше – охоту. - Север, - нежная ладонь трогает его плечо, отвлекая от мыслей, - что-то ты мне не нравишься. У тебя точно все хорошо? - Точно, - Северус смотрит в сторону. - Врешь, - Люц тянет его ближе, - ну-ка, сядь здесь и посмотри на меня. У тебя глаза красные и физиономия еще более несчастная, чем обычно. Кому мне оборвать ручки-ножки? Поттеру опять? Смотреть на него в ярком солнечном свете почти больно. Сев краснеет. - А может, ты просто влюбился, а, мелкий? - предполагает Люц задумчиво, - вообще-то тебе пора уже… Признавайся, давай, мне интересно. Брюнетка, блондинка? Из какого класса? Рассказывай, сейчас придумаем, как тебе ее охмурить. - Давай, придумывай, - Снейп отворачивается, сутулится, смотрит на молодые травинки внизу. - Поделись подробностями. В таких делах универсальной стратегии, - Люц явно кого-то копирует сейчас, - не бывает. Все дело в мелочах. Северус мрачно молчит. Люц садится рядом, и кладет ему руку на плечо. - Вот как, значит. У нас, оказывается, все всерьез. Ничего, Сев, это, знаешь… Опыт приходит с практикой. А аппетит, - он опять улыбается, - во время еды. На пятой прекрасной даме поймешь, как мало они все друг от друга отличаются, и что мы им всегда нужнее, чем они нам. И уболтать девчонку… Северус поднимает голову, и отчаянно смотрит Люцу прямо в глаза, и тот осекается, не закончив свой беспечный монолог. - Упс…, - тихо говорит он, - Кажется, я чего-то не заметил. А ну-ка, малыш…, - он опрокидывает мальчика на спину, и придерживает за руки, склоняется совсем близко, на губах блондина пляшет загадочная улыбка, их лица почти соприкасаются, - Малыыыш, - тянет Люц нежно, и, едва прикасаясь, целует щеки мальчика. - Пусти, Люц, - Северус дергается, пытаясь вырваться, но его держат крепко. - Ну уж нет, - Люц смеется, и целует его еще и еще, все сильнее, - сначала убеди меня, что тебе это не нравится, - губы скользят по губам, каскад серебристых волос накрывает, заслоняя и небо и весь мир, и вот тут на Северуса обрушивается это – волна жара, которая сильнее и стыда, и неловкости, и смущения. Он снова пытается высвободиться, уже не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы обнять, и Люц, как почувствовав, выпускает его руки. Вцепиться в плечи, погрузить руки в шелковистую массу волос, припасть к губам неумелым, но жарким поцелуем. Сев не знал, что может быть таким – резким и требовательным. Уж точно не с этим сказочным принцем, второй год, как ставшим центром его вселенной. Люц переводит дыхание, и смеется. - Вот, значит, как. Все, как у больших, - он ведет рукой вниз вдоль тела мальчика, и ухмыляется, нащупав неопровержимые доказательства, - И тебе это очень нравится. И ты мне тоже, - мурлыкает, - да нет, я просто в восторге от такого сюрприза. Сев задыхается, и бросается ему на шею. - Люц… ты… - Шшшш…, - Люц закрывает ему рот долгим поцелуем, а потом шепчет на ухо, - ты мой мальчик, и тебе сейчас будет очень хорошо. Обещаю. Не бойся. Все, чего стоит хоть немного бояться, мы оставим на потом, - под этот успокаивающий шепот рука Люца скользит под мантию; Сев благодарен, что тот милосердно не пытается его раздеть, только стаскивает трусы под одеждой, и, критически хмыкнув, отбрасывает серую тряпку в сторону, и ласкает… все. Пальцы пробегают по наполовину возбужденному члену, гладят мошонку, возвращаются, отводят кожицу на самом конце, описывают круги, сжимают, тянут. А нежные губы ласкают лицо и шею, целуют за ушком, сдувают волосы со лба, опять и опять возвращаются к губам. Сев может только цепляться за любовника – Мерлин, неужели Люциус Малфой – его любовник – цепляться изо всех сил, извиваться и, задыхаясь, повторять его имя. Первый в жизни настоящий оргазм почти погружает его в бессознательное состояние. - Мерлин, Люций, - перед глазами еще темно, и склонившееся над ним лицо, кажется, светится в этой обморочной темноте, - ты как солнце… Я люблю тебя. - А смотри, что ты со мной делаешь, - Люц садится и со смехом тянет его руку к своему паху. На ощупь совсем не то, что у самого Северуса – каменная эрекция восемнадцатилетнего юноши. Люц без всякого стыда расстегивает брюки, и Северус нерешительно прикасается к… Мерлин, как это красиво, оказывается. Длинный, гладкий член с голубоватой венкой по всей длине, напряженный и влажный на конце. Красивее всего на свете. Северус слышал грязные разговоры в спальне мальчиков, но сейчас это не кажется ни грязным, ни постыдным – он наклоняется и прикасается губами, просто целует головку, как недавно целовал губы любовника. Люц стонет. - Да… да, пожалуйста. Какой ты чудесный. Да. Сев не знает, как и что нужно делать, не решается взять в рот глубже, он просто идет за этими стонами и за своим инстинктом, поглаживает, облизывает, целует, еще и еще, и страшно пугается, когда ему в лицо выстреливает горячая белая струя со странным, волнующим запахом. - Ооооо…, - Люц с трудом переводит дух, - ты чудо, ты это знаешь? – он достает белоснежный шелковый платок с монограммой, и нежно стирает капли семени с лица любовника. А потом комкает ненужный кусок ткани, и небрежно бросает в кусты. Откидывается на спину, тянет мальчика за собой, к себе, поближе. Северус лежит тихо, боясь даже дышать. Он осмелился расстегнуть пару пуговиц у ворота малфоевской рубашки, и теперь утыкается губами прямо в горячую твердую грудь. Нежная рука поглаживает его спутанные волосы, плечи, спину. И теплое дыхание в волосах. И запах. Секса. Люца. И так должно быть всегда, всегда, просто невозможно представить, что это все закончится. Люц прикасается кистью к его лбу, заставляет поднять голову и взглянуть в лицо, усмехается чему-то своему, медленно, совсем не так, как вначале, целует в губы. Сев весь подается навстречу этой ласке, стонет не от возбуждения, а от разрывающей грудь нежности, которую непонятно, как выразить, и невозможно удержать. Только умереть за него здесь, и прямо сейчас, или… или… Вот, кажется, сейчас он уловит, что именно; что делают люди, когда любовь так отчаянно нуждается в выходе, в том, чтобы пролиться на любимое существо. - Что здесь происходит? – Как гром в небе. Голос откуда-то сверху раздается неожиданно, резко взрывает тишину. Северус вскидывается, Люц вздрагивает, но не меняет положения, только выпускает его из объятий. - Профессор Дамблдор, - он небрежно оправляет мантию, прикрывая беспорядок в одежде, - вы подкрались незаметно. - Я задал вам вопрос, - Северус никогда не видел директора школы в таком гневе. - Мы гуляли с Северусом, и задремали на солнце. Что-то не так, профессор? Северус опоздал на ужин? - Я жду вас в своем кабинете через пятнадцать минут, мистер Малфой, - Дамблдор берет себя в руки и сдерживает ярость, - вам ведь стукнуло семнадцать еще в школе, не так ли? Посмотрим, сможете ли вы убедить меня не вызывать авроров, но ваш отец узнает обо всем сегодня же. Северус, ты идешь со мной. - Я не сделал ничего, что могло бы заинтересовать авроров. Мы просто гуляли и возились, - чеканит Малфой в спину директору. Не для директора – Сев понимает это, директора так не проведешь – для него. Он лихорадочно перебирает в уме варианты. - Северус, - мягко обращается к нему директор, - с тобой произошло сегодня что-нибудь, чего бы ты не хотел, мой мальчик? - Да, - директор легилемент, и честность лучшая политика, - На меня выскочил из-за кустов директор школы, и рявкнул так, что у меня чуть сердце не разорвалось. Получи, фашист, бомбарду. - Северус, посмотри на меня, - директор останавливается и смотрит ему прямо в глаза, - Люциус ничего не заставлял тебя делать? - Ничего. Не заставлял, - думать о другом. Думать о другом. Это не поможет обмануть Дамблдора, он видел достаточно собственными глазами, но директор хотя бы не сможет сказать Люцу, что знает что-то конкретное от Северуса. - Рад слышать, но это никак не оправдывает то, что он все-таки сделал. Северус, он старше тебя на шесть лет. Это не только бесчестно, но и незаконно. Тебе было неприятно? - Мне было приятно. Мы бегали, играли во всякую ерунду, потом прилегли. И мне не было неприятно. Ни одной секунды. Могу поклясться. Дамблдор вздыхает. - Вижу, что, по-видимому, можешь. Рад, что мои худшие ожидания не оправдались, но… Северус, запомни то, что я тебе скажу. Можешь не спорить и не отвечать. Мистер Малфой сегодня заслужил Азкабан. Единственное, что спасло его – это то, что ты встал на его защиту, и я не хочу подвергать тебя… публичным расспросам. Мистер Малфой больше не переступит границу территории этой школы. Если я хоть раз увижу вас вместе, то он все-таки отправится в тюрьму. Пожалуйста, не пытайся больше меня обмануть, мой мальчик. - Я не ваш мальчик, - шепчет Северус себе под нос. А потом вырывает локоть, за который цепко держится директор, разворачивается и со всех ног бежит прочь. Чтобы не показать слез. Люц выходит из кабинета директора через час, бледный, как полотно. Северус, ошивавшийся перед выходом почти все это время, встает, и смотрит на него во все глаза. А Люциус смотрит прямо перед собой, с неподвижным лицом, и даже не замедляет шага. Только говорит очень тихо, почти не разжимая губ: - Ничего, мелкий. Всего пять лет. Жизнь длинная. Через пару недель Нарси, зачастившая по выходным к родителям, отзывает Северуса в сторону и сует ему в руку маленького стеклянного дракончика. Сев вертит в руке светло-зеленую извивающуюся фигурку, и недоуменно спрашивает: - Что это? Портключ? - Не знаю, - пожимает плечами Нарцисса, - По-моему, просто безделушка. Мистер Малфой изволили распорядиться, чтобы я тебе передала и не совала нос не в свое дело. И еще – что он ждет тебя в гости после школы. Ты на каникулах собирался в Малфой Мэнор? - Нет. Не на каникулах, - Сев зажимает в ладони игрушку, и ретируется. Декан Слизерина бессмысленно пялится в камин. Как давно… уже не полжизни назад, куда больше. А через пять лет он положил в карман дракончика на счастье, и отправился навестить друга детства. Был принят со всем возможным радушием, введен в светское общество, окружавшее блистательную чету Малфоев, посвящен в тайны загадочной организации Вальпургиевых рыцарей, представлен Лорду. Почти сразу стал другом семьи, самым, наверное, доверенным лицом, постоянным гостем Мэнора. И понадобилось еще два мучительных года, чтобы осознать, что Люциус Малфой, его лучший друг и единственный конфидент, не интересуется мужчинами. Вообще. Никак. Не было такого. И при упоминании распространенных среди чистокровных волшебников особых склонностей – даже когда речь идет о самом Темном Лорде, не говоря уже о собственном ближайшем друге – на лице мистера Малфоя появляется чуть брезгливая усмешка. И с тех пор ни одного упоминания… Вот разве что мистер Малфой, не боящийся ни черта, ни разъяренного гиппогрифа, с опаской всегда относился к директору Дамблдору, и с большим скрипом осмеливался возражать последнему. Северус поднимается и подходит к книжной полке, подставляет палец, и зеленоватый дракончик с готовностью перебирается на ладонь. Снейп проводит пальцем по прохладному стеклу. Мистер Малфой появится завтра в замке, и Северус не станет рассказывать старому другу о том, в каком положении он недавно видел Драко. С Блезом Забини. Должен бы рассказать, но решил, что не станет.
http: - Вот что, сын…, - Малфой вышагивает по аллее хогвартского парка и задумчиво помахивает неизменной тростью, - твоя наблюдательность меня порадовала. Похвально также, что ты не наломал дров и догадался посоветоваться со мной. Но ваша выходка со снеговиками – постыдное ребячество. Зачем вы заставили оборотня насторожиться? Просто чтобы почувствовать свою власть над ним? Вам следовало, наоборот, всячески скрывать свое знание, пока вы не поняли точно, как именно хотите им воспользоваться. Драко опускает голову. - Я понял, отец. В следующий раз… - В следующий раз изволь не поддаваться глупым порывам. И позволь еще тебе заметить, что Северус не нуждается в защите со стороны маленьких детей. Он вполне способен постоять за себя сам. Глупо, Драко. Влезать во вражду тех, кто сильнее тебя, просто потому, что ты симпатизируешь одной из сторон – глупо. Драко краснеет. Опять он поступил, как ребенок. - Я уверен, что Северус знает об опасности, и я, пожалуй, доверился бы ему в этом вопросе. Раз он молчит… - А если он вынужден молчать? По-моему, он сделал все, чтобы мы догадались… - Не перебивай меня, - Люциус ни капли не повышает тон, простая констатация, но Драко вздрагивает, - у нас с твоим деканом достаточно доверительные отношения. Мы не нуждаемся в твоем посредничестве. Если бы он хотел, чтобы я поднял скандал, он нашел бы способ сообщить об этом мне самому. Вывод: пока профессор Снейп контролирует ситуацию с оборотнем, вы будете помалкивать. По крайней мере пока я не разрешу тебе открыть рот. Извещай меня о том, что происходит в школе. - Хорошо. - Я еще ненадолго зайду к декану, а потом мы отправляемся в Хогсмид. Приготовь свои вещи, жду тебя в вестибюле через полчаса. Люциус разворачивается, и неторопливо направляется к замку. Подбитый мехом плащ развевается за его спиной, как флаг. Драко понуро бредет по аллее, и тут очень вовремя навстречу выскакивает давешний пес. - О, привет, - невесело улыбается мальчик, и достает из кармана бутерброд с ветчиной, - на вот, с утра с собой таскаю. Собака виляет хвостом, живо проглатывает подачку, и позволяет почесать себя за холку. - Слыхал? Опять я получил от отца нахлобучку. За дело, причем, - Драко присаживается в снег, и почесывает черный мохнатый бок. Пес сочувственно урчит, как будто понимает. Толкает башкой в плечо. - А хуже всего, что просить его забрать тебя в Мэнор теперь даже думать не стоит. - Гав! - Что, не очень-то и хотелось? А я вот хочу домой. Хорошо там, - Драко утыкается в собачий мех и мрачно добавляет, - особенно когда отец в настроении. Знаешь, что такое родовой замок? Откуда тебе. Если хозяин сердится, то стены трясутся. А если в духе – деревья в парке поют. Малфой должен идеально владеть собой, а то имение просто развалится к Мордреду. А я не Малфой, а недоразумение какое-то вроде Поттера лохматого. - Рррррр…, - ворчит пес. - Ну, вот еще ты мне за Поттера позаступайся, - усмехается Драко, - Ладно, не скучай тут. Приеду – еще тебе пожрать принесу. Аккуратно тут, через пару дней по лесу оборотень будет бегать. Встретишь – загрызи. Ты же волкодав, как я понимаю? Или покусай хотя бы. Смотри у меня. Он поднимается и идет к замку. Полнолуние приходится на Рождество. Чрезвычайно удачно все складывается. Большинства учеников не будет в школе, оставшиеся носу не высунут наружу, будут сидеть вокруг елки. Северус крайне кстати заявил, что за трансформациями больше наблюдать не будет – зелье и так работает безупречно. Ну, раз уж специалист уверен… Ремус решает рискнуть. Оставляет Визжащую хижину незапертой. Выбирается после трансформации, бежит по лесу, пытаясь взять след Мягколапа. Мягколап тут был. Много был – бегал вокруг, ловил мелких птичек, ночевал на лапнике. Ремус замечает себе несколько лежбищ, которые надо бы потом проверять регулярно. А вот совсем плохо – следы ведут в парк. Встречаются с человеческими. Рем старается запомнить запахи – кто-то из учеников, и, кажется, знакомый… Пегий волк, помахивая хвостом, носится по школьному парку. Будем надеяться, среди учителей Хога нет следопытов, способных отличить собачьи следы от волчьих. Следы ведут к замку, туда, где появляться нельзя. Неужели ушлая псина прячется возле самой школы? С какой стати именно сегодня, когда по следам видно, что прошлые ночи Сири ошивался в лесу? Ближе к школе Рем все-таки подойти не решается. Возвращается в лес – гоняться за зайцами, валяться в снегу, выть на луну. * - Ну что, господа рыцари, фанты или снежки? – Драко лепит снежок и запускает в ближайшее дерево. Лохматый черный пес бросается за снежком, и разочарованно тявкает, узрев лишь белое пятно на стволе. - Фанты, - требует Паркинсон. - С бутылочкой, - добавляет Забини у которого с давних пор из головы не выходит одна тема, - не хочешь выполнять, целуешь того, кто задал. - Ты маньяк, Забини, - надувает щеки хорошенькая курносая Пэнси, - ты вообще о чем-нибудь еще думаешь хоть иногда? - Думаю. Редко, не скрою, - Забини горделиво выпрямляется, - но думаю. Я думаю о том, что кое-кто, - Забини бросает выразительный взгляд на вожака компании, - в прошлый раз задал фант поставить под стол профессору МакГоннагалл кошачий туалет с засыпкой. И это стоило тридцати баллов факультету от МакКошки и жуткой взбучки самому Винсу от декана. Так вот теперь у того, чей ход, будет выбор. А тот, кто хочет задать слишком жесткий фант, - он снова выразительно смотрит на Малфоя, - сначала подумает, хочет ли он, чтобы его облобызала какая-нибудь толстая Милли. - Милли не толстая, а приятно пухленькая, - Паркинсон обнимает расстроенную подругу, - и голубоглазая блондинка, к тому же. Не понимаешь ничего в женщинах – молчи, Забини. - Да уж, молчи о женщинах, Забини, с тобой уже давно все ясно, - встревает примкнувший сегодня к компании Тео Нотт. Гойл, не говоря худого слова, коротко бьет его в солнечное сплетение. - Если ты еще не понял, Тедди, - цедит Малфой, - в нашем кругу своих не оскорбляют. Иди вон, близнецам Уизли скажи что-нибудь в этом роде, тогда я сам первый в очереди лечить твои синяки. - Ты налечишь, - сердито ворчит Нотт, согнувшись пополам. - По целебным чарам я первый в классе. А на каникулах мне еще профессор Снейп, он у нас в имении гостил несколько дней, много интересного показал в этом направлении. Так что не отказывайся, Нотт, пригодится. Ну что, играем? Винс наколдовывает бутылочку. - Блез, давай, - командует Малфой, как ни в чем ни бывало, даже не глядя в сторону Тео. Тот, помявшись, все-таки становится в круг. - Этот фант, - Забини берется за бутылку, - вечером идет в туалет к Плаксивой Миртл и выслушивает историю ее гибели от начала до конца. Сочувственно кивая, и не говоря ни одного слова против. Он крутит бутылку, и горлышко указывает на Драко. Блез замирает. - Принято, - величественно кивает Малфой, - как проверять будешь? - У Миртл спрошу, - недовольно бросает Забини, - как она к тебе относится. - Хорошо же, - Драко выходит в центр круга, - этот фант… ммм… идет к профессору Снейпу и просит дополнительных занятий по изготовлению костероста. Горлышко указывает на Миллисент. - О, - хмыкает Винс, - прямо как Забини прописал. - Извини, Пэнси, - жеманно передергивает плечиком Милли, - я все понимаю, но ты же знаешь, какой я дуб в Зельях. Пэнс снисходительно усмехается. - Ты не дуб, Буллстроуд, - комментирует Забини, - ты плющ ядовитый особой ядовитости. - Забини, что я тебе сделала в последнее время? – недоуменно спрашивает блондинка, - что ты ко мне прицепился? – глядя прямо в глаза Блезу, она подходит к Драко и ритуально чмокает его в щеку. Драко невозмутим, Забини краснеет. Милли задумывается. - Этот фант… этот фант… Я сегодня что-то возмутительно добрая. Этот фант выразит свою неземную любовь Блезу Забини. Каким угодно способом. Может, он удовлетворится хоть ненадолго, и перестанет бросать на всех уничижительные взгляды. - Нотту, Нотту этот фант, - хихикает Драко. Но выпадает Винсу. Винс картинно падает на колени, и провозглашает: - Забини, я люблю тебя неземной любовью. Приходи вечером на сеновал… ээээ… нет, это не по сезону. В сарай для метел, во, приходи. Забини фыркает. - Приду, красавица, непременно. И буду тебя любить до рассвета. Рукояткой от «Молнии». Или твоей красоты достоин только «Всполох»? - Винс, крути бутылку, - давит перепалку в зародыше Драко. - Этот фант пойдет сейчас вон по той аллее, и накостыляет первому гриффиндорцу, который попадется на дороге. Не девчонке, и, так уж и быть, не старшекурснику. - Ну, ты, Винс, в своем репертуаре, - фыркает Драко. Фант достается Тео. - Грег, сходи, прикрой, на случай если грифы набегут, - Драко страшно горд собой. Во, в точности как отец учил. Потенциальные конфликты в команде сразу гасим совместными задачами. Он подзывает пса, почесывает тому холку, и ждет, гордо выпрямившись. Бойцы возвращаются все в снегу. Оба. - Грег, ты что, помогал? – возмущенно спрашивает Драко. - Не удержался, командир, - буркает Грег, - ДлинноЖоп попался. - Ну, если ДлинноЖоп... Прощаем? Все кивают. Нотт помахивает мокрой от снега рукавицей. - Противник бежал, роняя предметы туалета. Ботинки, трусы и прочие варежки. Из рукавицы выпадает скомканная бумажка, Драко ее поднимает. - Тааак, так. Посмотрим. - Драко, тебе не противно эту гадость…, - замечает Пэнс. - Противно, Паркинсон, еще как противно, - подтверждает Драко, - Ты только послушай, что он с собой носит. Понедельник – растреклятая холера. Вторник – недоношенный зародыш лесной свиньи. Среда – дон-нер-вет-тер. - Немецкий. «Черт побери», - переводит Нотт, - кажется, я знаю, что это. Это гриффиндорские пароли. Слыхал, им на дверь сэра Кэдогана повесили? Он одно время охранял кладовку при кабинете Чар, а я тогда ими увлекался, мне препод пароли давал, чтобы я мог всякие мелкие артефакты сам брать. У него все пароли такие. - Ну да? Нотт, орден Мерлина первой степени тебе. За добычу и расшифровку разведданных, - Драко чуть ли не подпрыгивает, - Кажется, мы живем, господа рыцари и дамы. Кажется, у нас будет веселый конец недели. Ну, сегодня мы уже ничего не успеем. Пятница – сын обесчещенной кобылы; суббота – безумный мартовский заяц; и – внимание, кульминация – воскресенье – жалкий мешок гнилых костей. Жалкий мешок гнилых костей, а? Во фантазия у человека. То есть, у портрета. Так, господа. Я предлагаю отложить фанты в сторону, и немедленно заняться планированием боевых операций. - Сцена первая: Бункер Гриневальда, - включается Крэбб, - Я за Розенберга. - Я за Каркарова-старшего, - заявляет Нотт. - Это кто? - Руководитель Восточной освободительной армии. Отец нынешнего директора Дурмштранга. - О, Тео, ты еще и историю первой войны хорошо знаешь? – уважительно замечает Драко. Забини ревниво щурится. - Отец воевал, - коротко отвечает Нотт, - Добровольцем у Гриневальда. Он у меня твоему деду примерно ровесник. - У меня дед воевал. Против Гриневальда. В Италии, в горах партизанил, - отвечает Забини. - А у меня один за, другой против, - добавляет Драко. Блэки всегда поддерживали Темных Лордов, а Малфои решили, что лояльность стране важнее, чем обязательства адептов. Ну, если честно, не только в лояльности дело – у нас родственники во Франции от Гриневальда пострадали еще до того, как деду пришлось выбирать. - Мой отец говорит, что в той войне правых не было, - задумчиво говорит Пэнси, - у нас бабушкина сестра под маггловской бомбежкой погибла, а деда силком забрали в авроры, и бросили в бой необученного, маггловский же Лондон от этих же бомбежек прикрывать. Он специализировался по защитным заклятиям. - Мнда. Во избежание раздоров, господа, меняем диспозицию, - решает Драко, - Ставка Темного Лорда, семьдесят восьмой год. Нотт, Игорем Каркаровым будешь? Идеологом и пропагандистом. - Буду, - кивает Тео, - Запросто. - Я Беллатрикс Лестранж, женщина-воин, - поспешно заявляет Пэнси. - Тьфу ты, только хотел Рудольфа забить, - фыркает Блез, - тогда я Регулус Блэк. Молодой и прекрасный, вскоре погибну за дело Лорда. - Разные слухи ходят о том, как он погиб, - замечает Драко, - может, ты Эван Розье? Тоже довольно-таки прекрасный, и к тому же чернявый вроде тебя, я портрет видел. И тоже погибнет скоро. - Ладно, - соглашается польщенный Забини. - Я Антонин Долохов, - Крэбб передразнивает уродливый русский акцент, - СРРРРочно налейте мне РРРРРому. - Я… эээ…, - Гойл мнется. - Ты Макнейр, тут и думать нечего. Молчаливый и мрачный исполнитель приговоров. Бьешь без промаха. - А я…, - Миллисент мнется. - Ты никому неизвестная и загадочная леди из Трансильвании. Ну извини, Буллстроуд, не было у них там больше заметных женщин. Все, мои верные адепты, давайте планировать операцию. Нападение или диверсия? - Диверсия, милорд, - рассудительно замечает Нотт, - а то с нас столько баллов снимут, что мы до июня не отработаем. - Тогда предлагаю в ночь с воскресенья на понедельник заминировать вражескую гостиную максимальным количеством бомб-вонючек, кровавых фонтанов и болотных неожиданностей. С часовым механизмом. Чтобы это все начало работать минут за тридцать до завтрака. В субботу закупим в Хогсмиде все необходимое, за воскресенье соорудим. Детишки собираются в кружок, и начинают обговаривать детали. А черный пес, помахивая хвостом, трусит к лесу. О нем уже все забыли – не до того.
http: - Сэр, - Драко, периодически потирая ушибленное плечо, старательно сортирует флобберчервей. В принципе наказанным приставать к преподавателю с вопросами не разрешается, но для любимчика Снейп делает послабление. В конце концов, никто не видит. - Да, мистер Малфой, - сам профессор мерно помешивает очередное зелье. - Как это возможно, не отличить подделку от дементора? Вокруг них же эфир трясется от темных энергий. Да просто невооруженным глазом видно – цветы вянут, температура понижается. Я понимаю, что магглорожденные бывают нечувствительны к подобным вещам, сэр, но Поттер ведь почти чистокровен. Да, его мать магглокровка, но сам он сын двух волшебников. Потомок древнего рода Поттеров, к тому же. Мне и в голову не пришло, что он пошлет в нас патронуса; мы просто хотели поддразнить его, разозлить. Отвлечь от игры, может быть. - Драко…, - Северус вздыхает, - вы все еще верите в эту чушь об особых свойствах чистокровных магов? Чистая кровь как таковая важна только в одном – родовая магия действует через нее. Защита крови, управление родовым имением, связь с предками. Все остальное – воспитание. Вы росли в Малфой-Мэноре, где магией пропитаны даже стены. Вы привыкли не только распознавать напряжение магических полей, но и определять их принадлежность интуитивно, намного раньше, чем сознательно произнесли первое заклинание. На ваших глазах колдовали непрерывно, да вас пеленали и то заклинанием. Вы начали колдовать раньше, чем говорить, я видел это своими глазами. А Поттер впервые увидел волшебную палочку в одиннадцать лет. Естественно, он не может быть в таком ладу с магией окружающего мира, как вы. Да и со своей тоже, какой бы мощной она ни была сама по себе. Для него это внешнее, выученное. Вид черного плаща значит больше, чем ощущение. - То есть, в этом смысле он магглорожденный? - Да. Большая часть предрассудков – а это в основном предрассудки, Драко – против магглорожденных в рациональной своей части относятся именно к тому факту, что человек не воспитывался в магическом мире. Если бы ваша семья усыновила Грейнджер в младенчестве, к одиннадцати годам никому и в голову не пришло бы сомневаться в ее безупречном происхождении. - И наоборот? – Драко крайне заинтересован. - Именно так, мистер Малфой. Маг, рожденный от волшебницы и маггла, и воспитанный среди магглов, будет всему учиться с нуля. А его брата, которого забрали в дом родителей матери после развода, вы без сомнения приняли бы за своего. Я знаю по крайней мере одну такую семью. - Тогда… Тогда, сэр, почему мы просто не забираем новорожденных волшебников у родителей-магглов? Позволяем им навсегда остаться неполноценными… Ведь Книги Хогвартса фиксируют рождение каждого волшебника, не так ли? - Не обязательно неполноценными навсегда. Я знаю много сильных волшебников, воспитанных среди магглов. Сильнейших. Хотя некоторая… скажем так, напряженность в отношениях с магией сохраняется и у них. Здесь есть два момента, Драко. Этический и прагматический. С одной стороны – представьте себе, что вы обрели бы силу Мерлина, если бы воспитывались в школе вроде Хогвартса с рождения. Вы согласились бы променять свое детство в Малфой-мэноре на эту силу? Отца, мать, историю семьи? Драко молчит. - Подумайте над этим. Ответ не так уж очевиден. А по большому счету… магический мир и так недопустимо изолирован от маггловского, и мы с каждым поколением тратим все больше ресурсов на поддержание этой изоляции. Если бы численность магов росла как сейчас – с учетом полной интеграции всех магглорожденных, – а изоляция оставалась бы на уровне семидесятых годов, когда стало окончательно незаконным оставлять магов свыше определенного потенциала без магического образования… - Через несколько поколений границу просто прорвало бы? Мы были бы обречены на экспансию? Но ведь Статуты… - Статуты это всего лишь закон. Буквы на пергаменте, помогающие властям держать в виноватых каждого, но неспособные удержать всех волшебников в целом от действий, соответствующих их интересам и верованиям. Реальность такова, что магглорожденные и их родственники служат естественным переходным звеном между мирами, ослабляя границу, установленную законом. Северус начинает процеживать зелье, и умолкает – этот процесс требует и сосредоточенности, и заклинаний. Драко задумчиво молчит. А Снейп в который раз думает, как безумно интересно ему с теми из слизеринцев, кто сохраняет склонность к аналитическому мышлению, несмотря на отупляющее влияние школы. Насколько достает и разочаровывает необходимость вкладывать минимальные знания во все подряд головы – настолько единственной компенсацией за это является возможность заставить работать юные пытливые мозги избранных. Подкинуть проблему. Одобрить выводы. Проследить, что они будут потом с этим делать. * - Колитесь, господа, - Драко обводит взглядом свою свиту, отдельно задерживаясь взглядом на Тео, - это уже не шуточки. У Блэка были пароли Лонгботтома. Таких совпадений не бывает, он получил их от кого-то из нас. Если мы не разберемся между собой, то я иду к декану. После долгих споров никто, разумеется, не сознается. - Ну, - Драко почесывает загривок своего пса, - Не ты же сдал гриффиндорские пароли Сириусу Блэку, а? Я одного не понимаю, если он уже был там с ножом в руке, то почему было не прикончить Поттера? Ну, Уизли заорал – так прирезать и его тоже. - А из чего вообще следует, что Блэк хочет смерти Поттера? – подает голос Тео. - Ну, как… отомстить за Лорда… - А может, он хочет воскресить Темного Лорда? Может, Поттер для этого нужен живым? – предполагает Забини. - Поттер? Какого Мордреда там нужен Поттер? - удивляется Драко. - Кровь убийцы, - вдруг встревает Гойл. Он потомственный некромант, - Нет лучшего способа призвать мертвеца. - Хм…, - задумывается Драко. Ну хорошо. Предположим, он хочет украсть Поттера. И почему было не прирезать Уизли, и не сделать то, что собирался? Но знаете, что я скажу, хорошенько подумав, верные мои вассалы? Это даже хорошо, что мы не знаем, кто из нас в контакте с Блэком. Меньше шансов запалиться. Мы можем ему помочь. Мы все можем собирать информацию, а кто ее в итоге передает – не знаем даже мы сами. Все, кроме одного человека. И ни в чем не виноваты. - Малфой, - Нотт догоняет Драко, вихрем несущегося к Хогу, - Малфой, да стой ты. Спокойно. - Ты видел, Нотт? – Драко смертельно бледен. - Нет, не видел. Мне Грег рассказал, и я рванул тебя догонять. - Таких галлюцинаций не бывает. Не бывает. Галлюцинации не швыряются грязью и не издеваются, - Драко дрожит. - Малфой. Тихо. Не бывает, еще бы. Это какое-то заклятие невидимости. Может, зелье, может покров Алладина. Ну, слушай, я такое видел сто раз, у меня отец увлекается… - Точно? – Малфой резко тормозит, и уравновешенный Тео кладет руку ему на плечо. - Точно. Морганой клянусь. Поттер твой просто шастает в Хогсмид тайком, а кто-то ему помогает. Все, тебе легче? Тебе воды наколдовать? Драко трясет головой, и пытается взять себя в руки. - Мерлиновы яйца. Я думал, я с ума сошел. Тео, слушай… - Я никому не скажу, - перебивает Нотт, - У каждого свой страх. Вы, Блэки, все боитесь безумия больше, чем смерти. Наследственность ваша. Это, конечно, чрезмерно лестное объяснение, но Драко благодарен. Он протягивает руку. - Ты настоящий друг, Нотт. - Не сомневайся, Малфой, - Тео отвечает на пожатие, - По тому судя, что творится в этом чертовом замке с самого первого курса, нам с тобой еще воевать плечом к плечу. Не знаю, как девчонкам, включая и твоего драгоценного Забини, а нам с тобой, и Винсу с Грегом… Отец говорит, Темный Лорд возвращается. - Ты поэтому к нам примкнул в этом году, Нотт? – с интересом спрашивает Драко. - Именно. Просто так в твоей свите таскаться интереса было мало, а в такие времена уже надо к своим, в любом случае. Отец говорит… - Хотел бы я увидеть твоего отца, - перебивает Драко, - Только мой, кажется, с ним не очень… - Устроим, - спокойно замечает Тео. - Ладно. Я к декану. Ты со мной? - Ну нет, - Тео ухмыляется, - срывать ваш интим себе дороже. - Иди ты, - Драко фыркает. - Я в хорошем смысле, Малфой. Ты же у нас любимчик. - Вот я тебе одну вещь скажу, Нотт, только в обморок не падай. Я любимчик потому, что он меня с пеленок знает и не стесняется. Он жутко стеснительный, наш декан, если внимательно присмотреться. Людей боится. Ты бы видел, какой он у нас в Мэноре, когда никого больше нет, кроме своих. - Хм, - Нотт озадачен, - Ладно, пойду я обратно в Хогсмид, может еще что-нибудь успею перехватить в «Дырявом котле». Увижу Забини – скажу, что ты на ковре у декана. - Ага, - Драко улыбается, он уже совсем пришел в себя, - увидимся за ужином. * Люпин разглядывает карту Мародеров. Воспоминания… Двое погибли, как герои. Третий – предатель. Сири. До чего же трудно представить прямого и взбалмошного Сири предателем. Хладнокровным шпионом. Впрочем, кто их разберет, аристократов. У них какая-то другая этика, своя собственная, и никакой раздор с родом этого не изменит. Он все чаще вспоминает бесконечные разборки с Сири по поводу девчонок, которых тот заводил одну за другой, и безжалостно отбрасывал в сторону, как выжатый лимон. И ни к одной не возвращался назад. А после школы прибавились и юноши – обязательно на несколько лет младше, все, как на подбор хрупкие и уязвимые, именно такие, с которыми ни в коем случае нельзя - так. «Верным, Рем, нужно быть самому себе, - раздраженно отмахивался от его увещеваний Сириус Блэк, - и собственным обещаниям. А Стейси Буллстроуд я вассальных клятв не приносил». Да ведь и им с Джеймсом Сири не приносил клятв. Вернее, Джеймсу приносил, но… ведь это был всего лишь защитный обряд. А что такое еще один обряд для колдуна из рода Блэков? И еще одна любимая телега Сириуса Блэка. «Твоя драгоценная совесть – это внешний надзиратель, которому ты позволил поселиться внутри. У человека есть честь. Чувство прекрасного. И способность сочувствовать. Этого достаточно». Достаточно, вероятно. Если бы у Блэка была хоть капля способности поставить себя на чужое место, и оценить ситуацию с этой позиции. Сири, в полном соответствии с теорией, так и не стало никогда стыдно за эпизод с Хижиной, когда Люпин чуть не стал убийцей, и сам чуть не отправился в Азкабан. Нет, разумеется, он извинился. Счел нужным для поддержания отношений – в первую очередь с Джеймсом, конечно, в прощении Рема он не особо-то сомневался. Ремус трет лоб и морщится – в преддверии полнолуния почему-то всегда болит голова. Кстати. Нужно еще поговорить со Снейпом. По-хорошему, ему бы объяснить про карту, но… Съест же мальчишку с потрохами. Наблюдая, как лихо и бережно управляется декан Слизерина со своими змеятами, Рем никак не может понять – что, Мерлин его раздери, за нелепая война у Северуса с Поттером и всей гриффиндорской компанией? Неужели он не понимает, что это такой же ребенок, как противный пронырливый Драко Малфой, или какой-нибудь вечно краснеющий Блез, который в последнее время тоже не вылезает от своего декана? По-хорошему, в таком случае, рассказать бы про карту директору. Но тогда столько всего придется объяснять… Рем ловит себя на том, что уже довольно давно избегает разговоров с Дамблдором. Ладно. Со Снейпом поговорить надо все равно. Он аккуратно раскладывает карту на столе и прижимает наколдованным куском стекла. Раз никому невозможно рассказать, нужно, по крайней мере, как можно чаще следить самому. И обреченно шагает в подземелья, предвкушая крайне неприятный разговор. - Северус, я могу войти? – дверь распахивается мгновенно в ответ на стук, но Рем все же спрашивает разрешения. - Ты уже вошел, Люпин. Разобрался с тем куском пергамента? – Северус отшвыривает книгу в сторону, и машет ему на кресло около учительского стола. - К сожалению, нет. Вернее, я не вижу в нем ничего особенного. - Не видишь ничего особенного, Луни? – язвительно переспрашивает Снейп, - ну-ну. Ремус смотрит на него в шоке. - Люпин, если я, как вы любили выражаться, таскался за вами и шпионил все семь лет, неужели ты думаешь, что я ни разу не слышал, как вы друг друга называли? Включи мозги. Мне говорили, что они у тебя есть, хотя я пока что видел не много доказательств. - Северус…, - Люпин снова трет виски, - извини, но… - Ладно, Люпин, - перебивает его зельевар, - полагаю, этот клочок пергамента дорог тебе, как напоминание о счастливых школьных годах. Я готов забыть о нем, если ты дашь мне слово, что, что бы это ни было, этот предмет останется у тебя, а не вернется к Поттеру. - Даю тебе слово, - с облегчением говорит Ремус. - Гриффиндорское слово. Посмотрим. А теперь объясни мне еще кое-что. Оборотень обреченно молчит. - Как ты знаешь, на факультете Слизерин много детей из чистокровных семей, - Снейп начинает медленно, смакуя каждое слово и очень ядовито, - и ты вряд ли в курсе, но во многих аристократических семьях детей рано начинают приобщать к охоте. Так вот уже несколько старшеклассников сообщили мне, что видели в хогвартском парке волчьи следы. Я не бог весть какой специалист в этих делах, и сперва решил, что по парку бегает большая собака, а дети фантазируют. Но после третьего полнолуния…, - он щурится и смотрит в упор, - Как обычно говорит в таких случаях Альбус, ты ничего не хочешь мне рассказать, Люпин? - Северус, я просто… Твое зелье работает безупречно, ты же знаешь. Я в полном сознании, и… - Сейчас весна, Люпин. И как бы мы ни старались, дети все равно сбегают ночами из спален. Прогулки под луной, и прочая дурацкая романтика. Ты в своем уме? Что ты ищешь в парке? Твои кролики бегают по Запретному лесу. Может быть, ты ищешь встречи с Блэком? Ну, да. Только черный пес каждое полнолуние каким-то чудом прячется прямо под стенами замка, куда и в самом деле волку путь заказан. - Я не чувствую следов Сириуса, - врет Люпин. И отводит глаза. Не любит он этого. - Ну, разумеется. Иначе ты бы давно выследил его и сдал дементорам, - Снейп откровенно ухмыляется. - Северус, давай не будем начинать этот разговор снова… - В следующее полнолуние, Люпин, я сам принесу тебе зелье и проверю запоры, - заявляет зельевар. - Хорошо… Я хотел поговорить о Гарри. Северус, пожалуйста, не дави на него. Я сам с ним побеседовал, он все понял, и больше не сбежит из Замка. Только не зли его еще больше, хорошо? Пусть это будет его решением. - Ты в это веришь? Хочешь пари, Люпин? - Пари? – Ремус удивленно моргает. - Я допускаю, что после твоих увещеваний мистера Поттера не будет в Хогсмиде в ближайшую субботу. Даю ему крайний срок – день казни того гиппогрифа, который покалечил моего ученика. Он непременно попытается или помешать казни животного, или хотя бы утешить своего любимого великана. Итак, если мистер Поттер до конца учебного года еще раз сбежит из Замка – ты признаешь себя никчемным педагогом и увольняешься. А если выдержит характер – я буду варить тебе зелье до конца жизни. Бесплатно и из собственных ингредиентов. Идет, Люпин? - Идет, - оборотень встает и протягивает руку, - хорошо будет иметь пожизненную гарантию, что я продолжу получать твое чудесное зелье. Я чувствую себя просто великолепно с тех пор, как ты любезно согласился готовить его для меня. Но ты не будешь подзуживать Гарри, хорошо? Будешь обращаться с ним ровно, как со всеми прочими. До самого конца года. Снейп ехидно усмехается и пожимает его руку. - Ну-ну. Веришь в мистера Поттера, значит? Я в него тоже верю, как ни странно. Истинный мародер, в точности как ты и твои дружки. Люпин широко улыбается. - Да, Гарри весь в отца. - На это я и надеюсь, Люпин, - Северус недвусмысленно посматривает на часы, и Ремус поспешно прощается. Надо же, думает он, никогда не поймешь этого Снейпа. Думал, будет скандал, а расстались почти по-дружески.
http: Стук в дверь кабинета звучит резко и решительно. Снейп не желает открывать никому, но так в эту дверь стучится только один человек. - Люц, - обреченно приветствует он друга, - что за срочность? - Я слышал, что вы тут…, - начинает Люциус на повышенных тонах, но, присмотревшись, обрывает себя, - неважно, это подождет. Что у тебя с головой? - Приложился об стену, - машинально отвечает Северус. Объяснять он не в состоянии. - И так десять раз подряд, понятно. У вас тут медицинское крыло закрылось, или ты влюбился в медсестру, и не смеешь показаться ей на глаза не при параде? А ну, сядь. Малфой почти толкает друга в кресло. Северус растерянно подносит руку к затылку, и смотрит на пальцы. Полузасохшая кровь и пыль. - Не помню, - говорит он медленно, - один раз ударился, лишился чувств, очнулся… дальше много чего было, но никаких сражений уже не было… Засохшая кровь в волосах, ушибы, пыльная одежда и совершенно сумасшедшие глаза – смотрится все это так себе. Люц стягивает перчатки, заходит за спину, и начинает водить палочкой, перебирая спутанные волосы Северуса, прядь за прядью, накладывая очищающие и залечивающие заклинания, стараясь достать до всех ссадин и ушибов. - Вы упустили гиппогрифа, как я понимаю, - замечает старший Малфой между заклинаниями. - Гиппогрифа? – вскидывается Северус, - Мы упустили Блэка. На твоем драгоценном гиппогрифе улетел Блэк. - Не дергайся, из меня и так целитель как из тебя балерина. Это Блэк, значит, тебя? - Частично он. - Ты с ним дрался, что ли? – Люциус продолжает сосредоточенно разбирать слипшиеся волосы, добираясь до ран. - Я его поймал. Он сбежал уже из Хога. Ума не приложу, как именно. Люц, я сейчас ничего не соображаю, не спрашивай. - По-моему, у тебя сотрясение мозга, - Люциус обходит кресло и обеспокоено заглядывает ему в глаза, - и я ни черта в этом не смыслю. Ты же знаешь, как у меня с целительными чарами. Тебе надо в лазарет. - Я не могу в лазарет. Потом объясню. - Таак…, - тянет Малфой, - Ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать, Сев? - Люц, вот еще ты начни, - раздраженно встряхивает головой Снейп, и тут же закрывает глаза рукой – головокружение. - Я – начни – что? – недоуменно поднимает брови тот. - А… да, действительно. Ничего, Люци, не обращай внимания, это я... Извини. Это «извини» так не в духе Снейпа, что вот тут-то Люциусу и правда становится не по себе. - Север, ты хоть сам знаешь, что нужно делать в таких случаях? Если не сообразишь, я иду за медсестрой, - решительно требует он. - Ннет… все путается. Так, - Снейп на секунду собирается, прикрывает глаза, - Так, Люц. Только не смейся. Давай-ка, тащи сюда Драко. Я его зимой учил как раз этому. - И ты доверишь ребенку заниматься твоими драгоценными мозгами? Сев, ты определенно не в себе. Ты уверен? Северус молчит, спрятав лицо в ладони. Подумав (недостаток информации – Блэк – у Сева свои секреты – директору школы доверия ноль), Люциус прикасается к его плечу. - Хорошо. Я ни черта не понимаю, значит, будем делать по-твоему. Он возвращается с Драко через несколько минут. Северус так и сидит лицом в ладони, сгорбившись. У него все плывет перед глазами. Люциус смотрит скептически, а Драко достает палочку. Его пальцы подрагивают, вообще-то он боится крови. Он сосредотачивается, припоминая, повторяет что-то про себя, и решительно делает несколько пассов у висков декана, бережно отводит ладони в сторону, оттягивает веки, заглядывает в глаза. - У вас сотрясение, сэр. Кто это сделал? Оборотень? Это он? Сегодня ведь полнолуние, отец. Люциус бледнеет как стена. - Мистер Малфой, - Снейп снова вскидывается, но тут же опускает голову, - похоже, чтобы я был покусан волком? Оборотень… я не помню, куда делся оборотень. Я был без сознания. Мерлин, Люц, он в лесу, на воле. - Стоп, - удерживает его Люциус за плечи, не давая встать, - я правильно понимаю, что директор в курсе? - В курсе. - Вот сам пусть и ловит свою любимую собачку, а ты ранен. Сиди смирно. Драко, ты немедленно идешь за медсестрой. - Давайте я попробую найти зелья, сэр. Я помню, как, вы меня учили. - Попробуйте, - бросает Северус раньше, чем Люц, все еще бледный и какой-то заторможенный, успевает вмешаться, - диагноз же вы поставили. Постарайтесь только не оставить меня без половины мозгов, они мне еще пригодятся. Драко на секунду зажмуривается, думает. Идет к лабораторному столу. Первый ученик факультета, как-никак. Должно получиться, должно… Он долго перебирает склянки, и все-таки находит три флакона с нужнымии зельями, нюхает каждый. Смешивает в пробирке. Еще - укрепляющее. Восстанавливающее. - Вот…, - Снейп, не колеблясь, выпивает. Медленно ведет по лбу рукой. Головокружение медленно отступает, тошнота тоже. - Тридцать баллов Слизерину, мистер Малфой. Выше ожиданий. Если вы еще сообразите, какое зелье нужно, чтобы закрепить эффект... - Вот это через час, это – каждые два часа после, до утра. Я мог бы подежурить, если позволите, сэр. Вы скоро захотите спать, если я все сделал правильно. Кажется, мальчик сам сейчас рухнет в обморок. Снейп замечает себе, что с его отношением к крови надо что-то делать. Северус ободряюще похлопывает его по руке, и Драко расцветает. Люц следит за происходящим, подняв брови. - Ты меня приятно удивил, сын, - произносит он, наконец, - думаю, теперь тебе пора идти к себе. И, вспоминая наш зимний разговор… полагаю, ситуация вышла из-под контроля в достаточной степени. - О чем это ты? - подозрительно спрашивает Северус. - Об одной проблеме, которую мы обсуждали с сыном перед Рождеством. Ничего, о чем тебе стоило бы волноваться сейчас. Жутко гордый собой, Драко беспрекословно выметается за дверь. - Тебе правда легче, или ты пощадил чувства моего сына? – спрашивает Люциус, когда дверь закрывается. - Правда. Почти в норме. У Драко большие способности к зельям и целительным чарам. Я сто раз тебе говорил. - Хм, - Люц все же настроен скептически, - может быть, теперь ты все-таки расскажешь мне по порядку, что у вас тут стряслось? Почему оборотень на свободе, откуда взялся Блэк, и как ему удалось угнать гиппогрифа? Ты сказал, что не понимаешь, как ему удалось сбежать. Северус откидывается в кресле. Перебирает в уме события. А, почему, собственно, нет? К концу рассказа его снова начинает трясти. - Да, приключения. Ваш директор окончательно заигрался. Север, - Люц задумчиво расхаживает по комнате, - а ты не боишься, что это может быть кто-нибудь из твоих бредящих Блэком ребятишек? - Я могу себе представить какого-нибудь Крэбба выбивающим решетку камеры бомбардой ради победы Темного дела. Но я не могу поверить, чтобы слизеринец спасал гиппогрифа, который чуть не убил однокурсника. Тем более – чтобы отдал другому животное, похитить которое стоило немалых усилий. А поскольку гиппогрифа украли до ареста Блэка, он точно имел для похитителя самостоятельную ценность, его крали не для побега. Тем не менее, его отдали Блэку. Нет, это должен быть Поттер и его компания. Но они был заперты в лазарете. Я не понимаю. - Значит, не обошлось без твоего дорогого директора… - Зачем директору выручать Блэка? - Интересный вопрос. Я бы тоже хотел знать ответ. - Мордред его разберет, Люц, - Снейп вскакивает и тоже начинает нарезать круги по комнате, - я его больше не понимаю. Совсем, - он натыкается на кресло и чертыхается. Люциус его перехватывает. - Север. Стой. Не бегай, тебе рано, - легкого прикосновения хватает, чтобы ощутить крупную дрожь, сотрясающую тело зельевара, - Да что с тобой, в конце концов? Я тебя не видел в таком состоянии целую вечность. Тебя же трясет всего. Пошли, - подводит к стене, где книжные шкафы и полки для зелий оставляют промежуток, - Давай, покажи мне, как пройти в твою спальню? Северус с трудом нащупывает палочку в рукаве. Шепчет заклинание, и в голой стене вырисовывается дверь. - Бастион твоей невинности, - ухмыляется Люциус, а сам подставляет плечо, обнимает, и ведет друга к постели, - какие предосторожности, надо же. И это при всех заклятиях на внешней двери. Ложись сейчас же. Давай помогу, - он расстегивает пуговицы, решительно стягивает верхнюю одежду, не обращая никакого внимания на смущение Снейпа, и заставляет того лечь, - Спи, Север. Снейп попросту проваливается в сон; почти не чувствует, как его будят несколько раз за ночь, чтобы дать зелье. Только помнит, что метался, и что с него стаскивали пропотевшую рубашку, и прохладную ладонь на своем лбу, и еще вспышкой – пальцы, пробегающие по волосам, и шепот заклинаний вдогонку. И только уже утром, открыв глаза, видит совсем близко безмятежное лицо Люциуса, уснувшего одетым прямо поверх одеяла. И осознает, что сам впервые в жизни спит – голым. Не иначе, Люц примерил на него собственные привычки; от этой мысли резко бросает в жар. Он пытается выскользнуть из постели и добраться до халата, пока друг не проснулся, но тот улавливает движение, и, не открывая глаз, шумно выдыхает, и сгребает Сева в охапку вместе с одеялом, притягивает к себе. Теперь уж точно не выберешься, не потревожив. Люц все так же спокойно спит, а Северус пытается дышать ровно; близость Люциуса, тепло его тела, и волнуют, и, парадоксальным образом, успокаивают, и в конце концов он все-таки действительно засыпает. Чтобы в следующий раз проснуться уже одному – от шума воды в душевой. Снейп поспешно закутывается в халат, взмахом палочки застилает постель, и вздрагивает, когда дверь ванной открывается. - Доброе утро. Уже проснулся? Как ты себя чувствуешь? – Люц на ходу вытирает волосы застиранным полотенцем, и улыбается. - Нормально. Спасибо, откачал, - мрачно отвечает Северус. Его утро добрым не бывает, а уж сегодня... Он проходит в ванную мимо Люца, в надежде, что водные процедуры рассеют утреннюю хмарь, и невыносимое смущение, и Мерлин знает, что еще. Предчувствие, вот что. Дурное предчувствие. Никак не связанное с Люциусом, впрочем; другое что-то из вчерашнего не дает покоя, уловить бы, что именно. Когда он выходит в кабинет, то видит такого Люца, какого не видел еще никогда. Домашнего, с тщательно расчесанными влажными волосами, в одной рубашке с расстегнутым воротом, небрежно рассевшегося в кресле, вытянув ноги, прихлебывающего крепкий кофе, и задумчиво поддразнивающего пальцем зеленого дракончика, удобно устроенного на подносе рядом с серебряным сливочником. - Ты почему не носишь моего дракона? – спрашивает Люц вместо приветствия. * Северус замирает. До сих пор между ними действовало молчаливое соглашение считать, что той детской истории, как и его собственной отчаянной влюбленности позднее, просто не существовало. Люц ни разу не дал понять, что замечает живущую на полке книжного шкафа безделушку. - Люций, - медленно произносит Снейп, - я никогда тебя не спрашивал. Что это? Просто игрушка? Малфой усмехается, и отвечает бесстрастно, глядя куда-то в пространство: - Не догадался, значит. Этот вариант я как-то не предусмотрел. Только воспитанный среди магглов полукровка мог ничего не ощутить, впервые войдя в дом с этой штукой в кармане. Это пропуск в Мэнор. Пока ты носишь его с собой, Замок воспринимает тебя, как члена моей семьи. Ты можешь аппарировать откуда угодно прямо в дом, даже если не знаешь собственных координат. Тебя в случае чего будут защищать стены, тебя слушаются эльфы, тебя пропустят запоры почти всех секретных помещений. На самом деле, он еще много разного может, но для этого недостаточно просто тебе его отдать, там действуют другие условия, - Малфой медлит, но все-таки заканчивает, - Я почувствовал, когда ты перестал носить его с собой. То есть, не в ту же минуту, разумеется. Когда ты в очередной раз вошел в Замок, и он не дрогнул тебе навстречу. Но было уже мирное время, и не было поводов для беспокойства. Но сейчас, знаешь, ты носи его, мелкий. Мне не нравится то, что у вас тут происходит в последнее время. Северус молчит, осознавая. Подходит, и протягивает руку. Люц подхватывает безделушку с подноса, и вкладывает ему в ладонь. Накрывает сжавшиеся пальцы своими. - Носи его, пожалуйста, - повторяет он. - Люц, - Северусу вдруг кажется, что вся жизнь зависит от того, сможет ли он найти задать нужый вопрос, но натуру так легко не изменишь, - Ты тогда просто хотел меня защитить, да? - Я хотел, чтобы ты ко мне пришел, - Люц, кажется, спокоен, как скала, - Надеялся, что придешь. Мне в голову не пришло, что могут возникнуть какие-нибудь другие препятствия, помимо твоих или моих желаний. Я был самонадеянным мальчишкой вроде Драко. Но…, - он задумывается, и переходит на совсем иной тон, деловой и решительный, - Знаешь, в свете последних событий тебе действительно стоит об этом знать. Мне пришлось пару раз кое-что сделать для твоего директора после того, как он нас застукал. А потом мне дали понять, что запрет не отменяется после твоего совершеннолетия. К тому моменту, как мне удалось соскочить с крючка – не спрашивай, как – ты был уже в Хоге, Лорд повержен, жизнь… Впрочем, неважно. Что имеет сейчас значение – это то, что у него были на тебя планы. С самого начала, и они не закончились после гибели Лорда. - Люц, ты ничего не знаешь, - вырывается у Северуса, и лицо Люца каменеет. Он встает. - О директоре? И знать не хочу. Чем дальше от секретов директора Дамблдора, тем лучше. Просто запомни то, что я тебе рассказал. И носи дракона. Не хочешь ради безопасности – носи просто так, в память о детстве. Что ж, думаю, довольно воспоминаний. Меня ждут дела, - он накидывает камзол на плечи, подхватывает мантию и трость. - Постой…, - Северус останавливает его у самой двери, - Люц, постой, не уходи так. Я… Дай мне минуту, - он лихорадочно подбирает слова, - Люц, ты хоть немного… когда-нибудь… Мерлин, я понятия не имею, как спрашивают о таких вещах. Люциус останавливает его простым жестом – кладет руку на плечо, и привлекает к себе. - Опять дрожишь? – он наклоняется и легко, едва прикоснувшись, целует в губы, - Да, я тогда любил тебя. По-настоящему. Нет, я никогда не делал этого с мужчиной. И нет, я не хочу попробовать. Мне сорок лет, Север. Это все твои вопросы, или я что-нибудь упустил? - Люц, нет. Подожди, - Северус ведет ладонями по его груди, не решаясь обнять, - Я не тот, что раньше, но я никого никогда так, как тебя… Черт. Не то. Послушай. Стой. Я люблю тебя, Люци, я должен был сказать тебе это прямо и недвусмысленно сто лет назад. Мне все время казалось, что ты знаешь… Да ты и знаешь, наверное. Все равно. Позволь мне… Позволь мне показать тебе, как это бывает. Дай мне шанс, - он, наконец, решается положить руки тому на плечи, - раз в жизни, дай мне попробовать показать тебе... Люц наматывает на палец черную прядку, как в детстве, и дергает, поддразнивая. - Не ври мне, мелкий, - говорит он насмешливо, - никого ты давно уже не любишь. А когда полюбишь снова… Думаю, это буду уже не я. Поздно. Он поворачивается к двери, а там заклятия. - Давай, выпусти меня, - бросает он. Снейп машинально снимает запоры
mort: приятный фик.... но ЛМ и СС ведь еще будут в нем вместе???
http: mort Посмотрим :)
http: Два дня проходят как в тумане, третий – в лихорадке. А на четвертый неожиданно прилетает сова – вернее, изысканный серый филин. В обеденное время, роняет на стол перед Северусом узкий конверт. Портключ и самый обыкновенный изящный ключ от английского замка. И несколько слов прямо на конверте – «Не передумал? А я вот передумал. Вечером». Директор, как нарочно, назначает после ужина бесконечный педсовет, и потом еще велит задержаться. Положенная порка за допущенные в полнолуние ошибки. Северус почти не слышит мягкие упреки Альбуса, и вскидывается только, когда тот упоминает утечку информации об оборотне. - Я никому ничего не говорил, Альбус, - раздраженно бросает Снейп. - Разговоры пошли от Драко Малфоя, - возражает директор. - Драко Малфой, по всей вероятности, был в курсе дела довольно давно. Первое, что он предположил, увидев меня с разбитой головой – схватку с оборотнем. - И ты не велел ему молчать? - Мне было немного не до того, директор. Дамблдор качает головой. - Я вижу, твои мысли и сейчас заняты чем-то другим, Северус. Мы поговорим позже, - он внимательно заглядывает Снейпу прямо в глаза, и тот делает то, чего не проделывал в присутствии Альбуса целую вечность: ставит открытый, недвусмысленный блок. Хочешь – ломай. - Директор. Беглый преступник сбежал снова, и ему помог кто-то из жителей Хогвартса; это значит, что он может вернуться в школу в любой момент. Неконтролируемый оборотень провел ночь на свободе в Запретном лесу, менее, чем в миле от школы. Три ученика совершили нападение на преподавателя. Дементоры не смогли обезвредить преступника, но зато атаковали детей. Гиппогриф, покалечивший студента, украден, и его местонахождение в настоящий момент неизвестно; непонятно, на кого он нападет в следующий раз. Вы уверены, что самой насущной нашей проблемой сейчас является тот факт, что Драко Малфой поделился своими догадками о Люпине с другими детьми? Дамблдор сдвигает брови. - Иди, Северус. Снейп поднимается и выходит, с трудом удерживаясь от того, чтобы хлопнуть дверью изо всех сил. Заходит к себе за теплой мантией, не глядя сует в карман несколько банок с зельями, нащупывает конверт в кармане, и выходит из замка. Дорога к Хогсмиду вначале кажется бесконечной, но чем ближе он подходит к границе аппарации, тем, кажется, труднее идти. Прошла такая чертова уйма лет… И то, что должно произойти сейчас… Он признается себе, что ему элементарно страшно. Страшно. - Ты не торопился, - говорит Люциус, когда Снейп открывает присланным ключом дверь студио в роскошной маггловском многоэтажке недалеко от Сити, - Давай, угадаю. У директора неожиданно образовался срочный разговор? Северус кивает. - Почему я не удивлен? – усмехается Люц. Ему, кажется, тоже неловко, - выпьешь что-нибудь? - Бренди. Люц снова усмехается – наверное, пошлости и предсказуемости ситуации. Наливает. Сам отхлебывает обжигающий напиток. Неожиданно фыркает, как большой сиамский кот. - Север… Ну что мы с тобой, как два престарелых девственника? Может, мне еще предложить тебе шампанского, и свечи зажечь? Иди ко мне. Немедленно. Северус медленно подходит, и Люц обнимает его. Надежно и крепко заключает в объятия, как будто всю жизнь только это и делал. И слегка покачивает из стороны в сторону. - Ты понимаешь, что должен будешь всему меня научить, мелкий? – тихо спрашивает, зарываясь губами в темную массу жестких волос Сева, - я ни черта себе не представляю, что надо делать. Ситуация, знаешь, не способствовала интересу к теории, - он пробегает легкими поцелуями от уха вниз по шее, и Северус думает, что Люц без всякой теории в сто раз лучше него знает все, что относится к искусству любви. - Люци…, - шепчет он, и прикасается губами к губам, осторожно, почти нерешительно. Это потом станет их ритуалом – нижнюю, верхнюю, снова нижнюю, и только потом – настоящий поцелуй, соединяющий рты, с общим дыханием, с нежной игрой языков, с открытыми глазами, чтобы видеть, чтобы не сомневаться. Они сами не замечают, как оказываются на полу, вернее, на мягком пушистом ковре, и Люц первым начинает расстегивать его бесконечные пуговицы. Прижимает к полу, целует, нетерпеливо гладит между ног, еще не раздев, и мурлычет: - Давай, покажи мне. Трахни меня, мелкий, хороший мой. - Люц, - Северус пытается перехватить инициативу, расстегивает шелковую рубашку, пробегает пальцами по спине любовника, - Люц, не торопись. Ну, хоть что-то ты ведь слышал в мужских спальнях в Хоге? Это больно. Первый раз всегда больно. Давай пока…, - он соскальзывает вниз, и ласкает языком эрегированный член. Поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза – а глаза Люца светятся таким нестерпимым серебряным светом, что у него вконец перехватывает дыхание, - Люц, ты знаешь, что я никогда в жизни так и не видел ничего красивее, чем…, - он не заканчивает фразу, а вместо этого ведет языком вдоль напряженной голубой венки. Люциус тихо стонет. Северус ласкает его яички, чуть прикасаясь пальцами, - Кончи мне в рот, - требует он, - я хочу, - и забирает на всю длину, и сосет, как сумасшедший, забыв обо всем вокруг, думая только о том, чтобы забрать глубже, в самое горло, чтобы сделать окончательно своим. Люц сначала цепляется за ковер, а потом, не выдержав, запускает пальцы в его волосы, тянет к себе, выгибается навстречу. - Да…, - Люциус теряет контроль, стонет уже по-настоящему, во весь голос, - да, Мерлин, что ты делаешь, Сев, ёб твою мать, я сейчас… Сев стонет и сам, зная, что эти звуки отзываются сейчас сладкой вибрацией вокруг члена любимого. Прижимает, не давая отстраниться, с наслаждением глотает горячее семя, вылизывает, целует, гладит бедра и ягодицы, чувствует, как тонкие пальцы Люца выпутываются из его волос, только чтобы заскользить по плечам, по рукам, по спине, привлечь к себе, спрятать в объятиях. - Ты мой хороший, - шепчет Люциус, проводя губами по его груди, животу, ниже, к его собственному возбужденному члену, - вот только я ни черта этого не умею. Дай мне, - он дразнит языком самый кончик, сжимает весь ствол в ладонях и поглаживает, оставив для рта на свободе только влажную головку. Нежит самое чувствительное место в губах. Северус накрывает ладони Люца своими, и начинает с силой толкаться туда, шипя от возбуждения. - Люци… поцелуй меня, - тот поднимает голову, распрямляется, ведет губами по лбу, по щеке, только потом накрывает губами рот, и Северус отчаянно кончает в его ладони, - Люц. Люблю. Люц. Какое-то время они просто лежат рядом, без слов. Потом Люциус встает. - Идем, - он протягивает руку, - идем в постель, мой хороший. Я хочу заснуть с тобой рядом, или… неважно. Пойдем. Ложе до ужаса напоминает те, что красуются в каждой из гостевых спален Малфой-мэнора. Такое же избыточно широкое, вызывающе мягкое и пружинистое, застеленное шелком. Только вся эта роскошь вовсе не кажется лишней и нелепой, когда лежишь вдвоем с Люциусом Малфоем. Люц как-то мгновенно освоился с ситуацией, он небрежно разваливается на постели, ни секунды не стесняясь своего подтянутого стройного тела – идеальные ноги, накачанный пресс, широкие от природы плечи, гладкая кожа. Люц с интересом разглядывает Северуса, и тому нестерпимо хочется натянуть простыню до самого подбородка. - А ты, оказывается, красивый, ты это знаешь? – небрежно замечает Малфой. - Не говори глупости, - Северус готов сквозь землю провалиться под этим изучающим взглядом. - Под одеждой, я имею в виду, - Люц невозмутимо продолжает скользить взглядом по его телу, да еще повторяет маршрут кончиками пальцев, вызывая в любовнике легкую дрожь, - Стройный, длинноногий, с узкой талией. И у тебя потрясающие руки, как на старинных картинах. Бледные и изящные. - Люций, я ценю твое отношение, но я прекрасно все о себе знаю. И давно бросил переживать. Честное слово. Незачем… Люц закрывает ему рот поцелуем. - Тихо. Мне виднее. Твое лицо не каждому покажется привлекательным, я знаю. Но твое тело прекрасно. Не смей в этом сомневаться. Все, что принадлежит мне… Северус усмехается. - Разумеется, сама принадлежность лорду Малфою сделает прекрасным даже Щелкунчика. - Когда в следующий раз будешь в Мэноре, напомни мне показать тебе бабушкины серебряные щипцы для орехов, - Люц нашел чувствительное место у любовника под лопаткой, и теперь поглаживает его, насмешливо наблюдая, как тот нетерпеливо ерзает навстречу ласке, - Истинное произведение искусства, я тебе скажу. Юный рыцарь, сокрушающий дракона, - он медленно поднимается пальцами вдоль позвоночника Северуса, и чешет загривок. «Не только сам кот, но и всех остальных считает котами», - думает про себя Снейп, закидывая голову навстречу легким пальцам, коротко вдыхая, с некоторым ужасом понимая, что и сам готов замурлыкать от этих прикосновений. Таких неправильных. Таких единственно возможных. Люц щекочет его шею сзади, движения этой руки по коже слишком невесомы, дразняще недостаточны. Путается пальцами в жестких прядях, не то почесывает, не то поглаживает затылок под волосами… - Люц…, - Северус не выдерживает, прижимает любовника к постели, и обрушивается на него с беспорядочными ласками. Целует и гладит все, до чего в состоянии добраться, и Люц просто позволяет ему, а сам легко скользит пальцами по волосам, по плечам, по лицу, - Мерлин, Люц…, - горячие губы смыкаются вокруг розового соска, и Люциус постанывает, раздвигая ноги. - Ну же, давай, сделай со мной это. - Ты уверен? Ты уверен, Люци? – Северус обеспокоено вглядывается в его глаза, - Я счастлив сверх всякой меры и тем, что мы делали до сих пор. Ты правда хочешь? - Да. Да. Давай, научи меня, - Люциус обхватывает его ногами, и стонет снова. - Мерлин… Люц. Останови меня, если тебе будет хоть немного неприятно, - Северус не только колотился в лихорадке эти дни. Он все-таки сварил зелье. Сам не понимая, зачем делает это. Смазку. Разогревающую и обезболивающую одновременно. Он размазывает по рукам скользкую зеленую массу, скользит ребром ладони между ягодиц возлюбленного, - Люци, - шепчет тихонько прямо в совершенное небольшое ухо, - расслабься. Попробуй меня впустить, - он осторожно надавливает на сжатое кольцо мышц, пробирается пальцем внутрь, в кои-то веки он рад, что у него такие не по-мужски тонкие и гибкие пальцы, - Вот так. Тебе не больно, Люци? - Странно как-то, - шепотом отвечает тот, - немного больно. Ты давай, продолжай… - Любимый, - шепчет Северус, как будто стоит сказать это в полный голос, и все распадется, - Сейчас, подожди, там где-то…, - он осторожно гладит теплый тугой канал изнутри, изгибает палец, ищет… и, когда готов уже сдаться, все-таки чувствует, как Люц подается навстречу, и слышит тихое мурлыкание. - Ох… Что это, Север? Мать твою, что это такое? - Это то самое. Это то самое, мое чудо, чудо мое прекрасное, Люци, если бы ты видел себя сейчас, - он совсем теряет себя, шепчет что придется, еще и еще проводя по тому волшебному бугорку, который заставляет Люца изгибаться, ловить наслаждение, стонать и просить большего. Впервые в жизни. По крайней мере, так - впервые. От этого так качественно сносит крышу, что хочется просто по-глупому разрыдаться. Люц выгибается всем красивым длинным телом, до предела откинув голову, его глаза прикрыты, полуоткрытый рот то ли улыбается, то ли кривится в гримасе. Северус целует такую доступную в этой откровенной позе шею, самые нежные места пониже подбородка, губы, но Люц не отвечает толком, поглощенный новым ощущением. - Север, да иди же ко мне, мантикора тебя раздери, - Люциус до предела раздвигает ноги, и с силой тянет его к себе, и Сев больше не может противиться – подчиняется, медленно начинает входить, все время добавляя смазки, пытаясь не сделать больно. - Только не терпи, - шепчет он, - скажи мне, что ты чувствуешь. Люци, - «Люци» и «люблю», так похоже ложится на язык, так легко суеверно заменить одно на другое, признание на имя, которое и само звучит как признание. Он повторяет снова и снова, теряя голову, и пытаясь сдержаться – все одновременно. - Сев…, - Люциус отвечает, начинает двигаться навстречу, и Северус окончательно теряется в нем, и почти пропускает момент, когда тот замирает и пытается отстраниться. - Что? – он останавливается, всматривается в лицо любовника. - Ну, ты предупреждал, - Люц пытается усмехнуться, - действительно, чертовски больно. - Извини, - Сев прислоняется лбом к плечу Люциуса, пытается выровнять дыхание, - поторопился все-таки. Давай остановимся. Люц играет с его волосами, перебирает пряди. - У нас сколько угодно времени, - тихо говорит он. Его возбуждение как рукой сняло, но смущаться Малфой не умеет. Медленно ведет ладонью вниз по спине партнера. Северус все никак не может поднять голову, только крепче прижимается и переводит дыхание. Если Люц сейчас поможет ему кончить, он умрет от смущения. И Люц как-то чувствует это, просто дает ему время, бережно укутывает одеялом, заговаривает зубы. - У нас куча времени впереди. Скажи, тебе было больно в первый раз? - Мой первый раз…, - Северус фыркает, - Не хочу об этом вспоминать. Люц кивает. - Это должен был быть я. И я был бы осторожен. - Мне было двадцать два, - мрачно говорит тот, - Случайное знакомство. В буквальном смысле, в кабаке за стойкой. Отель какой-то задрипанный… Ему и голову не пришло, что у меня нет опыта. Я пытался думать о тебе, а думал только о том, чтобы не заорать от боли. Потом уже… были настоящие учителя. Малфой обнимает его сильнее. - Наверное, я хочу тебя и так тоже. Но сначала ты все-таки мне покажешь, как это делается. - Люц, - Северус наконец поднимает голову, - почему именно сейчас… - Мерлин его знает, - Люц задумчиво смотрит в потолок, - Испугался, наверное, что могу тебя потерять. Ты дрался с Блэком. Ты был без сознания рядом с оборотнем. И вообще, в целом. Как-то у вас в Хоге все неспокойнее с каждым годом. Такое ощущение, - он задумывается, подбирая слова, - что в стране мир, а у вас опять война… - Да, так, - соглашается Снейп, - ни года без приключений. Убрал бы ты Драко в Дурмштранг, Люци. - Не могу. Очень плохой сигнал для рынка. Если финансист ни с того ни с сего прячет семью за границей… Мне надо было не поддаваться на уговоры Нарси и отдать его в Дурмштранг сразу. Заодно и тамошнее спартанское воспитание пошло бы ему на пользу. Оно, собственно, ее и напугало. Сев, а ты сам не думал о том, чтобы сменить место работы? - Это невозможно, - коротко отвечает Северус. - Понятно. Директор. Можешь ничего не говорить, я и так догадываюсь. Северус молчит. - Мерлин, Сев, - Люциус целует его и смешно трется носом об щеку, - мы все освободились, когда исчез Темный Лорд, а ты только поменял хозяина. Что мне сделать, чтобы отнять тебя у него? - Ты, кажется, думаешь, что Альбус – это что-то вроде Лорда? Ты не понимаешь, это… - Разумеется, директор Дамблдор существенно отличается от нашего бывшего повелителя. У него нет ни склонности к театральным эффектам, ни интереса к темным ритуалам. Поэтому его людям не приходится целовать край его плаща или трахаться в его присутствии с магглянками под Империо на алтаре при свете черных свечей. Ты видишь еще какие-нибудь серьезные отличия? – Люц потягивается, садится, в серых глазах начинают плясать опасные искры, - Ах да, еще у тебя на руке нет его метки. Вот только он в любом случае знает обо всем, что происходит в Замке – а ты крайне редко этот замок покидаешь. Впрочем, этой теме для разговора нечего делать в нашей постели. Предлагаю заняться чем-нибудь поинтереснее, как ты? - Люциус, ты ничего не понимаешь, а я ничего не могу тебе объяснить. Просто поверь, что нет никакой необходимости спасать меня от директора – Северус не ведется на провокацию, - Альбус меня часто раздражает, но я остаюсь с ним по собственному выбору. - Вот как, - взгляд Люциуса становится ледяным, - а много ли выбора у тебя было все эти годы? И как получилось, что для лучшего в стране зельевара наилучшим выбором стала позиция школьного учителя? То, что кроме меня в твоем окружении нет ни одного человека, кто не был бы полностью подконтролен директору – это тоже твой выбор? Твое полное одиночество – это твой выбор? Год молчать об оборотне в школе, пока он не вырвался-таки на свободу в полнолуние – а я знаю, как трепетно ты относишься к безопасности детей – это выбор? - Люц! – Северус вскакивает, и тут же смущается своей наготы, заворачивается в простыню, - Ты ничего… - Да, я уже слышал, - обрывает Люциус, - Я ничего не понимаю, а ты почему-то ничего не можешь объяснить. И ты твердо намерен и дальше позволять директору Дамблдору контролировать твою жизнь и подставлять тебя направо и налево. Все, я умолк, не злись на меня, - Малфой бесцеремонно сгребает любовника в объятия и со смехом пытается размотать простыню, - Кого из нас здесь лишают невинности, Мерлин тебя покарай? Закутался, надо же, недотрога. Сейчас я тебя… Северус отбивается почти всерьез, но потом не выдерживает и тоже смеется, уворачиваясь. - Для смущенной девственницы вы слишком бойки, лорд Малфой. Оставь мою простыню в покое, самоуверенное ты чудовище. - Это ты оставь простыню в покое сейчас же, дикарь несчастный, - Люц все-таки хватает тот загнутый край, на котором держалось все сооружение, - Мерлин, ни одна девчонка от меня так не пряталась. - Только не говори, что ты хоть раз имел дело с порядочными девушками, повеса, - фыркает Снейп, сдаваясь и выпуская из рук шелковую тряпку. - А как же. Моя первая брачная ночь, забыл? - Да…, - Северус на секунду замирает, - действительно, забыл. - Север, - Люц замечает его замешательство, - я, кажется, за всеми этими увеселениями сам кое-что забыл. Сказать тебе кое-что важное. - Что? – настороженно отзывается Снейп. Он сидит, подтянув ноги и упираясь носом в сжатые кисти, как будто это не он только что возился в постели и хохотал. Смотрит перед собой. Люциус садится к нему вплотную, и кладет руку на плечо. Склоняется ближе, так, что светлые и темные пряди перемешиваются, лбом прислоняется к виску. - У меня на тебя долгосрочные виды, - говорит серьезно, - вот что. Не вздумай решить, что это так, на один раз. Очень не хочется за тобой потом бегать и уговаривать. Я этого терпеть не могу. Северус медленно поворачивается, их губы встречаются.
http: Так хотелось проснуться рядом с Люцем. Один раз. Их первый раз. Черта с два. Когда Северус открывает глаза, тот уже сидит за столом, умытый и тщательно причесанный, прихлебывает кофе из изящной фарфоровой чашечки и разбирает неизвестно откуда взявшийся ворох писем. Северус смотрит на его привычно-изящные движения – вскрывает конверт костяным ножом, вытаскивает очередной пергамент, небрежно пробегает, хмурится или насмешливо улыбается, отбрасывает в корзину или аккуратно откладывает в сторону. Люц поднимает голову навстречу взгляду. - Проснулся? – встает, подхватывает чашечку и тарелку с мелкими пирожными и подходит, непринужденно опускается на край постели; как будто ничего особенного не происходит. Северус не может сдержать улыбку – Люциус Малфой завтракает пирожными с кремом. Кто бы мог подумать, - Хочешь? - Люц подносит свою чашку к его губам, поддерживает затылок. Северус отхлебывает и морщится. - Сладкий. Пополам со сливками. Как ты это пьешь? - А ты, конечно, по утрам глотаешь крепчайший горький кофе без сахара? И ничего не ешь, разумеется. Как это в твоем духе, – хмыкает Люц, - акцио, поднос, - серебряный вычурный поднос зависает у изголовья, - Пожалуйста, вот тебе твоя отрава. - Люциус Малфой приносит мне кофе в постель. Этот день войдет в анналы, - язвит Снейп, приподнимаясь. А кофе хорош, куда лучше, чем в Хоге. - А я-то все думал, чем будет знаменит сегодняшний день? – Люц улыбается, подцепляет крохотное пирожное с тарелки и протягивает ему, Северус хочет взять, но Люц отдергивает руку, - Убери немытые лапы от еды, дикарь, - он запихивает пирожное прямо ему в рот, и Сев тянется губами за пальцами, перепачканными помадкой и кремом. Люц целует его вдогонку, - Сладкий, надо же. В кои-то веки тебя можно назвать сладким. Северус поднимает руку, чтобы провести по светлым волосам, собранным в гладкий элегантный хвост. - А к вашей безупречной персоне, лорд Малфой, разрешается прикасаться немытыми лапами? - Рекомендуется. Не всем, разумеется, но некоторым… Тарелка с пирожными с грохотом летит на пол; висящий в воздухе поднос покачивается, потому что Снейп одним резким и не слишком ловким движением опрокидывает любовника на постель. Сладкий кофе со сливками разливается по шелку, Люц чертыхается, падая в свежей рубашке поверх этого безобразия, но Северус все равно уже шепчет «дивестио», - в кои-то веки беспалочковая магия пригодилась для хорошего дела – и все снова летит к Мордреду в тартарары. - Люц, давай, - Северус торопит любовника, как будто можно не успеть, как будто каждая минута ожидания растянется на годы, - теперь ты, давай… - Шшш, Север, не торопи меня, я и так…, - Люциус проникает пальцем внутрь и прикусывает губу, сдерживая возбуждение, - Так? Говори что-нибудь, не молчи ты. - Все так, - Снейп резко дергается навстречу, извиваясь, - Мерлин, я ждал этого двадцать лет, что может быть не так? Еще один, ну давай же, - он резко поднимается на коленях, и откидывает голову назад, касаясь затылком груди Люца. Тот с трудом удерживается, чтобы не шарахнуться. - Ты… так я тебя точно пораню, - он придерживает любовника за плечи, и осторожно вводит второй палец, - смешно учиться таким вещам в моем возрасте. Север…, - он ведет пальцами по груди черноволосого мага, слегка царапая соски ногтями, усмехается несдержанному стону, который вызывает эта ласка. Длинные и твердые пальцы правой руки гладят канал изнутри, растягивая, добираясь до глубины, и Северус раз за разом с всхлипываниями подается навстречу пальцам, навстречу губам, блуждающим по его шее, навстречу теплу его тела. Люц сам задыхается, шумно выдыхает около уха, прижимается грудью к спине любовника, тихо постанывает сквозь зубы. - Хватит, Люц, - Северус почти вскрикивает, опускаясь на постель, - давай уже. Пожалуйста. Чего ты ждешь? Люциус придерживает его за бедра перемазанными в скользком геле руками: - Только сейчас не дергайся, Мерлина ради, - он шипит сквозь зубы, проталкиваясь, и почти рычит, оказавшись внутри. Тесно. Неимоверно тесно, и жарко и горячо, как никогда ни с одной, и он сам не замечает, что грязно матерится в пространство от силы и полноты ощущений, от жара, переполняющего все тело. Люц честно пытается быть осторожным, но требовательные стоны партнера сметают его самоконтроль. - Да, Люц, да… Сильнее, так, как тебе сейчас хочется. Тебе хочется, я чувствую, тебе хорошо, правда ведь, мне нужно это, сильнее, ты нужен мне, еще, не останавливайся…, - Люц идет за этим нескончаемым шепотом, то и дело срывающимся то на стон, то почти на крики; ему и в голову никогда не приходило, что его замкнутый и холодный приятель так открыт и беззащитен в постели. Или только в этой постели? В которой самому ему так хорошо, как никогда и ни с кем до того? Люциус отпускает тормоза, и начинает двигаться резко, с силой вдавливаясь в тугой канал, потом все-таки догадывается – обхватывает влажной рукой член Сева, и сжимает крепко, отпускает, чтобы накрыть ладонью головку, снова оглаживает и сжимает, двигает в такт собственным ударам взад-вперед. Другой рукой приходится для опоры вцепиться в плечо, да так, что запросто могут остаться синяки. И еще пары рук не хватает – чтобы гладить, сжимать, пощипывать все, что настоятельно требует его прикосновения. Теперь уже Люц сам заставляет изгибающегося под ним партнера приподняться, чтобы чувствовать его всем телом, от паха до соприкасающихся щек. Царапает губы об утреннюю щетину, шепчет что-то невразумительно нежное, кончая, до предела изливаясь в самую глубину, проваливаясь куда-то. И обморочно чувствует, как Север до предела сжимает пальцы поверх его ладони, и тоже кончает. Они падают в подушки, сплетаясь заново, уже лицом к лицу. - Мерлин, - почти шепчет Люциус, - Мерлин. Я не знал… - Я тоже, - Северус призывает одеяло, и снова утыкается лицом Люцу в плечо, голос его от этого звучит как будто издалека, - Я ни черта не знал о сексе до этого дня. Ни на что не похоже. Спасибо тебе. - За что? – хмыкает Люц, с которого лирическое настроение всегда слетает с неприличной скоростью, - за пирожное? - За это. За то, что ты здесь. За то, что рискнул. - Все удовольствие здесь мое, - Люц уже откровенно смеется, - ты занимаешься образованием престарелого девственника; то еще, наверное, развлечение. Вот разве что… - Что? - Северус поднимает голову, и заглядывает ему в глаза подозрительно – этот шкодный тон он слышит не впервые. - Надо будет мне в качестве ответной любезности просветить тебя относительно бреющего заклинания, вот что. У темпераментных брюнетов, как выяснилось, есть одно малоприятное отличие от нежных блондинок, знаешь ли. По утрам, во всяком случае, - он проводит пальцем по колючей щеке Снейпа.
http: - Ты куда закинул мою одежду, герой-любовник? – фыркает Люциус час спустя. - Боюсь, что куда-нибудь в Карпаты, - Снейп недоуменно трет лоб, - Не ожидал от своей магии такого эффекта. А у тебя здесь ничего нет? - Я снял эту квартиру два дня назад. Тут вообще еще практически ничего нет, кроме койки и холодильника с едой из ресторана. Придется трансфигурировать, - Люц палочкой снова раздвигает шторы, стаскивает с кровати одеяло, и замирает, - Север… - Ну, да, - Сев взмахом палочки уничтожает обильные следы крови, и горбится, не глядя в глаза, - у меня тоже сто лет никого не было. Ничего особенного. - Но какого же черта, мантикраб тебя за ногу… ты же просил сильнее всю дорогу, - Люциус прикрывает глаза, - я же ни пса не понимаю в этом, я просто порвал тебя… - Вот уж не знал, что ты так боишься причинить боль, - закатывает глаза Снейп. - Я не боюсь причинять боль, идиот чертов - чеканит Люциус, - Я не хотел причинить боли. Тебе. Сейчас. И я понятия не имел, что делаю это с тобой. - Люц, не волнуйся по этому поводу. Мне нравится… ну, мне нравится жесткий секс. Все в порядке, я этого хотел, - Северус смотрит в сторону, - мне было хорошо, ты же видел. - Ты не видишь разницы? Ты правда совсем не видишь разницы, недоумок? – Люциус зол по-настоящему, и от этого он снова становится похож на большого кота, на этот раз на очень сердитого кота, - Ты не понимаешь, что жесткий секс по соглашению – это не то же самое, как когда я чуть тебя не покалечил, просто потому что ни хрена не понимал, что я делаю? Мерлин… Идиот чертов. - Повторяешься, - мрачно бросает Северус. Люциус яростно оборачивается, и осекается, напоровшись на его пустой, какой-то безжизненный взгляд. Вздыхает, садится рядом, обнимает, запускает пальцы во влажные волосы, утыкается носом в растрепанную темную макушку. - Ты меня напугал, мерлиновы яйца, - глухо говорит он, - я решил, что все испортил к мантикорам. - А испортил все в итоге как всегда я, - комментирует Снейп, не поднимая головы. - Тебе, - Люциус смыкает объятия крепче, как будто хочет целиком спрятать его от чего-то, - тебе после всего, что уже было, нужно будет гораздо сильнее постараться, чтобы все нам испортить. Я тебя, дикое создание, не первый день знаю, слава Мерлину. Где эта твоя мазь, которой ты меня вчера вымазал по самые уши, раздери тебя гриндлоу? Люц все еще сердито произносит «акцио». Наполовину пустая банка с заживляющей мазью пулей вылетает откуда-то из-под дивана. Заставив любовника принять крайне уязвимую позу, он еще и прижимает его к постели, надавливая на загривок, и без всякого стеснения наносит мазь, забираясь пальцем в самую глубину, и низким голосом ругается, немного напоказ. - Ты этого хотел, идиот чертов? Этого? Так ты это получишь от меня в ассортименте. Потом. Когда я буду понимать, что делаю. В следующий раз будь любезен внятно объяснить мне, что происходит. Я тебе не шипованый вибратор, друг дорогой. Я сам буду выбирать, когда сделать тебе больно, раз уж тебе это нравится. И ты еще меня об этом сильно попросишь, лесное ты чудище. Потому, что сам я в основном настроен кормить тебя пирожными и обмазывать розовым маслом. Надеюсь, ты ненавидишь розовое масло, как всякий нормальный слизеринец? - Компонент как компонент, - без всякого энтузиазма огрызается Северус, - незаменимая штука для некоторых регенеративных зелий. В основном если надо потерянные конечности отращивать с нуля. Люц несильно пихает его физиономией в подушку, и встает, не обращая никакого внимания на явное возбуждение, вызванное его манипуляциями. - Мазохист хренов. Слушай, я уже не явился без предупреждения на одну встречу, но сейчас мне придется уйти. Меня ждут в министерстве. Тебе в Хог надо? У тебя же каникулы, вроде бы? - Это у Драко каникулы. У старших завтра еще экзамены. - Ну, завтра будет завтра. Ты не хочешь здесь остаться и подождать меня? - Что я, по-твоему, буду здесь делать? - сварливо интересуется Северус. Люц пожимает плечами. - Отоспишься. Почитаешь что-нибудь. - Здесь есть что почитать? - Для тебя теперь есть. Только тебе нужен мой дракон. Смотри, - Люц подходит к незаметному шкафчику в углу, - прикасаешься рукой к верхней полке и называешь любую книгу из библиотеки Мэнора. Она здесь появляется. Когда надоест, положишь на нижнюю полку, она вернется на место. Северус накидывает мантию и походит. - «Каталог невиданных созданий Нового света», 1716 год, - произносит он. Пыльный фолиант возникает на полке, - Удобно. А одежду ты себе так затребовать не можешь? - Могу. Почту же забрал. Только…, - если бы Малфой был способен смущаться, эта его улыбка могла бы сойти за смущенную, - Нарси, разумеется, знает, что я не являюсь образцом верности, но это не повод демонстративно ее дразнить. Подумает еще, что я напрашиваюсь на сцену ревности, и, как положено хорошей жене, не замедлит предоставить требуемое, - он снова примеривается к одеялу и хмурится, что-то прикидывая. Снейп небрежно взмахивает палочкой, и одеяло преображается в аккуратную стопку одежды. - Двоечник, - фыркает он. Люц разворачивает мантию. - Такое носили десять лет назад, - он вносит какие-то невидимые нормальному глазу изменения в фасон, крутит кусок ткани туда-сюда, прежде, чем примерить, - но размер ты угадал идеально. Как будто на меня сшито. - Изучил, - хмыкает Северус. Люц мимоходом ерошит его волосы, и так растрепанные. - Правда, дождись меня, ладно? - Мы с тобой вечером оба будем не в форме для продолжения. - Да и Мерлин с ним. Мне понравилось засыпать с тобой рядом, - Люц наколдовал себе зеркало, и увлеченно приводит свою прическу в идеальный порядок, - дождешься? Северус наблюдает за ним с усмешкой. - А домой ты вообще не собираешься? - Я дома, - коротко отвечает Люциус, не отрываясь от своего занятия. Снейп подходит к нему вплотную. - Что ты творишь, Люц? – тихо спрашивает он. - Ничего выдающегося, - аристократ пожимает плечами и насмешливо разглядывает встрепанное отражение в зеркале рядом со своим собственным, - Завел себе, наконец, лондонскую квартиру, как сто лет собирался. Знал бы ты, как мне надоело камином мотаться в Лондон каждый день. Мне нужно будет завтра встретить Драко на вокзале вместе с Цисс, а в субботу появиться в Мэноре, у нас большой детский праздник по случаю окончания учебного года. Но вообще-то я отсюда никуда не собираюсь. Север, - он поворачивается, и кладет Снейпу руки на плечи, - ну, что ты на меня смотришь с таким ужасом, как будто я собрался устраивать в твою честь развод с фанфарами в газетах? Сколько лет, как ты думаешь, у нас с Нарси раздельные спальни? Кого волнует, что я решил пожить в столице? - Драко. Драко это волнует, задница самодовольная. Ты представляешь, что будет с мальчиком, если он хотя бы заподозрит что-нибудь о наших отношениях? - Вечером поговорим, Север, - Люц мимоходом хлопает ладонью по той самой полке, что-то неразборчиво бормочет, и там мгновенно материализуется еще один поднос с кофе и закусками, - не уходи, смотри. Он небрежно накидывает плащ, целует любовника и исчезает. Снейп машинально наливает себе чашку кофе, садится за стол, уже наполовину заваленный малфоевскими письмами и деловыми газетами, и закрывает лицо руками. Нетронутый кофе стынет на краю стола, а он все никак не может привести мысли в хотя бы относительный порядок. * Вместо того, чтобы из министерства вернуться в студио, где ждет, а может быть, кстати, вовсе и не ждет его Северус, Малфой заворачивает в свой любимый ресторан и требует бутылку вина. Ему нужно подумать. Действительно нужно. Все, что он учинил за последние три дня, можно смело вносить в историю рода под заголовком «такого с Малфоями не случается». Малфои не исчезают на целые сутки в неизвестном направлении, так, чтобы даже секретарь был не в состоянии найти тебя в разгаре разработки критически важного договора с германскими гоблинами. Малфои не шляются, пардон, не прогуливаются часами хрен знает по каким улицам, пытаясь уговорить себя не делать глупостей – и уж тем более не делают после этого эти самые глупости. Малфои не снимают жилье в маггловском Лондоне. Малфои, черт возьми, не ставят своих женщин в то идиотское положение, в котором сейчас находится Нарси, вынужденная объяснять гостящей в доме матери внезапное исчезновение мужа. Малфои не меняют своих решений, тем более озвученных вслух. Малфои не принимают благотворительности в любви – а в том, что пылкие признания Сева не стоят ломаного гроша, у него, по правде говоря, и сейчас особенных сомнений нет. Никто не способен растянуть детскую влюбленность на двадцать лет. Все это закончится, и плохо закончится, как только пройдут первые вспышки страсти. Малфои не пишут идиотских писем и, отчаявшись выразить свои чувства хоть сколько-нибудь внятно, не отправляют вместо них безобразно хамских записок, больше похожих на приказ. И не истерят потом целый вечер в пустой квартире, в полной уверенности, что единственный возможный ответ на призыв такого рода – презрительное молчание. Малфои не рискуют старой дружбой ради пары постельных эскапад. Малфои не меняют свою жизнь ко всем чертям лишь потому, что партнер в постели шепчет «люблю» раз за разом, и, ни секунды не веря, вдруг начинаешь вести себя так, как будто поверил. Раз и навсегда. Впрочем, все это пустяки. Малфои не любят, вот что главное. Мужчину. Старого друга. Полукровку, с которым невозможно появиться в обществе. Эта последняя мысль заново приводит Люциуса в ужас: «о чем я думаю, черт возьми?» - спрашивает себя он, глотая темно-бордовый напиток, и не замечая ни вкуса, ни крепости, - «в каком обществе? Я что, только что на секунду допустил мысль, что это может стать открытой связью? Блядь, я, кажется, сошел с ума». Малфои не матерятся, как грузчики. Да, в том числе и в мыслях тоже. Люциус машинально отмахивается от официанта, предлагающего закуски, и сам наполняет свой бокал. На его намерение немного пожить в Лондоне Цисс отреагировала со свойственным ей юмором. - Очередная актриса? Хорошенькая, надеюсь? – тщательно выщипанные бровки поднимаются. Это такая домашняя шутка – каждый раз, когда главе семьи нужно уехать надолго. Нарси прекрасно знает, что у ее мужа не бывает связей на стороне. Шлюхи бывают, не без этого, но не романы. Романы у нее. С безумными страстями, то с корзинами экзотических цветов от высокопоставленных поклонников, то с неприлично дорогими подарками для юных жиголо, и непременно с драматическими расставаниями и многомесячными депрессиями в конце. Разумеется, с безупречным соблюдением секретности – но не от мужа, от общества. Люца доносящиеся до Малфой-мэнора раскаты ее сердечных битв скорее забавляют, а последующие депрессии – неизменно бесят. В такие периоды обычно и появляется «актриса», как эвфемизм того простого соображения, что ему невыносимо тошно в Малфой-мэноре и хочется сменить обстановку. - Божественно, - ухмыляется Люц, - Но ты красивее, моя дорогая. Ее зовут «Учредительное соглашение по англо-германскому инвестиционному банку с филиалами в маггловском Берлине и магической Британии между совместной внучкой двух моих дочек и Гринготтс-Дрезден». Я тебя скоро с ней познакомлю. - Не самый удачный момент, Люциус. У нас матушка, и на днях приезжает Драко, - это максимум возражений, которые Нарси может себе позволить. Почти сцена, - Но если девушка не может ждать… Удачных моментов не бывает. Не существует удачного момента для того, чтобы начать тайную связь с человеком, которого знаешь больше двадцати лет, с самого детства. Но все, что стучало в голове – у него должен быть ключ, который можно послать в Хогвартс. Не от номера в гостинице. Должна быть своя территория. В которую можно впустить. Впускать. На которой самому можно пережить – неважно, что. Это. Что бы там ни получилось из его безумных выходок последних дней. Тот кошмар, которым все это просто обязано обернуться. Если не получилось бы ничего – тем более. Но вот, кажется, неожиданно получается – и Малфой чувствует себя еще более сбитым с толку, чем был до того. Он не думал о сексе со Снейпом. С мужчинами вообще. Честно. С того самого дня, как директор Дамблдор внимательно заглянул ему в глаза, совсем не больно, не Лорду чета, проникая в самые глубины сознания, и, мягко улыбаясь, перечислил, на какие меры он готов пойти, чтобы защитить своего ученика от развращающего влияния правой руки Лорда Волдеморта – Люцу было уже двадцать три, и он считался ближайшим к Лорду человеком, хотя на деле и не был им еще. Просто другие, старшие, уже находились на подпольном положении, а Люциус так и остался в легальном поле до конца. Когда через год он увидел Северуса на собрании, принимающим метку, в голове у него сложилась вполне ясная картина происходящего. Когда еще через несколько месяцев тот закончил школу и появился в Мэноре, и дом раскрылся ему навстречу, и это значило – помнит. Хочет. Пришел… Тогда сердце больно кольнуло, но Малфои не грустят о невозможном. Потом он еще раз испытал этот мгновенный укол изнутри – когда, уже после падения Лорда, встретил приятеля в каком-то модном в то время баре чуть ли не в обнимку с другим старым знакомым – большим пижоном и плэйбоем Джанни Забини. Были, разумеется, похлопывания по плечам, и несколько порций огневиски, и предложение обоим продолжить приятный вечер в Мэноре. И то, как они переглянулись, соглашаясь – похожие, оба черноволосые, носатые и худые, только что у Севера нет ни итальянского акцента, ни ленивой южной грации Джанни. И еще что-то такое их объединяло, помимо очевидного романа – принадлежность какая-то. Общий изъян, сближающий лучше всяких достоинств. Какой-то тайный код. Так магглокровка, в чьем происхождении у тебя никогда не было причин сомневаться, мгновенно выдает себя, оказавшись в одной компании с другими магглорожденными. И это тоже – кольнуло. И то, как Мэнор в этот вечер впервые принял Северуса как чужака. Что, собственно, и требовалось доказать. Не думал он ни о чем подобном. И всегда считал, что ему крупно повезло, что в конечном итоге, когда прошла сексуально озабоченная юность, в которой бросишься на кого угодно, он оказался нормальным гетеросексуальным мужчиной. И в смысле Северуса повезло тоже. Единственный настоящий друг. Всю жизнь. Было бы чертовски жалко разменять эту близость на банальную любовную интрижку, да еще такую... с извращенным душком, из тех, о которых сплетничают, когда дам нет рядом. Люц так привык думать, что в нем нет даже следа этой ненормальности, что, когда он проснулся в подземелье Хога, сжимая в объятиях любовь своей юности, то даже не сразу понял, что с ним происходит. Хотя не узнать ощущение было трудно. Поспешно прокрутив в мозгу не свою какую-то мысль насчет утренней эрекции и отменного малфоевского здоровья, Люциус рванул под душ, и, стоило ему прикоснуться к себе, картины прошлого вечера и ночи – абсолютно, стопроцентно не вызывавшие в процессе никаких недопустимых чувств, одно только беспокойство за друга и сочувствие к нему, да еще удвоенную ненависть к директору – эти картины одна за другой встали у него перед глазами совсем в другом свете. Его пальцы, перебирающие волосы Сева. Двое, в обнимку направляющиеся к постели. Возня с пуговицами. Мечущееся обнаженное тело, и собственные руки, прижимающие плечи друга к постели. Голова, бессильно откинутая на плечо Люца, и волосы, лезущие в рот, когда он пытается напоить наполовину спящего больного зельем. И нервное дыхание рядом. И лицо так близко, как бывает только в любви. И это, утреннее. Когда единственный человек, которого ты любил когда-либо, целиком в твоих руках, и спит, доверившись твоим объятиям, и дышит тебе в основание шеи, как ребенок. Люц чертыхнулся своей изнеженности, и вместо теплой воды включил холодную. Надо было сразу догадаться. Помогло. Картины встали на место, лишились всякого эротического оттенка. А выйдя в гостиную, он вдруг замер, наткнувшись взглядом на дракона. И снова подменил мысли – свою, думать которую ни в коем случае было нельзя, на чужую, картонную: что в Хоге становится все опаснее, и надо бы напомнить Севу про забытую безделушку. Может пригодиться. Да и насчет директора рассказать не помешает. Дело-то прошлое, чего уж там стесняться. А потом к вечеру до него дошло, что чертовы картинки так просто из головы не выгонишь. Но было уже поздно. Все было сказано. А к утру, десять раз проснувшись то от эротических снов, то от кошмаров, Люциус впервые подумал, что – а может быть, не поздно? И больше эта мысль уже не отпустила. «Мерлин, о чем я думаю?» - спрашивает себя Люц. Он остановился здесь, чтобы обдумать ситуацию, решить, что делать дальше, как себя вести – и вместо этого битых два часа просто перебирает в голове события, накручивая себя еще больше. Еще один факт о Малфоях: Малфоев не лишает последних ошметков разума одна несчастная бутылка Бордо. Но у него с утра не было во рту ничего существеннее нескольких дурацких птифуров, у него была почти бессонная ночь, куча впечатлений и три раунда весьма плотных переговоров на четырех языках, из которых он знает два с половиной. Французский идеально, немецкий с натугой, японский вообще никак, а именно этих ребят особенно хрен поймешь в переводе. И европейская мимика для них всегда избыточна – даже неподвижное малфоевское лицо они, кажется, воспринимают почти как открытую книгу. Люциус швыряет на стол несколько галеонов и встает, и понимает, что его весьма ощутимо пошатывает. Плевать. Он выходит на темную улицу, и за секунду до аппарации все же успевает себя убедить, что вернется в пустую квартиру. И правильно. И ничего страшного. Продолжим после. Безошибочно попадая ключом в замок, с первой попытки вешая плащ на крючок у двери, проходя в комнату и не держась за стены, он повторяет себе это «ничего страшного», пока Северус не выскакивает ему навстречу откуда-то из самого неуютного в доме угла, на ходу закрывая старинную книгу, придерживая недочитанные страницы пальцем. Люц обнимает любовника крепче, чем ему хотелось бы себе позволить, и, как в первый раз, покачивает из стороны в сторону. Сначала просто закапывается губами, всем лицом в тяжелые темные пряди, потом уже целенаправленно добирается до уха, целует неожиданно нежную мочку, и бормочет: - Ты здесь, мелкий, надо же. Ты почему не ушел, а? Ответь мне, почему ты не ушел, черт тебя подери? Книга сначала скользит, а потом с грохотом летит на пол. Северус ничего не отвечает, он просто начинает расстегивать его одежду, сначала мантию, потом рубашку, медленно, дюйм за дюймом целует его шею, плечи, грудь, живот, опускается на колени, чтобы продолжить эту медленную ласку, вниз, к светлым волосам в паху, еще вниз, к бедрам, коленям, ступням. И вверх, к болезненно вставшему члену, молящему о прикосновении. Горячие губы вокруг головки, прохладные пальцы на ягодицах, и непонятно, как устоять на ногах, и он сам скользит, оседает вниз, а губы ухитряются так и не выпустить за все это время ни на миг его член, всасывают, обхватывают, нежат. Люциус разрешает… Да нет, Севу и так разрешено все. Давно. Целую вечность с той минуты, как он все-таки обнаружился в предположительно пустой квартире. Сейчас он разрешает – себе. Кричать, просить, теряться, расслабляться до предела и сжимать каждую мышцу до боли. Он задыхается, закинув голову, раскинув ноги, и почти не замечает пальцев, массирующих его изнутри, неизвестно откуда взявшейся и пошедшей в дело смазки – какое все же счастье, что Сев учился беспалочковой магии у самого Лорда – а бурно излившись почти в горло любовнику, еле замечает, что тот почти сразу меняет позу и начинает толкаться внутрь него, в расслабленное от оргазма кольцо мышц, и стонет снова лишь тогда, когда бугристый от вздувшихся вен член внутри него резко задевает простату. И это… Мерлин. Вообще, вообще, вообще ни на что не похоже. Даже на вчерашние ласки. Даже на то, чтобы быть там – самому. Каждый толчок немыслимой сладостью отдается внутри, Люциус ловит ритм, и начинает волнообразными движениями подаваться навстречу. Как танец, лучше танца, как смерть, могущественней смерти, как жизнь, только никакая жизнь не бывает такой полной, такой нестерпимо живой. - А говорил, будем не в форме, - усмехается он позднее, уже в постели, отвлекаясь от увлеченного поглощения паштета и каких-то маггловских пирожков с шпинатом. Аппетит от подобных развлечений прорезается просто неприличный. - И надо было подождать, - буркает Снейп, - завтра хромать будешь. - Я и так хромаю, - беспечно признается Люц, - думаешь, я трость просто так, для красоты таскаю? Неужели не замечал? - Не замечал. Гламуром прикрываешь? - Вроде того. Чары, действующие по принципу отвода глаз. Как только колено в очередной раз разболится, все мгновенно прекращают обращать внимание на мою походку. - Сколько усилий ради обычного выпендрежа, - Снейп фыркает. - Лучше приложить немного магии, чем каждый день страдать от своего несовершенства, - Люц бесцеремонно щелкает его по длинному носу, - больше воображаемого, заметим. - Наглое и самодовольное трепло, - обреченно констатирует Северус, - Это? – он накрывает колено любовника ладонью, - ага, уже сам чувствую. И прямо сейчас болит. - Слегка ноет. Меньше нужно было по улицам разгуливать в последние дни. Для этого у нормальных магов существует аппарация. - Сейчас пройдет. Северус закрывает глаза и сосредотачивается. Знаний о целебной магии у него хватило бы на двух хороших колдомедиков, а мощи в этом виде чар почти нет. Он даже знает, чего ему не хватает – эмпатии. Проникновения в чужое. Драко Малфой обставляет его в известных тому медицинских чарах уже сейчас. - У тебя в доме растет прирожденный целитель, а ты дурью маешься, - замечает он, - твой сын такие боли снимает легким прикосновением руки. - Сев, перестань меня учить, как мне относиться к сыну. У тебя нет детей, и ты ничего в этом не понимаешь, - раздраженно отмахивается Люц. - У меня их сто. И у половины родители такие же чистокровные придурки, как ты, - Снейп отступать не намерен, - сначала корчите из себя безупречный образец для подражания, потом приучаете ребенка выпрыгивать из штанов, чтобы доказать, что он достоин ваших высочайших стандартов, а потом, когда он начинает действительно чего-то стоить, в упор отказываетесь это замечать. А когда классу к шестому-седьмому они входят в силу и начинают доказывать свою невероятную взрослость и крутизну уже по-крупному, не вам, а всему миру, начинается цирк с отлучениями от дома и лишениями наследства. Года на факультете не проходит без порезанных вен. - Малфои не режут себе вен из-за таких пустяков, - высокомерно замечает Люциус. - Да, как я понял, у Малфоев больше принято принять метку в неполные семнадцать, и вляпаться в дерьмо по самые уши и выше. - Ты сделал то же самое без всякого участия родительской чистокровной спеси, мой дорогой. - Я сделал это чтобы быть там же, где ты! – Снейп сначала ляпает, а потом осекается, и отворачивается, - Ну, не только. Еще для того, чтобы рассчитаться… Было с кем. Люциус мгновенно остывает, глядя на его несчастное лицо. Проводит ладонью по щеке, заставляет поднять голову. - Насколько я могу судить, Север, - произносит он медленно, - тебя к этому старательно подводили. И отнюдь не со стороны Лорда. У Лорда как раз тобой никто особо не интересовался. Блестящие зельевары, кончено, на дороге не валяются, но… много ли нестандартных зелий мы использовали? Способностей Беллы вполне хватало. - Не неси ерунды, Люций, - Снейп снова вспыхивает, - никто меня никуда не подводил. Мной не так просто манипулировать, как тебе кажется. Это было мое решение. Дурацкое, признаю, но мое собственное, мантикраб тебя за ногу. - Шшшш…, - Люц уже не хочет ругаться. Он обнимает любовника сзади и легонько поглаживает, успокаивая, - Злющий. Ты вообще когда-нибудь слышал, что после секса человек должен быть расслаблен и доволен жизнью? - Мне через три часа отсюда надо выметаться, и к завтраку быть в Хоге. И весь день подряд экзамены принимать у оболтусов. Я бы посмотрел, как бы ты был доволен жизнью в свете такой перспективы. Люц кивает. - Ужас-ужас. Ты когда появишься в следующий раз, скажи лучше? - А когда ты хочешь? Малфой пожимает плечами. - Да мне, собственно… На целые сутки я сейчас не вырвусь, бизнес не отпустит, но практически любой вечер… В разное время, но я так или иначе окажусь здесь. Кроме субботы, как я уже говорил. Завтра? Часов с восьми начиная, я думаю. - То есть, ты встретишь сына на вокзале и свалишь в Лондон? – Северус почти шипит, - Люци, я абсолютно серьезен. Подумай, что ты творишь. - Да иди ты к гиппогрифам, Север, в конце концов! – теперь уже Малфой взрывается по-настоящему, - Дались же тебе мои отношения с Драко. Еще одна заботливая мамаша на мою голову, как будто одной мало. - Как скажешь. Но я в этом не участвую, - Снейп встает, и начинает одеваться, от ярости путаясь в тряпках, - Тебе нравится устраивать мальчишке детство вроде того, что было у меня – вперед. Без меня. Я, знаешь, тоже годам к тридцати поумнел и догадался, что отец меня не ненавидел и не презирал, а просто не до меня ему было. Он сердито хлопает дверью, и только на улице соображает, что в первый раз хоть что-то рассказал Люцу о своем детстве. Вообще в первый раз с кем бы то ни было об этом заговорил. И что ключ от квартиры, где было хорошо, как нигде и никогда, все еще в кармане. И можно вернуться и просто поговорить. И что аппарировать в таком состоянии… И вообще, что глупо вспылил, полез не в свое дело, кретин. Он изо всех сил сжимает маленький золотистый ключ в левой руке, а правая уже машинально проделывает нужный пасс палочкой, и губы шепчут «аппарейт». Все как всегда. По-другому и быть не может. Как всегда.
http: Никакими исследованиями в подобном раздрае заниматься, разумеется, невозможно, но в лаборатории всегда полно рутинной работы, не требующей особых мозгов. Северус варит зелья для Поппи, перебирает содержимое шкафов, мотается в Лондон за ингредиентами. Старается идти по улице как всегда – не оглядываясь по сторонам, не обшаривая толпу глазами в поисках единственного лица, которое его сейчас интересует. И поэтому почти открыто вздрагивает, когда его вдруг резко окликают из-за спины. - Люпин, - выплевывает он, рассмотрев нарушителя спокойствия, - думаешь, я рад тебя видеть? - Зато я рад тебя видеть, Северус, - кислое выражение лица оборотня этого заявления нисколько, впрочем, не подтверждает, но он настойчиво держит Снейпа за рукав мантии, - Мне нужно было с тобой поговорить. И не хотелось беспокоить тебя в Хогвартсе. - Почему бы это? – не то, чтобы Снейп был заинтригован, но звучит необычно. - Я объясню. Мы можем где-нибудь посидеть в спокойном месте? - Только не на Косой аллее, - Северус сворачивает в переулок, - если ты не собираешься устраивать магических дуэлей, предлагаю найти маггловское заведение. «Какого дьявола я делаю?» - спрашивает он себя. С другой стороны, если враг желает говорить, то надо слушать и пытаться вытянуть больше информации. - Ну? – Снейп не отказал себе в удовольствии выбрать прилично выглядящее кафе, где оборотню по карману будет от силы чашка кофе. Пить с ним он в любом случае не собирается. И вообще ничего не собирается. Он требует стакан воды со льдом и лимоном – в Лондоне жара – и смотрит выжидающе, - Ты собрался принести мне извинения за свое поведение в Хижине? - Я извинюсь, если это необходимо, чтобы ты согласился меня выслушать. И в любом случае, я признаю, что у тебя не было никаких оснований поверить мне. Ты исходил из того, что тебе известно, и не сделал ничего, чего бы я сам не сделал на твоем месте. Если бы я сообразил это в запарке, я вел бы себя по-другому. - Твои извинения не приняты, Люпин, - Снейп сплетает руки перед собой и смотрит на оборотня в упор, - но выслушать тебя я готов в любом случае. - Дай мне десять минут, хорошо? – Люпин собирается и коротко рассказывает все как есть – про Петтигрю на карте, и, значит, Сириус не виноват в убийстве Питера, про то, что увидев, и связав два и два рванул туда, забыв про зелье, про беседу с детьми… - Предположим, я не подвергаю сомнению изложенные тобой факты, Люпин, - говорит Снейп, подумав, - только предположим. Теперь объясни мне, как из того факта, что Петтигрю в итоге остался жив, следует, что Блэк не пытался убить его, что не он убил тех магглов вокруг, и вообще что Хранителем был Петтигрю, а не Блэк? Неужели Джеймс Поттер делился с тобой информацией о том, кто был хранителем? - Да нет… Я вообще удивился, что это оказался не Альбус, - Люпин морщится, вспоминая. - Боюсь, директор не к месту сыграл в свою любимую игру «дадим мальчику задание на вырост», - Снейп щурится, ожидая возражений, но оборотень неожиданно кивает. - Именно об этом я хотел поговорить. А из чего следует – но, Северус, зачем Питеру было в таком случае скрываться столько лет? Сириуса арестовали, он сознался… Все это было в газетах. Он мог появиться, и сыграть триумфатора. - А если он действительно был преступником – то почему ему было не появиться и не сыграть триумфатора после того, как Блэк сознался в его преступлениях, объясни-ка мне, Люпин? - Сириус мог заговорить. - Из Азкабана? Не смеши меня. Ты там не был, Люпин, а я был. Ни одному слову человека, проведшего там несколько месяцев, верить нельзя. По крайней мере, пока он говорит из-за решетки. Авроры могут сделать вид, что верят, когда им это выгодно, но и они прекрасно понимают, что узник скажет что угодно ради призрачной надежды на снижение срока. - Мерлин…, - Люпин трет лоб потной рукой; какое же все-таки жалкое создание, - Северус, ты не знал толком Питера, а я знал. Он всегда перестраховывался в три эшелона. Мог стать отчаянно храбрым – от страха. Он мог бояться мести Пожирателей. - Вальпургиевых рыцарей. - Что? – Люпин вздрагивает. - Не стоит вестись на собственную пропаганду. Организация называлась «Вальпургиевы рыцари». - Ну… Рыцарей. Хотя на рыцарей вы… они были мало похожи. - Это ты, Люпин, мало знаешь о рыцарях. Хорошо, к делу. - Ну, Питер мог еще просто элементарно бояться публичности – он всегда хотел славы, но всегда смущался малейшего внимания к себе. Это Снейп понимает. Но в этом он не признается ни за что. - Мне это кажется фантастической чушью, Люпин, но, пожалуй, я готов допустить, что ты действовал под влиянием искреннего заблуждения. Еще один вопрос. Откуда взялись раны у меня на голове? Я помню, что дети приложили меня об стену, но это не объясняет множественных ушибов. Люпин понимает, что, если он хочет продолжать разговор, придется говорить правду. - Ну… Я охранял Питера. Тебя левитировал Сириус, и он был… немного неосторожен. - Понятно. Петтигрю упустил ты, а Блэк между тем протащил меня головой по земле. - По потолку, если быть точным. - А ты, разумеется, не стал возражать. Как всегда, Люпин. Только не надо оправданий, - отсекает он на первом же робком звуке, - твои извинения по-прежнему не будут приняты. Так о чем ты хотел поговорить? Не о невиновности же Блэка? - Северус… я не знаю, с кем еще кроме тебя мог бы это обсудить. Ты все эти годы в Хогвартсе. Скажи, что у вас творится с безопасностью последние годы? - Бардак, - коротко отвечает Снейп, - вот, тебя, например, зачем-то пустили в школу. Люпин пропускает подколку мимо ушей. - Три года назад Альбус пригласил в школу Квиррелла, который, как он сам мне рассказывал, оказался носителем Волдеморта, - Снейп морщится от произнесения имени вслух, но молчит, - Северус, ты веришь, что Альбус в течение года не почувствовал присутствия Риддла в школе? В школе, где мальчик с девочкой не могут уединиться так, чтобы об этом не узнал директор? На самом деле, я удивлен, что ты сам не почувствовал – ты ведь легилемент, помнится. Это же Темный Лорд, вокруг него воздух от магии трясся. Я его видел всего один раз, и никогда не забуду. Снейп хмыкает. Делиться с оборотнем информацией он не собирается. - У меня ощущение, что Альбус просто рассудил, что стоит держать Волдеморта под присмотром. Но – в школе, среди ничего не подозревающих детей? Позволять учить их, в конце концов? Что из этого вышло, ты знаешь лучше меня. Дальше. Хорошо, дневник Риддла в школу подкинул, как мы поняли, Люциус Малфой, - Северус вздрагивает, но Люпин слишком увлечен, чтобы это заметить, - Но дальше – Альбус что, не ощутил, что в школе появился магический артефакт подобной силы? Маленькая Уизли общалась с ним месяцами, на глазах у декана. Никто так и не заметил, что ребенок чахнет? Северус, на твоем факультете ученик может дойти до истощения так, чтобы никто не обратил на это внимания? - Нет. Не может. На моем – не может. Даже если прохлопаю ушами я, что крайне маловероятно, у моих подопечных есть нормальные родственники. Наследник чистокровной семьи представляет ценность для рода, понимаешь, Люпин? Их навещают в течение года, и если с ребенком хоть что-то не так, разгневанный родитель будет у меня в кабинете через секунду. У многих из них родители не слишком любвеобильны, не чета Молли Уизли, но уж за физическим здоровьем и магической энергетикой своих детей они следят, не сомневайся. Школе не доверяют. Директор не отвечает за тот факт, что Артур Уизли больше озабочен рейдами по домам политически неблагонадежных магов и конструкцией маггловских пылесосов, чем собственными детьми. - И ты веришь, что Минерва могла, как ты выражаешься, прохлопать такое ушами? - Я не лезу в дела Минервы, - холодно возражает Снейп. - Я знаю, что директор тебе доверяет. Думаю, если то, что произошло, входило в его планы, то ты об этом знал. Это же чудо, что никто из детей не погиб тогда. Но пострадавшие – были. И то, что случилось с Локхартом, ужасно… - Если ты хочешь, чтобы я обсуждал с тобой планы директора, то ты заблуждаешься, Люпин. Я, со своей стороны, не имею ни малейшего представления, в какой степени он доверяет тебе. Если ты чего-то не знаешь, то, вероятно, тебе и не стоит этого знать. - Северус, меня беспокоят дети в школе. Все дети, не только Гарри. И у меня ощущение, что все это как-то опасно связано с Гарри, как будто Альбус просто последовательно подводит его к Риддлу. Хорошо, я могу понять, что готовить Гарри необходимо. Но это происходит за счет безопасности остальных. Школа не может быть полигоном для таких игр. - Я тебе подкину пару фактов безобразного состояния безопасности в школе в последние годы, которые, с виду, по крайней мере, никак не связаны с Поттером и его так называемой миссией. Первый: в школу был допущен оборотень, который в конечном итоге все-таки перекинулся в присутствии учеников. Кстати, я так и не понял, как получилось, что ты никого не укусил. - Сириус вмешался. Он… я не хотел бы этим делиться, это очень личное. Короче говоря, у него есть средство воздействовать на меня, когда я становлюсь волком. Даже без зелья. - Хорошо, - Снейп переваривает новую информацию. Про этот «способ» следует разузнать, - но согласись, что рассчитывать на это заранее было бы глупо. - Северус, я принимаю твой упрек; но ты неправ – мое присутствие в школе было связано с Гарри. Альбус просил меня присмотреть за ним и заняться его обучением Защите индивидуально. Я вообще думаю, что он позвал меня только потому, что я друг Джеймса. Если ты считаешь, что я представлял угрозу, то это аргумент в мой список, а не в твой. - Ладно. Как насчет того, что, помимо тебя, у нас имело место еще такое сокровище, как Хагрид в роли преподавателя Ухода? Совершенно некомпетентный, не имеющий представления о том, как строится учебный процесс, алкоголик, да просто идиот, в конце концов. На первом же занятии один ученик лихо слетал на гиппогрифе без всякой страховки, другой был серьезно ранен. - Насколько я понимаю, Драко сам… - За безопасность учеников отвечает учитель. Люпин, ты помнишь, как нас учили обращению с гиппогрифами? Забыть такое трудно – над попытками Снейпа подойти к гиппогрифу тогда весь класс оборжался. - Помню, - Люпин, которому животное подчинилось с пол-пинка, прячет улыбку. - Тогда ты знаешь, что не все способны наладить контакт с этими животными. На некоторых людей они просто изначально реагируют агрессивно. Однако, у Кеттлберна никто из нас не пострадал. Животное рычало на меня битых полчаса, помнится, но ни одной царапины я так и не получил. Как ты у него полетел в первый раз, помнишь? Вдвоем с учителем, в страховочном седле, на специально обученном гиппогрифе. Ты считаешь Драко Малфоя виноватым, хорошо, черт с тобой – а то, как улетел в небеса твой драгоценный Поттер, тебя не волнует? - Видишь, опять Гарри, - замечает Люпин, - я не понимаю, как это связано со всем остальным, но где проблемы с безопасностью – там Гарри. - Ну, в данном случае просто сработала привычка твоего «Гарри» лезть первым в любую дырку, из которой тянет опасностью. - Как и привычка твоего Драко лезть всюду следом за Гарри. - Да, у Драко Малфоя есть эта проблема, - спокойно признает Снейп, - он рвется всем доказывать, что он лучший, и часто при этом забывает о благоразумии. Разница в том, что я знаю об этой проблеме моего ученика и работаю с ней. А Поттера вы все как сговорились поощрять к еще большей неосторожности. - У меня сложилось впечатление, Северус, что его не только поощряют. Ему создают такие ситуации. Конечно же, директор не пускает дело на самотек, Гарри прикрывают. А другие вокруг него страдают от последствий У Снейпа тоже сложилось такое впечатление. Он с самого начала говорил директору, что Поттера надо убирать из школы и натаскивать индивидуально. Что поделаешь, если Альбус считает, что у мальчика должно быть детство. Пусть даже это происходит за счет остальных детей – этого довода он не слышит в упор. Такая выборочная глухота. Но обсуждать стратегию директора с ненадежным оборотнем… - Ты высказал свои сомнения директору? – спрашивает он. - Да. - И что он сказал? - Предложил лимонную дольку. Ты же знаешь Альбуса. - И чего ты теперь хочешь от меня? - Северус, скажи мне честно – ты в этом участвуешь? Ты это одобряешь? Участвует. Не одобряет крайне. Делает все возможное, чтобы прекратить. Не твое дело, оборотень. - Люпин, ты спятил. Если все это плоды твоей паранойи, то я ни при чем. Если ты прав, и я участвую в подобном заговоре вместе с Альбусом и Минервой, то я тебе об этом никогда не скажу. Не задавай идиотских вопросов – не услышишь идиотских ответов. - Я хочу сообщить тебе, Северус, как сообщил это директору. Я сделал свои выводы, нахожу происходящее крайне неприемлемым, и сделаю все, что смогу, чтобы остановить это. Если ты придешь к аналогичным выводам, и тебе понадобится союзник… - Вот союзник из тебя, Люпин, крайне дерьмовый. Тем более сейчас, когда ты в контакте с Блэком. Ты же в контакте с Блэком? – Снейп щурится. - Не задавай идиотских вопросов, и не услышишь идиотских ответов, Северус, - парирует Люпин, - Всего хорошего. Рад, что мы мирно поговорили. Он засовывает руки в карманы и плетется к выходу. * А потом однажды с утра пораньше прилетает знакомый серый филин, и сбрасывает в руки конверт. Люц в своем репертуаре. «Остыл? Жду тебя в Лондоне». Самоуверенная зараза. Чертова самоуверенная зараза, живущая в блаженной уверенности, что весь мир пребывает у его ног и рад кидаться к нему по первому зову. - Извините, директор, - невежливо перебивает Северус очередную бесконечную «веселую историю» Дамблдора, - мне нужно идти. - У тебя что-то случилось, Северус? - Снейп старательно избегает встретиться с ним взглядом, но и без того знает, что директор смотрит обеспокоено. - Ничего такого, о чем вам стоило бы волноваться, - бросает он, не сомневаясь, что Альбус понял правильно – «ничего такого, о чем вам стоило бы знать, директор». Снейп резко встает, разворачивается в своей обычной манере и вылетает из столовой. И думает, что совершает ошибку, поддаваясь на этот зов, и отдельно еще одну – поддаваясь с такой неприличной скоростью, а потом вообще запрещает себе думать о чем бы то ни было. И усмехается над самим собой, осознав, что гонит его вовсе не любовное нетерпение. Он спешит не к Люцу, это могло бы и подождать пристойную пару часов – он спешит удрать от себя. Спешит оказаться в той квартире в Лондоне, где ему, не в пример другим местам, безумно хорошо, раньше, чем проанализирует ситуацию и примет решение не ходить вовсе. И, еле успев открыть дверь, сразу же оказывается в крепких объятиях. Во всем мире только Люциус Малфой умеет обнимать его – так. Так, что оказываешься в чужих руках весь целиком, как-то так без остатка, что все вокруг мгновенно перестает существовать. - Я предупреждал, что так просто тебя не отпущу, - урчит Люц, как большой довольный кот, ухитряясь одновременно ерошить его волосы, гладить спину, и держать его крепко, так крепко и так близко, что голова начинает кружиться и руки сами тянутся – ответить. Обнять. Прижать к себе, провести вдоль всех изгибов шеи, спины, бедер, притиснуть сильнее, уже совсем нескромным жестом – ладонь на ягодицы, чтобы сладко соприкоснуться там, внизу, где уже собирается горячий сироп желания. Северус поднимает голову, и легко касается губ любовника, борясь с невыносимым желанием опуститься на колени и немедленно начать целовать – там. Прямо там. Пытаясь вспомнить хоть какие-то слова, хоть приветствие, что ли, или упрек. А дальше Люц делает то, чего с ним не делали еще никогда, и вряд ли когда-нибудь станут – легко подхватывает его на руки и тащит к постели. Вот просто так, прямо в уличной мантии, ни о чем не спрашивая, даже не пытаясь уладить разногласия, или заикнуться о примирении. Все тряпки летят в стороны, кажется, не обошлось без заклинаний, потому что даже самые ловкие пальцы не могут справиться с его глухими одеждами так быстро. Властные губы то целуют взасос, то покусывают его шею – нарочно так, чтобы оставить метки, явные свидетельства реальности происходящего. - Дай мне, мой хороший, - Люц переворачивает его на живот, подсовывает подушку под бедра, и Северус почему-то понимает, что ничего в жизни так не хотел, как подчиниться этому настойчивому, не допускающему самого существования препятствий, желанию. Что все споры – потом, потом, или вообще к черту их, а сейчас только пальцы, которые готовят его нетерпеливо, но все-таки нежно, не слишком умело, но… Люциус Малфой оказался чертовски талантлив в любви - Сев внутренне усмехается этой неожиданно трезвой мысли, и в следующую секунду ему уже не до мыслей вообще, он отчаянно стонет, и в ответ слышит тоже почти уже стон любовника, - Ага, попался. Вот теперь ты мой. Весь мой. Хороший мой. И остается только – сжиматься вокруг проникающих пальцев, выгибаться навстречу руке, ласкающей основание шеи, и не просить большего только потому, что сейчас – откуда берется это чувство? – сейчас нельзя ни о чем просить. Сейчас очередь Люца решать, что и как будет происходить с ними. Северус плывет по волнам, почти бессознательно, отдаваясь, как никогда прежде, не узнавая себя, возвращаясь к себе. Никаких слов вообще, только бессвязные стоны. Люц вдруг останавливает бешеный ритм своих ласк, и начинает проникать внутрь – по контрасту мучительно медленно, короткими и плавными толчками, почти без усилий, по чуть-чуть. Северус сдерживается, чтобы не дернуться навстречу, не насадиться целиком, и вдруг кричит от возбуждения, просто кричит в полный голос, как дикарь или животное, и Люц шумно выдыхает: - Мерлин… Какой ты. Какой же ты у меня. Как входил помалу, так теперь так же плавно, почти неуловимо, но постоянно, Люциус ускоряет ритм. От дразнящее медленного – через размеренный и постоянный, когда ждешь следующего толчка в строго определенный момент и, кажется, умрешь, если он не последует – к рваному и отчаянно сильному, до предела, с размаху, каждый раз до конца, присваивая, забирая себе целиком. - Кончи, - Люц шепчет, всего одно тихое слово, никаких прикосновений, но Северус вдруг с громким криком разряжается под ним, выгибая спину, закидывая голову до предела, изливаясь с такой окончательностью, как будто весь сейчас выплеснется наружу без остатка., - Даааа, - тянет Люциус, продолжая вбиваться в него, и притягивает к себе, спиной к груди, обеими руками ласкает и мучает соски, и ударяющая внутри тела, кажется, в самой сердцевине всего существа, горячая струя лишь завершает, ничего не добавляя к уже случившемуся. Только несколько коротких стонов сквозь зубы, прямо около уха. Северус бессильно откидывает голову на плечо любовника, продлевая это ощущение – плотное соприкосновение тел, и обмякший член, все еще внутри твоего слабо пульсирующего канала, и руки на груди, прижимающие, поддерживающие, надежные. - Что ты делаешь, Люц, что ты делаешь со мной? – шепчет он, и вдруг получает ответ, почти неслышным шепотом, опять в самое ухо: - Люблю тебя, - и невесомые поцелуи поверх нанесенных в самом начале укусов на шее. Мерлин, нет. Это слишком. Я сейчас умру, я хочу умереть прямо сейчас, - думает Северус. Люц падает назад, и тянет его с собой, позволяет лежать сверху, бездумно пялясь в потолок, продолжает обнимать крепко и бережно, и его губы, как обычно – это уже «как обычно», Мерлин – закопавшиеся глубоко в жесткие волосы Снейпа, согревают дыханием кожу на затылке. - Ты знаешь, чем пахнут твои волосы? – спрашивает Люциус. - Чем-нибудь ужасным, - Северус пробует усмехнуться, - сальноволосым слизеринским ублюдком. - Тобой. Мускусом, страхом, желанием, сыростью подземелий и копотью магического огня под котлами, - перечисляет тот, - Травами. И любовью, Север, моей любовью. - А твои, - Северус подносит к носу кончик платиновой пряди, скользящий по его потному плечу, - апельсин, лимонная корка, миндаль, кокосовое молоко, осиный мед, мелисса, медуница, подорожник, можжевельника можно было положить и побольше, льняное масло, канадский березовый сок вместо озерной воды. Оригинально, и удорожает рецепт в разы, но вряд ли оправдано. Где ты берешь зелье для волос, Люци? Я сварю тебе лучше. - Профессионал, - Люц ласково усмехается, задевает его лоб ладонью, накрывает рукой лицо, ведет большим пальцем по губам, - Свари, мне будет приятно. * И вот тут, когда они лениво лежат рядом, касаясь, поглаживая, обмениваясь легкими поцелуями и болтая о ерунде, это происходит в первый раз. Северусу сначала кажется, что ему причудилось – легкое покалывание метки, как будто тихий зов откуда-то очень издалека. Но Люциус замирает тоже. - Ты почувствовал, Север? – спрашивает он сдавленным голосом. - Да. Почувствовал, - в животе шевелится холодная мокрая лягушка. Вот оно. Лорд. Война. - Он возвращается, - констатирует Люциус, поднимает руку, рассматривая запястье – на светлой коже невнятно проступает бледный контур. Берет руку Северуса, там почти ничего еще незаметно, - Лорд. Мать твою. - Похоже на то, хотя я бы не стал сбрасывать со счетов еще одну возможность. - Какую? – Люц очень бледен. - Что он проявляется в Поттере. Когда Лорд развоплотился, мальчишка, похоже, получил частичку его личности. Когда ты подкинул дневник девчонке Уизли… - Девчонке Уизли? Я думал, ты меня лучше знаешь, Северус, - Люциус искренне возмущен, - Я подкинул дневник Артуру Уизли, этому энтузиасту рейдов по домам неблагонадежных. Я ждал обыска, мне нужно было срочно избавиться от подозрительных артефактов. Как, по-твоему, я должен был догадаться, что в доме Уизли даже девчонке-первокласснице никто из взрослых не помогает собираться в школу? Вообще не смотрит, что она тащит туда с собой? Если бы Цисс так относилась к Драко, он бы топор Арахны в Хог приволок на первом же курсе из сокровищницы Мэнора, или перстень Гриневальда какой-нибудь. Ты думаешь, я хотел, чтобы темный артефакт такой мощи попал в школу, где учится мой сын? - Неважно, Люци, - важно, но сейчас ничего не имеет значения, - так вот, Лорд, вернее, призрак Лорда, который оттуда вышел – не смог прикоснуться к Поттеру. Понимаешь? - Хм. А нельзя в таком случае просто уничтожить мальчишку, пока он не натворил бед? – задумчиво вопрошает Малфой, глядя в потолок. - Убить ученика? Ты хочешь со мной драться, Люц? – черт бы тебя подрал, Люциус Малфой, думает Северус, а ведь вероятность того, что нам рано или поздно придется драться… Мордред. - Не очень…, - мрачно соглашается Люц. - Тогда держись подальше от Поттера. Он самый безответственный и наглый ученик во всей школе, но все-таки ученик, и причинить ему вред… - Я понял, - обрывает Люциус, - послушай, в таких обстоятельствах… Я возвращаюсь в Мэнор. Ты поедешь со мной? - Я должен быть в Хоге. Ты же знаешь, что я делал там для Лорда. Если я хочу продолжать, - чччерт, Северус никогда не думал, что будет чувствовать себя так омерзительно, вешая лапшу на уши Люциусу Малфою, - Если я хочу продолжать, то мне необходимо поставить директора в известность об активизации метки. Боюсь, что после этого о каникулах придется забыть. Люциус кивает. - Если ты хочешь продолжать…, - грустно усмехается он, - только так и говори при мне, мелкий. Я никакой окклюмент, Лорд всегда читал меня как книгу. У Северуса сжимается сердце. Он подносит ладонь любовника к губам и целует – сначала самую середину, где вьется линия жизни, потом запястье, потом пальцы один за другим. - Прощаешься, - снова усмехается Люц. - Да. Нет. Не с тобой. С надеждой, - Северус закрывает глаза. С надеждой на то, что этот белокурый, невыносимый, насмешливый тип так и угнездится в самом центре его жизни, завертит ее вокруг себя, заставит его – его надо заставлять, он уже знает – быть хоть иногда счастливым и целым. Теперь есть вещи поважнее. Намного поважнее любви. И уж точно поважнее – той открытости, что вроде бы начала возникать между ними. Теперь у каждого будут свои секреты, много секретов. И много вранья. И, наверное, много предательств. Первое из которых он уже бесповоротно совершил – уходя. К директору. К директору, с которым, наоборот, с этой минуты неуместны никакие утайки. Нежная рука высвобождается из его пальцев, откидывает волосы со лба, играет с прядями. - Выходит, вы этого ждали…, - задумчиво произносит Люциус, - и вся эта свистопляска вокруг Поттера, и рейды по домам наших два года назад… И Люпин в школе… он ведь из тех верных собачек Дамблдора, Люпин… А может быть, и побег Блэка тоже… - Как раз Люпин, чтоб ты знал, в собачках Дамблдора больше не числится. Он отловил меня на днях в Лондоне, и прочел мне лекцию о том, что директор заигрался – один в один твои умозаключения. Так что у тебя есть единомышленник – недоделанный оборотень. - О, - хмыкает Люц, - Это, конечно, повод пересмотреть мои выводы. Он же мародер, или как они там себя называли, а мародеры правы не бывают. Север, когда ты закончишь воевать ту детскую войну, а? Надо было мне все-таки обломать этой мелюзге шаловливые ручки как следует еще тогда. Ну, почистил бы еще пару котлов у Слизня, не сломался бы. Голос Люца звучит лениво и самоуверенно, как обычно, но Северус лежит с ним плечо к плечу, и чувствует, что того сотрясает мелкая дрожь. Он перемещается чуть выше на подушках, обхватывает любовника, прижимает его голову к своей груди, гладит волосы. - Люци, - его голос почти срывается, - Люци, ты только помни, что я люблю тебя. Можешь не верить тому, что я говорю, можешь мне не доверять вообще, только помни. Я люблю тебя, ты слышишь меня? Ни Лорду, ни директору ничего с этим не поделать. И Люц, кажется, почти ломается. Он сжимает любовника в объятиях, еще крепче притискивается всем лицом к его коже, и шепчет: - Не вовремя, мелкий, как же это все не вовремя. Они цепляются друг за друга, и оба понимают, что сейчас разомкнут объятия, и уже ничего не будет по-прежнему. Люц первый. Малфой отпускает его, поднимается, и начинает медленно одеваться. - Я сохраню эту берлогу, - почти уже спокойно говорит он, - и позабочусь, чтобы за нее платили с такого счета, который невозможно ассоциировать со мной или моими фирмами. Захочешь встретиться – пришли сову. Я к тебе в Хог отныне своего филина буду слать только по поводу успехов Драко. Понадобится еще для чего-нибудь – пользуйся, я ничего лишнего не подумаю. Портал в Мэнор я отсюда убирать не стану. Нарси пришлет тебе официальное приглашение посетить нас летом, как обычно; не сможешь принять – вежливо откажешься, ничего страшного. Просто чтобы у тебя была такая возможность в случае чего. Как я понимаю, ты вынужден будешь рассказать директору о нашей связи. Молчи, пожалуйста, Сев, и слушай. Я буду в дальнейшем исходить из того, что он в курсе каждого произнесенного между нами слова. То же и с Лордом; если он действительно доберется до Британии – я ничего не смогу от него скрыть, имей это в виду. Северус тоже поднимается и начинает собираться. - Сейчас будет куча желающих обсудить с тобой ситуацию. Все, кто почувствовал метку. Постарайся не оказаться ни в чем замешанным, хотя бы пока это возможно. - Сам знаю, - Люц крепко обнимает его, - надеюсь оказаться дома раньше, чем наши дорогие соратники опомнятся и бросятся к каминам. Не позволяй директору бросать тебя в самое пекло, мелкий. Впрочем, кому я это говорю… Они выходят на улицу вместе, и секунду стоят, вглядываясь в глаза друг друга, прежде чем аппарировать прочь. Северус стучится в кабинет директора, и дверь открывается. - Ты вернулся рано, мой мальчик, - добродушно замечает Дамблдор, - мне показалось, что ты исчез по крайней мере до утра. Что-нибудь не сложилось? - Это случилось, директор, - Северус не расположен к болтовне, - я почувствовал метку. - Только ты? - Нет. Не только, - на этот раз Северус смотрит Дамблдору прямо в глаза, прекрасно понимая, сколь недвусмысленную картину видит сейчас опытный легилемент. Ничего не поделаешь. - Люциус Малфой, - констатирует Альбус, - и, как я вижу, отнюдь не счастлив возвращению хозяина. - Никто не будет счастлив, директор. Я говорил вам. Фанатики в Азкабане. Что же до зова – думаю, его почувствовали все. - Выходит, Том все же получил помощь. - Полагаю, от Блэка. Прошел всего месяц с его побега. - У меня другая точка зрения, Северус. Я поговорил с Сириусом. И с Ремусом – о том, что произошло, пока ты был без сознания. - Я знаю версию Люпина. Мы встречались, и он высказал мне серьезные сомнения в наших методах. Могу пересказать, но думаю, что вы услышали от него то же самое, Альбус. - Да…, - директор задумчив, - но мне приятно, что вы с Ремусом все же смогли поговорить доверительно. Ты молодец, Северус, что согласился его выслушать. Ремусу нужно время, но я не хочу, чтобы он чувствовал себя отстраненным от дел. Так значит, ты влюблен и счастлив, мой мальчик… - Директор, вам не кажется, что у нас с вами есть сейчас более срочные темы для разговора, чем моя… интимная жизнь? – взрывается Снейп, - я пришел сообщить вам о том, что Лорд воплотился. Нужно понять, кто ему помог… - Нет, не кажется, - мягко прерывает Альбус, - ты принес важное известие, спасибо тебе. А теперь я хочу тебя спросить – ты доволен тем, что происходит с тобой? Тебя не смущает, что твой любовник женат, что ты учитель его сына? Или то, что он убийца и слуга Лорда? - Я сам убийца и слуга Лорда, директор. Если меня что-либо смущает, так это тот факт, что я оказался вынужден посвятить вас в свою личную жизнь. - Одно вытекает из другого, мой дорогой мальчик. Тебе не пришлось бы поделиться со мной этим, если бы твой избранник не был одним из виднейших пожирателей смерти. Скажи пожалуйста, ты собираешься, как обычно, провести часть лета в Малфой-мэноре? - Думаю, что в сложившихся обст ...
http: ... оятельствах я нужен вам в Хогвартсе, - мрачно замечает Северус, - как я понимаю, каникулы отменяются. - Напротив, мой мальчик, совершенно наоборот. Отдыхай, пока еще есть такая возможность, - директор улыбается, - и на Драко ваше летнее общение действует крайне благотворно; кажется, мальчик немного одинок в семье. Да и Люциус… я удивлен, что он оказался способен к таким чувствам. Может быть, для него еще не все потеряно, а? – голубые глаза весело поблескивают за стекляшками очков. Северус сжимает кулаки. Значит, его отодвигают в сторону, и будут использовать вслепую. Логично, если есть вероятность, что он встретится лицом к лицу с Темным Лордом рано или поздно. Обидно – превратиться из участника игры в пешку в самый ответственный момент. И невыносимо стыдно – появиться в подобном качестве в доме Малфоев. Ну, спасибо, Альбус. Впрочем, время для споров прошло. Война. Надо так надо. - Как скажете, директор, - говорит он сквозь зубы, - в таком случае я завершу подготовку к учебному году примерно за неделю, и на время покину Хогвартс. - Нам будет тебя не хватать, Северус, - улыбается Дамблдор. Мать твою, - думает Снейп, вихрем пролетая по коридорам Хога в сторону подземелий, - Началось. Это все-таки началось. * Люциус входит в Малфой-мэнор своей обычной уверенной походкой, и направляется прямо в покои жены. - Какой приятный сюрприз, - Нарцисса мгновенно откладывает пуховку, и легко встает, подставляет щеку, - Актриса так быстро дала тебе от ворот поворот, дорогой? - Я соскучился по своей прекрасной жене, - возражает Люциус, - Нарси, кое-что случилось. В деловых вопросах между ними не существует никаких секретов. У Нарциссы, большую часть времени изображающей манерную истеричку, на самом деле голова финансиста и нервы хорошего игрока в покер. - Что такое? - Нарси зажигает длинную дамскую папироску. Люц морщится – он ненавидит эту ее привычку. - Сплетни подтвердились. Лорд возвращается. Я почувствовал метку. - Мерлин мой… Этот ненормальный Нотт оказался прав… только вчера он мне полтора часа вдалбливал свою любимую теорию о возрождении Повелителя. - Что он вообще здесь делал? – хмурится Люц. - У Драко гостит его сын. Очень приятный, воспитанный мальчик. И еще сын Джанни, такой же пылкий юный ловелас, как и сам мистер Забини. Драко уже не знает, куда деваться от его страстных взглядов, - Нарси улыбается. - Неудачно, - Люциус барабанит пальцами по туалетному столику жены, - хотелось бы сейчас особенно тщательно держать дистанцию с нашими бывшими соратниками. Особенно с идейными. Я, разумеется, имею в виду Нотта, а не этого вертопраха Забини. - А мне казалось, ты именно Джанни за что-то терпеть не можешь, - замечает Нарцисса, - но, дорогой, мы не можем запретить Драко общаться с половиной одноклассников. Винсент, Грегори, это новый Тео Нотт – буквально все его друзья из подозрительных семей. - Нет, не можем и не станем. Просто имей в виду, Нарцисса, ситуация изменилась. Скоро мы все будем под еще большим подозрением, чем в позапрошлом году. Дамблдор, по моим сведениям, уже знает, министерство узнает вот-вот. Не хотелось бы, чтобы ситуация выглядела так, что я собираю старые силы вокруг себя. - Отменить августовский большой прием? – мгновенно соображает Нарцисса. - Пожалуй. Только под благовидным предлогом. - Ну, скажем…, - Нарцисса улыбается, - предположим, Драко удалось тебя уговорить не ограничиваться финалом чемпионата, и провести в лагере все две недели. - Спорю на что угодно, дорогая, что уломать меня на это безумие для тебя куда важнее обсуждаемых пустяков вроде возвращения Лорда и репутации семьи, - усмехается Люц, - кажется, у меня за спиной сложился заговор. Улыбка Нарси становится торжествующей. - Мне просто немного повезло, что Лорд вздумал вернуться именно сейчас. Как это мило с его стороны, так удачно выбрать время. - Наседка, - дразнится Люц. - Домашний тиран, - парирует Нарси, - Мальчик мне все уши прожужжал этим чемпионатом. Такое бывает раз в тридцать лет. - Хорошо же, моя дорогая, - Люц угрожающе хмурится, - ты будешь сурово наказана за свое коварство. Ты поедешь с нами, и будешь жить в палатке все две недели. Что, птичка, попалась в собственные сети? - Люциус Малфой, я тебя обожаю, - Нарси смеется, - ты лучший в мире муж, и потрясающий отец. Все, что тебе нужно, чтобы это проявить – так это небольшая мировая война, свалившаяся нам на головы как гром среди ясного неба. - Нарси, и еще, - Люц становится серьезен, - твой безумно талантливый юный тенор… - Считай, что его уже нет, - отмахивается Нарцисса, - никаких чужаков вокруг дома в такое время. Кого ты хочешь видеть здесь летом? - Крэбба с Гойлом недели через две, и желательно с детьми для отвода глаз. Думаю, Драко это порадует. Северуса, как обычно, если он сможет вырваться. Твоих кузенов со стороны матери в какой-то момент, если тебе это удобно. Министра, пожалуй, если он будет в настроении снова со мной порыбачить, но этим я займусь сам. И еще, Нарцисса. Я думаю, нужно форсировать это дело с Паркинсонами. Займись, пожалуйста. Я не хочу получить от Лорда совет по поводу помолвки Драко. Пусть это будет свершившимся фактом; ты же знаешь, как он относится к проблемам селекции. - Я поговорю с Агатой Паркинсон, но Драко, пожалуйста, подготовь сам. Это мужское дело. - Согласен. И, Нарси. Ты давно просила у меня денег на то шато в Лангедоке. Не скрою, меня раздражает твой энтузиазм по поводу заграничного поместья, но, пожалуй, ты можешь рискнуть навлечь на себя мой гнев. В конце концов, отцовское наследство в твоем распоряжении, и моего разрешения тебе формально не требуется. Нарси задумывается. - Но ты ничего не знаешь до самой осени, хорошо? Можешь начать метать громы и молнии, когда Драко уедет в школу, но ссор при ребенке не будет. - Не будет. Нарси, ты чудо. - К сыну зайди, - Нарцисса снова целует мужа в щеку, - и, кстати, милый. Ты немного взволнован сейчас, но в целом актриса пошла тебе на пользу. Чудесно выглядишь. Кто она? - Суровый брюнет со склонностью к легкому мазохизму, - Нарси по-девчоночьи фыркает; как приятно снова видеть Люциуса помолодевшим и настроенным на рискованные шутки; неужели это близость опасности так действует на ее замороженного мужа? – А ты, дорогая, выглядишь как всегда божественно. Мои поздравления тенору. - Соболезнования, милый. Ты только что, как положено суровому супругу, приказал мне отлучить бедняжку от дома, не забыл? - Ах да. Ну, в таком случае мои соболезнования не помогут. Думаю, что в газетах появится сообщение о самоубийстве юного гения. Я пойду, найду Драко, дорогая. Нарси кивает. Молодые джентльмены совершают конную прогулку. Драко и Тео без умолку болтают о Первой войне – у них совпали периоды увлечения новейшей историей, и они наперегонки листают книги в библиотеке Мэнора. Забини насвистывает легкомысленную песенку и то и дело вырывается вперед – разговор ему не слишком интересен. - Ну хорошо, Тео, но ты не можешь отрицать, что Гриневальд сморозил дурака, поставив на этого недоделанного сквиба в Германии. - Кадровые ошибки бывают у всех. Франко был блестящ, Муссолини приемлем. В Германии у него не было особого выбора, я думаю, а время поджимало. - Темный лорд, не распознавший наркомана и истерика в лишенном магии вырожденце… - Там был Розенберг. Кто же знал, что он проникнется расовыми идеями? - Они перебили половину собственного магического сообщества. - Кабаллисты… - Нотт, не пори чепухи. Я знаю эту вашу сказку про кабаллистов. Кабала – почтенная отрасль магии, родившаяся задолго до Мерлина. Декан говорит… - Декан, подозреваю, сам еврей. Ты его нос видел? - Нет, он ирландец, - отмахивается Драко, - какая, впрочем, нахрен, разница. Старейшие магические семьи Европы… - Малфой, ты же сам говорил, что дело не в чистоте крови, а в воспитании. Ребята, которые узнают о медитации и прямом контакте с Изнанкой раньше, чем о существовании волшебных палочек – ты правда думаешь, что они такие же, как мы? Тебе не страшно, вообще, думать, что твой сосед по спальне перед сном уходит Туда и оттуда смотрит на твое нутро с той же легкостью, с какой Забини шепчет «Аве Мария», а мы с тобой призываем Вотана? - Мне приятно об этом думать. Грег мне показывал. Могущественная магия, красивая, древняя. И это не мешает Гойлам быть нашими вассалами уже шестьсот лет. - Парни, кончайте, - Забини раздражается, - Нашли себе тему. Подеритесь еще из-за Грега Гойла и Адольфа Гитлера. Пошли купаться, господа, а? - Забини, - тянет Нотт, - тебе скушно, детка? Ты хотел бы лучше поговорить о ебле? - Пошел к мантикорам, Тео. У меня мать наполовину негритянка, чтобы ты знал. Таких твой Гриневальд позволял своему ручному параноику просто давить как тараканов. Поганому сквибу – уважаемых магов с тысячелетней родословной, - Блез вскипает. - Аааа…. Это многое объясняет, Забини. Например, твой интерес к определенным вещам, и отсутствие интереса ко всему интеллектуальному. - Так, господа рыцари Тьмы. Кто-то, кажется, предлагал ехать купаться, - прерывает перепалку деликатный Драко. Забини резко пускает вскачь своего вороного. Все трое несутся наперегонки в направлении озера, пока Драко не осаживает резко свою белую кобылу. - Стоп. Секунду, - он всматривается вдаль, в небо над головой, - знаете, кажется, это отец, - Драко снова дает шпоры, и летит, оставив друзей за спиной, навстречу Люциусу, пикирующему с небес на безупречно белом гиппогрифе. - Я взял грифа, чтобы разыскать вас, молодые люди, - Люц по-молодому лихо соскакивает с охотничьего седла, укрепленного на спине животного, - Здравствуй, сын. Блез, приветствую, - он коротко кивает подъехавшему итальянцу, - А вы, юноша… Тео спешивается. - Теодор Нотт, к вашим услугам, сэр. - Рад знакомству. Драко, ты мне нужен. Ты в состоянии сейчас оставить гостей? - Мы прекрасно проведем время, - вежливо отвечает Нотт, раньше, чем Драко успевает открыть рот, - мы собирались купаться, мистер Малфой. - Не сможет ли кто-нибудь поменяться со мной животным? – интересуется Люциус, - не слишком удобно разговаривать сверху вниз. - Позвольте мне, сэр, - Нотт выступает вперед, - я люблю грифов, а ваш просто великолепен. Восточные Карпаты? - Нет, просто альбинос, - Люц огладывает юношу с интересом, - однако, у вас недурные познания в заводческих делах, Теодор. Мне хотелось завести белого, но я предпочел альбиноса с юга питомцу фермы Морриганов; у них слишком много близкородственного скрещивания, на мой вкус. - Издержки ведения хозяйства на чужой территории, сэр. Им так и не удалось организовать систематизированный отлов дикарей. Тамошние крестьяне не доверяют пришельцам, а маггловские власти контролируют каждый шаг любого иностранца. - О. Поздравляю, молодой человек, такие подробности известны не всякому. - Мы с отцом летом проводим много времени в Карпатах и Трансильвании, - замечает Нотт, - он любит эту землю. Я тоже начинаю ее любить. Люц еще раз оглядывает друга сына одобрительно. Образованный, воспитанный, уравновешенный мальчик. Не чета этому вертопраху Забини. Жаль, что отец… впрочем, неважно. - Мы еще побеседуем, мистер Нотт, - любезно замечает он, - едем, Драко. Они едут рядом, похожие, оба стройные, длинноволосые – Драко на лето отпустил шевелюру – одинаково изящно держащиеся в седлах. - Ты приехал надолго, отец? – спрашивает Драко. - Что ты имеешь в виду? Я завершил свои лондонские дела, и собираюсь до конца лета оставаться в поместье, - Люциус поднимает брови, как будто само предположение о том, что он собирается надолго уехать из родового поместья является нелепостью, - Достойный молодой человек твой новый друг. Я немного скептически отношусь к его отцу, к твоему сведению; на мой вкус он слегка фанатик, и странных взглядов к тому же. Но сын мне по душе. Прекрасное знакомство ты завел за этот год. Драко расплывается в счастливой улыбке. Если в кои-то веки отец одобрил его выбор, он не собирается просвещать того о взглядах Тео. Люциус является сторонником сегрегации, но ненавидит фашизм. Любая мысль о расколе в пределах сообщества чистокровных магов кажется ему кощунством. Что магглолюбивые мечтания Уизли, что смешное мракобесие Нотта – один хрен. - Я полагаю, тебя порадует мое решение, сын, - объявляет Люциус, - мы едем на чемпионат. Проведем там две недели всей семьей. Я не думаю, что буду присутствовать на всех матчах, но ты, уверен, найдешь там много знакомых. Драко чуть ли не подпрыгивает в седле. Вот это да! Такого не было миллион лет. Всей семьей! Двухнедельный отпуск! По его выбору! - Вау… - только и может тихо выдохнуть он. - Как я понимаю, этот невнятный звук обозначает «да, отец, я этому рад». - Я в восторге, - Драко берет себя в руки, - Спасибо, отец! - Ты можешь размахивать шляпами и флагами сколько хочешь в обществе своих друзей, но на нескольких решающих играх тебе придется появиться с семьей, и я рассчитываю на идеальное поведение. Думаю, мы попадем в газеты. - Да, - Драко сейчас на все согласен, - конечно, отец. - Прекрасно. Еще одно. Грегори и Винсент с родителями, полагаю, навестят нас через неделю-другую. - Тео еще будет здесь. Забини я попробую задержать. Отец, а мы не можем тогда пригласить и девочек? - Я ничего не имею против присутствия Миллисент, если ты этого хочешь, но Пэнси этим летом находиться у нас будет неудобно. Мы начинаем переговоры с семьей Паркинсонов о вашей помолвке, - сообщает Люциус, - и, Драко, Забини… я не хочу указывать тебе, как выбирать друзей, но приятны ли тебе его непристойные взгляды, сын? Тебе не кажется, что он несколько извращен? - Кажется, - Драко сейчас ничего не в состоянии скрыть от отца, - он просто чокнутый озабоченный придурок. И мне это не нравится, совсем. Но он же мой друг с первого класса. - Ты создал себе большой круг друзей, Драко. Теперь тебе пора выбирать из них наиболее достойных, - замечает Люциус, - впрочем, я ни на чем не настаиваю пока. Что ты думаешь о помолвке? - Я…, - Драко задумывается, - ну, это же было заранее ясно, что мы с Пэнси… отец, но это ведь не значит, что я должен буду жениться сразу после школы, или что-то в этом роде? - Дату свадьбы еще предстоит назначить, и я полагаю, что вы вряд ли будете готовы к браку раньше, чем вам стукнет года двадцать два - двадцать три. Что это значит – так это то, что ты не сможешь уже изменить решение, и взять на себя обязательства перед кем-то еще. В идеале – что ты вообще не станешь завязывать отношения с девушками своего круга. В твоем распоряжении три факультета, Драко, а через год-другой – все бордели Лондона. Я найду тебе подходящего спутника, если ты захочешь ознакомиться с этой стороной жизни подробно. Драко, с которым отец до сих пор не говорил даже о тычинках и пестиках, отчаянно краснеет. - Ну, я не знаю… Хотя…, - он решается, - захочу, наверное. Захочу. Вот. - Верный выбор, сын. В неопытности нет никаких преимуществ для мужчины. Я попрошу кого-нибудь из младших кузенов твоей матери показать тебе этот мир. Мерлин. Драко чувствует себя, как будто переселился в рай. Отец говорит с ним, как со взрослым, одобряет его друзей, планирует отпуск на его вкус. - Хорошо, - кивает он. Сдержанно. По крайней мере, он надеется, что сдержанно. - Каждый вторник и каждую пятницу я жду тебя с утра в своем кабинете. Ты начинаешь сопровождать меня во всех объездах имения. Тебе открыт доступ к бухгалтерским книгам, и я надеюсь, что через месяц ты будешь разбираться в них досконально. Привет каникулам. Впрочем, это лучше любых каникул. Взрослая жизнь, лягни тебя гиппогриф, прямо вот сейчас начинается настоящая взрослая жизнь! Жизнь полноценного наследника Малфоев. - Я могу требовать документы из офиса, отец? - Я не собирался вводить тебя в дела лондонского офиса до следующего лета, но если ты сочтешь нужным… Да, можешь, - Люциус прикидывает, что это недурная идея. Мало ли что случится с ним завтра. И даже если реально дела будет вести Нарси, наследнику нужно дать формальный доступ, - Все, сын, догоняй своих друзей. Я еще проеду по полям. Он разворачивает коня. Драко пускает вскачь своего. Что-то случилось. Что-то хорошее. Очень хорошее. Драко отъезжает подальше, и только тогда позволяет себе издать торжествующий клич, воинственный клич Малфоев-нормандцев.
http: Северус вертит в руках зеленого дракона, стоя у опушки леса прямо за антиаппарационным барьером Хогвартса. Он так привык поигрывать с этой фигуркой как с простой безделушкой, что сейчас никак не может сообразить – как же использовать ее по назначению. Не портключ. Вроде активного компаса – притягивает к определенной точке в пространстве. Попробуем. Он сосредотачивается; довольно странно аппарировать в пространство, доверяя выбор направления игрушке. Особенно когда на самом деле знаешь координаты. Но попробовать-то надо. «Аппарейт», - шепчет Снейп и оказывается прямо в прихожей Малфой-мэнора. И на этот раз чувствует, как дом принимает его – легкое покалывание магии. Хозяин дома уже спускается навстречу. - Рад тебя видеть, - коротко приветствует Люциус, - пошли, - он проводит друга в свой кабинет и уже за закрытой дверью крепко обнимает, - значит, директор решил, что тебе место здесь, у нас. Вот и хорошо. - Люци, при чем тут…, - Северус чувствует себя неловко, но Люц просто обрывает его, крепче прижимая к себе. - Тихо, мой хороший. Не хочу этого слышать. Ты здесь, и слава Мерлину. Вот так теперь и будет. Или вранье, или никаких слов. Люц целует его и отстраняет. - Подождем до ночи. Полный замок народу. Одних твоих учеников пять штук. - Вся свита молодого мистера Малфоя? – уточняет Снейп. - Кроме дам. Только и делают, что носятся по полям на конях, и рыбу в прудах распугивают, черти. Купаются, дерутся и непрерывно спорят о политике, у меня уже голова от них кругом. А тебя я хочу кое с кем познакомить. Идем? Люц ведет гостя через парк, по засыпанной светлой мраморной крошкой аллее, к конюшням; гордо выводит своего красавца-альбиноса. - Что, хорош? Всю осень сам натаскивал, - Люц обнимает шею хищника; его собственные волосы лишь чуть темней белой шерсти грифа. Почесывает животное за ухом, и то довольно урчит. Северус держится в стороне, Люц протягивает к нему руку, - иди сюда, смотри, какой он у меня. Гриф недовольно косит глазом на черную фигуру. - У меня с ними сложные отношения, - отвечает Северус. Он подходит на шаг ближе, гриф щелкает зубастой пастью, но не двигается с места. - Ничего, он обученный, - Люц успокаивающе поглаживает шею своего питомца, а потом, не отрывая руки от шерсти грифа, шагает в сторону и за руку подводит Снейпа вплотную, кладет руку на плечо, - Смотри, Ганнибал, это Северус. Он не знает, как знакомиться с грифами, но зато он знает, где тебя надо почесать, - берет ладонь друга и помещает на единственное место пониже челюсти, до которого гриф самостоятельно дотянуться не может. Северус сосредоточенно почесывает чувствительное местечко, и животное, кажется, успокаивается. Люц держит его за плечи, и у него возникает нехорошее ощущение, что успокаивают тут не только грифа. Фыркнуть сейчас было бы очень плохой идеей, так что он замечает самым нейтральным голосом: - Это только ты мог назвать альбиноса Ганнибалом. - А что такое? – поднимает брови Люц. - Ганнибал был негром, - Снейп изо всех сил удерживается от резких движений, плавно продолжает гладить грифа, не отрывая глаз от зубастой морды. Люц медленно отстраняется, отходит назад, а потом легким движением оказывается на спине альбиноса, снова оглаживает мощную шею, похлопывает по бокам. - Давай, забирайся, - зовет, - ты высоту любишь? – он заставляет животное опуститься на колени, и Северусу ничего не остается, как присоединиться. Не показывать же, что боишься какой-то зубастой птицы. Да не так уж он их и боится, оказывается. Повидал с тех пор много вещей пострашнее, в конце концов. Какая-то дурацкая детская память, не более того. - В седле лучше, - замечает Люц, - но у меня нет сейчас двойного седла. А ну, вперед… Огромная птица плавно парит в воздухе над Малфой-мэнором, раскинув крылья. Золотые поля, зеленые леса и луга, голубые озера внизу, и такое же голубое небо вокруг. Люциус обнимает любовника одной рукой, и смеется, перекрикивая теплый летний ветер. - Нравится? Тебе нравится? - С ума сойти, - честно признается Северус. Ему кажется, что все это золото и голубизна, и перекатывающиеся мускулы сильного живого существа под ним, и чувство полета – это все Люц. И Люц как будто слышит его мысли. - Вот это мое, Север, - говорит он, встряхивая волосами, - все это место, вместе с небом. Мой собственный кусок мира, понимаешь? Ага, а вот и молодые люди, - он показывает вниз, где маленькие фигурки расположились на берегу большого круглого пруда. Стреноженные кони пасутся неподалеку. Люц направляет гиппогрифа прочь, за лес и приземляется на светлой поляне. - Иди, лови своих хорьков, - отгоняет птицу, но та, не обращая внимания на хозяина, ложится рядом на самом солнцепеке и начинает чистить шкуру. Люц беспечно садится на траву и опирается спиной на теплый бок гиппогрифа, - Ленивый капризник. Курятину ему подавай и кроликов. Охотиться не желает. Ничего, к зиме ближе я его на настоящую охоту буду натаскивать, на волка и медведя. Северус садится рядом и смотрит на эту картину, не в силах оторвать глаз. Люц с ухмылкой встречает его взгляд, а потом вытягивается во весь свой немалый рост, и водружает голову к нему на колени с такой же естественностью, с какой только что использовал в качестве опоры зубастого хищника. И снова глядит прямо в глаза, загадочно улыбаясь. - Что? – спрашивает Северус, наконец. - Ничего. Ты какой-то не в себе. Что-то не так? Все не так. В Лондоне все было проще. А здешний Люциус, в окружении своего родового замка, своих холмов и полей, своих гостей и вассалов, направляющий в небо сказочно-белого гиппогрифа, Люциус, залитый летним солнцем, в сиянии своей мужественной красоты, кажется далеким как никогда. И мрачная подоплека их встречи давит, не позволяет сломать неловкость. Северус молчит. Люц поднимает руку, и дергает за темную прядку. - Ну, что такое? Северус совсем не умеет говорить о пустяках. Сейчас нужно бы о деле – о планах, о грустных перспективах, о метке, которая продолжает дергать все чаще и все сильнее. Но эти темы под запретом. - Мне не нужно было приезжать, - говорит он, наконец. - Нужно, - спокойно возражает Люц, - мы не знаем, сколько времени у нас осталось. Вечером я стукну в твою дверь, и докажу тебе, что приезжать было нужно, - его голос становится низким и волнующим, - мне мало всего пары ночей с тобой, Север. Ты лезешь мне в голову в самые неподходящие моменты. Я дико тебя хочу. - Прямо сейчас? – неловко усмехается Северус. - Ганнибал может не понять. Если ты сделаешь хоть одно резкое движение, он может подумать, что ты напал на меня. Или…, - в глазах Люца загорается уже знакомый шкодный огонек, он приподнимается и мягко толкает любовника на траву, - Помни, одно резкое движение… Мерлин, мне тебя даже жалко. Такое насилие над собственной натурой. - Люц, ты же не будешь… - Ты стесняешься гиппогрифа? – поднимает брови Люциус, и проводит палочкой над телом Северуса, заставляя все многочисленные пуговицы одновременно выскользнуть из петель, - вот так… немного солнца кое-кому тоже не повредит. Лежи теперь смирно. Люц раскрывает мантию любовника, и начинает неторопливо покрывать мягкими поцелуями каждый дюйм его тела. И мурлыкает: - Мерлин… Почему же я так тебя хочу? Мерлин… - Люци…, - Северус изо всех сил вцепляется в его плечи, но блондин плавно ускользает все ниже и ниже, долго кружит губами вокруг пупка, стягивает все, что мешает ниже пояса и разводит его колени. Оставляет багровые следы на мягкой коже внутренней стороны бедра – цепочку недвусмысленных меток, и бормочет: - Ну, будем считать, купаться с детьми я тебя все равно бы не вытащил, - целует судорожно сжатую мошонку несколько раз, и неожиданно прекращает ласки, усмехается глядя сверху в искаженное лицо партнера, - Ну, что мне с тобой сделать, а? Трахнуть тебя прямо здесь, на глазах у Ганнибала, или взять в рот? - Люци… черт тебя возьми. Сделай уже что-нибудь, - Северус запускает руки в волосы Малфоя и с трудом сдерживается, чтобы не притянуть того к себе насильно, грубо. Тот выворачивается и снова ускользает вниз, заставляет поднять колени до предела, приподнимает его ягодицы, прикасается языком к отверстию. - М? – поднимает голову, смотрит вопросительно и насмешливо. - С ума сошел…, - выдыхает Снейп, пытаясь схватиться за что-нибудь, найти хоть одну точку опоры. Люц прикасается кончиком языка то прямо там, то вокруг, и жуткая непристойность собственной позы, и вообще всего происходящего здесь, прямо под открытым небом, при ярком свете солнца, сводит с ума. - Люц, прекрати, я не могу, - он не в силах больше терпеть, выворачивается из рук любовника, только чтобы в следующий момент сплестись с ним в одно, ломая ногти и обрывая пуговицы, совсем забыв о заклинаниях. Легкая мантия Люца летит в сторону, рубашка подается с треском разрываемого шелка, все остальное куда-то девается, наверное, о заклинании все же вспомнил Люц. Тело к телу, так близко, как только возможно, и какой-то невнятный шум в голове, и вот, сейчас, наконец – совсем, совсем вместе, и в следующую секунду его с силой отталкивают далеко в сторону, и Люц, обнаженный, вскакивает во весь рост перед вздыбившимся выше его головы гиппогрифом. Люциус одним движением проскальзывает между поднятых в воздух когтистых лап, и, подпрыгнув, виснет у хищника на шее. - Тихо, тихо, дурак. Хороший мальчик, защитник хренов, - бормочет он, похлопывая разъяренное животное по загривку, - Это мы два недоумка, а ты у меня хороший мальчик, умный мальчик, - Люц несет что-то ласковое и успокаивающее без передышки, не обращая внимания на то, что из его левой ноги, которую все же задела задняя лапа чудовища, хлещет кровь. Северус дотягивается до палочки, но Люц улавливает его движение. - Сев, ни с места, - бросает он, не оглядываясь, - я сам. Ты все испортишь, - он продолжает оглаживать и успокаивать грифа, пока тот не приседает, как ни в чем ни бывало, на землю. Люц оседает рядом и запускает руки в спутанные волосы. - Мерлин… Какие же мы с тобой идиоты, Мерлин великий. Два влюбленных придурка. Северус осматривает его ногу, останавливает кровь. - Сложный перелом; кровь я остановил, но в седло тебе сейчас нельзя. Почему ты не дал мне его оглушить, Люци? - Потому, что если его ударить, то потом ни один человек на него уже не сядет, - отрезает Люц. Северус накидывает мантию другу на плечи. Потом находит свою. - Я аппарирую тебя в Мэнор, Люци, а потом вернусь за ним. - Уверен? – спрашивает Люц. - Куда я денусь? – буркает Северус. - Мордред… Хорошо. Северус призывает одежду, рвет рубашку на бинты и сооружает что-то вроде шины. Пытается привести себя и Люца в порядок. Того уже начинает пошатывать от потери крови. - Готов? – Северус поддерживает друга и сжимает дракончика в ладони. И аппарирует замечательно удачно – прямо в ту секунду, когда в гостиную вваливается толпа веселых детей, а навстречу им выходит гостеприимная хозяйка дома. - Что случилось, отец? – Драко бросается к Люциусу первым, - на вас напали? - Гуляли, - коротко бросает Люц сквозь сжатые зубы, - Северус не знает, как обращаться с гиппогрифами, он в шутку толкнул меня при Ганнибале. Тот взъярился. Мне досталось по ноге, все остальное – только порванная одежда и кровь из той раны. Нарси призывает кресло, и опускается на колени. - Дай мне взглянуть, дорогой. - Не на что глядеть. Там перелом. Северус наложил шину. Драко, где у нас костерост? - Отец, ты уверен, что все осколки на месте? - Я уверен… - Нет, он не уверен, - резко вмешивается Северус, - здесь нужен колдомедик, Люций, кость нужно сначала ставить на место, а только потом сращивать. Нарси поднимается, не обращая внимания на возражения Люца. - Я свяжусь с Мунго. - Северус, помоги мне добраться до спальни, - командует Люциус. - Отец, тебе нельзя двигаться, дождись медиков, - Драко совершенно прав, но он не знает некоторых подробностей. - Не указывай мне, сын. Драко смотрит на декана в ожидании поддержки, но тот молча левитирует кресло Люца на галерею второго этажа. Поднимается следом. - Дальше кресло не пройдет. Следи за ногой. Левикорпус. - Мерлиновы яйца, - смеется Люциус, как только они остаются одни, - ты можешь себе вообразить, что у меня под мантией? - Я видел, - ехидно напоминает Снейп. - В том-то и проблема, - Люц откидывается в подушках, - Но колдомедикам из Мунго этого знать не обязательно. - Я пригоню гиппогрифа, - сухо сообщает Северус. - Сев, не надо. Я пошлю кого-нибудь, - Люц встревожен. - У кого-нибудь возникнет слишком много вопросов, - Снейп резко разворачивается и выходит, не давая любовнику возразить. Он аппарирует на полянку, и долго стоит, глядя на белого грифа. Уничтожает беспорядок вокруг, попросту испепеляя все лишние пуговицы и обрывки ткани. Потом медленно подходит, держа палочку в рукаве. - Ну что, Ганнибал, попробуем по науке? Северус плавно кланяется грифу, но тот недовольно ворчит. - Ты домой хочешь? Курятину свою хочешь? – он старается сдерживать резкие нотки в голосе, - Я отведу тебя. Гриф косит глазом, и дергает головой, но не бросается. - Я тебе не враг, - Северус поднимает руки в воздух, показывает голые ладони, - я не нападал на твоего хозяина. Это была не драка, - он подходит чуть поближе, - Люди так делают, когда любят друг друга. Гиппогрифы тоже. Ты будешь так делать следующей весной. Уверен, что твой хозяин захочет, чтобы ты дал потомство здесь, в Мэноре. Он тобой гордится, и доверяет тебе, ты видишь. А мне завидно. Но я рад, что ты его готов защищать. И ты подходишь ему просто чертовски. Когда он голый повис у тебя на шее, ослепнуть можно было, на вас глядя. Два прекрасных сказочных существа. Опасные и нереально красивые. Гиппогрифы, разумеется, не понимают слов; только дурак вроде Хагрида может верить в обратное. Иначе ничего из этого и не было бы сказано. Но он верно выбрал, о чем говорить: животное реагирует на изменившийся тон – подходит, пригибается, позволяет сесть на себя верхом. Северус впервые в жизни оказывается один в небе верхом на гиппогрифе, и тот несет его к конюшням. Эльф низко кланяется, принимая грифа. Северус, пошатываясь, идет к дому. Слишком много всего. * Нарси задумчиво курит на веранде Малфой-мэнора, вглядываясь в закатные облака. Северус и Люциус играют в живые шахматы, июльский воздух пахнет зрелой зеленью и озерной водой. Дети еще не вернулись с прогулки. - За Блезом сегодня заедет его отец, - замечает Люциус, - ты слышишь, дорогая? Нарси оборачивается. - Хорошо. Джанни все еще пьет кофе с коньяком в любое время суток? Я предупрежу эльфов. - Да, никак не постареет, - усмехается Люц, - Встретил его в Лондоне в обществе прелестнейшей юной леди. Надувался как хороший индюк. Я уж думал, небо свалилось на землю, но малышка проболталась, что приходится ему дочерью. Видела бы ты, как он покраснел. Когда приезжают твои Розье, ты уже знаешь? - Алан через неделю, Эван-младший дней через десять. Вы еще успеете пострелять вальдшнепов перед турниром. - Рановато, - Люциус мимоходом взглядывает на Сева, который от идеи охоты явно не в восторге, - мальчикам числа с пятого августа можно разрешить побаловаться, а большой сезон открывать раньше срока я бы не стал. - Как скажешь, - Нарцисса зажигает новую сигарету, - в любом случае, моего грифа еще не объездили, а на твое чудовище я не сяду даже под империо. Северус, как вы только осмеливаетесь подходить к этому белому монстру? Мне казалось, он признает только Люца. Снейп делает ход, и офицер Люциуса истекает кровью под копытами его коня. Малфоевские шахматы более чем натуралистичны, доска вся в крови и пороховой копоти. - Возможно, он просто не любит женщин, Цисс. Господа Нотт и Крэбб с него тоже не слезают. - Главное, что наконец-то осмелился прокатиться Драко, - замечает Цисса, - после такой травмы… - Осмелился-таки? – Малфой довольно хмыкает. Сыну деваться уже некуда было от его насмешек по поводу гиппогрифа, - Хорошо. Предполагаю, это заслуга мистера Нотта. - Именно. Только не говори ему, что я проболталась. Они сбежали вдвоем на целый день, и Нотт его, кажется, натаскивал, как хороший тренер. Блез был в ярости. Пожаловался мне чуть ли не со слезами. - Что ж, такие нарушения дисциплины я могу только приветствовать, - усмехается Люц, - и вообще… Сев, а на каком счету у тебя этот молодой Нотт? - Ни на каком, - Северус снова думает над ходом, - серьезный, очень взрослый, держится сам по себе. Успехов особых нет, хулиганить не любит, внимания не требует. Любознательности на уроках ноль. Книжки читает по собственному выбору. Не ребенок, а мечта педагога. Что он есть, что нету его – никакой разницы. - Хм. Интересный молодой человек. Не слишком похож на своего полубезумного отца. А вот и Забини, кажется, - показывает в конце аллеи Люц на фигуру, приближающуюся от аппарационной площадки. - Нет, не Забини, - Нарси щурится, - легок на помине, Нотт. Как будто бы, мы его сегодня не ждали. Теодор Нотт-старший, рослый, грубоватый и статный, как бывают статными пожилые военные, неторопливо поднимается на веранду. - Люциус. Декан, какая встреча. Прошу прощения, что я без совы. Зашел проведать сына, буквально на несколько минут. - Мальчики еще на озере, - замечает Нарси, - садитесь, Теодор, я прикажу принести чаю. - Миссис Малфой, здравствуйте, прекрасно выглядите, - звучит крайне формально. Помимо всех своих неприятных качеств, старый Нотт славится еще тем, что не скрывая, относится к дамам как к разновидности домашних эльфов. И еще позволяет себе неодобрительно коситься на сигарету в ее руках. Нарцисса поднимается. - Пожалуй, я лучше распоряжусь лично, - и удаляется, не забыв скорчить мужу гримаску из-за спины нежданного гостя. - Что ж, без дам и детей, господа, - Нотт неторопливо устраивается в призванном хозяйкой легком садовом кресле, кажущемся для него слишком хрупким, - позволю себе сразу к делу. Я полагаю, мы все чувствуем одно и то же. - Объяснитесь, Теодор, - холодно предлагает Люциус. - Метка. Длинные рукава дома в такую жару, - многозначительно кивает тот на шелковую рубашку Люца. Северус кивает. - Я чувствую. Что дальше? - Дальше, господин декан, я предложил бы нам троим хотя бы между собой выложить карты на стол и скоординировать действия. Люц уже много с кем координирует действия – в основном по выводу активов из страны и подготовке запасных платформ для бизнеса. Но старому фанатику этого знать не обязательно. - Какого рода действия вы предлагаете? – ровным голосом спрашивает он. - Мы должны готовиться к возвращению повелителя. Начать раскачивать лодку. - Привлечь к себе внимание? Начать действовать без команды нашего повелителя, не зная его планов? Заставить министерство отмобилизовать силы как раз к его появлению, чтобы авроры смогли встретить его во всеоружии? Вы не можете быть серьезны, Теодор, - спокойно возражает Люциус, - Во всяком случае, на меня можете не рассчитывать. Я дождусь распоряжений самого Лорда; уверен, что ему не составит труда сообщить любому из нас свою волю. - Будете выжидать, - сердито резюмирует Нотт, - а вы, декан? - Я всегда подчинялся повелителю напрямую, и не стану ничего ни с кем координировать. Почем вы знаете, мистер Нотт, может быть, у меня уже есть приказ? – тон Северуса почти издевательский, но это очень серьезный аргумент для военного человека. - А я думаю, что мы должны начать действовать. Для начала хотя бы убрать этого старого олуха Дамблдора с дороги. - Вот как. Вы думаете, - ехидно повторяет Снейп, - А вы не думаете, что если это входит в планы повелителя, то я узнаю об этом раньше вас? - Я думаю, что вы, господа…, - но тут на веранду возвращается Нарцисса в сопровождении двух эльфов, левитирующих чайный столик и подносы, и почти сразу вслед за ней по ступенькам из парка легко взлетает мистер Забини-старший. Нотт умолкает. - Нарцисса, дорогая, прекрасны, как всегда. Люц, я сказал бы тебе точно то же самое, но я знаю, как ты не любишь моих домогательств, - Забини, как всегда трещит без умолку, - Мерлин, Северус, - он устремляется к декану, - в кои-то веки я встречаю тебя не при исполнении. В школе с тобой и не поздороваешься толком, - он без всякого стеснения обвивает рукой талию бывшего любовника и легко чмокает его в щеку. Нотт покрывается краской до самых корней волос и с трудом сдерживает ярость. Если он кого-то не любит больше, чем женщин и умников, так это иностранцев и гомосексуалистов. - Джанни, - Северус отстраняется, - ты уверен, что мы с тобой непременно должны при встрече лобызаться, как два престарелых педика? - А кто мы с тобой такие, мой милый друг? – беспечно отмахивается Джанни, - ты что, объявил целибат? У меня больше нет никакой надежды? Нарси прячет улыбку, наслаждаясь не столько мрачным и шокированным видом Снейпа, на которого столь неожиданно обрушились ошибки молодости, сколько крайним возмущением Нотта. Она бросает лукавый взгляд на мужа, приглашая его разделить удовольствие, но поспешно отводит глаза. Люц почти в таком же бешенстве, как Нотт. Странно. Что на него нашло? - Джанни, - поспешно спрашивает она, - чай, кофе? Вам, мистер Нотт? - Кофе, моя дорогая, - улыбается Джанни, и Нарцисса пододвигает ему графинчик с коньяком, - ну вот, я же говорил, что вы ангел. - Чай без сахара с молоком, пожалуйста, - Нотт все еще пыхтит в усы от возмущения. Взрослый женатый человек, отец семейства! И декан Слизерина, подумать только! Куда катится этот мир? - Северус? - Кофе, - думая о своем, бросает Снейп. - Наш человек, - жизнерадостно констатирует Забини, - Все римские кофейни были наши. О винарнях я уже и не говорю. И… - Джанни, я настоятельно вам рекомендую дальше в перечислении римских удовольствий не заходить, - смеется Нарси. На самом деле ей совсем не весело – вечер всерьез грозит кончиться скандалом, и Люц почему-то ничего не делает, чтобы разрядить обстановку. - Фонтаны, моя дорогая, были наши, фонтаны и голуби, - Джанни уже обратил внимание на красную физиономию Нотта и дразнит того нарочно, - а вы о чем подумали? Вы бывали в Риме, мистер Нотт? - С военной миссией от Гриневальда к тамошнему штабу – чеканит Нотт, окончательно выведенный из себя. - О, не вас ли пускал с откоса на горных дорогах мой батюшка, в таком случае? Помнится, был у него такой боевой эпизод – фашики повезли германскую военную делегацию в горы… - Джанни, - резко замечает Люц, - угомонись. Боевой опыт мистера Нотта не повод для насмешек. В моем доме, по крайней мере. - Люций, - Забини шокировано поднимает брови, - с каких пор ты… - С тех пор, как ты окончательно превратился в пародию на самого себя, - холодно чеканит Люц. - Ну знаешь…, - Джанни возмущенно отдувается, - мы сколько лет с тобой знакомы, черт тебя подери, старый повеса? - Двадцать восемь, - спокойно отвечает Люц, - и нам уже было по одиннадцать, если ты помнишь. Так что мы с тобой оба раза в два старше того возраста, в котором еще позволительно на публике изображать из себя идиота. - Мистер Нотт, - решительно вмешивается Нарцисса, - вы ведь хотели поговорить с чем-то с Люциусом, как я понимаю? - И с деканом Снейпом тоже, - говорит Нотт, не меньше Нарциссы удивленный неожиданным заступничеством Малфоя. - Прекрасно, тогда не буду мешать продолжению беседы. Джанни, составьте мне компанию, пожалуйста. Давайте разыщем мальчиков. Джанни, все еще возмущенно пыхтя, позволяет себя увести. Нотт смотрит ему вслед, прищурясь. - Хлыщ. Примите мое уважение, мистер Малфой. Только так с подобными вырожденцами и можно. Итак, к делу. - К делу, Теодор, относится только одно: я не сделаю ни шага без непосредственного приказа повелителя, - все тем же холодным голосом твердо заявляет Малфой, - Таково мое понимание лояльности. Если ваше отличается от моего, что ж, я не могу запретить вам бежать впереди паровоза. - Я свое мнение высказал, - добавляет Снейп, - сама моя роль в организации исключает возможность, что я стану координировать свои действия с кем-либо без прямого приказа. - Что ж, понял вашу позицию, - Нотт поднимается, - я хотел бы еще поговорить с сыном. - Они у озера к югу от Замка. Хотите коня или гиппогрифа? – предлагает Люциус. - Коня, если можно. Не провожайте меня, я разыщу дорогу. Между прочим, Теодор высоко отзывается о вашем сыне, Люциус. Достойный и идейный молодой человек. - Мы все тут тоже очень ценим Тео, - примирительно замечает Люц, - я рад их дружбе. Надеюсь, наши разногласия по поводу тактики не помешают вам позволить мальчикам общаться и дальше. - Само собой. Свои должны быть среди своих в такое время, - Нотт встает, - в школе учится достаточно всякой дряни, чтобы еще и запрещать детям из приличных семей держаться вместе. - Вот и хорошо, - Люц отдает распоряжения эльфу, и почти сразу уходит в дом. Северус идет за ним. - Что на тебя вдруг нашло? - тихо спрашивает он друга. - Угадай, - Люц невесело усмехается и обнимает его. - Мерлин, Люц, - Северус недоверчиво улыбается самой мысли, - неужели ты ревнуешь? Ты – меня? Смешно. - Я не ревную, глупый, - Малфой забирает лицо любовника в ладони, и прижимается лбом к его лбу, - Глупый, глупый, глупый. Я не ревную, я завидую. Он таскал тебя по Риму, а я терял время. Теперь его почти не осталось. - А я там мечтал о тебе. Уже давно перестал мечтать к тому моменту, а тут – первый в жизни настоящий роман. Рим. Почти медовый месяц. Все время хотелось закрыть глаза, и представить себе, что это ты ведешь меня за руку по этим улицам. - Об этом я и говорю, - Люц садится на диван, закидывает голову и закрывает глаза, - Иди сюда. Сядь рядом. - Люц, идем к тебе в кабинет, - говорит Северус. Нарси может вернуться в любую минуту. - Сейчас пойдем. Сядь, - Люц заставляет его сесть совсем вплотную и кладет руку ему на плечо, - знаешь, не обещаю я тебе ни Рима, ни вообще романтических путешествий. Мы с тобой будем слишком стары для такой романтики, когда все закончится. Мы и так уже для нее слишком стары. Но если мы переживем эту проклятую заваруху оба… Я увезу тебя куда-нибудь к черту на рога. И мы, - он щурится на дверь, за которой уже двигаются чьи-то силуэты, убирает руку и неторопливо отодвигается на приличное расстояние, - мы не вернемся, пока не захотим сами. Пока не насытимся возможностью быть только вдвоем. Да? Как тебе мое предложение? - Не загадывай, Люц, - Северуса вдруг настигает уверенность, не уверенность даже – понимание – что только чудо может позволить ему пережить «эту заваруху», - Лучше… Как тебе мысль съездить в Лондон на два или три дня? Могут у нас появиться совместные дела? - Вполне, - пожимает плечами Люц, - хоть завтра. Я давно подумывал посмотреть документы по той зельедельческой фирме во Фландрии. Твоя помощь будет бесценной. – Люц улыбается. - Во что ты опять втягиваешь Северуса? – спрашивает Нарси, входя, - Северус, не поддавайтесь. - В эксперты вербую, как обычно, - невозмутимо отвечает Люц, - мы дня на три отъедем, пожалуй, разобраться с предложением бельгийских фармацевтов, «жидкие очки», помнишь? Лекарственный эквивалент заклинаний зрения. - Я буду скучать. Кстати, дорогой, за что ты так вспылил на Джанни? Он, конечно, совсем рехнулся со своей запоздалой молодостью, но, право… Я его еле успокоила. - Маленькая компенсация Нотту, - отвечает Люц, не моргнув глазом, - я отказал ему кое в чем важном, мог он взамен получить хоть моральное удовлетворение? Нарси улыбается: - В любом случае, ты был великолепен. Северус выходит на веранду, и смотрит вдаль, на появляющиеся в небе звезды. А Нарцисса подсаживается к мужу и тихо его спрашивает, не без сочувствия: - Люций, ты уверен, что мне еще не пора узнать, чего именно мне следует не замечать? К кому ты срываешься так поспешно, да еще и Северуса с собой тащишь? Люц целует руку жены и молчит. Нет, он не уверен.
http: Северус возвращается в Хог за две недели до начала учебного года. Незадолго до того, как Малфои уезжают на турнир. Он входит в директорский кабинет, без колебаний принимает чашку чаю, отмахивается от очередных пастилок с непонятно какой начинкой, и коротко сообщает: - Все в точности как я предполагал. Множество попыток наладить контакты между экс-вальпургиевыми рыцарями, но все только и думают о том, как бы избежать неприятностей. Выводятся активы, некоторые собрались уезжать из страны. Я лично видел всего одного энтузиаста, да и тот старый безумец Теодор Нотт. Его сын провел практически все лето в Малфой-мэноре, и семья Малфоев взяла мальчика под крыло. Я тоже со своей стороны пригляжу за ним особо. - Ну что ж, - Дамблдор разворачивает леденец, - как и следовало ожидать. Но это не значит, что кто-либо из них решится прийти к нам, когда Том начнет действовать. Не так ли? Северус без колебаний выдерживает проницательный взгляд. - Чистокровные семьи, директор, разветвленные родственные связи. За каждым – десяток потенциальных заложников. Это вам не гриффиндорские смертники, на которых даже собственным родителям через одного наплевать. - Мальчик мой, ты, как обычно, преувеличиваешь, - укоризненно качает головой директор. - Могу я спросить, что слышно о Блэке, сэр? – меняет тему Снейп. - О Сириусе никаких известий. - Не знаю, хотите ли вы в нынешних обстоятельствах вводить меня в курс, директор, но – присматривает ли кто-нибудь за Люпином? За перепиской Поттера? Были ли какие-нибудь подтверждения версии Люпина о появлении Петтигрю? - Мне не все хотелось бы сейчас тебе рассказывать, Северус, но вот одна подробность, которую нам стоит с тобой обсудить. Ремус встречался с Люциусом Малфоем. - По вашей просьбе? – Северус искренне удивлен. - Нет, по инициативе Люциуса, и без всякого обсуждения со мной, или с кем-то еще. Значит, ты не знал. Как ты думаешь, что это могло бы значить? - Я вижу только одно объяснение. Я упомянул при мистере Малфое, что Люпин обеспокоен состоянием безопасности в Хогвартсе, а тот, как член попечительского совета, особенно внимательно относится к этой проблеме. - Хм…, - снова осторожное проникновение. Северус взрывается. - Просто задайте вопрос, директор. Я знаю, что вы при желании можете взломать мои мозги без всякого труда. И почему бы вам не спросить самого Люпина? - Потому, что я хочу знать твое мнение, Северус. Что они могли обсуждать? Снейп задумывается. - Я не вижу других причин. Все, что Люциус хотел узнать о состоянии дел в школе, он мог узнать от меня. В любом случае больше, чем у не доверяющего ему Люпина. Если бы он помимо меня искал выход на Орден, то Люпин, как бы он ни был сейчас разочарован в нашем деле, был бы с этой новостью у вас в кабинете через час. Возможно, он хочет продолжать дело о гиппогрифе. Обратиться к уволенному преподавателю за консультацией – естественный шаг. Более естественный, чем по пятому кругу обсуждать одно и то же с действующим деканом. Любую новую проблему, касающуюся школы, Люциус Малфой в первую очередь обсудил бы со мной. Так было всегда. - Всегда, - констатирует Альбус, - Северус, мальчик мой… Снейп с трудом удерживается, чтобы снова не спрятать глаза или не поставить хамский, открытый блок. - Я слушаю, директор, - произносит он. - Северус, как у тебя дела? - мягко спрашивает тот. - Вы не могли бы быть немного конкретнее, Альбус? – Альбус Дамблдор много лет был его единственным близким человеком. Альбус – глава всех здоровых сил в стране, непререкаемый моральный авторитет, а теперь, с возвращением Лорда и единственная надежда магического мира. Нельзя же всерьез считать таковой Поттера. Альбус – вождь и главнокомандующий, которого он себе выбрал сам. Но Северус не может просто забыть историю с Блэком, оборотня в школе, и – как это ни глупо – еще и такую мелочь, как шляпа, вылетевшая из хлопушки в Рождество. И того, как его в одночасье разжаловали из игроков в пешки. И главное – у него в кои-то веки появилось свое. Совсем свое. И он по-прежнему готов выполнить приказ, абсолютно любой приказ, но Альбусу придется напрячься и этот приказ отдать. Этой работы Северус за него делать больше не станет. Северус смотрит в глаза своему учителю, и позволяет тому читать все, что угодно. Как всегда. - Я имел в виду…, - Альбус медлит, - просто спросить как у тебя дела, мой мальчик. Счастлив ли ты? Хорошо ли ты провел лето? При всех «но», при всем стыде, двусмысленности, при всех недоговорках, при всей горечи сознания неизбежного будущего, это все же было лучшее лето его жизни. С Люцем. Мерлин, что тут еще говорить – просто, с Люцем. С многочасовыми прогулками по парку в обществе Драко Малфоя, впитывающего каждое слово, и с бдениями в небольшой лаборатории Мэнора – с ним и другими учениками. С вечерами на веранде, и Люц сидит напротив в свободной шелковой рубашке с небрежно расстегнутым воротом, и Нарси, да, как ни странно, Нарси тоже часть картины, пускает дым колечками прямо в звездные небеса, грезя о своем, и люмос освещает только чайный столик, оставляя лица в тени, и молодые стройные кузены Розье прекращают шутливые перепалки, а подростки присоединяются к старшим, и, затаив дыхание, слушают то бесконечные охотничьи истории Люца, то воспоминания заехавшей еще на пару недель мадам Друэллы о прошедшей войне, то его собственные повествования об истории открытий, о Тайных искусствах, о свойствах трав и минералов. А потом по кругу идет гитара, и почти профессиональные рулады Алана Розье, и поставленное лучшими учителями слабенькое сопрано Циссы, и Драко уверенно и забавно исполняет смешные куплеты под аккомпанемент матери, а Грег неожиданно лихо поет старинные баллады, а Тео смешит общество пафосными маггловскими маршами. А потом, раз в сто лет, после долгих уговоров берет инструмент Люциус Малфой, и тоже поет, лениво пощипывая струны, что-то из юности, воинственное и лирическое, о рыцарях ночи и обреченной любви. И сердце – он всегда думал, что это всего лишь глупая метафора, но вот же – сердце пропускает удар под мимолетным взглядом, брошенным в его сторону. Лето с полетами – вот это уж точно не из его жизни – на сказочном белом гиппогрифе, который теперь держит его за своего. С полуночным стуком в дверь, и тихим вопросом: «ну что, сразу в постель, или пойдем еще гулять, мой хороший?». С поцелуями под тем же звездным небом, когда падаешь в темную траву, не замечая полночной росы, и встаешь потом промокший, обновленный, ошарашенный; и глотаешь коньяк у камина, пытаясь согреться, и вздрагиваешь, когда на тебя набрасывают сзади огромный пушистый плед. С телом, ноющим от сладкой усталости по утрам, и от нетерпения – по вечерам. И с четким сознанием, что – не повторится, что времени мало, что в последний раз. - Я провел лето прекрасно, директор, - спокойно отвечает он, - Спасибо, что дали мне отпуск. Я понимаю, что обстоятельства этому не способствовали. Дамблдор внимательно вглядывается в его глаза. - Мне так жаль, мальчик мой, - тихо произносит он. - Вы хотите мне что-то сказать, Альбус? – вот так, за столько лет этот прием выучил бы даже тупица. - Иди, Северус, - Альбус грустно смотрит на него, как будто знает что-то еще, сверх того, что вычитал сейчас из глубины его сердца. * Необходимость подделываться под магглов всегда раздражает, но организовать двухнедельное пребывание в маггловском парке для всей семьи… времяпровождение, которое и у самих-то магглов считается уделом чудаков. Сведения о маггловских способах пребывания на природе Нарцисса в основном почерпнула когда-то в юности от Антонина Долохова, старого друга отца. Неудивительно, что палатка Малфоев больше всего напоминает внешне вместительный военный тент. Строгий брезент цвета хаки, никаких украшений, матерчатые «двери» на «молнии». Внутри, разумеется, все выглядит по другому. Драко, разумеется, встретил кучу друзей и знакомых. Они уже успели организовать импровизированный квиддичный турнир и даже, благодаря связям старшего Гойла в спортивном мире, залучили в рефери отбивалу ирландцев. Драко успел также перезнакомиться с иностранными болельщиками, в основном из Европы. Как-то они даже устроили небольшую войну в палаточном лагере, опрокинув несколько неуклюжих сооружений и окатив сигнальной краской дюжину забредших в парк магглов, к ярости дежурных обливиаторов. Впрочем, Люциус, не сказав сыну ни одного дурного слова, уладил проблему, сочтя, что за магглобезопасность на турнире отвечает министерство, а не веселящиеся подростки. Забини приехали на три дня всей своей развеселой семейкой, и притащили с собой банду музыкантов, играющих маггловский рок; за исключением Тео, вся золотая молодежь, по выражению Блеза, «клево оттянулась». Так «клево», что Драко даже наутро пропустил первую половину матча, пытаясь отоспаться после полуночных танцулек вокруг огромного костра. Тео скорчил рожу и высказался по поводу маггловской музыки нелестно. Впрочем, Драко подозревает, что его друг просто танцевать не умеет – еще бы, с таким-то папашей. Папаша Нотт молодому Малфою, против ожиданий, совсем не понравился. Его собственный отец с утра до вечера занят: на турнир съехалась вся мировая магическая элита, и такой случай продвинуть вперед всевозможные дела следует использовать как можно полнее. Он представляет Драко иностранным партнерам, высокопоставленным европейским магам, и еще находит время для того, чтобы прогуляться с сыном по лесу и рассказать тому все, что, по мнению Люциуса, следует знать о каждом из новых знакомых. От имен, званий и интимных подробностей биографий голова идет кругом, но Драко старается запомнить каждое слово. Вообще, Люциус сдержал слово, и все лето вводит его в дела – сначала по поместью, потом, потихоньку, и по бизнесу тоже. И это куда интереснее всей подростковой жизни – и школьной науки, и танцулек, и исторических книжек, и девчонок. Особенно девчонок. Девчонки, с тех пор, как Драко стал почти что женихом, вдруг стали резко раздражать. Паркинсон в особенности. Злит предопределенность, как будто ей гарантированы его чувства, а где он возьмет их – никого не волнует. Может быть, его призвание – политика и финансы, а женщинам в его героической и насыщенной жизни просто не будет места. К энтузиазму Тео по поводу Темного Лорда он тоже слегка охладел. Глядя на отца, слушая его рассуждения, он понимает, что быть Малфоем – куда более интересное и перспективное дело, чем быть чьим-то последователем. Даже последователем величайшего из волшебников. Может быть, он никогда не вернется, Темный Лорд, и никого уже не призовет под свои знамена. Может быть, свои знамена им придется поднимать самим, в конце концов. Финал напрочь испорчен присутствием в министерской ложе Уизелей и Поттера с Грейнджер. Драко вздыхает, думая о том, как славно проводил бы время с Грегом, Тео и, а, Мерлин с ней, с Пэнс, явившейся со своим отцом на финал, в ложе у Флинтов. Но на финале отец потребовал его присутствия рядом с родителями. Это входило в условия, и Драко даже не подумал возражать. Он корчит рожу Уизли, старательно не замечает Поттера и внимательно разглядывает болгарского министра, которого пытается разговорить Нарцисса. Обланск... Обалонск... Фадж и тот не может произнести имени восточного коллеги. Драко болеет за Болгарию. Вернее, за Крама. Он с криком вскакивает, когда тот получает удар бладжером в лицо, но опускается обратно на сидение под ледяным взглядом отца. И так старается вести себя прилично хотя бы остаток матча, что почти не видит игры. Но когда Виктор Крам с залитым кровью лицом входит прямо в их ложу, Драко не может сдержаться – смотрит на героя матча по-детски восхищенным взглядом. Он классный, Крам. Вблизи еще круче, чем на метле. Темное обаяние сильного и замкнутого человека. Крам как будто не слышит комплиментов, тыльной стороной ладони вытирает кровь с лица за минуту до того, как той же рукой пожать руку министру. И неловко, боком, спиной к стадиону выбираясь с трибуны, мрачно встречает восторженный взгляд младшего Малфоя, задерживается взглядом на его лице и вдруг воинственно улыбается, сверкая чернущими крупными глазами. Получив разрешение отца уйти, Драко находит своих друзей именно там, где ожидал – в толпе фанатов, окружившей палатки проигравшей болгарской сборной – не такой плотной, как на ирландской стороне лагеря, и куда более мрачной. Здесь пьют сливочное пиво и лимонад, на все лады обсуждают матч, и ждут, не удастся ли хоть краем глаза увидеть кого-нибудь из сборной. - О, Иванова, - кричит Пэнси, подпрыгивая, - смотри, вот она, вот она! Иванова, мы вас любим! Плотно сбитая женщина с откровенно славянским лицом, не улыбаясь, пожимает руки поклонникам и подписывает программки. От палаток отделяется знакомая фигура. Ганс Штруман, семиклассник из Дурмштранга, они познакомились на днях у Забини, а потом его отец оказался деловым партнером Люциуса. - Малфой, - узнает его тот, - привет. У нас тут дурмштрангская вечеринка намечается в честь Крама, хочешь, проведу? - Еще бы! – Малфой только что не подпрыгивает от такого предложения, - я твой вечный должник, Штруман. Сейчас, только друзьям скажу… Тео отводит его в сторону и шепчет на ухо: - Малфой, не уходи, сегодня кое-что будет. Кое-что важное. - Тео, тут такое дело… я встретил друга. Давайте без меня сегодня, - отнекивается Драко, не слишком вглядываясь в таинственное и возбужденное лицо приятеля, и не замечая его заговорщицкого вида. - Ну, как знаешь, Малфой, - мрачно отвечает тот, резко разворачивается и уходит. А Драко убегает за Гансом, и с наслаждением потом сидит в компании галдящих по-немецки, по-болгарски и по-сербски, и на каких-то еще шипящих нераспознаваемых языках парней, пытается объясняться на смеси английского с плохим немецким, пьет не сливочное, а традиционное германское пиво и пытается подпевать грубым северным песням. Крам появляется поздно, все так же мрачно выслушивает восторги болельщиков, берет большую кружку пива и неловко, совсем не так, как полагается герою дня, присаживается в самом дальнем углу. Ганс сразу тянет туда Драко. - Крам, знакомься, это наш будущий гостеприимный хозяин. Ловец факультета Слизерин, Драко Малфой. - Ловец? – оживляется болгарин, как будто единственное, что может заставить его глаза загореться – это любое относящееся к квиддичу слово, - как тебе игра, ловец? - Вы были великолепны, - честно говорит Драко, - никогда не видел такого финта Вронского, до самой земли. А почему я хозяин? - Не знаешь? – влезает Ганс, - Ничего себе у вас в Британии секретность. У нас уже все знают. Будет большой междушкольный турнир у вас в Хоге. Ваш факультет принимает нашу делегацию. Думающий о своем Крам вдруг ухмыляется. - А я просто падать учился, когда боевые полеты на метлах отрабатывал. Притворяться, что подбили. - Это вас такому учат? – Драко широко открывает глаза, - на полетах? - Факультатифф. Боевые полеты, - подтверждает Крам. - Раньше, чем отрабатывать уход от заклятий, надо научиться падать, - объясняет Ганс, - Каркаров толк в войне знает. Об Игоре Каркарове, по чьим показаниям чуть не посадили декана, у Драко есть свое, весьма определенное, отличное от отцовского, мнение – отец как раз того за что-то ценит; но в данном случае он, не колеблясь, оставляет свои соображения при себе. - А…, - хочет он о чем-то еще спросить Крама, но тут с улицы доносятся вопли. - Ирландцы прорвались, что ли? - озабоченно бормочет Ганс, а за спиной кто-то уже орет на всех языках подряд: «палочки наголо, пацаны, ахтунг, ирландцы». Драко выскакивает наружу вместе со всеми. Не ирландцы. Паника. Огни. Мечущиеся люди. И плотная группа волшебников в капюшонах, марширующая строем, к которой со всех сторон присоединяются все новые и новые люди. Началось! Мерлин всемогущий, и Моргана-девственница, началось! Драко уже хочет трансфигурировать себе что-нибудь вроде такого же плаща и присоединиться к манифестантам, но больно уж ему не нравится суматоха вокруг, и он решает сначала внимательно оглядеться. Он останавливается и пытается сориентироваться. Левитируют магглов. Вопят что-то маловнятное. Нет, не хочется в такую плотную и не совсем трезвую толпу. Когда появятся авроры, и люди в плащах побегут, находиться среди них будет крайне неуютно. Вместо этого Драко медленно, оглядываясь во все стороны, отходит в сторону леса, и спокойно останавливается в стороне, прислонившись к дереву. Он слышал и читал о таких рейдах тысячу раз. Он хорошо знает историю. Простое правило: не хочешь попасться – не беги. Опаньки, гриффиндорское трио. Ни черта не понимающее, что происходит. Драко было вступает в перепалку, но быстро понимает, что ребята не в курсе. Грейнджер сейчас влипнет по-крупному. - Поттер, не препирайся со мной. Уведи ее к Мордреду. Под деревья, - холодно бросает он, наконец, потеряв терпение, - потом продемонстрируешь свое остроумие. Магглолюб Уизель рад попрепираться за чужой счет. - Уизли, ты не понял, - кричит он почти в полный голос, - уводи грязнокровку, ей сейчас мало не покажется. Трио, наконец, отваливает. Лохматая девочка мечется по полю, бессвязно бормоча что-то по-французски. Драко ловит ее за руку. - В чем дело, мадмуазель? – спрашивает он на своем втором языке. - Мадам Максим… Я ищу мадам Максим, - лепечет та. - Вы из Бобатона? Держитесь меня. . Драко обнимает растерянную французскую девчонку, и начинает пробираться с ней к центру поля. Неужели Поттер прав, и отец там, с демонстрантами? Мерлин… Тогда почему он сам не с ними? Струсил? Думать так не хочется. И тут в небо над головой победительно взмывает она. Темная Метка. Мерлин, эмблема самого Темного Лорда. Зеленый череп и змея, тянущаяся изо рта. В половину неба. У Драко кружится голова от торжественности момента, он вытягивается, и не может оторвать глаз. Вот оно. Вот оно. История творится на его глазах. Люциус выскакивает откуда-то сзади. Без плаща, в своей обычной мантии. - Драко. Слава Мерлину. Руку. - Отец, со мной… - Леди идет с нами, - Люциус подхватывает их обоих и через секунду они уже в Мэноре, - Мордред…, - Люциус прикрывает глаза, - что ты успел увидеть, сын? - Демонстрацию вальпургиевых рыцарей. Метку. Мадмуазель, кажется, из Бобатона, я просто прикрыл ее… - Хорошо, - Люциус переходит на французский, - какого вы класса, мадмуазель? Как ваше имя? - Мари де Лафонтен, - отвечает девчонка, - второй класс Бобатона. Нас привезла мадам Максим. Я… Я чирлидер французской команды. - Я немедленно дам знать директрисе. Пока что вы у нас в гостях, миледи Лафонтен. Прошу, - Люциус ведет девочку в дом, - Драко, покажи мадмуазель де Лафонтен гостевую. Француженка осваивается мгновенно. К обеду ее кудри усмирены, она одета в трансфигурированную мантию Нарциссы и блистает манерами и ухоженным личиком. - Мсье ДракО меня по-настоящему спас, - сообщает она за ужином, - я просто бежала куда попало, и никто, никто не понимал по-французски…, - голубые глаза наливаются слезами. Нарцисса улыбается. - В Англии не слишком популярны языки, но наша семья помнит норманнские корни. - Мсье ДракО просто герой. Он ни на секунду не был напуган. Как будто всю жизнь готовился к такому бунту. Он был… вы знаете, это было очень заметно. Он был наготове. Он знал, как себя вести. - Это не совсем бунт, моя дорогая, - замечает Люциус, - это демонстрация политической оппозиции. Возможно, время для таких манифестаций пришло. Аристократия считает, что пора привлечь внимание к проблемам чистокровных магов. - У вас такая… как это… интенсивная политическая жизнь… Мсье ДракО, вы не боитесь? Юноши всегда оказываются первыми… - Я хотел бы, чтобы это оказалось так, мадмуазель. Нам пора уже что-нибудь предпринять, - заявляет Драко. Люц бросает на сына неодобрительный взгляд, но не возражает. - В Британии, мадмуазель, вопрос уже не в правах для нечистокровных. Не в egalite, если угодно. В том, чтобы чистота крови не становилась поводом для репрессий. Многие наши родственники в тюрьме. - О, я знаю, сэр, - мадмуазель Лафонтен осведомлена о политике британских властей, - вы, я полагаю, в родстве с Лестранжами. - Белла Лестранж сестра моей жены, - коротко сообщает Люциус. - Моя мама… как это… launch… запускала целую кампанию в поддержку этой семьи. Адвокат оппозиции, его дети и жена сына – все брошены за решетку по политическим обвинениям… Великий Мерлин. Это невозможно вообразить. - Вы очень осведомлены, мадмуазель, для своих юных лет. - Мама занята защитой репрессированных магов. Я помогаю по мере сил, - отвечает Мари, - Это… как это… традиционное занятие женщин в нашей семье. Мужчины зарабатывают деньги, женщины Лафонтен считают постыдным тратить их на бриллианты. Так говорит прабабушка. - У тебя что, жива прабабушка? – Драко интересно. - И прадедушка. Шесть бабушек, восемь дедушек, тридцать четыре тетушки и дядюшки, сто восемнадцать кузин и кузенов. На виноградниках Бордо люди живут долго, а семейные связи у маркизов де Лафайет нерушимы. - Ух, ты…, - у Драко жива одна бабушка – Друэлла Блэк-Розье - и ей еще не исполнилось семидесяти, - у Малфоев испокон веков один наследник в поколении; Блэки, мамины родственники, вымирают. Розье, правда, родственников моей бабушки по материнской линии, целая куча. Все чернявые, курчавые, вспыльчивые и увлекающиеся. Сильная кровь. Как и у Малфоев. - Приезжайте в гости, мсье ДракО. Увидите, как у нас летом… Мсье Люциус, вы ведь отпустите ДракО ко мне в гости? - Не исключено, мадмуазель де Лафайет, - снисходительно кивает Малфой. * - Это выходит за всякие рамки, директор! – на этот раз Снейп чуть ли не ногой выносит дверь директорского кабинета. Ваш Хмури ненормален. Альбус, черт возьми, вы не можете подпускать к ученикам человека, который считает возможным трансфигурировать студента в хорька и швырять об пол с высоты в десяток футов! - Северус, Северус, успокойся, - Дамблдор поднимает руки, - Аластор погорячился. У него нет преподавательского опыта. Я уже сурово с ним поговорил, и категорически запретил применять любые нестандартные наказания. Я лично – ты слышишь, лично – извинюсь перед Драко Малфоем за поведение педагога. - Я прекрасно представляю себе ваши суровые беседы, Альбус! – Снейп не остыл не на йоту, только рычание сменилось змеиным шипением на низких тонах, - бьюсь об заклад, что он даже не знает, что вы собрались извиняться за него. Эта штопаная ищейка позволила себе заявить моему студенту, что будет следить за ним, поскольку считает его членом неблагополучной семьи. А потом явилась в мой кабинет и при студенте же угрожала полицейскими преследованиями уже мне. - Северус, это последнее – это часть плана. Мы договорились с Аластором, что он будет тебя подозревать. Если Том будет полагать, что ты на идеальном счету в Ордене, он сразу же потребует от тебя слишком многого, ты не находишь? - Да, - это, конечно, аргумент; Северус крутит в голове ситуацию, да, не поспоришь, - разумно. Значит, теперь я буду учить студентов, которые знают, что я под подозрением. Превосходно, директор. - Ну, в глазах твоих слизеринцев это только прибавит тебе обаяния. Загадочный и преследуемый, - улыбается Альбус. - Вы так и считаете всех моих учеников потенциальными врагами, - мрачно замечает Снейп. - Я надеюсь именно на тебя, - возражает Дамблдор, - уверен, что ты сумеешь оградить их от влияния Волдеморта. - И особенно просто мне будет делать это в роли подозреваемого в сотрудничестве с ним. Хорошо, Альбус, я не спорю с этим, это часть вашего плана, как я понимаю. Но еще раз заявляю, что Аластору Хмури не место в школе. Он всегда был параноиком и садистом, но сейчас, судя по тому, что он вытворил еще до своего первого урока, сейчас он просто не в себе. - Северус, он не единственный в этой школе не всегда способен сдержать себя в отношении ученика, - кротко замечает Альбус. - Альбус, я признаю, что не являюсь образцом терпения, - Снейп ударяет ладонью по столу, - но я не верю, что вы не видите разницы, черт возьми. Хмури не превысил планку допустимого, просто выйдя из себя. Он сделал то, что является для него нормой, и защищал свои действия, когда ему указали на их недопустимость. - Он также не единственный учитель в этой школе, склонный упорствовать в своих ошибках, - голубые глаза директора улыбаются, - Северус, он был неправ. То, что произошло – позор для школы. Но это всего лишь его второй день здесь. Дай Аластору право на ошибку, он освоится. - У человека, по просьбе которого каждый второй в Аврорате будет счастлив упрятать за решетку кого угодно, Альбус, нет права на ошибку, - шипит Снейп, - и он открыто угрожал мистеру Малфою. Сначала безрукий Локхарт, потом оборотень, теперь садист, которого уволили из Аврората за неподобающее отношение к подозреваемым преступникам. Кого вы приведете в Хогвартс в следующий раз – вампира? - Северус, я знаю, как дорог тебе этот мальчик, - Альбус похлопывает его по руке, - Пожалуйста… Я сам поговорю с ним. Аластор нужен мне в школе, и он останется в школе; он лучший в истории аврората специалист по внутренней безопасности; тебя ведь самого беспокоила эта проблема. Вам еще придется работать вместе. Мерлин… - Я понял, директор. Я могу идти? Снейп выходит в коридор и, убедившись, что его никто не видит, с размаху бьет кулаком в стену. Сцена с хорьком пробудила самые худшие воспоминания. Драко Малфой рыдает в его кабинете, как он сам когда то – в одному ему известном темном закутке подземелий. И то, что у мальчика на этот раз есть за спиной взрослые, ничего, Мерлиновы яйца, оказывается, ничего не меняет. Потому, что, пока обидчика прикрывает единственная власть, существующая в этом замке, тому ничего не угрожает, кроме укоризненного покачивания белой бороды. Потому, что обидчик важнее для великого Плана, чем один гордый и ранимый мальчик. Потому что… Северус тормозит на полпути. А что бы, собственно, помогло? Не месть же. Нет, сейчас уже можно себе признаться. Месть не помогла. И не сочувствие. И не понимание. Не все это дешевое барахло, разменная монета слабых. Он пытается выровнять дыхание, и хорошенько, как следует подумать над тем, что собирается сделать сейчас. Помочь в таком деле может только одно – чувство, что ты снова контролируешь ситуацию. Ему даже не приходит в голову, что он примеривает свое на очень отличающегося человека. И еще, Люц. Что сделает Люц, когда узнает… И в такое время. Все одно к одному. - Мистер Малфой, - декан Слизерина, как всегда невозмутимый, входит в собственный апартаменты. У Драко все еще опухшие глаза и губы, у него была настоящая истерика в этом кабинете, но у него было время взять себя в руки. - Профессор, - мальчик совсем по-детски шмыгает носом, но выпрямляется в кресле, как истинный Малфой. - Драко, - Северус садится за стол, в свое профессорское кресло, - директор Дамблдор готов лично принести вам извинения. Вопрос в том, примете ли вы их. - А этот псих ненормальный…, - Снейп перебивает. - Профессор Хмури остается в школе. Боюсь, что это не обсуждается. - Я напишу отцу! – влажные глаза Драко горят жаждой мести. - Если вы решите сделать это, я всячески вас поддержу, Драко, - спокойно подтверждает Снейп, - и присоединюсь к любой жалобе, которую вы пожелаете подать. Это мой долг, как декана. - Тогда… - Мистер Малфой, я предлагаю вам спокойно обдумать ситуацию. И еще раз повторяю, что присоединюсь к вашему решению, - твердо говорит декан, - Предлагаю перенести дискуссию за пределы замка. Они шагают к границе аппарации, и Северус, наблюдая, как на свежем воздухе проходит дрожь у мальчика, говорит как бы между прочим: - Директору известно все, что происходит в Замке, надеюсь, вы знаете это, Драко. Исключения два: комната Необходимости, которую вы вызвали сами, и еще одно помещение, о котором я не могу пока что вам рассказать. - Я знаю, как вызывать Комнату, - еще раз шмыгнув носом сообщает Драко. - Меня когда-то научил ваш отец. Это буквально спасло меня в какой-то момент. - А меня – Алан. Сначала наврал, что нужно заслужить поцелуй Слезливой Миртл, а потом, перед вторым курсом, раскаялся, и объяснил, как полагается, - Драко слабо улыбается. - Заслужили? – машинально спрашивает декан. - Поцелуй не успел, но подружился с ней изрядно, - Драко краснеет, - да и какой поцелуй от привидения? - Действительно, - язвит Снейп, - как это вам сразу в голову не пришло? - Маленький был, - не то, чтобы мальчик сильно смутился, - Сэр… а что вы делали в Комнате необходимости? - Варил зелья. Читал книги. Иногда просто прятался от неприятелей, - или от преподавателей, нда, - Почему вы спрашиваете, Драко? - Ну… я думаю, а двоих она впустит? - Безусловно. Она и сотню впустит, если захочет тот, кто ее открыл. - Сэр, а у нее… у нее есть собственное мнение о том, что я собираюсь там делать? - Я такого не замечал, - Северус рад уже тому, что мальчик больше не истерит, - А что такого сомнительного вы хотели бы там делать? - Ну…, - Драко краснеет, - просто к примеру – например, если целоваться? Простите, сэр… - Боюсь, мистер Малфой, что в большинстве случаев, как это ни прискорбно, ученики данной школы используют Комнату именно в этих целях, - едко замечает Снейп, - Вы ничуть не оригинальны. - С кем-нибудь неприемлемым? - С грязнокровкой? Думаю, Комнате это безразлично. Разве что вы сами считаете это неприемлемым – тогда она может отреагировать на ваши сомнения. Трудно предсказать, каким образом. Но может. - А если…, - Драко слегка краснеет, - с мужчиной? То есть… не с мужчиной, ну, с парнем… Что вы думаете о людях, которые хотят… - У таких людей, буде они готовы признать свои желания, возникает две серьезных проблемы, - сухо сообщает Северус; он ведет подобные разговоры каждый год с того ...
http: ... момента, как стал деканом, опыт большой, - во-первых, вокруг полно идиотов, которые из вашего интереса к мужчинам делают далекоидущие выводы о вашей индивидуальности. К примеру, заранее предполагают, что вы трусливы. Утончены. Внушаемы. Начитаны. Морально неразборчивы. Легкомысленны. Имеете склонность к беспорядочным связям. Все это чушь, разумеется, но ожидания такого рода далеко не безобидны, когда их разделяют большинство ваших знакомых. Во-вторых, из десяти людей, в принципе способных привлечь ваше внимание, девять даже теоретически не допускают возможности близких отношений с вами. Нужно изрядное самомнение, чтобы выстоять в этой ситуации. - И это все? – Драко чуть ли не выдыхает с облегчением. - Чего бы вы еще хотели, Драко? – скептически пожимает плечами его собеседник, - сказок о том, что это аморально и грязно? Их вам в изобилии расскажут соученики. Аморально – лезть с омниноклем в чужую постель, а грязно – не производить соответствующих гигиенических процедур перед встречей с партнером. Если оба партнера мужчины, то хотя бы одному из них не помешает немного знаний о конкретных аспектах интимной гигиены. Впрочем, и в любом другом случае тоже. Драко, красный как вареный краб, закрывает лицо руками. - Мерлин… Вы думаете, отец отнесется к этому так же просто? Упс… вот теперь Северус и сам бы покраснел, если бы еще был на это способен. - Я высказал вам свою точку зрения. Вы спрашиваете из любопытства, Драко, или есть причины? - Я… я жду кое-кого. Кое-кто приедет в Хог на турнир, и я хотел бы его… Мерлин. Я хотел бы попробовать его пригласить. - Прекрасно, - Снейп снова дергает плечами, - Чье одобрение вам нужно? Мое? Отца? Такие дела касаются только двоих. Мерлин, если бы он сам мог быть таким, какими учит быть своих детей… Они, наконец, пересекают границу аппарации, и Северус с удивлением замечает, что привел Драко на ту самую полянку своего детства. Границу несколько раз передвигали, он сам предложил убрать болото за пределы школьной территории. Теперь это место за пределами Хогвартса. Снейп наколдовывает стеганое покрывало поверх росистой травы. - Присаживайтесь, Драко. Итак. В ваших руках несколько возможностей. Вы можете принять извинения директора. Можете жаловаться, можете просить жаловаться отца, это, в сущности, одно и то же, ваш отец не сможет отказать вам в законном требовании. Я тоже. - Тогда… - Драко, дослушайте. У нас обоих не будет выбора. Выбор в этой ситуации есть только у вас. Вы присутствовали на выступлении Вальпургиевых рыцарей на Турнире, не так ли? Вы сознаете, что публика и пресса в истерике. Ваш прогноз? Что будет делать министерство? - Превентивные репрессии, - Драко никогда не примерял подобное понимание на историю семьи, но ответ очевиден. - И первый претендент? - Да, я понимаю... - У вас дома уже идут обыски, - подтверждает Снейп, - вы уверены, что главной задачей вашего отца в этот момент должно стать увольнение экс-аврора Хмури? И что он сумеет этого добиться? - Сумеет-то ладно…, - задумчиво тянет Драко, - а вот что ввяжется… за честь семьи. Заработает кучу новых личных врагов в аврорате. - И за вашу обиду тоже. Ваш отец очень вас любит. И уважает в вас наследника своего рода, - не покривив душой, произносит Северус. И почти благодарен судьбе за экстремальный повод произнести это. - Вы считаете, что у него может не получиться? - прямо спрашивает Драко. - Сейчас самый неподходящий момент из возможных, чтобы конфликтовать со сторонниками репрессий в аврорате, а Хмури фактически глава партии репрессий. Его и убрали-то оттуда поэтому – министр счел, что он стал слишком самостоятелен, многие его подчиненные открыто игнорировали инструкции министерства. Страх толпы дает этим людям все карты в руки. Если выступления повторятся, эти карты быстро превратятся в карт-бланш. И попечительский совет вряд ли настроен ссориться с этими людьми, когда их звезда на подъеме. Вот это Драко очень хорошо понимает. И вот этого Снейп не должен был говорить ученику, слизеринцу тем более, ни в коем случае. - Но тогда… драная мантикора, я не хочу, чтобы мой отец врезался в эту стенку. Ему…, - эта мысль приходит мальчику впервые в жизни, - ему это, должно быть, это было бы больно и стыдно. Сэр, я, наверное, должен принять извинения директора. В конце концов, не перед каждым юношей извиняется герой войны и супер-ворлок Уизенгамота. Северус кивает: - Хорошо. Вы отдаете себе отчет, что Люциус Малфой не одобрит ваше решение, если узнает о нем? Драко долго молчит. - Ему вообще не стоит ничего знать, - робко говорит он, - я знаю, что вы друзья, сэр, но… - Я с вами согласен, - коротко сообщает Снейп, - если вы не собираетесь подключать отца, то ему незачем знать об этом эпизоде вообще. В противном случае, нам вряд ли удалось бы удержать его от вмешательства. У него чертовски тяжело на душе. Вот теперь у него действительно появился секрет от директора. Не вовремя, мать твою. Разъяренный Люц влетает к нему через три дня не хуже, чем он сам влетел к Дамблдору. - Ты почему молчал, несчастье ходячее? – Малфой притискивает любовника к стенке и яростно сверкает глазами, - почему я узнаю о том, что происходит с моим сыном, от посторонних? - Потому, что твой сын решил тебя не подставлять, - сердито высвобождаясь, отвечает декан, - и я полностью поддерживаю его в этом решении. Тебе еще свары с Хмури сейчас не хватало. Как я понимаю, его бывшие ребята от вас и так не вылезают. - Решения по подобным вопросам, - чеканит Люц, - принимаю я. Не ты, и не маленький ребенок, раздери тебя мантикора. И я этого так не оставлю. - Люц, ты ничего не добьешься, - Снейп морщится, глядя на воинственного друга, - Я говорил с директором, поверь мне, Хмури тебе не сдвинуть. И вместо гордости, что он защитил тебя, у Драко останется чувство, что ты не смог защитить его. - Я не нуждаюсь в защите собственного сына, - оскорблено вскидывается Малфой. - Нуждаешься, мать твою. Сейчас - нуждаешься. Он дал тебе возможность сохранить лицо, прими ее с благодарностью. - Это тебе, дорогой мой, кажется, что ты очень умный и хитрый, и дал всем тут возможность сохранить лицо. А на самом деле, из тебя дипломат, как из меня зельевар, соплохвоста тебе в задницу, - Люциус, когда надо, умеет саркастически улыбаться не хуже самого Снейпа, - Твой директор написал мне подробное письмо с извинениями. Так что, даже если бы я принял позорное решение сделать вид, что мне ничего не известно, такого шанса мне не оставили. Северус прислоняется к той самой стенке, к которой его только что сердито прижимали, закидывает голову и витиевато матерится в пространство. - Да-да, - подтверждает Люц, - именно так. Не стоило лезть не в свое дело. А Драко от меня еще получит такой нагоняй, что ему тот хорек раем покажется. Заговорщики хреновы, хранители моего душевного покоя. - Люц, ты идиот, - Снейп вспыхивает, - спасибо скажи сыну, что он в такой ситуации подумал о тебе, вместо того, чтобы травить себе душу обидой. Если еще ты на него рявкнешь сейчас, он в жизни себе не простит, что позволил так с собой обойтись этому психу Хмури. Оставь ему ощущение, что он сам справился с ситуацией, и сделал это лучшим из возможных способов. - Откуда ты все так хорошо знаешь, психолог великий? – сердито спрашивает Люц, - Что-то я за тобой раньше таких талантов не замечал. - Ты правда хочешь знать? – яростно выдыхает Снейп, - акцио, думосбор, - он прикрывает глаза, и вытягивает из виска тонкую ниточку, - Пожалуйста, любуйся. Он отходит к книжным шкафам, поворачивается спиной к комнате, и машинально ведет пальцами по корешкам, пытаясь успокоиться. Люц молчит долго. Гораздо дольше, чем нужно, чтобы просмотреть короткую картинку. Потом подходит и изо всех сил обнимает его сзади. И медленно говорит. - Я его уничтожу. Мерлин свидетель, я это сделаю. - Кого? Поттера? – насмешливо каркает Снейп; ему изменяет голос, - Так он мертв. Думаешь, это что-нибудь изменило? Блэка? Спасибо, я как-нибудь сам. - Север, не говори ерунды, - Люц держит его в руках, как будто боится, что он упадет, если выпустить, - Ты сам давно заглядывал в свой думосбор? Они же там дети, обычные мальчишки. Дети выёбываются ровно настолько, насколько им позволяют взрослые, - площадная брань соскальзывает с его аристократических губ с абсолютной естественностью, как самое обычное слово, - и я не позволю грёбанному ублюдку, который все это тебе устроил, продолжать распоряжаться твоей жизнью, как своей собственностью. И уж в любом случае, не допущу, чтобы история повторилась с Драко. - Люц, что ты задумал? - Снейп разворачивается и заглядывает тому в глаза. Настроение любовника ему крайне не нравится. - Этого тебе знать не обязательно, - Люц смотрит в пространство, как будто только что решил что-то очень важное для себя, - а этим стенам – тем более. Не говори Драко, что я здесь был. - Люций, что ты задумал, черт побери? – взрывается Северус, - Ответь мне. Малфой властно закрывает ему рот поцелуем. И не отпускает, пока он не расслабляется в руках любовника, и не начинает отвечать. - Ты меня убедил, - спокойно заявляет Люц, - я не стану связываться с Хмури. Его изгнание ни черта не изменит. * - Послушай, а ты меня ужином накормишь? – спрашивает Люц, - я досижу у тебя до отбоя, раз мы решили не говорить Драко о моем визите. Северус приказывает эльфу принести ужин, они говорят о чем-то неважном, не затрагивая больше ни проблемы школы, ни того, что увидел Люц в думосборе. Люц рассказывает какую-то ерунду про приключения с финансовыми ведомствами – до последнего времени Северус не подозревал, какую неистощимую пищу для анекдотов подает министерство своими потугами контролировать бурно растущий магический бизнес. - На чемпионате. Флетчер из департамента развития экономических связей – известного также в качестве департамента по закрытию экономических связей - подводит ко мне перса. Вернее, подкатывает. Кругленький как шарик, голова в тюрбане, пузо и попа строго симметричны, ножек почти не видно. Мистер Малфой, познакомьтесь, может быть вы сможете помочь нашему иностранному другу решить проблемы. И выясняется: он поставляет ковры-самолеты по всему миру. В Европу. В Россию, там у него, правда, бесконечная свара с изготовителями ступ идет в лицензионных органах, но не важно, поставляет как-то. В Нигерию, в Чили, в Мозамбик – куда хочешь. Мы единственные в мире дегенераты, которые догадались запретить использование ковров-самолетов. Основание, держись за стул: маггловские артефакты запрещены к зачаровыванию. Хорошо, я нахожу придурка Лэнгли из департамента по контролю за использованием маггловских артефактов, и спрашиваю: «вы отдаете себе отчет, милейший, чем отличается процесс изготовления ковра-самолета от процесса производства маггловской ковровой ткани? Какой к, мантикорам, маггловский артефакт? Вы летную метлу маггловским артефактом объявить не пробовали, регуляторы?» Ах, мистер Малфой, не может быть, мы проверим, мы разберемся. - Связываюсь с ним на следующий день. Как я искал действующий камин в этом бардаке, лучше не спрашивай, пришлось секретаря министра тряхнуть. Разобрались. Ковры упомянуты в реестре маггловских артефактов, который составлялся в каком-то девятьсот лохматом году путем сравнения списка товаров, производимых в магической Британии, с маггловским справочником по отраслям индустрии. Название совпало – запретили. Действительно, непонятно, как метлы туда не попали, как в воду глядел. Наверное, у того, кто составлял, метла была, а ковра не было. Хорошо, что надо сделать, чтобы вынести их из этого реестра? А надо подать заявку, и ждать, пока они соберут комиссию экспертов по маггловедению, которые – внимание! – посетят маггловскую фабрику и фабрику нашего друга, и дадут заключение, что он не занимается производством маггловских артефактов с последующим их зачаровыванием, а изготовляет полноценный магический предмет. Почему этим должны заниматься маггловеды? Что ваши маггловеды понимают в производстве ковров-самолетов, это уникальный процесс, три фирмы обслуживают весь мировой рынок? И он мне честно отвечает: мистер Малфой, они и в маггловском ковроткачестве ничего не понимают, они поднимут документы и разберутся. А маггловеды – так департамент-то по маггловским артефактам, специалистов по магическим производствам не держим. - В точности как в департаменте по образованию наши программы утверждают, - хмыкает Снейп. - Слушай дальше. Я спрашиваю, у нас доверительные отношения, можно спросить такое в открытую. Может, мне проще в суд на вас подать, и доказать, что ваши запреты незаконны? Попросил его разыскать мне определение артефакта. Нету. Вообще нигде нет письменного определения термина, который используется в каждой второй министерской указивке. Они там интуитивно так понимают, что артефакт – это или что-нибудь, что ездит, крутится, подпрыгивает или бибикает, или что-то, что имеет художественную ценность. Автомобиль артефакт, а стул не артефакт. А стул на колесиках, спрашиваю я его, артефакт? Если он сам ездит, то да, а если его возит маггл, то нет, говорит мне этот крупный эксперт. Сам ездит, маггловский стул, представляешь? Я плюнул, пошел и за обедом рассказал эту историю Скитер, очень ее повеселил. Теперь они спешно пересматривают реестр, разумеется. На днях поинтересовался, как именно они это делают. И само собой, выяснилось. Они взяли индустриальный справочник поновее и сравнивают свои списки уже с ним. Теперь главное, чтобы те, кто попадет под нововведения, не узнали, что эту свинью подложил им я. - Влип, значит? – ехидно улыбается Снейп. Его энтузиазм, с которым Люц играет в эти бирюльки, очень веселит. - Почему? Ковры из реестра, я думаю, под это дело вынесут. И еще пару пунктов для меня Лэнгли постарается убрать. Но вообще мне подумать страшно, что они там насочиняют. Малфой вытягивает ноги, вертит в руках бокал вина и улыбается, как кот, съевший хорошую мышку. Как будто это не он тут рвал и метал два часа назад. Как будто по нему скользнуло, и ушло без остатка. - О чем ты думаешь, так сосредоточенно на меня глядя? – вдруг спрашивает Люц. - Ни о чем таком, - он думает, что рядом с Люцем не должно существовать ничего уродливого и нелепого. Вроде того мальчишки в думосборе. - Ну что, - поднимается Люц, - проводи меня немного? Они выходят под звездное небо, и Люц сжимает его руку, как только они отходят от замка на достаточное расстояние, чтобы не быть замеченными из окон. Северус думает, что если они так и дошагают до границы аппарации… А потом о том, что сегодня – крайне неподходящий день. И о том, что выбирать белье так и не научился. Люц идет медленно, поглядывая то на небо, то на темные деревья, а потом вдруг тащит его куда-то в сторону от основной дороги, и они оказываются около озера. - Иди сюда, - Люц обнимает его, и ведет ближе к воде, - я никогда не был здесь ночью. Смотрит на лунные дорожки, щурясь, вдыхает влажный, совсем еще летний, воздух, а потом пристально смотрит в глаза любовника. - Я скучаю по лету, - тихо говорит Люц, и целует, и укутывает своими руками, своими волосами, своей неожиданной нежностью. А потом подталкивает Северуса к старому буку, и опускается на колени, начинает весьма целенаправленно расстегивать его пуговицы, и уже поглаживает, и Северус вцепляется в шершавый ствол за спиной, чтобы не вцепиться в волосы любовника, и все-таки говорит, хотя чертовски не хочется: - Люци, ты не хотел делать этого в Хоге. Ты же знаешь, директор… - Хорошая мысль, - хмыкает Люц, лишь на секунду оторвавшись от своего занятия, а потом нежно проводит языком по самому кончику члена, прежде чем продолжить фразу, - непонятно только, почему это соображение приходит тебе в голову строго через раз. Он уже закончил возиться с одеждой Сева, и теперь гладит, и лижет, и дразнит, пока тот не оказывается не в состоянии сдержать стон. Люциус поднимает голову, сообщает, глядя ему прямо в глаза своими серыми, ярко сияющими в лунном свете: - Если директору этого борделя хочется наблюдать, как Люциус Малфой стоит тут перед тобой на коленях и сосет твой член, то это его проблемы. И вообще говоря, ему сегодня крупно повезло. Два прекрасных зрелых мужских тела, в лесу, у озера, под луной. Не все же ему за хулиганьем малолетним подсматривать, - произнеся эту тираду, Малфой невозмутимо опускает голову, и продолжает свое занятие, нисколько не интересуясь ответом
http: Омерзительное настроение декана в эту осень бросается в глаза. Летом, в Мэноре, он казался необычно спокойным, почти счастливым, если это понятие вообще применимо к профессору Снейпу. Сейчас, в октябре, он рычит уже на всех и каждого. Особенно, разумеется, на гриффиндорских придурков, но теперь уже достается и своим. Пэнси – за заваленную работу по зельям (я понимаю, мисс Паркинсон, что мистер Малфой был слишком занят квиддичными тренировками, чтобы подготовить вас к контрольной), Винсу – за подложенный Синистре на стул хлюппакет (и отдельно – за то, что опозорили факультет, бездарно попавшись на подобной младенческой выходке, мистер Крэбб), Блезу – за публичные обжиманцы с каким-то хафплаффцем (мало того, мистер Забини, что вы устроили непристойный спектакль на перемене, вы еще и позволили себе опоздать на урок на тридцать секунд), и даже безупречному Тео – за хамство преподавателю истории магии (даже если у вашего профессора на уроке от скуки физически мухи дохнут, это не повод тыкать ему под нос дохлое насекомое, мистер Нотт; вы же не гриффиндорец какой-нибудь). - Люди, что с деканом? – отдуваясь после очередного нагоняя, спрашивает Крэбб, - он как берсеркера напился. - Проблемы в личной жизни, - предполагает Забини. - Забини! – Драко чуть ли не подпрыгивает от возмущения, - Ты хоть кого-нибудь способен не трогать своими липкими мыслями? Может, у Дамби тоже проблемы в личной жизни? - У Дамби? Какие у него проблемы? Спит себе потихоньку с МакКошкой, - невозмутимо отзывается Блез, думая о чем-то постороннем, - и никаких проблем, весел, как птичка. Грег резко изображает приступ тошноты. - Совершенно с тобой согласен, Грегори, - церемонно заявляет Драко. - Декана беспокоит ситуация в стране. И в семьях студентов, - уверенно замечает Тео, - у нас был обыск, у Малфоев, кажется, три, у Флинтов просто отца забрали на три дня. - К нам пришли проводить беседу, - замечает Грег, - отец их выставил. Сказал, что у него банковская тайна, и без повестки он вообще ни о чем ни одного слова не скажет. - У кого что, а у Гойлов банковская тайна, - хмыкает Нотт. - Зато мой отец не ответил ни на один вопрос, а твой с ними три часа общался, говорят, - сердито пыхтит тот, - и одному Мерлину известно, что он сболтнул в процессе. - Мой отец не упускает возможности вести пропаганду в силовых структурах, - Нотт напрягается. - Вот, а потом к людям приходят из аврората, - обычно тихий Грег стоит на своем. У него в семье даже тверже, чем у Драко, придерживаются принципа воспитания наследников. Дети знают о делах родителей все. - Гойл, ты со своей купеческой местечковой расчетливостью… - Стоп, - Драко резко тормозит, - э, нет, Нотт, тут ты чего-то недопонял. Гойлы – старинная британская магическая семья. Наши вассалы на протяжении шестисот лет. Рыцари и воины. Лучше заткнись. Крэбб молча становится рядом, и неожиданно такой же воинственный вид принимает неагрессивный обычно Забини. - Мой отец говорит…, - заводит Тео, но Малфой его перебивает: - А мой отец говорит, что раскольник хуже магглофила. Магглофил преступно мягок с животными, а нацист приравнивает к животным полноценных магов. Ну да, слово в слово повторяет за отцом. Но отец же прав, верно? - А где, позволь тебя спросить, был твой отец, когда мы магглов гоняли на чемпионате? – сердито спрашивает Нотт, переключившись с Грега на Драко. - Учитывая пристрастие твоего отца к пропаганде среди силовых структур, мой ответ будет простой, Нотт, - Драко морщит свой тонкий носик, и смотрит насмешливо, - мой отец к тем клоунам в балахонах близко не подходил. - Вот как, - Нотт сжимает кулаки, - а где он был, когда экс-аврор Хмури сделал из тебя посмешище перед грязнокровками? Решил лишний раз не связываться с авроратом в такой скользкий момент, а? - Я решил проблему самостоятельно, - заносчиво объявляет Драко, - мне были принесены извинения, и я согласился их принять. Не все до старости прячутся за спины собственных родителей, понял, Тео? Моему отцу сейчас хватает забот дома. Нотт недвусмысленно хмыкает. Драко отворачивается и старается сохранить бесстрастную малфоевскую маску на лице. * Зато вечером его ждет триумф. Наконец-то прибывшие долгожданные гости из Дурмштранга уверенно проходят всем строем через Большой Зал прямо за слизеринский стол и Крам, на которого смотрит влюбленными глазами практически весь мужской состав школы, плюхается на стул – опять спиной к залу, как никогда не делают привыкшие к вниманию знаменитости – ровно напротив Драко. Оторопело оглядывается, можно подумать, что он никогда не слышал бурных приветствий в свой адрес, и, наткнувшись взглядом на знакомое лицо, с облегчением переводит дух. - О, ловец, - Крам протягивает руку через стол, - как дела, ловец? Драко на глазах у всей школы здоровается со спортивной звездой, и даже ловит из зала редкий подарок – откровенно завистливые взгляды Поттера и Уизли. - Рад вас видеть снова, Виктор, - говорит он, - мы тут все ваши болельщики. Даже некоторые девчонки. Драко представляет болгарину нескольких слизеринцев, и начинает тихо рассказывать, как устроена жизнь в школе. Виктор его перебивает: - Слушай, ловец. А где тут у вас полетать можно? - У нас большой квиддичный стадион, - с гордостью отвечает Драко, - В этом году из-за Турнира первенства школы не будет, так что времени для тренировок хоть отбавляй. Хотите, я скажу нашему декану, он будет рад зарезервировать время для вас? - Ты когда тренируешься? Полетаем утром перед завтраком? – спрашивает Крам, без улыбки. У Драко перехватывает дыхание. Вообще-то в пять утра его может поднять с постели только пожар, но возможность потренироваться с чемпионом – это посильнее пожара. - Конечно, - соглашается он, безуспешно пытаясь сдержать ликование в голосе, - с удовольствием. Только боюсь, партнер из меня для профессионала пока что… - Полетаем, хорошо, - удовлетворенно кивает дурмштранговец, и снова погружается в свое молчание.
Bruinen: Ох, как же я обожаю Ваш Слизрин и ваши Люцеснейпы! Божественно! А вот Дамблдор в Вашем исполнении откровенно пугает... своей реальностью. Очень бы хотелось маленький кусочек, демонстрирующий его теперешнее отношение к Снейпу и к Слизерину вообще (я знаю, что Вы пишите этот фик с точки зрения слизеринцев, но Дамб... какой-то не совсем гриффер что-ли)
http: Bruinen Благодарю. Дамб будет.
http: Люц всерьез увлекся импортом летательных средств. За непрестанными усилиями по отмене запрета на ковры-самолеты следуют русские и украинские ступы. - Ты представляешь себе, что такое ступа? – Люц почему-то ухитряется превратить каждый из их редких завтраков в лондонской берлоге в отдельное развлечение. На этот раз он заказал в студио огромное блюдо морепродуктов, и безуспешно пытается заставить Снейпа проникнуться идеей потребления живых устриц, а заодно и питьем белого вина в десять часов утра, - ну, представь себе деревянную круглую лохань под заклятием левитации. К давешнему разговору: вот, кстати, ступа – не артефакт. Обычный маггловский кусок дерева, зачаровывай – не хочу. В воздухе она, таким образом, висит сама. Теперь, тебе дана в руки нормальная такая метла, только полохматее и раза в три послабее летной. Ты ее держишь, - в обморок не упади, - в основном перпендикулярно земле хвостом вниз, и задаешь направление полета изменением угла. Для того, чтобы удержаться на этой штуке в воздухе никаких усилий не надо – она левитирует. Доступно почти сквибу. Для того, чтобы показать хоть какую-то маневренность, нужна невероятная концентрация и координация движений – и опять же, почти никакой магии, одна физическая ловкость. Средний налет на получение прав в странах, где есть трафик таких лоханей – двести часов. Двести! Против двадцати на метле, и трех на ковре. Но у нас соответствующего трафика нет. Взлетай, болтайся под облаками, перевернуть ее почти невозможно, пытайся заставить ее летать и выделывать трюки. Теперь. Как в этой ерунде трясет, ты догадываешься? А, откуда тебе? - Ты заносчивый чертов ловец. Совершенно необязательно гонять на вашей этой палке с хвостом круглые сутки всю школу напролет, чтобы знать основные принципы. Я прекрасно все понимаю – необтекаемая форма, левитация, две конфликтующие формы магии, - желчно поясняет Снейп. - О, мне же лучше. Трясет, в общем. Комфорта ноль, не зря русские так на ковры-самолеты бросаются. У них там вообще есть такой обычай – прокатиться в воздухе с ветерком, попутно выпивая и закусывая. Ступы для этого не очень удобны. Зато для наших – смотри. Собственно ступу можно купить одну на всю жизнь – менять там особо нечего. Ремонтировать тоже – вещь практически вечная. Зато рулевые метлы можно модифицировать хоть каждый квартал. Моду создавать, делать конкурирующие модели, цацки разнообразные приделывать – развлекайся не хочу. И любой дурак может взлететь с первого же раза, но для того, чтобы показать класс, нужны сотни часов тренировок. Понимаешь? - Понимаю, - кивает Снейп, разбивая специальным деревянным молотком панцирь краба. Вареных морских гадов он по-прежнему решительно предпочитает сырым и подозрительно попискивающим, - абсолютно бесполезная игрушка для богатых идиотов. - А, ты не то понимаешь. Эту дрянь можно позиционировать как продукт для недавно поднявшихся молодых образованных специалистов. Этника, экзотика, разновидность благородного спорта для презирающих традиции охламонов. Ну вот представь себе. Люциус Малфой выпендривается на гиппогрифах, но его хрен догонишь – сесть на грифа ты еще можешь, этому даже в школе учат, но своего тебе в жизни не объездить, этому надо с детства учиться. И вообще, держать грифа это сразу – поместье, конюшни, эльфы специальные. С другой стороны, пусть Малфой попробует догнать тебя на ступе – настоящему мастеру нужно серьезное знание теории полетов, начальной подготовки ноль, но в дальнейшем нет предела совершенству. Какой-нибудь Билл Уизли со своими кожаными куртками и сережкой будет смотреться в этой хреновине идеально. Вот, кстати, дельный парень, был бы не Уизли – давно у меня работал бы. - Ты так ненавидишь Артура Уизли, что даже его родственников на работу не берешь? – хмыкает Снейп. Люц вдруг почему-то разражается смехом. - Север, я иногда просто удивляюсь, почему тебя шляпа в Гриффиндор не послала. Какая здесь разница, как я отношусь к Уизли? Он меня ненавидит так, что я не могу позволить, чтобы человек, посвященный в мои дела, встречался с ним каждый день за обеденным столом. - Между прочим, я так и не уловил, откуда пошла ваша вражда, - замечает тот, пропустив насмешку мимо ушей. - Рассказать? – Люц задумчиво щурится в пространство, - ладно, расскажу, он споласкивает руки, швыряет мокрую салфетку на стол, и пересаживается на диван. И, дождавшись, пока Северус присоединится, придвигается вплотную, кладет руку на плечо, - Тебя в Хоге еще не было, когда там была Молли Прюэтт. Старше меня на два курса. Немыслимой прелести была девушка – тоненькое такое эфемерное создание с копной рыжих волос и прозрачными глазами. Что она делала в Гриффиндоре, до сих пор понять не могу. Такая, знаешь, типичная дворянская цаца, единственная дочь в большой семье. Книжки, фортепиано, вышивание, возвышенные взгляды и ноль понимания жизни. Очень неглупая, но полностью изолированная от реальности, как это бывает в подобных семьях, особенно, почему-то, в гордящихся своей прогрессивностью. Мы дружили. Вот не надо на меня так смотреть. Я тогда уже за Нарси ухлестывал вовсю. А заодно за Беллой и еще за парой слизеринских красоток. Дружили, действительно. В основном, бродили по парку и трепались о чем попало. По-моему, Молли слегка мной прикрывалась от толпы поклонников, которые ей к шестому классу никакого проходу не давали. Мне, естественно, было приятно – четырнадцать лет, завистливые взгляды старшекурсников… А роман у нее был с Грегом Гойлом. Просто до неприличия серьезный роман. Я же их еще и сводил. Сгонял. Пинками. Потому, что Грег к ней подойти боялся, а Молли хоть как-то проявить инициативу просто не приходило в голову. - Потом Грег все же как-то решился, и началось. Друг от друга они не отходили вообще. Гойл совершенно потерял всякое соображение, поразбивал башки всем ее ухажерам, у него с этим в школе было просто. Молчит-молчит, потом подойдет и тихим таким голосом произнесет что-то вроде «чтоб я тебя тут больше не видел»; и если человек с первого раза не понял, то со второго уже кулаки. Палочку Грег пачкать драками не любил. Говорил, что агрессия затемняет магию, ну, это их каббалистские штучки, они вообще как-то без палочек предпочитают. Молли пыталась его как-то образумить, но Грег… в общем, если он упрется, то его и я-то только с большим трудом могу свернуть. Все свободное от взысканий время они только и делали, что ходили с отсутствующим видом, держась за руки, и все с ними было понятно, как ни с кем в школе. Молли безумно нравилось, что ее опекают и защищают, а Грег вообще на нее смотрел как на богиню. Слизерин это дело принял без возражений – хоть и гриффиндорка, но из весьма приличной древней семьи; немного слишком прогрессивной, но без безумств, все в рамках. Грифферы, конечно, на ушах стояли, но – ты же Грега знаешь немного? И мы с Крэббом были рядом, так что номер их был совершенно дохлый. Так что для межфакультетского романа все было относительно мирно. Идеальная пара, примерно одного круга, равные состояния, оба чистокровные, из древних семей, ни у одного никаких предварительных обязательств, друг друга обожают, оба мечтают о детях и семейной жизни. Идиллия. - И вот, представь себе, когда они закончили школу, и Грег пришел свататься, эти хреновы магглолюбы Прюэтты, которым отдать дочь за магглокровку раз плюнуть, встают на уши. Парик, мицва, запрет на магию в менструальные дни – ах, какой ужас, с нашей девочкой такого никогда не случится. В религиозную семью – ни за что. И уперлись, как ослы, скоты. Мой отец ездил их уговаривать, они его чуть ли не за дверь выставили; он вернулся в бешенстве и сказал, что большей дозы благонамеренного идиотизма в жизни своей не получал. А Молли после серии разговоров с родителями через некоторое время благополучно порезала себе вены. Вдоль. Режущим заклятием. Откачивали ее у меня – мы с Крэббом и Лестранжи. Белла зелья варила. Главная проблема была сделать так, чтобы об этом не узнал Грег, потому, что он бы пошел в разнос и непременно кого-нибудь бы укокошил. - Через год, утомившись смотреть на их терзания, я пошел к Лорду. Метка у меня уже была, а влияния особого еще не было, но я просто попросил, и Лорд меня понял. Сказал, что снимет любое родительское проклятие, без всяких условий. Пусть себе спокойно уходит к Гойлам, сидит дома и рожает чистокровных магов, организации от нее никакой другой пользы не надо, не тот тип личности, чтобы метку ей лепить. И вот тут нарисовался Арчи Уизли, который в тот момент уже подвизался у Дамблдора. Уизли ронял слюни на нашу Молли еще в Хоге, но она его не очень-то и замечала в толпе поклонников. В организации, как выяснилось, был их агент. Так вот, Арчи, к большому, как я подозреваю, неудовольствию Дамблдора, этого агента провалил. А именно - пошел к старшим Прюэттам, рассказал о наших планах, и о том, что в них замешан Лорд. Родители устроили скандал матушке Грега, заперли Молли, братья ее переехали к ним жить, чтобы присматривать за любимой сестричкой. Шпиона мы после этого вычислили, разумеется, и он получил свое. Молли все-таки Грегу еще написала. Раз в деле замешан Лорд, то прощай навеки. Люблю, страдаю, знать тебя больше не хочу. Все. Грег уехал в Дрезден и вернулся оттуда через шесть лет с женой из очень старого банкирского рода, и уже в должности младшего партнера Гринготс-Дрездена, редчайший случай у гоблинов. И улыбнулся он в следующий раз, по-моему, лет через десять после всех событий – когда родился Грег-второй. Потом появилась еще Берта, мы с Грегом изрядно надрались по этому поводу, и я как-то ему наполовину в шутку сказал, что завидую – я тогда страшно переживал, что у нас с Нарси больше не будет детей. И Грег мне вдруг говорит: «Знаешь, Люций, я их всех люблю, и Мод, и детей, и ее родителей, но меня не оставляет ощущение, что меня им подкинули. Как детей в чужую семью подкидывают. А где-то в небытии – мой дом, и там Молли с выводком, в субботнем платке, зажигает свечи и ждет меня к ужину». - Не знал, что у тебя такие доверительные отношения с Гойлом, - хмыкает Северус. - Односторонние. Гойлы серьезно относятся к своему вассальному статусу. Знаешь, как интересно играть отца по отношению к человеку, который старше тебя на два года? В школе особенно. - Бирюльки ваши феодальные. Взрослые же люди, - это их старый спор, который никогда не кончается. - Дикое создание, воспитанное магглами. На таких бирюльках мир держится. Но, знаешь, за одного Грега я бы Уизли вендетту объявлять не стал. Грегори Гойл сильный мужчина, и войну такого рода способен вести за себя самостоятельно. Чего я действительно не могу простить Артуру – так это то жуткое существо, в которое превратилась подружка моего детства Молли Прюэтт. Я, знаешь, очень хорошо себе представляю, какой бы она сейчас была рядом с Грегори. Такая история, мой дорогой, - Люц встает, потягивается, и подходит к окну, - на этом вечер воспоминаний объявляется законченным. Меня ждут в конторе. Ты когда сможешь выбраться в следующий раз, признавайся? - Мерлин его знает, - дергает плечами Снейп, - у нас такая свистопляска с этим турниром. Драконы, драконологи, толпа иностранцев, начальство из министерства от нас не вылезает. Я нужен директору. - Жаль, - коротко говорит Малфой, - я скоро уеду надолго. Сначала во Францию по делам, а потом в Уилтшир. - Что ты там делаешь? – машинально спрашивает Северус. - Много разного. В Уилтшире, в частности, встречаюсь с твоим большим приятелем. Ремусом Люпином. В качестве члена попечительского совета, хочу еще раз обсудить с ним ситуацию в школе перед будущим советом. Он оказался весьма осмысленным собеседником, этот Люпин. И ты знаешь, его действительно волнуют дети. Снейп хмыкает. - Кстати, об иностранцах и прочей суматохе, - замечает Люц, - Драко пишет мне, что он тренируется с Крамом. Это, конечно, очень хорошо для его квиддичных успехов, но мне не понравился его излишне восторженный тон. Ты уверен, что этот Крам ничего не затеял дурного? Эту тему Северусу обсуждать с любовником очень не хочется. - Я за ним присматриваю, не волнуйся, - отвечает он. - Понятно. Опять у тебя с моим сыном секреты за моей спиной. Что же за наказание такое? Выкладывай. - Обещай, что ты не рванешь в Хогвартс вправлять сыну мозги, не подумав, - требует Сев, спешно соображая, как подать Люциусу новость. - Никаких тебе обещаний, защитник малолетних, - смеется Люц, - не расскажешь, явлюсь в Хог и сам расспрошу Драко. Давай, я тебя слушаю. - Твой сын влюблен, и, кажется, серьезно. Не дергайся так, ничего ужасного не происходит. Крам вообще не по этой части, - Северус вспоминает крайне не понравившуюся ему картину: Драко и Виктор, довольные, с метлами на плечах, шагают с тренировки, и сутулый болгарин по-дружески обнимает младшего за плечи, а тот весь вытянут в струнку, чуть ли не дрожит, и, кажется, с трудом удерживается, чтобы не прильнуть всем телом, - Он ничего не понимает, искренне держит Драко за приятеля, очень к нему привязан, и я от души надеюсь, что у твоего сына не хватит духу полезть к Краму с признаниями. От восточного человека за такие поползновения можно, знаешь, и по физиономии схлопотать, как правило. - Это называется «не волнуйся», - Люц хмурится, мрачнея, и барабанит пальцами по подоконнику, на который присел, слушая рассказ, - это, значит, мне надо откладывать дела и отправляться в Хог вести с сыном душеспасительные беседы о… Мерлин великий. - Люц, давай лучше я с ним поговорю, - предлагает Северус. - Ну нет, спасибо, - усмехается тот, - ты поговоришь, я себе представляю. - Послушай, у меня их сто штук, и сердечные трагедии на факультете случаются раз по десять в год. Я уже все арии на этот счет наизусть выучил. Давай, я с ним поговорю, а ты ничего не знаешь. И потом, - он смотрит в сторону, - я, по крайней мере, знаю, что значит быть в подобной ситуации. Люциус молчит. Думает. - Нет уж, мой дорогой, - заявляет он наконец, - это моя обязанность. Если бы мой отец соизволил вовремя рассказать мне о себе и о наследии Малфоев кое-что, что я на деле узнал только в этом году, когда после наших экспериментов полез в его личные бумаги, то у тебя, возможно, и не было бы подобного опыта. Если бы я хоть что-то тогда в себе понимал, то с запретом директора мы уж как-нибудь разобрались бы. Да на самом деле, достаточно было простой вероятности, что ты можешь об этом узнать, чтобы вся затея потеряла для него всякий смысл. Он легко соскакивает с подоконника, дергает Северуса за свисающую прядь, проходя, и накидывает мантию: - Увидимся в Хоге, - говорит он, уже натягивая перчатки, - и, между прочим, знаешь, что смешно? У нас с сыном оказались сходные вкусы. Этот Крам, он изрядно на тебя похож, если присмотреться. Поздоровее, конечно, будет, но типаж один в один. – Мрачный носатый брюнет, напрочь лишенный социальных навыков, - желчно подтверждает Снейп. - Вот именно, - фыркает Люциус, - и что мы только в вас находим, такие прекрасные? Какое-то проклятие Малфоев, не иначе. Иди сюда, мрачный и носатый, поцелуй меня, я из-за тебя в очередной раз опоздал повсюду, - Люц смеется, теребит его, трется носом об нос, и мурлычет, - скоро увидимся, слышишь? - Слышу, - Северус пытается сделать строгое лицо, но не может сдержать улыбку, - опять мне директор за завтраком будет подмигивать с таким видом, как будто я отмочил какую-нибудь веселую шутку в его духе. Явился на педсовет в розовых носках, или накормил министерского проверяющего кусачими конфетами, к примеру. - Пожалуйся еще, страдалец, - шутливо угрожает Малфой, - Я проникнусь сочувствием, и однажды выйду с тобой к завтраку в Большой зал. Посмотрим, кто кого там сумеет смутить. - Ты этого не сделаешь, - фыркает Снейп, - пожалеешь репутацию. - Чью, твою? Плевать я хотел на твою репутацию, невинность ходячая. Подумаешь, тоже, Слизеринский ужас. - Иди уже, потрясатель основ, - Северус подталкивает друга к двери, - опаздываешь. - Забываю о часах в твоем присутствии, - Люц веселится вовсю, - гордись, и не смей на меня ворчать. Увидимся, - вместо того, чтобы выйти на улицу и дойти до безлюдного места, он беспечно аппарирует прямо из квартиры. Засечь конкретную точку аппарации в районе, плотно застроенном маггловскими многоэтажками, для аврората практически нереальная задача. * А в Хогвартсе, между тем, еще Каркаров. Игорь. Один из немногих – по пальцам пересчитать можно – людей, с которыми Снейпу всегда нравилось общаться. Видимо, потому, что Игорь тоже не считает нужным рассыпать фальшивые улыбки, держится так же прямо и замкнуто, как он сам. Такой же книжник, затворник и фанатик запретных знаний. Северус, разумеется, знает, что Игорь сдал его когда-то, но, побывав в Азкабане, на эти вещи смотришь намного проще. Сдал – значит, не было сил терпеть. И Снейп, вообще-то не склонный к всепрощению, первым протягивает руку, и с удовольствием ведет долгие беседы со старым приятелем. О загадочной северной магии, о немыслимо быстро меняющейся ситуации на востоке Европы, о последних книжных новинках. Только не о Лорде, не о дергающей уже в полную силу метке, не о будущем. У Игоря есть два существенных недостатка. Он привез с собой какие-то совершенно неисчерпаемые запасы ракии – отвратительного болгарского напитка, по вкусу напоминающего грубое белое вино, а по крепости как минимум равного огневиски – и каждого пытается непременно заставить попробовать этот предмет национальной гордости. И он как-то совершенно неприлично, суетливо, в открытую, влюблен в собственного ученика. В того самого Виктора Крама, по которому все – от Драко Малфоя до надоевшего хуже горькой редьки Поттера – с ума посходили только потому, что он умеет лихо ловить золотой мячик с крылышками. Эти недостатки взаимосвязаны. Закрытый и подтянутый, Игорь преображается в доброжелательной атмосфере. - Игорь, не могу я пить твою виноградную водку. Виски хочешь? – Северус наливает себе огневиски, и морщится, глядя, как Каркаров опрокидывает очередную стопку ракии. - Ты слушай дальше, Север. Ты, кстати, знаешь, что такое по-болгарски Север? Норд. Направление к северному полюсу, где лед и холод. Тебе подходит, ты так не думаешь? Снейп хмыкает. - Тебе виднее. Так что там ваши эксперименты? - Берем нескольких учеников, кто способен видеть тестралов. У нас есть Штруман, он, кстати, здесь сейчас, у него прабабушка умерла при нем от инсульта; Малкович, он в Сербии насмотрелся еще в детстве, и Крам, у него, знаешь, там трагическая история семьи… - Игорь, избавь меня от Крама. Эту слезливую байку можно прочесть в любой желтой газетенке. - Ну, хорошо, хорошо. Они подлетают на метлах, и пытаются установить контакт. Естественно, мы с Фон Дорном их страхуем с палочками наготове. Они пытаются изображать дружелюбие, но животные на них кидаются с ходу. И тут Дорну приходит в голову. Ребята, он спрашивает их, они вам нравятся? Двоим не нравятся, а Крам говорит – смешные. Смешные, ты представляешь? Дорн говорит, все в сторону, Виктор, попробуй один. И можешь себе вообразить, они его подпускают. А он же разговаривать не любит, Витя наш, кланяться не умеет, он молча к ним летит, и они ему вдруг – даются. Мы думали это доступно только великим, вроде Дамблдора, а тут Витя Крам – прямо к ним, и сразу в дамки. Дорн считает, что они эмоции слышат, а я говорю – да они просто легилементы стихийные. А мы с Виктором уже этому учились понемногу, и я ему транслирую – попробуй установить контакт. И, представляешь, они практически говорящие, оказывается! Они показывают картинки, но такие, четкие. Все понятно. Я потом сам пробовал, уже без страховки. Вполне можно объясниться. - То есть, мы к ним относимся как к тягловым животным, а они, возможно, не глупее драконов, что ли? - Вот! Вот, Север, ты все с ходу понимаешь. Почему ты не у нас в Дурмштранге, скажи мне? С вашими ограничениями ничего уже нового о границе миров не узнать. Теперь, ты же понимаешь, что тестралы живут в обоих мирах, да? И смотри. Если я могу с ними объясниться, то они меня утянут на Изнанку прямо в телесной форме, как нечего делать. Только попросить. Ты представляешь себе? Никаких медитаций, никаких кровавых жертв, никаких контактов с Перуном, или как ты там это дело персонифицируешь – с Вотаном, что ли? Просто поговорить с лошадкой – любому легилементу доступно. И еще, знаешь, что? - Что, Игорь? – Северус обдумывает услышанное. Хорошо им там в Дурмштранге, далеко от министерских департаментов по контролю над такой и сякой контролируемой магией. - Мы думали, что для них наш мир прозрачен, а на самом деле, тех, кто их не видит, они и сами не видят. Для них наш мир малонаселен, ты представляешь? И население падает – потому что в каждом поколении все меньше людей видят смерть воочию. Специализация, понимаешь, Север, монополизация насилия, как этот сквиб немецкий предсказал. Не тот, который про эдипов комплекс, а тот, который про железную клетку. Чувствуешь, чем пахнет? Снейп в задумчивости наливает себе еще виски. Игорь выпил, кажется, уже в три раза больше собеседника, но по нему не заметно. Только что глаза горят слегка безумным светом. - Да, очень интересно. Вы пробовали? - Мы. Только никому не говори. С Виктором вдвоем там были. - Что видели? - Север, я лучше…, - Игорь пытается передать картинку, но в силу количества выпитого получается у него плохо, - Видишь, да? Понимаешь? - Ни соплохвоста не понимаю. Словами скажи, - требует Снейп, - в этот момент раздается стук в дверь. Этот стук он узнает с ходу. Люц. Северус машет в сторону двери палочкой, открывая доступ. - Игорь! – Люц искренне рад видеть старого знакомого. Они обнимаются, - Мантикора тебя раздери, приятель, сколько лет! Ты почему не заехал в Мэнор? - Не могу оставить учеников, Люций. Тут такая конкуренция, только отвернись. Мадам Максим охмурила человека из обслуги, Дамлдор вообще выставил двух претендентов. - С него станется, - хмыкает Люц, - а ты знаешь, что твой ученик тренирует моего сына здесь? - Подожди, этот блондинчик из Слизерина, с которым Крам не расстается – это что, твой сын, Люций? – Игорь поднимает брови, - надо же, как время летит, я же его только младенцем видел. А, правда, похож. Весь в тебя. Люц довольно хмыкает. - Так, Люций, я не знаю, что за дела у тебя с деканом, но просто так мы тебя не отпустим, верно, Север? – Каркаров тянется к бутылке, - ракию будешь? - Могу предложить огневиски, - иронически вставляет Снейп, - и лучше соглашайся, Люц. - Виски, пожалуй, - кивает Малфой, - стар я уже для твоего огненного зелья, Игорь. Что ж, рассказывай, как твои дела? Нравится быть директором? - Еще бы, - Игорь кривит тонкие губы, - сам себе хозяин. Школа интернациональная, ни одно правительство у нас на горбу не сидит, да им в основном и не до того всем, сами знаете, что у нас в регионе творится. Чему хотим, тому и учим. Собрал исследовательскую группу, пытаемся пробить Границу понемногу. Вот, Северуса сватаю, но ему в Англии как медом намазано. - Сев, а я бы согласился, - усмехается Люциус, - полная свобода, и от директора подальше. - Вот-вот, скажи ему, - кивает Игорь, - и сына твоего прихватим, раз уж он так с Виктором сдружился, - Догоняй, Люций, - Каркаров ему подливает, но Малфой не спешит пить. - Расскажи мне, что у вас творится, - спрашивает он, - слухи о возвращении слышал? - Не хочу об этом, - Игорь запускает пальцы в нестриженные лохмы, - давай об этом помолчим, пока можно. Что у тебя слышно, старый повеса? - Ну, - Люц вальяжно разваливается на стуле, - банк открыли с немецкими гоблинами, будем заниматься брокеражем между магами, волшебными народцами и магглами. Ковры вот ввозить пытаюсь, но чиновники стали стеной. Ступы от вас – ну, не совсем от вас, из Украины в основном – ввозим, пытаемся ввести в моду. Тебе не интересно, я думаю. - Ступы? Ну почему, ступы это как раз интересно. Кстати, главный болгарский производитель рулевых метел – мой ученик. Познакомить? - Спасибо, познакомь, - спокойно соглашается Люц, - Правда, я пока думаю, что метлы, или эти, как их… мандарино? Нет, помЕло. Это мы будем здесь делать сами, завозить только собственно ступы. Но контакт не помешает. - Сделаем, - Игорь наливает еще, и начинает клевать длинным носом. Люциус смотрит иронически, - Так, - Игорь поднимается, пошатываясь, - я так думаю, что об успехах сына ты желаешь поговорить без меня. Северус, подумай над тем, что я сказал. Люций, был страшно рад повидать, авось не в последний. Он покидает помещение, старательно глядя прямо перед собой, ровно по прямой. У дверей оборачивается, и провозглашает: - Вот только с тобой, Север, душу и отведешь. Никто ни кикиморы лесной ни в чем не понимает. А кто понимает, как Дамби, тот банки не держит. И с тем исчезает. * Люц провожает его насмешливым взглядом. - Друг твой сердечный. - А то, - Северус тоже уже немного выпил, - единственный человек в чертовой магической академии, который хоть сколько-то систематически занимается фундаментальными проблемами. Он с тестралами мысленный контакт установил, можешь себе представить? Пока мы тут дурью маемся, пытаясь извернуться мимо министерских запретов, Игорь Каркаров в своем захолустном Дурмштранге без всякой мистики пробивается на Изнанку. Ты с Драко поговорил? - Поговорил, - невесело отвечает Люц, - толку, кажется, ноль. Все мимо ушей, первая любовь, что ты хочешь…, - он наливает себе еще виски, - Я их вместе видел. Мой сын влип – это болгарское чучело точно его за младшего брата держит. Хлопает по плечам, лапает беспардонно, и ни-че-го такого в виду не имеет, даже не подозревает. - У него еще соперник сильный – Игорь с любимого ученика глаз не сводит. Носится, как мантикора с детенышем. - В точности как ты с Драко, - не удерживается Люциус. - Типун тебе на язык, - сердито отмахивается Северус, - если бы ты видел это позорище, ты бы так не шутил. Вокруг Крама девицы вьются толпами, а Каркаров зеленеет, как ревнивая жена. - Хм, - Люц не слишком шокирован, - а что тут такого? Парню восемнадцать лет. - ЛЮЦ!!! Он его учитель, мантикора тебя раздери! – Снейп по-настоящему возмущен, - Он в школе, на глазах у учеников, роняет слюни на студента. - Не кипятись, - Люц примирительно поднимает руки, - я осознал. У каждой профессии есть свои дурацкие табу. Это как если бы я публично выпивал со своим аудитором. - С кем? – на лице Снейпа написано такое искреннее непонимание, что Люц хохочет. - С тем человеком, которому я плачу деньги, чтобы он стучал властям на мои финансовые нарушения. - Так, - Северус трет лоб рукой, - кажется, я выпил достаточно. Люц развлекается от души. - Объясняю. Как публичная компания, вернее, как целая куча разных публичных компаний, я должен ежегодно доказывать министерству, что я его не очень сильно надуваю. Поскольку проверить толком они меня не могут – слишком сложная бухгалтерия для тамошних дуболомов – процесс организован так. Я нанимаю аудитора, частную фирму, которая умеет разбираться в отчетности. За свои деньги, разумеется, и немаленькие. Они копаются в моих бумагах, и составляют отчет, все ли у меня чисто, или нет. Я сдаю этот отчет министерству. Считается, что профессиональная этика должна заставить этих ребят забыть, кто им платит, и, в случае чего, меня сдать. На деле, разумеется, все работает совсем иначе. Но если я буду светиться с этими друзьями на публике, меня – а вернее, прежде всего, их – не поймут. - Вот чего я сам никогда не пойму, - зельевар задумчиво крутит стакан в руках, - так это того, как взрослому человеку могут доставлять удовольствие эти дурацкие игры. - Много ты понимаешь, кабинетный затворник, - Люц самодовольно посмеивается, - из всех игр для взрослых людей эта – самая азартная и самая веселая. Даже лучше политики. И притом, единственная, в которой выигрыш в конечном итоге достается тебе, а не администрации казино. Потому, что бизнес, в отличие от политики, это игра – как там у вас ученых говорят, забыл термин – в ходе которой пирог растет. Все выигрывают, кроме идиотов. - С положительной суммой, - уточняет Снейп. - Вот именно. А что, Север, - в его глазах проскальзывают смешливые огоньки, - удалось Игорю тебя напоить? - Он старался, - ехидно сообщает Северус. - Ирландия-Болгария один-ноль, - комментирует Люц. - Два-ноль. Ему еще и не удалось в третий раз излить мне душу по поводу Крама. - Послушай, - Люц становится серьезным, - А он тебя действительно в Дурмштранг зовет? - Да, - коротко кивает Северус, - у них интересно сейчас. - Соглашайся. - Если тебе надоело…, - начинает зельевар, но Люц не дает ему закончить. - Мне надоело, - отрезает он, - Мне надоело думать, кто из нас на кого будет накладывать круциатус, когда Лорд позовет. Я и сам убрался бы из страны, но… Малфой-мэнор с собой в эмиграцию не унесешь. Я не брошу Поместье. А ты – из нас всех ты в самой большой опасности. Я не уверен, что Лорд тебе поверит после того, как тебя отмазал Дамблдор, а главное – если он и поверит, то ты сразу окажешься между двух огней. - Люц, давай прекратим этот дурацкий разговор, - Снейп вскакивает и начинает расхаживать по комнате, - ты как-то все чаще забываешь, что я не тот первоклассник, которого ты опекал в Хоге. Мне не нужна твоя забота, черт тебя подери. Люц щурится. Обиделся. - А мне как раз казалось, что нужна, - говорит он, лениво растягивая слова, - ты же любишь позволять другим решать за тебя? Мне надоело, что за моего любовника решения принимает старый маразматик с манией реформаторства. - Люц, иди… Иди к черту, - больше всего Снейпу сейчас хочется запустить стаканом в стену. Слов у него нет. Люциус поднимается. - Похоже, что у тебя резко испортилось настроение. Я действительно пойду, пожалуй, - произносит он ледяным тоном, - жду тебя на Рождество в Мэноре. - Рождество мне придется провести здесь, - Снейп еще не ...
http: ... остыл, - полный замок гостей. - Ну…, - Люц пожимает плечами, - как знаешь, - в ту минуту, когда Люциус толкает дверь, Северус уже понимает, что нужно остановить его, не отпускать так, но – как всегда упускает момент. И ловит себя на том, что его трясет – то ли от ярости, то ли от холода, то ли… от какого-то иррационального страха, как будто другого шанса на примирение уже не будет. * Разговор с отцом Драко чрезвычайно озадачил. Люциус Малфой, красочно и внятно рассуждающий практически на любую тему, интимные вопросы с сыном взялся обсуждать такими обиняками, что Драко уяснил для себя только две вещи: отец не сердится, что у сына возник интерес к мальчикам, но зато категорически рекомендует держаться подальше от Виктора Крама. - Ты ставишь себя в дурацкое положение, сын, - как только закончились рассуждения об относительной нормальности «определенных желаний» «в твоем возрасте особенно», язык Люциуса сразу снова стал едким и четким, - этот неотесанный иностранец понятия не имеет, чего ты от него хочешь. Уверяю тебя. Виктор Крам вовсе не похож на опытного ловеласа. Если бы он хотя бы допускал для себя возможность подобных отношений с мужчиной, он бы крайне старательно держал свои неухоженные лапы подальше от твоей… м… фигуры. Он ни черта не понимает, а вот другие – уверяю тебя – поймут, если ты будешь в его присутствии краснеть, как юная девица. Ты будешь смешон. Изволь взять себя в руки. А ведь декан предупреждал – девять из десяти. И так теперь всю жизнь, да? - Отец, - Драко уже выучил, что на любое недовольство отца следует реагировать стандартно: немедленно выяснять, что нужно сделать, чтобы ошибка не повторилась, - Как я должен был это определить? По человеку же не видно? Или видно? Старший Малфой мысленно чертыхается. Он уже сто раз пожалел, что не доверил это дело Северусу. - Некоторые очень стараются, чтобы их предпочтения были заметны. Как правило, зрелище малоприятное. Другие скрывают. В любом случае, вешаться на человека, который тебе не отвечает – не лучшая идея. Люциус очень собой недоволен. Помог ребенку, объяснил, называется, тьфу ты. Но никаких осмысленных соображений у него нет, а, собственно, и быть не может. - Я постараюсь, - Драко окончательно запутался и меняет тему, - отец, тут в Хоге по поводу турнира журналисты толпами ходят. Мне задают вопросы. - О семье? - О школьной жизни, о Поттере, в основном. Все как с ума посходили из-за этого Поттера. - Я советовал бы тебе говорить то, что ты думаешь. Подчеркиваю – не все, что ты думаешь, а то, что ты думаешь. И только о чужих делах, никогда о своих. Как отвечать на вопросы о семье, и о твоих личных делах, помнишь? - Без комментариев. - И только так. Никаких «обратитесь к отцу», или, не дай Мерлин, «я не хочу об этом говорить». Из такого отказа всегда сделают неудобные для тебя выводы, - вот тут Люц в своей стихии, - А вообще, с прессой нужно дружить. Знай заранее, что ты хочешь сказать. Излагай только те факты, которые тебе выгодны, но никогда им не ври – поймают и изваляют в грязи. Старайся ничего не преувеличивать, скорее высказывайся сдержаннее, чем тебе хотелось бы – сенсацию они из твоих слов и сами сделают. Помни, что тебя будут проверять. Охотно делись с ними любой информацией, которая не может повредить тебе или твоим друзьям, пусть знают, что к тебе всегда можно обратиться за комментарием. Высказывайся предельно нейтрально, помни, что из твоей речи и так выберут не самое важное, а самое броское. Не бойся критиковать школьные порядки. Говори только о том, что знаешь, и говори меньше, чем знаешь. Если это не интервью лично с тобой, то больше одной мысли за раз не репортеру излагай – он делает большую статью, собирает разные мнения; из всех твоих высказываний он выберет то, которое его больше всего устроит; не надо давать ему выбора. Вот теперь Драко смотрит на отца с должным восторгом. - С кем ты идешь на бал? – мимоходом спрашивает Люц. - С Пэнс. - Хорошо, - было важно убедиться, что увлечения не мешают мальчику следовать семейным планам, - тем не менее, должен тебе сказать, что я замедлил переговоры с Паркинсонами. Хочу дождаться лета. Тебя все еще зовут во Францию, я уже штук десять писем получил от бабушек и тетушек спасенной тобой дамы. Кстати, она тебе нравится? - Мммм… приятная, - неуверенно отвечает Драко. - Смотри, Драко, пока что не поздно и переиграть. Вы с Панси друзья, это большое преимущество на будущее, особенно учитывая то, о чем мы с тобой сегодня… говорили. Но породниться с Лафайетами было бы необычайной удачей. Ты подстрелил редкую птицу. Я не стану тебя принуждать, Драко, но советую не отклонять приглашения. В ее глазах ты герой. Отложим решение до лета? Съезди, познакомься, потом поговорим. Драко изображает взрослую задумчивость. На самом деле ему до жути хочется лета на виноградниках Бордо, и совершенно наплевать, какую именно девчонку ему придется назвать женой лет через десять. А заставить Пэнс подождать, пока он будет, не торопясь, выбирать, и вовсе забавно. - Хорошо, - кивает он по-взрослому, - подождем до лета. Все вокруг как с ума посходили с рождественским балом, а Драко все равно. Он давно договорился с Пэнси, и насмешливо наблюдает суету вокруг. Тео с пятого раза все же решился пригласить белокурую Милли, и теперь они бродят вокруг замка парочкой, все чаще отрываясь от компании. Забини, к возмущению своего хафплаффца, пригласил обалденной красоты третьекурсницу; правда, Драко он потом по секрету признался, что девочка просто уговорила его провести ее на бал. Это подсказало Драко мысль о том, как выполнить свой долг сюзерена по отношению к жутко всем этим смущенным Грегу и Винсу. - Слушайте, что я вам говорю, - заявляет он важно, - Ни одна мелочь вам не откажет. Вы – ее счастливый билетик на главный бал года. Не тяните главное. Винс, смотри туда. Три штуки слизеринок помладше шушукаются в углу. - Ну что, сам пойдешь, или мне тебя сватать? – насмешливо интересуется Драко. Под его почти издевательским взглядом, Винс мешковато подходит к группке девчонок, и ляпает самой несимпатичной из троих: - Пойдешь со мной на бал? - Надо же, - тихо комментирует Драко, - и язык не заплелся. Учись, Грег. Наблюдая, как расцветает от счастья не ожидавшая такой удачи третьекурсница, он с ужасом соображает, что никто из них, включая Винса, даже не знает ее имени. Вот это Винс влип. - Это и есть твоя дама, Винсент? – небрежно спрашивает Малфой, подходя к девочкам со спины, - та самая, о которой ты мне все уши прожужжал? Я Драко Малфой, мисс, а вы, как я понимаю…, - он делает драматическую паузу. - Ленни Эйвери, - приседает девица, - а вас я знаю. Вас все знают. - Надеюсь, - заносчиво говорит Драко. Уф. Получилось, надо же. Грег у него за плечом давит смешок. Винс совершенно не знает, что делать дальше. - Ну, это… увидимся тогда, Ленни, - бормочет он, и пулей отлетает в сторону. - Совсем потерял голову, - качает вслед ему головой расшалившийся Драко, - надеюсь, вы не будете слишком жестоки к моему другу, Ленни. Девица мучительно краснеет. - Ну что, - спрашивает Драко, когда девчонки, шушукаясь, уходят, - твоя очередь, Грег? - Да ну их, - Грег красный, как свекла, смотрит в сторону, - не хочу. Это же Винсу теперь с дурой этой весь вечер разговаривать. Танцевать тоже. - А ты что, танцевать не умеешь, потомок древнего рода? – поднимает брови Драко, - давай Пэнс попросим, она тебя научит. - Да умею я, - отмахивается Грег, - Неохота. Какой интерес целый вечер проторчать с девчонкой, на которую тебе наплевать? - А на кого тебе не плевать? – Драко заинтересован, - ты на какую-то одну глаз положил? И кто она? - Ни на кого я ничего не положил, - Драко фыркает, но не передразнивает, - вот когда положу, тогда сам приглашу и буду ухаживать, как положено. А просто так мне неинтересно. Ну, вот тебе бокс неинтересен, Драко, а мне эти ваши танцы-шманцы с обжиманцами, понимаешь? - Понимаю. Позднее развитие, осложненное перекачкой мускулатуры. В бицепсы ушел не только головной мозг, но и изрядная часть… гм. В общем, я все понял, ты у нас человек серьезный, и на бал по этому поводу пойдешь один. Грег не обижается. Грег на него никогда не обижается. Только пихает его кулаком в бок несильно, и замечает: - Трепло ты, Малфой, все-таки, знатное, но парень хороший. Винс тебе по гроб жизни благодарен будет. * Игоря понесло с катушек. Совсем. Начиная с рождественского бала он как-то осознал, кажется, что метка проявляется в реальности, что это не иллюзия и не дурной сон. Теперь ему необходимо об этом говорить. С единственным человеком, с которым можно об этом поговорить – с Северусом Снейпом. Снейп сначала успокаивает и дает советы, потом посылает Игоря подальше, потом уже начинает просто от него прятаться. Между тем, Северуса, мучает уже не тревога за отношения с Люцем, а самый настоящий страх – тот появился дома лишь на неделю между Рождеством и Новым годом, по словам Драко, и снова исчез, и что он задумал, совершенно непонятно. Люц никогда не дуется. Люц протягивает руку и берет то, чего хочет. И если он исчез вот так, то это значит что угодно, только не то, что он ждет извинений. Либо во что-то ввязался, либо… про «либо» думать не хочется совсем. Узнав через месяц – из газет, мать твою – о триумфальной пресс-конференции мистера Малфоя, который вернулся из поездки по Восточной и южной Европе, и теперь сулит Британии революцию в области средств передвижения, немыслимую тучу рабочих мест и иностранных инвестиций, Северус так и не дождался филина, и сделал вывод, что разрыв состоялся. Этого следовало ожидать рано или поздно, не так ли? Между тем, охреневший аврор Хмури учинил обыск в его кабинете, нагло утверждая, что сделал это с санкции Дамблдора. А может и с санкции – что он теперь знает о планах директора? Не менее охреневший выскочка Поттер, похоже, опять ворует шкуру бумсланга. Неужели затеял новый трюк с оборотным зельем? В любое другое время Снейп пулей побежал бы с этим известием к директору, но сейчас он чувствует себя просто не в состоянии слышать успокаивающий голос Альбуса, и кивать аргументам вроде «Северус, но это же просто дети. Они шалят. Ты тоже шалил». К мантикорам. Попадется – тогда поговорим, а с подозрениями он к Альбусу больше не сунется. В газетах появляются одна за другой статьи о школьных безобразиях, и, что самое неприятное, большая часть фактов там совершенно правдива, но вот подача… как будто кто-то заказал кампанию против школы и директора лично. На факультете – неслыханный бардак. Драко Малфой тяжело переживает свой афронт с Крамом, с самого Рождества в открытую бегающим за Грейнджер, и по этому поводу самая звездная компания Слизерина шкодит, кажется, уже больше, чем пресловутое гриффиндорское Трио. Отсутствие квиддичных тренировок и присутствие здоровенных дурмштрангских лбов, таскающих в школу сигареты и крепкие напитки, тоже дисциплине не способствуют. И по ночам дергает метка – уже не просто зовет, а жжет огнем, проявляется угольно-серым отчетливым контуром. И ему еще казалось, что прошлый год был тяжелым… Когда Игорь, наконец, окончательно обезумев, вламывается к нему с разговорами прямо на урок, Северус не выдерживает и идет к директору. - Альбус, - заявляет он устало, - вы отдаете себе отчет, что ждет Каркарова после возвращения Лорда? Возможно, мы могли предложить ему какой-либо разумный вариант? - Мне очень жаль, Северус, - видно, что Альбусу действительно жаль, - но что бы ты хотел ему предложить? Убежище в Хогвартсе? Боюсь, так мы подвергнем учеников еще большей опасности. Работу на Орден? Игорь, к сожалению, предельно ненадежен. Он блестящий ученый, но ты ведь сам понимаешь, как он себя поведет при малейшей опасности. Посмотри на него сейчас, он уже не держит себя в руках, а ведь ничего еще не случилось. - Не случилось, да, - Снейп поджимает губы, - не считая того, что в Хогвартсе где-то, по-видимому, обретается агент Лорда, который закинул имя Поттера в кубок. Надеюсь, вам, Альбус, не надо объяснять, что это был не Игорь? - Рад, что ты перестал предполагать, что Гарри сделал это по собственной инициативе, - кивает Альбус. - Да, я поменял свое мнение. Мистер Поттер удивительно легко проходит непосильные испытания, и, зная его по занятиям, я ни секунды не сомневаюсь, что он пользуется чьими-то подсказками. И нет, директор, при всем уважении к недюжинным способностям мисс Грейнджер, это не ее уровень. - Северус. Что ты подозреваешь? - Я подозреваю, что вы – не единственный, кому пришла в голову мысль натаскивать вашего любимца на практике. Поттер сейчас набирает не столько опыт и практические умения, сколько известность и популярность у публики. Темного лорда публика смертельно боится. Поттер, несущий в себе частицу его личности, для волшебного мира светлая фигура, герой и спаситель. Прекрасный фасад для Повелителя, практически второе «я». Я не удивлюсь, если Сириус Блэк… - Северус, мы с тобой обсуждали Сириуса Блэка много раз. Он на нашей стороне, поверь мне, - Альбус терпеливо вздыхает, - Я подумаю над тем, что ты мне сказал, но Гарри… - У вашего Гарри болит шрам. Это активация связи. Вы лучше меня должны понимать, директор, что это значит, - Снейп нечасто позволяет себе перебивать учителя, но это как раз тот случай. - Хорошо, - Альбус не хочет спорить, - еще раз повторяю, я подумаю об этом. Как твоя метка? Северус молча засучивает рукав, и директор осторожно прикасается к почти уже черному контуру сухими пальцами. - Болит, мой мальчик? – спрашивает он тихо. - Скорее умеренно жжет. Лорд не преследует цели причинить мне боль, она просто пробуждается вместе с ним. - Возвращаясь к Игорю…, - директор медлит, - я, к сожалению, не могу предложить ему защиту и место в наших рядах. Но я с удовольствием сделал бы подобное предложение кое-кому другому. Люциусу Малфою. Северус очень надеется, что ему удалось не побледнеть, а директор улыбается, как ни в чем ни бывало. - Что ты об этом думаешь, мой мальчик? - Я полагаю, директор, что вам стоило бы поговорить с ним лично, - наконец с трудом произносит он, - если вы действительно считаете эту идею осуществимой. - А я надеялся на тебя, - спокойно замечает Альбус. Черт. Мерлин. Альбус, ты же все знаешь, черт бы тебя подрал, все. Северус прикрывает глаза, собираясь с мыслями. - Вы хотите, чтобы я раскрылся? – медленно спрашивает Снейп. - Люциусу, - кивает директор, - Вам все равно непросто что-либо скрыть друг от друга. И, между прочим, мой мальчик, я думаю, именно поэтому он и не спешит показаться тебе на глаза. Ты не думаешь, что Люциусу лгать тебе еще сложнее, чем тебе – ему? Вам нужно поговорить, и… - Директор! – резко обрывает его зельевар, - избавьте меня от советов подобного рода. Я внимательно слушаю ваши распоряжения. Что я уполномочен предлагать? - Безопасное убежище для семьи, и мои показания в его пользу на любом суде. - И взамен? – у него все плывет перед глазами. Для Люца и его семьи это может стать спасением. Может – ловушкой. Может – смертельным риском. Запросто. - Открытый переход на нашу сторону. Пример Люциуса Малфоя может стать решающим для многих. Его уважают чистокровные маги. С ним считается министерство. Он симпатичен публике, со своей благотворительностью и внешней эффектностью. Артуру Уизли это не понравится, но я его уж как-нибудь уговорю не особенно бурно выражать свое возмущение. - Хорошо, директор, - говорит он единственное, что тут можно сказать, - я сделаю то, о чем вы просите. Сегодня же. «Проклятье…», - шепчет он сквозь зубы, пролетая по коридорам Хога в направлении совятни. Спустя три месяца молчания, явиться к Люцу в качестве посредника от Дамблдора – лучше не придумаешь. Мерлин. Но это действительно может быть шансом для Малфоев. Может.
полная версия страницы