Форум » Фики с пейрингом Северус/Люциус (слеш) » Пять шагов к безумию » Ответить
Пять шагов к безумию
жнец: Автор: Жнец Бета: Perverted Angel Жанр: ангст Пейринг: ЛМ/СС. Категория: преслэш Рейтинг: R Дисклеймер: Персонажи, мир и основа сюжета - Роулинг. Остальное - мое. Предупреждение: немного AU, немного ООС (мнение беты), седьмая книга не учитывается. Открытый финал. Краткое содержание: см. название
Ответов - 52, стр:
1 2 All
жнец: Пролог. Комната погружена во мрак. Только слабые блики умирающего в камине огня немного освещают ее. На столике у камина – полупустая бутылка с огневиски. В кресле рядом сидит мужчина. Светлые волосы в беспорядке спускаются на плечи. Он смотрит в огонь. Он уже давно сидит так. Иногда он подносит к губам стакан с огневиски и делает глоток – так, словно в стакане чай. Или вода. Выражение его лица неизменно. Или, вернее – на его лице нет никакого выражения. В глазах – пусто, и если бы не эти медленные редкие движения руки, подносящей стакан к губам, можно было бы подумать, что он уже мертв. Тихо потрескивает пламя в камине. Скоро стакан опустеет. С медленным шорохом приоткрывается дверь и в комнату заходит, - нет, – проскальзывает тенью, - светловолосая женщина. Она стройна и прекрасна, но в глазах ее плещется испуг. -Добрый вечер, Люциус, - говорит она и опускается в кресло напротив. Мужчина еле заметно склоняет голову, не отрывая взгляда от огня. -Что-то случилось? – спрашивает она. Его красивые губы чуть вздрагивают. Улыбка, усмешка – или сдерживаемое рычание? Он качает головой и делает глоток. -Люциус! – женщина подается вперед, к нему. – Ты опять? -Порезался. Когда брился, - губы его кривятся, а по руке, держащей стакан, стекает кровь, капая на невообразимо дорогой ковер перед камином. И на его халат. Он поднимает глаза, и слепой взгляд упирается в женщину. – Ты что хотела? -Я… - она смотрит на кровь, потом – ему в глаза. Ее руки сжимаются на подлокотниках кресла, словно она только усилием воли удерживает себя от побега из этой мрачной комнаты. – Я хочу уехать. Люциус, понимаешь, все так сложно, я больше не могу переносить этого напряжения, наш сын… и ты…- голос ее чуть заметно дрожит. – Я просто не могу больше… -Уезжай, - он равнодушно отворачивается к огню. -Люциус? Но… Разве ты?.. -Уезжай. Чем быстрее, тем лучше, - он делает последний глоток. Рука сжимает стакан и на ковер осыпаются осколки. С легким звоном, потому что там уже небольшая горка таких же осколков, закапанных кровью. -Люциус, - выдыхает она и прижимает ладонь к губам. -Я порезался, - говорит он, не глядя на нее. – Когда брился. Она выбегает прочь, и в комнате снова тихо. Некоторое время он просто сидит, глядя в камин. Пуст и слеп его взгляд, и не огонь он видит. -Акцио стакан, - выдыхает он в темноту, не глядя берет бутылку и наливает себе новую порцию в новый стакан. Делает глоток. -Акцио Северус, - шепчет он. Глаза его закрываются, он запрокидывает голову и долго и безумно смеется в безразличный потолок. А на другом конце огромного особняка, сидя в углу собственной комнаты, захлебывается рыданиями светловолосый мальчишка.
жнец: 1. Здравствуй Даже и не знаю, как начать. Впрочем, я думаю, мы можем обойтись и без приветствий, верно? Мы достаточно давно и хорошо друг друга знаем и, мне кажется, можем позволить себе несколько послаблений в разговоре. Или я могу себе позволить. Теперь. Ты не обидишься, я знаю. Тем более, что это все-таки не разговор. Это письмо. Знаешь, мне теперь даже в чем-то легче, наверное. Не надо бояться, что ты что-нибудь заметишь – с моей стороны. Не надо бояться к тебе прикоснуться, даже случайно – я слишком хорошо себя знаю, чтобы разрешить себе такие «случайности». Ты, наверное, всегда считал мое стремление поддерживать дистанцию между нашими телами брезгливостью. Или моим к тебе отвращением. Мне действительно жаль, если это хоть как-то задевало тебя. Впрочем, я думаю, ты давно привык к такой реакции окружающих на тебя. Мне иногда даже казалось, что ты сознательно создал себе такой образ – образ ублюдка, к которому никто не захочет приблизиться настолько, чтобы прикоснуться. А я хотел. Ты не представляешь, как сильно я мечтал о том, чтобы состричь себе ногти. Мои холеные длинные ногти. Образ. У тебя свой – у меня свой. У меня должны быть ухоженные руки. Впрочем, теперь уже неважно. А тогда… Ты ни разу не замечал крови, порой стекающей у меня из сжатого кулака, верно? Она замечала. Она видела, как я напивался, – что, не можешь представить меня напившимся? Я научился этому в совершенстве, у меня было полно времени, – напивался и ломал в руках бокалы. Она помогала утром и с похмельем, и с руками – ты не забыл, у меня должны быть ухоженные руки. Никаких шрамов, никаких пятен… А метку все равно никто не видел. Кроме таких же меченых. Клейменых. Ну и конечно, она видела. Знаешь, из нее получился на удивление хороший друг. Я жалел о свадьбе только первые полтора года, пока мы не пришли к соглашению. Мы предоставили друг другу свободу – довольно ограниченную, насколько позволяли приличия, но все же свободу. А со временем сумели даже подружиться. Думаю, ты не знал, что мы почти не занимались с ней сексом после его зачатия. Все очень просто – она не хотела меня, а я не хотел нарушать мир в доме. Когда жена – друг и помощник, это лучше, чем жена – забитая рабыня. Тем более, с ее умом. Впрочем, тебе ли не знать про ее ум? Хотя однажды я чуть не убил ее. После той истории с Непреложным Обетом. Извини, я знаю, что тебе она дорога, но я был в ярости мне было очень плохо. Когда я узнал, к чему это привело. Я приказал ей уехать, и она поняла, что лучше послушаться. Да она и сама этого хотела. Хорошая девочка. Черт. Извини. Зато я хорошо умею умел носить маску. Дрессированный своим отцом. Никто не видел меня без маски. Даже она. Даже ты. В запертой комнате, обвешанной заглушающими чарами, я иногда мог позволить себе ненадолго эту маску снять. А потом эльфы приводили комнату в порядок. Хочешь знать, почему я часто носил перчатки, несмотря на ее помощь в заживлении ран? И не любил пожимать руки? Разбитые костяшки заживают дольше, даже если использовать магию. А просить у тебя зелья я не мог – ведь тогда пришлось бы объяснять, зачем. Да я не хотел. Это помогало мне чувствовать себя. Себя – даже под маской. Я очень хорошо умею владеть собой, верно? Я ни разу не прикоснулся к тебе без крайней необходимости. Ни разу не выдал себя ни словом, ни взглядом… Ни трезвый, ни пьяный. Да, отец хорошо меня выдрессировал. Смешно. Я хочу вернуть его с того света. Чтобы убить. Урод. Почему он сделал из меня холодную статую, вместо того, чтобы научить верить хотя бы самому себе? Впрочем, я лгу. Как всегда лгал. Каждым взглядом, каждым жестом, тоном своих слов… Дело и во мне тоже. Да, я умею бояться. Удивлен? Просто я не хотел тебя потерять.
жнец: Шаг первый. Утро медленно и осторожно пробирается в комнату сквозь неплотно задернутые шторы. За кофейным столиком, на софе, сидит женщина. Кофе в стоящей перед ней чашке давно остыл, но она не замечает этого, медленно поглаживая изогнутую ручку изящными пальцами. Пальцы чуть заметно дрожат. Когда открывается дверь, и входит мужчина, женщина вздрагивает, делает неловкое движение рукой и чашка летит на пол, проливая кофе на светло-зеленое платье. -Почему ты еще здесь, - бесстрастно осведомляется мужчина, и в голосе не слышно вопроса. На лице ни следа последствий бессонной ночи, только глаза стеклянно блестят. -Я подумала, - женщина медленно поднимается, - что тебе может пригодиться моя помощь... -Ты уже помогла мне, - язвит он, и это пока единственная проявленная им эмоция, но взгляд темнеет, и голос становится ниже. – Если ты сейчас же не покинешь мой дом, я даже расскажу тебе, как именно. Вот теперь в голосе явственно слышится сдерживаемая ярость. -Я... – она растерянно распахивает глаза, - я не понимаю... -Нарцисса, - он уже почти давится словами, а повязка на правой ладони краснеет, - я даю тебе час на сборы. Видеть, как ты уходишь, я не желаю. Прощания с Драко не будет. Ты покинешь Малфой-мэнор и уедешь так далеко, чтобы даже я не смог тебя найти. Потому что, видит Мерлин, я могу захотеть тебя найти!.. Она пятится к противоположной двери, теперь в ее глазах – страх, но непонимания там больше, и она делает еще одну попытку: -Может, ты все-таки объяснишь мне, - тут ее голос срывается, потому что мужчина одним длинным движением преодолевает разделяющее их расстояние и берет ее за горло, заставляя смотреть в глаза. -Ты хочешь умереть, девочка моя? – выдыхает он ей почти в приоткрытый рот. – Здесь и сейчас? Она отчаянно, на сколько позволяет его рука, мотает головой, из горла вырывается полузадушенный хрип. В глазах ее теперь ужас, и ничего кроме. -Тогда исчезни. Отсюда и из моей жизни, - почти ласково произносит он и отшвыривает ее к двери. Она неловко нашаривает дверную ручку за спиной, все так же неотрывно глядя на него расширенными глазами и выходит за дверь, чуть слышно выдохнув на прощанье: -Ты сошел с ума, Люциус... Он отворачивается, закрывает глаза и некоторое время размеренно дышит, стараясь успокоиться. Наконец его лицо становится спокойным. Он коротко выдыхает, открывает глаза и выходит в ту же дверь, за которой скрылась женщина. Он идет по коридору, шаг его размерен и целеустремлен, и портреты на стенах неодобрительно смотрят на него.
жнец: 2. Зачем я это делаю? Зачем я снова вожу пером по бумаге, а потом сворачиваю пергамент, запечатываю и вручаю очередной сове с приказом не возвращаться без ответа? Не знаю. Может, мне становится легче. А может, и нет. Ты знал, что метка была у меня на правой руке? Очередной эксперимент. Потом, после всего – она вспыхнула, пролилась жидким огнем и погасла. Ожог заживал больше месяца, не поддаваясь ни чарам, ни зельям. Теперь там просто причудливый шрам, под которым никак невозможно опознать прежнюю отметину – слишком жарким было пламя, кожа вокруг тоже немного обгорела. Зато мне не сумели предъявить обвинение, хотя кое-кто и пытался. Но – на левом предплечье у меня чистая гладкая кожа, никаких следов. Иногда я думаю, что поцелуй – не такая уж плохая вещь. По сравнению с другими. Я был взвешен и найден легким. Мы были молодыми идиотами, бунтующими против устоявшегося порядка. История, повторяющаяся из поколения в поколение. Наше не было последним. Или первым. Мы хотели революций, потрясений и переворотов. Мы хотели великого лидера, идти за ним, быть рядом, провозглашать его идеи и лозунги, добиваться их воплощения… И что мы получили в итоге? Он начал сходить с ума еще тогда, еще будучи живым. Нельзя раздробить душу на такое количество осколков и сохранить свое собственное я. Именно тогда ты переметнулся, верно? Если бы ты сказал мне… Знаешь, почему я вернулся, когда эта мерзкая тупая крыса воскресила его? Иногда я думаю, что после воскрешения у него осталось всего два истинных слуги – Беллатрикс и Петтигрю. Остальные просто боялись его гнева. Боялись за себя, за свои семьи… А я … я боялся за тебя. Поэтому и пришел по его зову. Вдруг ты тоже придешь. И ты так и сделал. Когда я уже успокоился, когда просчитал в уме, к кому из наших можно безбоязненно подойти, куда отправить Нарциссу и где спрятать Драко. Кого попросить о помощи, наплевав на фамильную гордость. Черт, да я уже практически предал его, когда появился ты. И я остался. Если бы я тогда знал, что ты уже не с ним… Но у тебя тоже чертовски хорошая маска. Извини за стиль письма, но мне действительно слишком надоело постоянно следить за собой. Это ведь ты у нас шпион. Был. А я был его правой рукой. Он так доверял мне. Глупец. Я уже просчитал все пути для отступления, - снова; подготовил все. Он доверял мне. А вы – нет. Ни ты, ни Драко. Я действительно так хорошо играл? Только не говори мне, что не смог бы связаться со мной в Азкабане. Твой Дамблдор… А я ждал освобождения, чтобы начать совсем другую игру. И дождался. Интересно, если бы я сам поцеловал дементора, он бы ответил? Или испугался? Мне помогли сбежать. А потом я уже не успевал за временем. Надо было прихватить хроноворот в Министерстве. Он ведь вытащил меня исключительно для расплаты. Для того, чтобы убить Драко у меня на глазах за невыполненное задание. Ты знал об этом? Думаю, знал. Или ты затеял все это, чтобы посмотреть в его глаза, когда произнес: «Дамблдор мертв»? Зачем ты принес этот Обет? Я… Хорошо, что она далеко, и я даже не знаю, где. Потому что я могу убить ее даже сейчас. Потому что Драко я бы вытащил. А так… Я не мог спасти вас обоих сразу. И я смотрел. Как он накладывал на тебя Круцио за Круцио, как потом тебя били ногами… Я даже смог изобразить брезгливость на лице и ответить, что не хочу испачкать новые туфли - на предложение присоединиться; и заработать очередное Круцио от него лично. Как потом тебя утащили в подвалы, чтобы продолжить следующим вечером. А потом он смеялся и шутил… Ты можешь представить себе его – шутящим? Отвратительное зрелище, надо заметить. И выдал Драко новое задание – притащить в следующем учебном году к нему Поттера. Смотрел он при этом на меня. И я склонил голову в поклоне. Еще он сказал, что предоставляет мне самому наказать сына за невыполненное задание. И я поблагодарил его. Потом он отпустил нас, и дома я чуть не стал женоубийцей, когда она рассказала мне об Обете. Я ведь до того не был дома – он держал меня при себе, давая мне оправиться после тюрьмы – его слова. На самом деле, я думаю, он ждал, когда вернется Драко. Он обещал ему мое освобождение в обмен на убийство… А потом я сидел у камина и пил огневиски. Стаканами. И стаканы крошились в руках. А утром я выставил Нарциссу из дому, вытащил из спальни зареванного Драко и аппарировал с ним к Хогвартсу. Хмури пытался меня остановить на входе, и я выяснил, чем его голова отличается от дерева – она гораздо мягче, когда по ней бьешь. Он даже не успел вытащить палочку. И он вовсе не так устойчив, как стены в Малфой-мэноре. На шум спустилась Макгоннагалл, и я предложил ей себя в полное распоряжение взамен на помощь в вызволении тебя. К тому времени она уже получила посмертное письмо Дамблдора, и, после проверки веритасерумом, согласилась. Ах да, она еще пригласила каких-то легиллиментов из министерства, и с их помощью проверила меня. Тогда они поверили. У них было мало действительно сильных магов, ты знаешь. И они тебя вытащили, не позволив мне участвовать. И отправили занять твое место шпиона, когда ты еще даже не очнулся. Мне разрешили лишь посидеть с тобой в палате несколько минут. Под присмотром авроров. А на соседней койке хрипел перебитым горлом Хмури и косил на меня своим омерзительным глазом. А я держал свою руку над твоей и наслаждался иллюзией призрачного тепла. Я смог разрешить себе смотреть на тебя – ведь ты не мог увидеть. Я так и не коснулся тебя. Я выходил в дверь – спиной. Я – абсолютный кретин. Малфои всегда получают то, чего они хотят, да? Я бы хотел увидеться с тем, кто это придумал. Я жил тобой, ты это знаешь? Ах да, теперь – знаешь.
жнец: Шаг второй. Комната залита светом раннего летнего утра – тяжелые темные шторы бессильно свисают по обе стороны высокого окна. Покрывала на широкой кровати посреди комнаты смяты, но кровать пуста. Тот, кто должен бы спать на ней сейчас, - худой светловолосый подросток, - сидит в углу комнаты, обхватив колени руками и медленно раскачивается. Он одет – видимо, никто в этом доме не ложился ночью спать. Время от времени по телу его пробегает дрожь, а на щеках видны дорожки высохших слез. В его взгляде отчаяние, безнадежность и пустота. Если бы ему сейчас сказали, что он очень похож на отца, он бы не поверил. Но он ни разу не видел отца без маски. Дверь распахивается от сильного толчка и в комнату входит, почти врывается его отец. -Драко, где ты? – он оглядывает комнату и замечает сына. Подросток еще сильнее вжимается в стену, теперь в его глазах еще и упрямство. -Вставай и одевайся, - бросает ему мужчина. -Я не пойду к нему больше, отец, - в голосе звучит вызов. -Я знаю, - говорит мужчина. – У нас мало времени. Одевайся. Я не могу объяснить сейчас. -Где мама? – подросток неуверенно поднимается, ноги затекли, и ему приходится опереться о стену. -Она уехала, - голос мужчины глух, и он отводит глаза, - одевай мантию. Я отведу тебя в безопасное место. Подросток поднимает с пола изрядно измятую мантию, первый раз в жизни не обращая внимания на свой внешний вид, и накидывает на плечи. Отец хватает его за руку и почти силой тянет за собой. -У меня нет времени. Опять, - отчаянно шепчет он. – Быстрее. Они выходят из поместья и, достигнув антиаппарационной границы, останавливаются. Отец прижимает сына к себе и шепчет на ухо: -Молчи. Предоставь все мне. С громким хлопком они аппарируют. Хогсмит встречает их непривычной тишиной и безлюдьем. Еще слишком рано, и все готовятся – сегодня похороны директора. Драко понимает это, и, не в силах сдерживаться, всхлипывает. Отец разворачивает его к себе и шипит сквозь зубы: -Прекрати. Ты – Малфой, помни об этом. Драко кивает и натягивает на лицо привычную маску превосходства и равнодушия. Они быстрым шагом проходят через деревню, игнорируя изумленные взгляды редких прохожих и направляются к воротам Хогвартса. Люциус взмахивает палочкой – молча, - и ворота приоткрываются, замок еще помнит его. И понимает, зачем он здесь. Зато Хмури, стоящий у дверей школы, видимо, – не понимает, и его кривой рот кривится еще больше в злобной ухмылке: -Никак сдаваться пришел, Малфой, - пытается съязвить он, замечая, что отец отдал свою палочку сыну. И перегораживает собой вход. -Отойди, Аластор, - холодно произносит Малфой-старший, останавливаясь вплотную к аврору, - мне нужно поговорить с Макгоннагалл. -А по-моему, тебе нужно в аврорат, - продолжает ухмыляться Хмури и тянется за палочкой. И только когда ему в нос врезается увесистый кулак, понимает, какую глупость совершил, подпустив так близко разъяренного Малфоя. У которого теперь немного сменились приоритеты очередности целей. К тому времени, как в холл спускается директор Макгоннагалл, Драко уже успевает оттащить отца от жертвы, а над хрипящим аврором склоняется вызванная перепуганными эльфами Помфри. Длинные волосы Малфоя–старшего растрепаны, он тяжело дышит, и улыбается почти безумной улыбкой. Минерва оглядывает поле боя и замечает: -Я так понимаю, мистер Хмури решил проигнорировать мое предупреждение о вашем приходе, мистер Малфой? Люциус кивает и постепенно успокаивается. -Что ж, пройдемте в мой кабинет. Я хочу узнать, что побудило вас к такой спешке. Не предполагала, что вы явитесь так рано. Палочки, я думаю, вам лучше оставить здесь. В холле постепенно появляются все новые люди, большинство – авроры, которые изумленно смотрят на директора, любезно общающуюся с беглым преступником, но ничего не предпринимают. Помфри выбирает себе помощников, и Хмури уносят в сторону лазарета. -Драко, отдай палочки, - говорит Малфой сыну, не оглядываясь на него. Драко растерянно сует палочки ближайшему из авроров и встает рядом с отцом. Вперед пробирается Тонкс. -Но, Минерва, - она демонстративно не смотрит на Малфоев, - вы же не всерьез. Вы не можете остаться с ними наедине! Только не после того, что он сделал с Аластором! -Тонкс, позвольте мне самой определять, что я могу, а что – нет, - отзывается Минерва, - Аластор сам его спровоцировал. Я думаю, у нас найдется, о чем поговорить с мистером Малфоем. Люциус, вы уверены, что ваш сын?.. Люциус смотрит директору в глаза, потом кивает. -Драко, ты останешься здесь. -Тонкс, присмотри за мальчиком, - кивает ей Минерва. – Отведи его в одну из комнат... Ну, ты знаешь. И пусть никто из учеников не увидит его. Нам ни к чему драка на похоронах. Тонкс переводит разъяренный взгляд с директора на подростка, хватает его за руку и шипит почти по-кошачьи: -Иди за мной... -Отец? Люциус кивает сыну, его губы чуть заметно шевелятся: «Верь мне». Драко несколько неуверенно склоняет голову, соглашаясь, и позволяет аврорам увести себя. МакГонагалл нетерпеливо притоптывает ногой. -Пойдемте, Люциус, пока не проснулись ученики. Вас тоже не должны увидеть. Прошу всех присутствующих молчать об увиденной сцене. А так же о ее участниках. В холле ощутимо скапливается напряжение, но никто не возражает. Минерва разворачивается и начинает подниматься по лестнице. Люциус, не оглядываясь, следует за ней. Кроме решимости, ничего нельзя прочитать на его лице.
жнец: 3. Я заметил тебя еще на распределении – тощий взъерошенный вороненок. Ты был настолько не из нашего круга, настолько выделялся, что тебя нельзя было не заметить. Черный вороненок в стае белых ворон. Я начал присматривать за тобой еще тогда, издалека. Было бы смешно и непонятно, скандально, если бы я начал проявлять интерес явно. Я, староста, блестящий аристократ, наследник известного рода… Ты, нелюдимый первокурсник, нищий полукровка… Когда ты стал первым на курсе по зельям, стало проще. За подающей надежды молодежью надо присматривать, каждый из нас это понимал. К тому времени Лорд как раз разработал ритуал, и мы готовились принять метки. И осматривались в поисках возможного будущего пополнения, так что у меня был предлог. Мы даже несколько раз разговаривали. Я, правда, не помню, о чем. А однажды я застал тебя плачущим – там, на берегу; тогда я еще не боялся прикасаться к тебе, и мы долго сидели на берегу, и я обнимал тебя за плечи. Я не знал, что мне надо запомнить это прикосновение – и я его не помню, только на уровне разума… Мое тело не помнит тебя. Потом мое обучение кончилось, но на следующий год в Школу пошел Регул, и я попросил его присматривать за тобой. Пусть он младше, но сообщать мне обо всем, касавшемся тебя, у него получалось. Наши одобрили – из тебя действительно мог получиться неплохой зельевар, а твоя озлобленность была как раз той слабостью, на которую можно было бы надавить при случае. Так и вышло в конце концов, верно? На этом тебя и взяли. А я просто читал письма Регула, читал – потому что хотел знать о тебе. И не заметил, как желание превратилось в потребность. Я мечтал съездить в Школу. И наложить пару-тройку заклятий на эту гриффиндорскую шайку, надавить на директора… Но это было бы неправильно, ты понимаешь? Тогда я еще мыслил категориями правильности; они несколько отличались от категорий, принятых всеми, но они были. Когда ты был на шестом курсе, я женился. А еще через год тебя представили на одном из собраний. Ты был такой же – взъерошенный, хмурый, обособленный и не желающий подпускать к себе кого-либо. К тому времени Лорд уже начал сходить с ума, и я потихоньку готовил пути отступления – или отступничества? И меньше всего мне хотелось видеть среди нас – запятнанных – тебя. Но у меня еще не было ни особой власти, ни сил, чтобы сбежать сразу. И прихватить тебя. Да ты бы и не пошел. Ты ведь не узнал меня сразу, я знаю. И я потратил несколько лет, чтобы ты хотя бы стал выделять меня из общей массы. А потом у меня родился сын. И я выпал из круга на некоторое время. То есть я присутствовал на собраниях, я выполнял приказы, но все это проходило мимо меня. Мимо – у меня есть сын. Эйфория прошла, когда ты рассказал о пророчестве. Помнишь, как Лорд гонял нас – чтобы мы вычислили этого ребенка. И как косился на нас, - тех, у кого уже были дети. А я смотрел на него – того, кого сам признал своим ведущим, и мне все сильнее хотелось увидеть его во вспышке зеленого света... А потом он погиб. Так нелепо. И так справедливо. Мы с Нарциссой сидели над колыбелью и молча смотрели на сына. Не знаю, о чем думала она, а я думал, что если бы это был наш сын, я не стал бы прятаться; я бы убил Лорда раньше. По крайней мере, я бы попытался. Но ведь это прерогатива зла – наносить превентивные удары. А нас уже поделили, и мы с тобой оказались не на той стороне. Хотя нет, ты ведь уже тогда работал на них, верно? А Поттеры были на стороне так называемого «добра». И не умели бить первыми. И все успокоилось. Я откупился, ты преподавал зельеварение. Я знал, где ты и что с тобой, и иногда приглашал на ужин. Ты возмущался никчемностью учеников, спрашивал про Драко, Нарцисса рассказывала тебе последние сплетни... А я слушал твой голос. Это единственное, что я позволял себе. Потому что смотреть было слишком опасно. Я слишком ценил хотя бы иллюзию дружбы. Говорят, что глаза – зеркало души, знаешь? Твои зеркала были плотно задернуты шторами. Тяжелыми черными бархатными шторами. Когда в доме кто-то умирает, зеркала закрывают, чтобы душа умершего не попалась в ловушку. Кого из своих мертвых боялся ты? Хотя они все равно приходили, я знаю. И живые тоже. Когда ты оставался у нас ночевать, я слышал твои крики по ночам. Я не заходил, чтобы разбудить и успокоить, я уже не мог прикасаться к тебе. Если бы хоть раз ты позвал меня в своих снах. Но у твоих кошмаров другие имена. Эйлин. Альбус. Люпин. Регул. Лили. Мои кошмары до сих пор носят твое имя.
жнец: Шаг третий. Минерва МакГонагалл стоит у директорского стола, Люциус Малфой сидит напротив в кресле. -Кофе, Люциус? – спрашивает она. -Было бы неплохо, - отвечает он и трет пальцами переносицу. Теперь становится заметно, что он не спал всю ночь, и, возможно, предыдущую тоже. Под глазами нарисовались темные круги, белки глаз порозовели, и все морщины на лице явственно видны. Он выглядит гораздо старше своих лет. И здесь тоже портреты смотрят на него с неодобрением. Директор подает ему чашку, и он жадно отхлебывает, уже не заботясь о приличиях. Замирает на пару секунд, прислушиваясь к ощущениям. -Веритасерум, - произносит он, словно заранее знал, что так и будет. МакГонагалл кивает. -Вы должны меня понять, - говорит она. – У меня гораздо меньше доверия к людям, чем у Альбуса. Хотя, в конечном итоге, он оказался прав. Я не настолько храбра. -В чем прав? – усмехается Люциус. – Его убил... -Позже, - прерывает его директор. – Я сейчас приглашу двух человек. Они из министерства, но... Словом, я пригласила их, как только прочитала ваше письмо. Довольно сумбурное, надо сказать. -Кто они? – вскидывается Малфой. – Впрочем, неважно, - я не согласен говорить при посторонних. -Вы не в том положении, чтобы торговаться, - Минерва опускается в директорское кресло и звонит в колокольчик. Из двери в глубине кабинета появляются двое мужчин в темных мантиях. – Они легиллименты. Ммм... допустим, мистер Смит и мистер Браун. Я потом сотру им память. Мужчины согласно и почти синхронно кивают. -Кроме того, говорить мы не будем. Веритасерум только для облегчения контакта. Я хочу просмотреть ваши воспоминания и чувства, а они мне помогут. Это наша новая разработка, - она неприятно улыбается. -Теперь вы можете считывать чувства? – Малфой посылает ответную улыбку, и она выглядит гораздо неприятнее директорской. – А вы не боитесь потеряться? В моих чувствах? -Допивайте кофе, Люциус, - невозмутимо произносит Макгоннагалл. Мгновение Малфой смотрит на нее в упор, потом опускает глаза – он еще ночью решил пройти этот путь до конца, - и залпом допивает напиток в чашке. -Что ж, приступим, - кивает легиллименторам Минерва. Они встают по обе стороны от ее кресла, и три палочки разворачиваются в сторону Люциуса. Малфой спокойно откидывается в кресло и поднимает взгляд. Звучит утроенное «Легиллименс!», и время застывает в стенах кабинета. Еле слышно шурша, струится песок в часах. Когда его остается меньше четверти, директор шумно выдыхает и отшатывается, насколько это возможно в кресле. Легиллименты из министерства впечатываются спинами в стену и сползают на пол. Малфой устало закрывает глаза. -Я предупреждал, - тихо произносит он. Минерва всхлипывает и закрывает лицо руками – образ «стального директора» рухнул. Мистер Смит и мистер Браун медленно приходят в себя и пытаются подняться, не глядя на светловолосого мужчину в кресле. -Подождите... Подождите меня в комнате, - выдыхает Минерва сквозь пальцы. Они все понимают правильно, и, опираясь на стену и друг друга, молча уходят туда, откуда недавно появились. Минерва массирует себе виски и, наконец, поднимает голову. -Это невозможно, - говорит она безжизненно. – Так долго... -Я буду чрезвычайно вам благодарен, если мы не станем обсуждать мою личную жизнь, - голос Малфоя выдает усталость, но он по-прежнему тверд. – Теперь вы мне верите? -Теперь – да, - Макгоннагалл на глазах оживает, выпрямляется и теперь она снова – директор. – Но мне надо многое вам рассказать. Вы несколько неправильно понимаете ситуацию. Он... Он был на нашей стороне. И до сих пор на нашей. И я не позволю вам увезти его, как вы планировали. -Он убил Дамблдора, - осторожно напоминает Люциус, на лице его – абсолютное неприятие услышанного. -Об этом позже, - отмахивается Минерва, - пожалуй, нам обоим не помешает кофе. На этот раз – без веритасерума, - она слабо улыбается. Возможно, это – извинение. Она протягивает Люциусу полную чашку взамен пустой, и прихлебывает из своей. -Я не буду торговаться, - говорит она. – Я просто изложу мои предложения, а вы решите, что вам дороже – ваши планы, или тот, из-за кого вы на это пошли. Малфой пьет кофе, откинувшись на спинку и распрямив ноги, глаза его прикрыты. -Я предложил вам все мои деньги, я собираюсь рассказать вам все, что я знаю о планах Темн... Сами-знаете-кого, я выйду из игры и уведу всех, кого смогу. Вам этого мало? -Да, - кивает директор, и в глазах ее стали не меньше, чем в его. – Вы и профессор Снейп останетесь в игре. Но на этот раз – на нашей стороне. Он – открыто, а вы займете его место. Или, возможно, мы придумаем вам другое применение. Я не могу решать сейчас, мне нужно будет посоветоваться. В свете открывшихся обстоятельств... -Директор, вы ни с кем не будете обсуждать мою личную жизнь. -Не беспокойтесь, ваша личная жизнь, - в голосе ее полно льда,- останется в неприкосновенности. Но нам нужны сильные маги. Теперь, когда Альбуса нет с нами, любая помощь неоценима. Вы – стратег, насколько я знаю. Вот и будете заниматься своим любимым делом. И общаться с вашими приятелями. А на спасательную операцию я вас не могу пустить, уж извините. Я не настолько вам доверяю, чтобы не предположить, что вы попытаетесь аппарировать вместе с ним сразу по окончании операции. -У вас мой сын! – возмущается Малфой. -Да, и насколько я понимаю, вас нисколько не смутит оставить его здесь на мое попечение, зная, что ему ничего не грозит. Потом бы вы его забрали, верно? Тем или иным способом. Так что, мне собирать людей? Или вы уже передумали его спасать? Малфой долго смотрит в глаза Макгоннагалл. В его взгляде нет вопроса или неуверенности, он давно все решил. Он просто смотрит, чуть улыбаясь – и ей становится немного не по себе. Она вдруг вспоминает, с кем она находится в одном кабинете, и кутается в шаль. -Собирайте людей, - кивает Малфой. – Я расскажу им все, что знаю. И попросите кого-нибудь принести мне укрепляющее зелье. Я не спал несколько суток.
жнец: 4. Когда-нибудь я научусь тебе не писать. Успокоюсь сам и оставлю в покое тебя. По крайней мере, я на это надеюсь. Ведь это безумно глупо – растрепанный пьяный мужчина в распахнутом халате, пустой дом – и скрип пера по пергаменту в тишине. И засыпанный осколками хрусталя ковер. Я и сам смеюсь над собой, честное слово. Хорошо, что тебе не придется услышать этот смех. Даже эльфы позабивались в дальние углы, и не всегда являются на зов с первого раза. Я допишу тебе завтра, ладно? Почему-то плохо видно. Я вошел в попечительский совет вовсе не из-за того, что скоро в Школу должен был пойти мой сын. Я вообще сначала хотел отправить его в Дурмштранг. Потом поддался соблазну возможности видеть тебя чаще. Соблазну попросить тебя присматривать за ним. Соблазну слушать твои рассказы о его учебе. Ты знаешь, я даже был рад, - и, как всегда, не дал никому этого заметить, - что он не первый ученик, иначе ты мог бы отделываться банальными фразами: все хорошо, все в порядке... Еще был Поттер-младший. Ты почти не говорил о нем – со мной, но Драко рассказывал о ваших разногласиях. Где-то ко второму курсу учебы моего сына я начал подозревать неладное: как ты мог не упоминать происшествия, вызывающие такие сильные эмоции с твоей стороны? Даже Лонгботтома ты упоминал чаще. Даже Уизли. Это было... неправильно?.. не так, как должно?.. или просто очередной твоей ложью? И что именно было не так, я не мог понять... Почему ты не сказал мне тогда? Боялся, что я присоединюсь к жаждущим воскрешения Лорда? Я так хорошо сыграл роль безумно преданного фанатика? Почему именно ты не разглядел меня? Ты – талантливейший легиллимент, ты – всегда знающий и предугадывающий поступки всех вокруг, ты – шпион, который просто обязан подмечать такие вещи?.. Ты просто не хотел ничего знать, иного объяснения у меня нет. Но я хочу знать – почему. Знаешь, он зря поставил меня на колени – тогда, сразу после, так сказать, второго пришествия. После этого – что мне оставалось, кроме предательства? Даже если бы он не попытался тебя убить, даже если бы он не хотел отыграться на Драко за провал операции в Министерстве. Но, ты же знаешь, – Малфои все делают с размахом, верно? – я не собирался прятаться потом от него по темным углам и превратить в постоянное бегство всю свою оставшуюся жизнь. Я выбирал тех, кто был умнее, и понимал, куда все мы движемся под предводительством безумца. Я выбирал людей, за которыми могут пойти те, у кого были проблемы с наличием собственных мозгов. Я выбирал тех, кому было, за кого бояться. Я говорил с ними так, что им казалось – это они сами сообразили, сами додумались, сами поняли. Я заражал их медленным, но действенным ядом, от которого почти невозможно найти противоядия – сомнением. Они наблюдали, думали, делали выводы – и начинали бояться Лорда вовсе не так, как он того желал. А с тобой я так и не решился поговорить об этом. Ты выглядел... очень преданным. Слишком…верным. А у меня был сын и жена, которых надо было защищать. Я порой сам не верю тому, что пишу это – я заранее прощал тебе предательство меня. И было невозможно представить, как вытащить еще и тебя. Я уже не мог позволить себе потерять тебя. Тогда же появилась еще одна причина ненавидеть Лорда – я стал реже тебя видеть. Драко писал, но мне уже не хватало только писем. Мне нужно было видеть тебя, слышать, ощущать присутствие. Этого я тебе тоже тогда не сказал. Драко мне рассказал, как бежал за тобой Поттер и обзывал трусом. Ты прав, Поттер – неисправимо тупое создание. Главный трус здесь – я.
жнец: Шаг четвертый. Дежа вю. Та же маленькая мрачная комната, тот же камин, то же кресло, тот же мужчина. Только стаканы он теперь бьет о стены, а не ломает в руках. Может, потому что больше некому залечивать его раны? Допивает стакан и с размаху швыряет его в стену. Потом лениво взмахивает палочкой. «Репаро. Акцио стакан». Наливает очередную порцию. Делает глоток. В глазах его на этот раз нет пустоты. Там безумие. На столике, помимо бутылки, - чернильница, перо и исписанный пергамент. Дверь отворяется. Дежа вю. Но входит не женщина, входит юноша. Он спокоен – видимо, не в первый раз видит отца таким. -Отец, школу решили открыть снова. Я уезжаю завтра. Мужчина молчит. -Профессор Макгоннагалл просила меня приехать пораньше, ты же знаешь, мало кто из Слизерина остался в стране... Мужчина молчит. -Но если... Если я нужен тебе здесь... Отец, ну сколько можно! – юноша взрывается. – Я не хочу потерять тебя, как потерял мать! Скажи хотя бы, где она... Мужчина поднимает голову и смотрит на сына. Улыбается. Или это оскал? -Я не знаю. И ты тоже... уезжай. Тебе надо... надо доучиться. Юноша возмущенно застывает, потом резко разворачивается и выходит, хлопнув дверью и прошипев на прощание: -Псих! Дежа вю. Мужчина поглубже устраивается в кресле и делает очередной глоток. -Живи своей жизнью, Драко, - тихо произносит он, и салютует стаканом камину.
жнец: 5. Помнишь, Лорд сказал: «Ты испортил триумф сыну нашего дорогого Люциуса. Ты заслужил небольшое наказание». Знаешь, в каком состоянии тебя принесли в Хогвартс? Наши милые друзья сломали тебе нос, пробили висок, ты лишился зубов с правой стороны; твои ребра были буквально вбиты в легкие, и кто-то раздавил тебе обе кисти. Что там было внутри, мне не сказали. До сих пор не знаю, почему он приказал им просто избить тебя. Так... по плебейски. Меня долго не пускали к тебе. И потом, когда ты пошел на поправку – тоже не пускали. «Согласитесь, мистер Малфой, - с самого начала сказала Макгоннагал, - чем меньше вы знаете о нем, тем лучше. Мало ли что». А еще она именно тогда рассказала мне, кем ты для них был. И предложила чаю. Шпионом я так и не стал. Я рассудил, что будет слишком опасно показываться на глаза Лорду – после такого. Мне ведь так и не сообщили, как именно они тебя спасали. Так что я не ответил на вызов, оставил Драко под присмотром Ордена – не сказать, чтобы так уж добровольно, и принялся наносить визиты некоторым из наших «друзей». Тем, с кем мы уже не раз обсуждали сложившуюся ситуацию. Было довольно сложно застать их в необходимых для разговоров о политике ситуациях, но теперь у меня были помощники с другой стороны. Не все из них выжили, как и не все мои собеседники. Но меня берегли. И сторонников у Лорда оставалось все меньше – правда, он об этом и не догадывался. Я помогал им подготовить возможное бегство – для них самих и для их семей, когда придет время. Мы договаривались, что я им сообщу. До сих пор удивляюсь, что ни один меня не выдал. Впрочем, судя по их рассказам, после нашего с тобой исчезновения – а выглядело все, оказывается, именно так, - Лорд стал законченным параноиком, и раздавал Круцио, как Дамблдор – лимонные дольки. Они действительно его боялись. А ты лежал в коме. Целители пожимали плечами и говорили, что ничего нельзя поделать – тело восстановилось, но ты сам не хочешь возвращаться. Меня пускали к тебе один раз в две недели на полчаса. Тебе обрили голову, когда залечивали трещины в черепе, и к концу лета волосы все еще оставались короткими. Я смотрел, как ты дышишь. Я так боялся, что дыхание оборвется. В начале сентября Макгоннагал прислала мне Патронуса с датой «решающей битвы», как она выразилась. «Добро» все-таки научилось бить первым. И бывшие сторонники Лорда в назначенный час, вместо того, чтобы ответить на вызов, были оглушены членами своих семей или друзьями и вывезены из страны. Они разбегались, как садовые гномы. Ты оценишь иронию – Лорд в очередной раз сам определил свою судьбу; ну, он же всегда стремился к этому, верно? Так и получилось, что рядом с Лордом оказались только Беллатрикс и гриффиндорская крыса. А Драко просто выполнил приказ привести Поттера. Правда, Поттер не был оглушен, держал в руках палочку, и его сопровождали. Макгоннагал, Хмури, Люпин и еще двое авроров, которых я не знаю. И ты. Дамблдор хорошо обучил Минерву манипулировать людьми. Да, я ей поверил. Но ведь я уже говорил, что я глупец. Они подкладывали вместо тебя своих. Поили многосущным зельем раненых, лежащих без сознания людей. Когда это они вслед за Лордом решили, что цель оправдывает средства? Сколько из них умерло, дабы я продолжал делать то, что делал? А тебе сказали про меня? Кем я стал для них и почему? Они сказали тебе, прежде чем Белла убила тебя? Меня не пустили на похороны – велось расследование, и я был под домашним арестом. Через неделю, когда расследование завершилось, и меня вызвали на оглашение его итогов, им пришлось прислать за мной авроров, а те, бедняги, больше получаса не могли найти протрезвляющее зелье. Если бы не нашли, я бы так и не услышал результатов. Мог ли я когда-нибудь всего лишь допустить мысль о том, что фраза «Не виновен» станет не освобождением, а приговором?
жнец: Шаг пятый. По длинным, устланным коврами коридорам целеустремленно шагает высокий светловолосый мужчина. В этот раз он почти трезв, но в руке у него бутылка. Он поливает ковры столетним бренди. Отбрасывает опустевшую бутылку и призывает полную. Раз за разом, бутылку за бутылкой. В подвалах Малфой-мэнор еще много крепкой выпивки. Огневиски идет на портьеры и портреты. Ром – на ковры в комнатах и мебель. Все поместье благоухает алкоголем. Благоухает до такой степени, что трудно дышать. Время от времени он смеется в тишину: -Я псих? Я сошел с ума? Вы даже не представляете, насколько... Закончив, он заходит все в ту же комнату. Сейчас в ней светло – отдернуты шторы, и полуденное осеннее солнце пытается заглянуть в окно. Предпоследнюю бутылку он выливает на ковер перед камином, на разбросанные по комнате бумаги – записки, письма, твердые прямоугольники приглашений. Подходит к окну, распахивает створки и призывает двух почтовых сов. Привязывает им к лапам заготовленные письма. Одной говорит: -К моему нотариусу. Второй приказывает: -Без ответа не возвращайся, - спохватывается, - хотя что это я. Ответ не нужен. Отходит, не прикрыв окна, слабый ветерок шевелит темные шторы. Садится в кресло и наливает себе из последней бутылки. Смотрит в центр мокрого ковра и улыбается. Это действительно улыбка – усталая, почти безнадежная улыбка. Отпивает глоток и берет со столика черную перчатку. Прикладывает к щеке и застывает. Ждет. Эльфов он разогнал еще утром.
жнец: 6. Раньше я называл это – мечты. Потом – воспоминания. Теперь я не знаю, как назвать то, о ком я думаю. Мысли о тебе. Сегодня приходила Макгоннагалл. Они решили открыть школу снова. С опозданием на месяц. И, разбирая твою комнату, нашли запертый ящик с пометкой «Люциус». Хмури хотел взломать его, надеясь найти какие-нибудь улики против меня – он еще не оставил надежды упечь меня в Азкабан, сказала Минерва, но она не позволила. Она принесла его мне. Он совсем небольшой, и я не сразу осмелился открыть его. Северус, почему? Все мои записки тебе – с приглашениями, просьбами встретиться, с вопросами о сыне... Все, начиная с тех, что я писал тебе еще в школе. На каждой – дата, подписанная твоим почерком. Мой аккуратный зельевар. Моя перчатка. Одна. Кажется, я потерял ее, когда Драко учился на втором курсе. Две моих фотографии. Альбом с твоими рисунками. Тебе надо было становиться художником, а не зельеваром. На всех страницах – я. На последней – мы вместе. Ты смотришь на меня, а я улыбаюсь и провожу рукой по твоей щеке. Мне хочется порвать этот лист. Потому что там то, чего у меня никогда не будет. Впрочем, я не видел тебя мертвым. Я не был на твоих похоронах. Я уже писал, что я глупец? А значит, у меня есть право на надежду. Это письмо – порт-ключ. Как только ты его дочитаешь, он сработает. У тебя еще есть время, чтобы бросить его в огонь. Я жду тебя. Я, оказывается, всегда тебя ждал.
жнец: Шаг... Это другая комната, но они похожи – креслом, ковром, окном и камином. Только в камине огонь. Они похожи и обитателями, только этот – брюнет. Он сидит в кресле, склонившись к пергаменту в руках. Он дочитывает почти до конца и судорожно швыряет письмо в огонь. Закрывает глаза и медленно выпрямляется. Письмо в камине вспыхивает, но это не пламя, - это срабатывает порт-ключ. С негромким хлопком письмо исчезает. И огонь из камина исчезает следом за письмом. Мужчина вздрагивает, открывает глаза и недоуменно смотрит на внезапно погасший камин. Лицо его искажается. -Нет, - шепчет он, - что я сделал. Порт-ключ... Он вскакивает и аппарирует. Комнаты похожи еще и столом, вернее, предметами на нем: бутылка, стакан, чернильница, перо и исписанный пергамент. Но, судя по количеству листов – это черновики. Самый верхний исчеркан меньше остальных, но тоже недописан. Люциус, ты вынуждаешь меня ответить. Но это единственный и последний раз. Я просто устал накладывать Обливиэйт на этих несчастных сов. Я скоро не смогу спать по ночам от их уханья, поскольку они решили сделать крышу моего дома местом своего постоянного пристанища. Да, я жив. Я решил, что мир, считая меня мертвым, сможет жить спокойно. Им всем будет гораздо проще дать мне орден Мерлина посмертно, чем терпеть мое присутствие в своих жизнях. Да и мне так намного удобнее. Я, наконец, смогу заниматься чистой наукой и, возможно, даже опубликую результаты моих исследований. Естественно, под псевдонимом. И перестану думать Нет, я не хочу тебя видеть. И общаться, даже письменно, я не хочу. Ты придумал себе красивую сказку и поверил в нее. Я в такого тебя поверить не могу, уж извини. Чтобы ты хотел меня так долго и не сделал ни шагу навстречу? Не поверю. Ты боялся потерять меня? Это смешно, Люциус. Куда бы я делся? Ты думаешь, я бы испугался и сбежал, не сумев ответить « нет»? А может, и не Ты просто придумал себе все это и поверил. Поверил, когда уже было безопасно верить, когда я уже был мертв для тебя. Когда уже не было вероятности, что я вдруг отвечу взаимностью. Ты просто не хотел этого никогда. Всерьез не хотел. Ты Я не хочу сказать, что Я не верю тебе, Люциус! Ты слишком долго ждал Я хотел бы Убирайся из моей жизни и дай мне жить спокойно! Люциус, я Внизу на пергаменте – рисунок. Двое мужчин. Со спины. Сидят обнявшись. Темноволосый склоняет голову на плечо блондину. Ветер колышет легкие занавески и играет пером на столе.
жнец: Эпилог. Утром к этому дому прилетит почтовая сова и оставит на крыльце газеты с крупно набранными заголовками: «Ужасная трагедия!» и «Пожар в Малфой-мэноре» и «Поместье одной из старейших семей Великобритании обращено в пепел»...
Брунгильда: Мерлин... Во-первых, огромное спасибо за такого Люциуса. Для меня каждый фанфик с таким Малфоем - подарок, а таких фиков исчезающе мало. Во-вторых. Не поворачивается язык назвать это чудо ООС Люциуса. Очень психологически тонкое, сильное произведение. В-третьих. Зачем так больно делать читателям? Подарите в следующим своем фике Северу и Люцу хотя бы немного счастья. В-четвертых - пишите еще.
Лунатик: Очень сильно. Знаю, просить бессмысленно, но, может, надумаете написать сиквел? Очень устал от ангста, а его все больше и больше. Ро авторам что ли мало
mort: да... оч. больно от прочтения таких фиков... читается оч. хорошо.. но почему же так щемит там, где должно быть сердце.. немного поворчу - Пролог перечитайте, отбетьте... (а то получается как разные люди писали...) есть повторы - он, он.. их можно кое-где избежать.. и слабые блики огня немного освещают комнату.... можно просто Лишь слабые блики огня освещают комнату (будет понятно, что света - немного..)
жнец: Брунгильда , Лунатик, большое спасибо. Брунгильда , писать тоже было больно. И, если учитывать драбблы, то в следующем уже не получится. Как и в послеследующем. Но я стараюсь. Честное слово. Лунатик, я, конечно, подумаю насчет сиквела, но вряд ли. Если учитывать, что именно у меня сейчас про них пишется... А в седьмую книгу я не верю. Собственно, мое настроение - а именно от него зависит жанр, в котором я пишу, - во многом обусловлено именно этой книгой. Могу только повторить - я стараюсь. mort, спасибо за замечания). Пролог действительно настолько отличается от остального, что написано от третьего лица? Я посмотрю, что можно сделать.
Potion_master: Блестяще. Похоже, у нас появился еще один прекрасный автор. Блестяще.
жнец: Potion_master, благодарю.
Брунгильда: жнец Не стоит исправлять пролог, да извинит меня mort Да, загляните в эту темку: http://brunhilda.borda.ru/?1-15-0-00000011-000-0-0-1187801278 я жду Вашего ответа (Вы легко можете отказаться, это совсем не принципиально, просто Ваш фик показался мне достойной альтернативой)
Lord Lucius Malfoy: жнец *Залпом осушил кубок вина. Молчит долго.* - Если... окажется... что для того чтобы это написать... Вы продали душу дьяволу... Я не удивлюсь. *болезненно поморщился* Это великолепно. *наколдовал еще и выпил большими глотками* Изящнейшее оружие для убийства... меня. Сэр... или мадам... *попытался изобразить улыбку углами губ*
Potion_master: У нас одна барышня ввела моду на стихотворные отклики. Правда, это не мое... Жаркий огонь полыхает в камине, тень моя, тень на холодной стене. Жизнь моя связана с вами отныне... Дождик осенний, поплачь обо мне. Сколько бы я ни бродила по свету, тень моя, тень на холодной стене. Нету без вас мне спокойствия, нету... Дождик осенний, поплачь обо мне. Все мы в руках у молвы и фортуны. Тень моя, тень на холодной стене. Лютни уж нет, но звучат ее струны. Дождик осенний, поплачь обо мне. Жизнь драгоценна, да выжить непросто. Тень моя, тень на холодной стене. Короток путь от весны до погоста. Дождик осенний, поплачь обо мне.
жнец: Брунгильда, я не совсем понял Ваше предложение. Вы считаете, что этот фик годится для участия в конкурсе? Мне кажется, он не всем условиям отвечает, но, если Вы думаете, что он подойдет - я не против. Lord Lucius Malfoy, благодарю. Я не продавал душу дьяволу. Скорее... приобрел. Potion_master, спасибо.
Брунгильда: жнец На мой взгляд, отвечает всем условиям. В нем есть главное - он вносит смысл в поступки героев. Мало ТИ, но в условиях сказано, что может быть только упоминание, у Вас это есть.
Potion_master: Простите, Жнец, мы тут с Лордом Малфоем поспорили, куда именно я аппарировал - к гробовщику или к Рите. Эксклюзив-то какой!
Lord Lucius Malfoy: жнец *рассмеялся* Приятно слышать... Potion_master Да... кстати. Присоединяюсь к вопросу.
жнец: Potion_master , это вопрос? Финал открытый, и предупреждения о смерти персонажа в шапке не было)). Теперь я полон раздумий - а как восприняли финал читатели? Кстати, если не секрет, кто на что поставил?
Lord Lucius Malfoy: Вообще-то Я рассчитываю на спасение МЕНЯ. Но из двух предложенных... версия с гробовщиком более в духе Севера. А Рита... у него не на столько хорошие отношения с прессой... да и предпринимательская жилка... хотяяяяя. Северус, ты же многому от меня научился?
жнец: Lord Lucius Malfoy, я вообще-то тоже предполагал, что профессор отправился к Малфой-мэнору. В очередной раз исправлять ситуацию, которую сам же и создал.
Potion_master: А вот хрен тебе, Малфой! Начнем с того, что концовку я тебе на пальцах объяснял. А уж после такой наглости без вариантов - я к Рите! Не кажется ли Вам, Лорд Малфой, что Вы несколько исказили смысл моих слов?
Potion_master: Если уважаемый автор позволит... * Вернул стакан
жнец: Potion_master, автор удовольствием позволит. И утащит коллаж себе на рабочий стол, если Вы не возражаете.
Potion_master: У меня, правда, Снейпа левшой получился... Извините.
Марина: жнец Фик неплохой. Но финал мне показался запутанным. но для ангста - нормально.
Potion_master: Простите, что в нем запутанного? Финал остроумный и логичный. Немножко мозг надо приложить, да.
Марина: Potion_master Финал именно запутанный (он за свечкой, свечка в печку). Я выразила свое мнение, не понимаю - почему такой тон? «Немножко мозг надо приложить, да» На умственные способности не жалуюсь. фик неплохой. Я не читаю плохие фики. Но есть искуственность в последних сценах. Абсурдность. ИМХА. (это запрещено? выражать свое собственное мнение? )
Potion_master: Мадмуазель, Вы напрасно приняли мое высказывание за выпад. Если заметите, там стоит точка, как утверждение. Если угодно, приношу извинения, хотя абсолютно не имел намерения задеть.
mort: Марина - +1!!!! (за свечку в печку...) я тоже соглашусь, что финал открытый.. но как-то уж слишком открытый.... долго втыкал.. (или старею???)
Potion_master: Я понял, публика разделилась на эмоциональных и дотошных.
жнец: Potion_master, а можно узнать, кого Вы считаете эмоциональным, а кого - дотошным? Мне интересно, кто именно понял финал.
Potion_master: Рискну предположить, что точка для аппарации был тот самый ковер, щедро политый виски.
жнец: Пожалуй, я не стану уточнять. Пусть каждый видит финал так, как ему представляется правильным. Думаю, читатели имеют право на собственное видение. Хотя руки так и тянутся к клавиатуре - прояснить и расставить по полочкам...
Perverted Angel: Значит так. Я считаю что концовка тем, у кого присутствуют не только мозги но и серое вещество там же и не плохо бы любовь к пейрингу так как ситуации воспринимаются ближе к сердцу, должна быть понятна. Мне очень понравился фик, и буду рада если и дальше буду бетить фики этого автора. *скромно потупила глазки и ушла праздновать свое 18ти летие*
Девушка по имени Sun: Не знаю, мне концовка понятна. жнец , спасибо за такой фик) заставляет задуматься... Бете спасибо за работу)
Lord Lucius Malfoy: Potion_master Все нужные разьяснения относительно твоей доблести и рассудительности я дал лично. *ухмыльнулся* Да. Я отношусь именно к эмоционально-воспринявшей фик части аудитории. И концовка мною не была воспринята с дОлжным тщанием. Но у меня же есть ты, не так ли? И... вытирая мне сопли всю ночь напролёт ТЫ мне всё разьяснил. За что получил отдельную "спасибу" под утро. *слегка сощурился*
жнец: Странно. Писал на эмоциях и эмоциями... Думал, что именно на эмоциях финал и должен восприниматься, как задумано. Надо что-то в себе менять).
Potion_master: Не надо. Привыкнете.
жнец: Potion_master, на самом деле - уже не привыкну. Поздновато. Насчет менять - это я шутил).
Perverted Angel: Жнец Пфффф *вздернула нос и убежала* хватит а?? мне же нравиться твое ..эээ.. состояние души а??? И другие привыкнут. ДРУГИЕ!! Но - не ты. О Мерлин, сама не поняла что написала....
ДЖЕКизТЕНИ: а я не эмоциональный и не дотошный, я читать умею... жнец очень интересная сильная вещь получилась, спасибо...
жнец: ДЖЕКизТЕНИ, благодарю.
полная версия страницы