Форум » Фики с пейрингом Северус/Люциус (джен, гет) » "Fair(y) tale", PG, Gen, humor. СС, ЛМ и др., upd 07-04-09 » Ответить
"Fair(y) tale", PG, Gen, humor. СС, ЛМ и др., upd 07-04-09
Кьянти: Название: Fair(y) tale Автор: Кьянти Рейтинг: PG-13 Размер: Миди Пейринг: СС, ЛМ и др. Жанр: Gen, humor Статус: пока еще не закончено. Отказ: Что не моё - то чужое. Саммари: О том, почему у профессора Снейпа такой большой нос. А у Волдеморта его совсем нету. Это, конечно, не самое главное, просто, как правило, почему-то именно это всех и интересует…А в общем и целом – о Любви. Самой настоящей. Потому что «про ненастоящую любовь сказок не пишут». И тем более – не рассказывают ))))) Комментарии: 1) Время действия – Рождество седьмого курса. 2) Можете «шить» мне всё, что угодно, – и безусловное АУ, и явное ООС. 3) На фест «Зимняя сказка». Выложить историю целиком я, кажется, не успеваю. Ибо не дописано еще. Поэтому путешествовать мы с вами начнем как и положено – в Ночь Перед Рождеством. А там уж как пойдет. )) Буду потихоньку выкладывать. 4) Поскольку история не закончена, пускай она, наверное, будет как бы «вне» фестовых рамок ) Просто как подарок к празднику. Для всех вас и в первую очередь для Малявки, которая хотела «Снейп и кошка. И чтобы у них всё было хорошо». :)))
Ответов - 54, стр:
1 2 All
Кьянти: Сказка - это, иными словами, правда жизни. (с) Леонид В. Сухоруков *** - Сев, давай выпьем… - Отстань… - огрызнулся Снейп, аккуратно помешивая зелье и поминутно сверяясь с часами. - Тебе наливать? – не унимался Малфой, в гордом одиночестве доходящий до кондиции. Призывно зазвенели бокалы. - Отвяжись, сказал… - Мерлин, ну сколько можно варить?.. - Нет, сколько можно пить, ты мне скажи? - Так ведь праздник… - Вот именно. Праздник. Наступит. Через две с половиной минуты. А ты уже на ногах не стоишь. - А мне и не надо, – миролюбиво отозвался Люциус. – Я подарки купил, так что мне теперь стоять не обязательно… - он икнул, задумался и, отставив бокал в сторону, принялся вытаскивать что-то из внутреннего кармана мантии. Извлеченное на свет «что-то» оказалось изящной бриллиантовой диадемой изумительной красоты. – Вот смотри, что я Нарси выбрал. Неплохо, да? Ка-ак ты думаешь, ей пнравится? - Понравится-понравится. Ей всегда нравится. – фыркнул зельевар, вспомнив о большой коллекции таких вот подаренных на Рождество диадем, собранной Нарциссой за годы супружества. – А уж если тебе удается одеть ей это на голову, да еще и с первого раза, так она вообще в полный восторг приходит. Малфой иронию в словах приятеля уловил, но трактовал по-своему, поэтому подозрительно уставился на украшение, нахмурился и вздохнул. - А вот я, ты знаешь, сомнева-а-аюсь… Надо бы со стороны посмотреть. – с этими словами он поднялся, в три шага преодолел расстояние от кресла до котла, тщательно прицелился и с размаху нахлобучил рождественский подарок на голову зельевару. - Люци! Что ты делаешь?! – взвился Снейп, страясь одной рукой выловить из бурлящего варева упавшую ложку, а другой – снять с головы запутавшуюся в волосах диадему. Лорда Малфоя такие мелочи, как вопли профессора и переливающееся через край зелье, волновали мало. Нетвердо стоя на ногах, он обогнул котел и принялся рассматривать орущую благим матом модель. - Сев, не вертись. Постой спокойно. Я хочу посмотреть, как она сидит. Если плохо, то при-и-дется менять… Осознав безуспешность действий «вслепую», профессор метнулся к шкафу и, вглядываясь в мутную пыльную поверхность стеклянной дверцы, попытался избавиться от проклятой побрякушки. Как оказалось, волосы были ни при чем. Побрякушка, как и большинство магических вещиц такого рода, таила в себе древние чары и могла быть снята с головы – не столь важно чьей – только тем, кто её на эту голову надел. - Ты сдурел?! Сними её немедленно!!! - Снейп обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что Люциус наклонился вперед и сунул нос прямо в облако густого фиолетового пара. – И отойди от котла! - Ффф-у-у-у-у… - сморщился тот. – Сев, я, кажется, понял, почему ты вечно в таком отвратительном настроении, - и потянулся к столу за початой бутылкой Огневиски. - Люци! – рявкнул шпион. – Отойди от котла немедленно! Сейчас же! Ты слышишь?! – и вдруг почти физически ощутил, как изменился ход времени. Мгновение замерло, растянулось, стало большим, тяжелым, холодным, застыло на самом краю, словно капля, крупная, прозрачная капля, которая вот-вот упадет, обязательно упадет… и тогда… и тогда… …Медленно отвинчивается крышка – резная, фигурная голова дракона… …Медленно поворачивается Люциус Малфой, медленно морщит нос и медленно заносит руку с бутылкой над котлом… - Сейчас мы всё подправим…- медленно, растягивая слова, произносит он и переворачивает бутыль… И капля срывается вниз и летит, летит с неотвратимостью снежной лавины… И пока она падает, Снейп еще успевает, пробив тугой барьер горячего воздуха, броситься к Малфою, перехватить его руку, и увидеть, как медленно исчезают брызги коллекционного огневиски в бурлящем лиловом океане. - Люци!!! Что ты творишь?!! Не сме… … И капля, наконец, разбивается с грохотом взрывающегося котла… *** - Мерлин!!! - Я здесь. - Ну и кого ты нам притащил? – ехидно поинтересовался толстенький лысый человечек с короной на голове у дрожащего старикашки в темно-синей расшитой звездами мантии. - Как и было угодно Вашему величеству. - Ты хочешь сказать, что это - Принц? - Принц, – буркнул старикашка. – Вон же корона. - Ну, мало ли – «коро-о-о-на»! – издевательски передразнил толстяк. – Корона – не аргумент. Сейчас, знаешь, сколько таких бегает? И каждый в принцы норовит. Лимита. Мерлин потупился. Придворные встревожено зашептались, предчувствуя очередной скандал. - Принц, Ваше величество. - Определенно Принц. Высокий худощавый брюнет с медальоном на шее приблизился к лежащему без сознания на полу незнакомцу и, вытянув из-под его руки книгу, осторожно её осмотрел. - Принц, Принц…Тут написано. – прищурился он. – «По-лу-кровка». Король закатил глаза. - Кошмар какой… Мерлин!! – рявкнул он. - А что я, что я? – забормотал волшебник. – Финансирование урезали, ассистента отобрали, жертвоприношения запретили… - и добавил с обидой в голосе. - Какой материал – такие и результаты. Ваше Величество. - Та-ак… - зловеще протянул Король и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику трона. – Палач! Этого казнить, книжку – сжечь. - В-Ваше Величество! – тряся бороденкой, возопил Мерлин и упал на колени. - Да не тебя – его,– отмахнулся венценосный и указал рукой на незнакомца в черном, который между тем уже пришел в себя и сидел теперь на полу, держась за голову. - Ваше величество… - вкрадчиво начал тот, что с медальоном, наклоняясь к королевскому уху – Может быть, не стоит торопиться?.. А если в другой раз не получится? То есть получится, но еще… менее удачно? - Ммм… - Король недоверчиво посмотрел сначала на медальон, потом на лицо Первого Министра. - Своих-то уже всех извели, - продолжил тот. – У нас и так: то голод, то война, то турниры… Одна… «лимита» и осталась. - Так всё плохо? - Хуже некуда. - И что ты предлагаешь? - Этого, - Министр кивнул на сидящего на полу, - помиловать. Книжку – в сундук. На всякий случай. - Допустим… - произнес Король. Ненадолго задумался о чем-то и с сомнением поглядел на Министра. Тот утвердительно кивнул. - А он точно Принц? – решил на всякий случай уточнить Его Величество: - Не хотелось бы совсем-то уж родословную портить… Вдруг еще победит… - и повернулся к незнакомцу на полу. – Эй!.. Ты – Принц? Тот слабо кивнул. - Скольки годов от роду? - Тридцать ше… семь. - Это – твое? – Король продемонстрировал потрепанную книжонку, выдернутую из рук у Первого Министра. Это произвело на незнакомца поистине магическое действие. Он сразу перестал трясти головой и ошалело оглядываться по сторонам, сфокусировав всё внимание на книжке. - Верните мне учебник. Немедленно. – в голосе зазвучали приказные нотки. Король же, против ожиданий, явно расстроился. - Кошмар какой… Мерлин!! - Что? - Что ты нам притащил? Нет, ну что ты нам притащил, я тебя спрашиваю?! Ему тридцать семь – а он всё учится! У Мерлина стал крайне оскорбленный вид. - Я просил девяносто девять волосков с Золотого Руна? Просил. А что мне дали? Клок шерсти. Бараньей. Так что претензий не принимаю. Ваше Величество. - А что я мог сделать? Что? Ты знаешь, сколько он затребовал?!.. – взвился Король, соскочил с трона и в крайнем волнении забегал по залу. – Отвратительно! Из-за того, что Язон – спекулянт и взяточник, я теперь должен получать умственно отсталых принцев. Владелец учебника обиделся и, поднявшись на ноги, вздернул орлиный нос. - Я не умственно отсталый. И вообще не принц… То есть Принц, но… В общем, это не моё… - он безуспешно попытался стащить с головы треклятую диадему. – Это – вот… - и, отчаявшись справиться с украшением, от души пнул валявшийся рядом черный бархатный плащ. Плащ ойкнул и зашевелился. - Стража! – взвизгнул Король. Метнулся к трону и загородился Первым Министром. – Это еще кто? Придворные отступили на шаг. Из-под плаща показалась чья-то голова. Золотом блеснули в свете факелов длинные роскошные волосы. - Батюшки… - Принцесса… - Кошмар какой… – застонал Его Величество. – Мерлин! - Я всё еще здесь. - На черта ты его притащил с Принцессой?! Тут свою никак не пристроить, а ты… - Король расстроено махнул рукой. Плюхнулся на трон и обвел присутствующих взглядом, не предвещающим ничего хорошего. – Это бунт. Саботаж. Диверсия. Казнить. - Кого? – растерялся Министр. - Тебя. Его. Его, его и её. – Король поочередно показал пальцем на Мерлина, начальника стражи, Принца-Полукровку и златокудрую Принцессу, предпринимавшую очередную безуспешную попытку подняться на ноги. Потом подумал еще и подытожил. – Всех. Министр вздохнул. - Ваше Величество, может быть, не стоит всё-таки торопиться?.. – тут он пристально вгляделся в Принцессу, которая с помощью своего спутника ухитрилась-таки принять вертикальное положение и даже стянуть с головы Принца многострадальное украшение. – Это, кажется, не совсем принцесса… Вернее, совсем не принцесса… Король тоже присмотрелся к странной паре. - А кто? Принц? – оживился он. - Вполне вероятно… - Министр обогнул трон и, приблизившись к блондинистому незнакомцу, аккуратно вытянул у него из рук диадему. – Милейший – это ваше? - М-мое, - кивнул второй потенциальный кандидат в зятья Его Величества. И затрясся, сдерживая смех. По воздуху поплыл аромат спиртного. - Значит, Вы Принц? – гнул своё, не обращая внимания на эти мелочи, Первый Министр. - Ни в коем случае. – пьяно замотал головой тот и ткнул пальцем в товарища. - Принц – это вот он… Принц, Принц – не сомневайтесь. Уже все знают, даже Поттер. Можете, кстати, у него и спросить. - Да? – прищурился Министр и с сомнением оглядел Принца, мрачневшего на глазах. – А почему без короны? - Стесняется. – развел руками нетрезвый, но разговорчивый собеседник. - А почему в черном? - Траур. Он же Принц. Детск…Да-атский. Ему положено. Он недавно только на трон сел. С полгода где-то. – блондин уже ржал в голос. - А вы тогда – кто же? - Эммм… - замялся весельчак. – А я… это… оруженосец. Вот, за неимением оружия – ношу скипетр. Пожалуйте, Ваше высочество. – и с поклоном протянул Принцу черную полированную трость с рукояткой в виде змеиной головы. - А оружие где? – не отставал дотошный придворный. - Потерял. – внес свой вклад в диалог необщительный Принц и зло посмотрел на «оруженосца». – Он вообще все теряет. Третьего года державу упустил - прямо в Министе… Во дворце…кхм…Правосудия. Лет пять тому назад – летопись государственную, самим Повелителем писанную. Остолоп. - Пороли? – заинтересовался Король. - Посадили. - Надолго? - На год. - Мало, – веско высказался Его Величество и тоном знатока посоветовал. - На будущее: надо пороть. Ничто так не воспитывает в человеке добросовестность и ответственность, как двести ударов хорошими розгами. - Ага. А стопроцентную гарантию того, что проступок не будет повторен, вообще дает только топор, – хохотнул рассеянный оруженосец. И скривился, когда Принц со всей силы наступил ему на ногу. Король прошелся по Залу, пристально вгляделся в угрюмое лицо Принца с сомнительным происхождением. Изучил страдальческую гримасу на лице его спутника. И, вернувшись к трону, притянул к себе за медальон Первого Министра. - Ты, - сказал он ему, - уверен, что Принц все-таки этот? А не тот? - Ну, Вашшш-ство… - придушенно просипел придворный. - Я, знаешь ли, как-то сомневаюсь. Все-таки второй и выглядит поприличнее, и говорит… И вообще, соображает… - Ну, Вашшшш-ство… Что с того? Мало ли кто что соображает? У нас вон Шут – тоже того, соображает. Так что ж его теперь – в Короли? - Ты – думай, что говоришь-то!!! – Король в сердцах стукнул кулаком по подлокотнику трона. - Да я … эээ… - заморгал Министр и поспешил сменить тему. – К тому же, он женат. - Кто? - Второй. - С чего ты взял? - Так ведь кольцо. - Ну, мало ли – «кольцо-о-о»! Сейчас их, знаешь, сколько таких с кольцами бегает? Кольцо не аргумент. Верными признаками женатого мужчины могут считаться только частичная глухота, пивной живот и тоска во взгляде. И еще обязательно плешь. – Король приподнял корону и похлопал себя по макушке. - Обязательно? - Обязательно. - А без плеши – никак? – спросил Первый Министр и нервно пригладил волосы. - Никак. Только если очень сильно повезет. - С наследственностью? - С женой… - Король смерил сочувственным взглядом приунывшего Министра и повернулся к остальным. – Ладно. Значит так… Мерлин!! Ответом ему была тишина. - Мерлин!!!.. МЕРЛИН! - Да тут я, тут… - старичок, сопя и бормоча, вышел из-за спин придворных. - Где был?! – рявнул Король и поежился. Потянуло холодком. - Выходил… В астрал… - Ааа… Ну ладно. Дверь только за собой прикрывай. А то всю прану нам тут повыстудишь. Декабрь все-таки на дворе-то… Значит так. Наших … эээ… гостей проводить, накормить, напоить. Найти провожатого. И это… Мерлин, ты дай им еще там чего-нибудь, по своей части. Не с голыми же руками им на дракона-то идти… *** продолжение следует
Thymus: А!!!!!! Прелесть какая!!!! Супер!!! Извините, что невнятно. Еще от смеха не отошла.
Иришка: Кьянти Ууууу! Сев с Люцем попали! Чувствуется, праздник у них будет незабываемый. Принц и его оруженосец! (Люци - гад, опять сумел от ответственности отвертеться! Хитрющая "принцесса"!=)))) Кьянти пишет: А стопроцентную гарантию того, что проступок не будет повторен, вообще дает только топор Факт! Кьянти пишет: продолжение следует Надеюсь, ты не заставишь ждать слишком долго? Я же умру от любопытства!
Кьянти: Thymus Ничего ) Смех - это прекрасно. Это лучшая награда автору. Рада, что понравилось :) Иришка Будет у них праздник, будет. Праздник жизни, так сказать Иришка пишет: Люци - гад, опять сумел от ответственности отвертеться! У него очень грамотная позиция. Он там не один такой осторожный. Иришка пишет: А стопроцентную гарантию того, что проступок не будет повторен, вообще дает только топор Факт! ))))) Не-а. В данном Королевстве - не даёт. Но они еще об этом не знают. ))))) Иришка пишет: Надеюсь, ты не заставишь ждать слишком долго? Я же умру от любопытства! Завтра будет кусочек. :) Топор там тоже упоминается. ))) Терпи :)
domohozaika: Кьянти Слов нет, какая прелесть! Снейп с диадемой на голове Уселась ждать продолжение)))) Невероятный фик!!!
Найгана: Кьянти Айайай!! как всегда на самом интересном месте все и оборвалось. Я требую продолжение банкета!
Кьянти: domohozaika спасибо! Устраивайтесь поудобнее :) Найгана :))) Сейчас всё будет ))) Изумительная у вас подпись на аватаре
Кьянти: Ну, что, в честь праздника - Глава вторая. В которой приятели все-таки засыпают в одной постели *** - Нет, это невозможно… Это невозможно… Должен же быть какой-то выход… - эти, а также им подобные фразы, словно мантру, мечущийся по комнате профессор Снейп повторял на протяжении последних десяти минут. - Сев, прекрати мельтешить… - все еще борясь с приступами смеха, произнес Люциус Малфой. – Сядь, успокойся…Чего ты так нервничаешь? Сейчас… сейчас просмеюсь и… аппарируем отсюда. - Это невозможно… - профессор, кажется, приятеля даже и не слышал. – Это невероятно… Это же Мунго какое-то… - Это не Мму… Мммуууу…- залился смехом Малфой, и промычавшись, назидательно поднял вверх указательный палец. – Не Мунго. В Мунго я бывал. Там бы первым делом палочку отобрали. А тут, как видишь… - он зашарил руками по постели. - Ах, так тебе палочка нужна? Да пожалуйста. Нет ничего проще. – Снейп внезапно перестал метаться, успокоился и присел на край кровати рядом с Люциусом. И протянул тому его волшебную палочку. – Давай. Аппарируй. - А ты? - А я посмотрю, как у тебя это получится. - Сев, у тебя же нет палочки. - Ничего страшного, поверь мне. Разница невелика. Давай-давай. - Ну… Я за тобой вернусь. Сразу же. - Да-да. Не торопись. Мне тут даже понравилось, – и Снейп широко улыбнулся. Слегка шокированный этим зрелищем Малфой чуть отодвинулся и, в меру сил сосредоточившись, произнес заклинание. - Apparate!.. Apparate!!.. Что за чёрт… APPARATE!!! .. Да APPARATE же!!! Улыбка профессора стала еще шире. - Allohomora!.. Reducto!!.. Bombarda maxima!!! Тяжелая дубовая дверь даже не дрогнула… Пометавшись по комнате минут пять, почти протрезвевший Люциус тяжело опустился рядом со Снейпом. - Это невозможно, - сообщил он и тоскливо посмотрел на убывающую Луну. - Конечно, невозможно, - буднично отозвался Снейп и тоже вбросил взгляд на ночное светило, борясь с непреодолимым желанием взвыть. - Ни одно заклинание? - Ни одно. - А зелья? - Вода, – пожал плечами профессор и выудил из кармана мантии пузырек. И повторил то, что проделал десять минут назад: вынул пробку, попробовал зелье на вкус и снова закрыл флакон. – Самая обыкновенная. Как будто и не варил никогда. - Н-да… А если без палочки? Руками? - Ноль эффекта. Голова только болеть начинает. Впрочем, возможно, что это от запаха, – зельевар шагнул к окну и прикрыл раму поплотнее. – Навоз, полагаю. Малфой подошел, встал рядом. Потянул носом и брезгливо сморщился. Потом вздохнул и прислонился лбом к холодному стеклу. Внизу мелькали огоньки факелов, виднелись неясные тени. Изредка доносилось конское ржание. Крепостная стена широким полукругом охватывала двор, растворяясь в ночной темноте. По краю стены мерно вышагивал часовой с алебардой наперевес. «Вот и всё. Доигрались…» - Сев, это Мунго? - Нет. - Это Азкабан… - Нет. - Это сон. - Не думаю… - Ущипни меня. - С превеликим удовольствием, - учтиво ответствовал профессор и, вцепившись в аристократический нос, изо всех сил безжалостно потянул его. Малфой вскрикнул и отшатнулся, закрыв руками пострадавшую часть лица. - ИДИОД!!!... Ды до?!! Зовзем збядил?!!! Пдидудок дисчаздый!! - Это лучшее из известных мне – и доступных нам на текущий момент – средств приведения человека в адекватное состояние и соответствие с окружающей действительностью. - Гагое зоздоядие?! Удод!! А езди у бедя деберь дакой же шдобедь будед?!! Снейп усмехнулся. - А ты думал, почему он у меня – такой? Малфой замер, недоверчиво уставившись на приятеля. - Да-да. Я себя так постоянно в адекватное состояние привожу. В последнее время всё чаще и чаще. Вот как начинает казаться, что всё происходящее вокруг, - это бред чистой воды, который ну никак с точки зрения логики и морали не может твориться на самом деле, так я беру себя за нос и … - Ну и дурак. – Люциус убрал руки от лица и недоверчиво шмыгнул вновь обретающим чувствительность носом. – Доиграешься однажды. - В смысле? - На Шефа посмотри. Тот себя тоже вот так в соответствие с действительностью приводил. И доприводился. Потом с горя все волосы повыдергивал, да поздно уже. Вот с тех пор и в неадеквате… - Люци… Ты что? – у Снейпа был совершенно обалдевший вид. – Я же пошутил… - А я – нет. Меру надо знать. В любой уникальной методике. – Отрезал Малфой и, не сдержавшись, снова захохотал. – Да ладно тебе, Сев. Конечно, это неправда. Все же знают, что на самом деле Повелитель в таком состоянии оттого, что ты долгие годы исправно водил его за нос. Вот и оторвал, увлекшись-то… - Ах, ты!.. Холоп!!! - Ну-ну, аккуратнее. Могу ведь и обидеться. - А тебя никто за язык не тянул в оруженосцы записываться. - А я по привычке. На втором плане, знаешь ли, как-то спокойнее и безопаснее. Ваше Высочество. - Он абсолютно пррав. Я, кстати, тоже так считаю, - раздалось от двери. Мгновенно забыв о намечающейся ссоре, приятели метнулись к противоположной стене и прижались к ней спинами. Малфой рефлекторно выставил вперед руку с бесполезной теперь палочкой. В дверях, нагло разглядывая их зелеными глазищами, стояла… - Кошка… - ошалело выдохнул испуганный Люциус. - Кот, - шепотом поправил его педантичный профессор. - Боже мой… Какой ужас… - Ну почему? У нас в школе тоже есть … Миссис Норрис, например. - И тоже разговаривает? - Ммм…Иногда… После пятого бокала… - Н-не помню… - Это без тебя было. - А с кем? - Ни с кем. - Сев, - поразился Малфой, - ты – пьешь – в одиночку? Профессор смутился. - Ну… да, бывает. Сейчас ты скажешь мне, что я начинающий алкоголик… Люциус укоризненно посмотрел на друга. - Хуже, Сев. Ты – законченный жмот. - Однако, - удивленно протянуло животное, - так мрразговаривать с Прринцем… - Прежде чем обсуждать – высокомерно начал Малфой, – и осуждать традиции и…и…и… - Нравы… - подсказал Снейп. - Да, нравы и обычаи, принятые в нашей стране, лучше бы вспомнили о правилах приличия, единых для всех цивилизованных… - и замялся, не зная, как продолжить. Цивилизованных – кого? Людей? Котов? - Ах, да, простите великодушно, - кот опомнился и сорвал с головы широкополую шляпу, изящно подметя ею каменный, давно не мытый пол. – Забыл представиться: Кот. В сапогах. – И щелкнул каблуками ботфорт. – Ваш провожатый и покорный слуга. С этими словами он развернул перекинутую через плечо тряпку с аляпыми узорами, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся скатертью, расстелил её на столе и трижды хлопнул в лапы. В мгновение ока скатерка оказалась уставлена множеством блюд с самой разнообразной едой. По комнате заструился соблазнительный аромат жареной дичи. Малфой сглотнул слюну и дернулся в направлении стола. Более осторожный профессор придержал приятеля за руку. - С ума сошел, - зашипел он на ухо оголодавшему блондину, - а вдруг отравлено? - Не отравлено, Ваше Высочество, не волнуйтесь, - миролюбиво отозвался Кот, усаживаясь за стол и протягивая лапу к куриным окорочкам. – Вот вам через полчаса с королевской кухни ужин принесут – так это точно есть нельзя. - Почему? - Отравитесь. Как пить дать. Снейп с Малфоем растерянно переглянулись. - Так надо сказать кому-нибудь… - неуверенно предложил зельевар. - Не надо. Все и так знают. - Надо предупредить Короля. - Не надо. И он знает, – махнул лапой Кот. – У нас все всё знают. Поэтому носят своё. Из дома. С тех пор, как первая волна отравлений прошла, и носят. - Давно? - Да лет пять назад, пожалуй. - Но почему? Если все знают, что он отравитель… - А что поделать, Ваше Высочество? – вздохнул Кот в Сапогах и пододвинул тарелку с вареным картофелем ближе к Снейпу. – Он не виноват. Его Их Величество назначили. Поваром. Хотя он и есть профессиональный Отравитель, лучший, кстати говоря, во всем Королевстве. Он сам мается, поверьте. Но сделать ничего не может – назначили Поваром, вот и варит, как умеет. Нельзя же казнить человека только за то, что он не на своем месте… Кроме того, Палач всё равно бы с этим не справился. - Почему? – заинтересовался Малфой, присаживаясь рядом с Котом, и наливая себе вина. - Потому что он понятия не имеет, с какой стороны за топор браться. - Да ну? - Ну да. Он же писаррь, на самом-то деле, – промурчало осведомленное животное и прищурилось, глядя на огонек свечи. - Так а… как же?.. - Так же. Точно так же. Назначили. Их Величество прочли как-то, что история государства пишется кровью, вот и назначили. - А настоящий палач – где? - Да тут же. При дворе. Врачом. - Назначили? - Угу, - подтвердил Кот, вгрызаясь в телячью отбивную. – И вот он-то, пожалуй, единственный из всех, кто неплохо справляется со своими обязанностями. Количество больных со времени его назначения резко пошло на убыль. Сейчас так и вообще никто не болеет. Уникальный специалист. Лечит всё… - когтистая лапа цапнула со стола нож и ловким ударом обезглавила жареного судака. - …Включая даже мигрень. По крайней мере, жалоб от пациентов еще не поступало… Отрубленная рыбья голова прокатилась по столу и свалилась на пол под ноги Малфою. Люциуса передернуло. Снейп поперхнулся салатом. И оба одновременно вспомнили, что им, в общем-то, пора. - А… ммм… Слушайте, всё это, конечно, безумно интересно, но нам бы хотелось… - Домой. – Кот повернулся к оруженосцу Его Высочества и подпер голову лапой, задумчиво уставившись на блондина. - Да… А что? - Мррр…Мрр… Да нет, ничего. И как вы себе это прредставляете? - Как сюда попали, так и обратно, – нашелся Малфой. - Логично, - прожевав шашлык, одобрил Снейп. - Правильно! Сейчас доедим, пойдем к этому вашему Мерлину… - К Мерлину, значит, – грустно повторил Кот. – И вы рассчитываете, что он вам поможет. - Не захочет – заставим, - нехорошо улыбнулся зельевар. - Да-да, - оживился оруженосец, - он же, в конце концов, знает, как… - Да ни черта он не знает… - раздосадовано отмахнулся Кот. – Он понятия не имеет, как и что у него получается. Или не получается. Он же бывший королевский казначей. Человек, который, раз за разом выполняя одно и то же действие, всегда получает разный результат. В зависимости от массы различных факторов… - Так за каким же лешим его понесло в Маги? – вознегодовал профессор. - Я, кажется, знаю… - протянул Люциус. – Назначили, да?.. Кот закатил зеленые глаза. И кивнул в знак согласия. - Плохая память у старика в крови. Нет, он, конечно, ведет записи, но – по привычке – в двух разных вариантах. Если не в трех. И не факт, что хоть один из них – достоверный… Тем не менее, старикан обладает потрясающим талантом выкручиваться из любой ситуации. Кто-то случайно обмолвился об этой изумительной особенности нашего казначея при Их Высочестве. Так и сказал: «Наш Мерлин – просто какой-то волшебник». Вот, собственно, и всё… - Бардак какой-то… - возмутился Малфой. – Кто же у вас теперь финансами заведует? - Нет, лично меня больше интересует, куда они дели настоящего мага. Кот вздохнул и налил себе еще вина. - Отвечаю по порядку: государственной казной занимается Врач. Согласно программе оздоровления экономики, утвержденной Их Величеством еще в… дай Бог памяти, каком же это году?.. - И как? – перебил Люциус. - Ну как-как… В балансах теперь всё четко, как в аптеке. По нулям. А в целом… Рразве ж их поймешь, этих медиков. Одна латынь… «Kollapsus finalis», говорит. Это он, кстати, к чему? - К тому, что долго мучиться не придется, - мрачно высказался Снейп. - Ну, вот видите, - обрадовался кот, - значит, есть все-таки надежда… А настоящего мага мы еще давным-давно утвердили в должности Двойного Шпиона, чтобы, так сказать, и на нас работал и на соседнее королевство. - Зачем? - Ну, понимаете, мы с ними в принципе последние годы как бы в состоянии холодной войны. Не общаемся, значит. Но новостями-то как-то обмениваться нужно? Нужно. Планы там корректировать и вообще. Вот для такого дела проверенный, лояльный Предатель, умеющий проявлять чудеса дипломатии, – совершенно незаменимая вещь. Но Волшебник не выдержал и ушел от нас. В астрал. Нервные все-таки они натуры, эти Чародеи. Больше его с тех пор никто не видел, а жаль. Хороший был мужик, искренний… - кот достал из-за пазухи мятый носовой платок и вытер набежавшую слезу. – Сильнее, чем тогда мы, наверное, только однажды расстраивались. Когда настоящего Шпиона протащили в Министры. Снейп икнул и выронил вилку. - В Министры? – пораженно переспросил Малфой. – Шпион – и Первое Доверенное Лицо?! И об этом тоже все знают? - Ну… А как же иначе? - развел лапами усатый рассказчик. – Для придания гибкости внешней и внутренней политике Королевства. Их Величество сами указ подписывали. О назначении. - Слушайте, а настоящий Министр куда смотрел? Или его тоже назначили? - Нет, - на кошачьей морде появилась грустная полуулыбка, - он сам попросился. В Шуты. Сказал, что при нынешнем режиме это единственный шанс сохранить голову на плечах. Впрочем, Их Величество его очень ценит. Недавно приказали пришить на колпак бубенцы из чистого золота. - Ммм… А скажите, - Люциус понизил голос до шепота и наклонился к кошачьему уху, - сам-то Их Величество – кто? Кот воровато огляделся по сторонам и так же тихо ответил, глядя Малфою в глаза: - А Вы не догадываетесь? - и вдруг отстранился, фыркнул, чихнул, ухватил скатерть за края и резко встряхнул. Блюда, бутылки, бокалы, тарелки с остатками трапезы подпрыгнули, на секунду зависли в воздухе и исчезли. – Ну, вот и всё, - резюмировал он, - Значит, не забудьте: принесут ужин – выкиньте в окно. В то, которое слева. Там внизу как раз хлев. Потом хрюшки подберут. - А свиней вам не жалко? - Уже нет. Ценой неимоверных усилий Повару удалось приучиться немного уменьшать концентрацию…эээ…приправ в еде. Так что теперь можно скармливать это хотя бы свинюшкам. Впрочем, для людей наша кухня по-прежнему смертельно опасна. И еще – настоятельно рекомендую выспаться, - продолжил Кот, направляясь к единственной в комнате кровати и попутно стягивая с себя ботфорты. Шляпа изящно пролетела через комнату и повисла на спинке стула, шпагу провожатый аккуратно прислонил к стене у окна. – Спокойной ночи, господа. - Так, кровать же одна, - растерялся Люциус. - Пррравильно, для Их Высочества. В нашем Королевстве слуги спят на полу. - А ты куда в таком случае вознамерился? – язвительно поинтересовался Снейп у Кота, мягко прыгнувшего на постель. - А мне нельзя на полу – у меня слабое здоровье. Пррростужусь – и придется вам одним идти… Идти приятелям совершенно не хотелось. Не говоря уже о том, чтобы идти «одним». Поэтому, после того, как ужин благополучно был выброшен в окно опочивальни, Снейп, не снимая мантии, прилег на правую половину кровати, а Малфой, не раздеваясь, - на левую. Кот свернулся калачиком и устроился на подушке между ними. И замурчал. - Бардак какой-то… - устало прошептал Люциус, бессмысленно глядя в темноту. – Бардак, а не царство… - Корролевство… - не переставая мурчать, поправил Кот. - Тридевятое?.. – хмыкнул профессор. - Трри-Девятое – это соседнее. Наше – Три-Четырнадцатое. - Жуткое место. - Ну, почему, Люци? – меланхолично отозвался Снейп. – Мне где-то даже понравилось. По крайней мере, у них Отравитель, Шпион и Доверенное Лицо – это три разных человека. - Вот именно, - засыпая, поддержал его Кот, - всем нравится. Попривыкнут немного, пообживутся – и ничего. Кого ни спросишь, так и говорят: у вас не Королевство, а полный пи… - он зевнул, потянулся и уснул. - Полный – что? – заволновался Малфой. - Пи, Люци. Математическая величина. Три целых четырнадцать сотых, – ответил за кота зельевар. – И вообще, спи давай. А то завтра вставать рано. И топать неизвестно сколько неизвестно куда. За какой-то идиотской Принцессой… - Кстати, о Принцессах. Учитывая особенности местного менталитета, я бы на твоем месте предпочел узнать обо всем заранее… Эй, ты! – Люциус повернулся на бок и довольно невежливо ткнул пальцем в пушистый кошачий бок. – Кто у вас Принцессой-то назначен? - Мрррррффф… Никто, - пробурчал Кот, не открывая глаз. Потом поежился и накрыл лапой морду. – Пррринцесса у нас самая настоящая… - донеслось из-под лапы. Люциус успокоено откинулся на подушки. - И дррракон, к сожалению, тоже… *** продолжение следует
domohozaika: Уряяяяя!!!! Продолжение!!! Вот это я удачно зашел(с) В которой приятели все-таки засыпают в одной постели и автор не обманул У меня слов нет, это суперрр))))
Thymus: Кьянти пишет: Все же знают, что на самом деле Повелитель в таком состоянии оттого, что ты долгие годы исправно водил его за нос. Вот и оторвал, увлекшись-то… По крайней мере, у них Отравитель, Шпион и Доверенное Лицо – это три разных человека. Кьянти, вы супер!!! Обожаю этот дурдом № 3/14! Да, похоже я подсела.
Иришка: Ага! Тайна снейповского носа раскрыта! А от кота я вообще в полном восторге!
aguamarina: Кьянти, я вас решительно обожаю!!! Еще со времен "Вилки")) Это - замечательно! *тут уйма смайлов с аплодисментами, букетами, поцелуями, предложениями руки и сер... нет, это я увлеклась, пожалуй. Не могу представить, что будет дальше, но - жду*
Кьянти: domohozaika спасибо! Автор, по мере сил, старается не обманывать словами. "Это дурной тон". (с) Thymus рада за Вас :))) Ну, раз понравилось про дурдом - будет еще немножко про дурдом )) Иришка Иришка пишет: Тайна снейповского носа раскрыта! Просто готовый газетный заголовок. Продадим "Пророку" ? Вместе с тайной. aguamarina взаимно Я очень рада, что Вам нравится Что будет дальше - даже я, похоже, не могу себе представить. )) Они идут Всё идёт совсем не так, как планировалось И в Сказке, и в жизни.
Кьянти: На самом деле, сегодня уже 8 января. Фест, насколько я помню, до 7-го. А эта "сказка про дурдом 3.14" еще непонятно насколько. Хотя я хотела дописать её в три, максимум в четыре дня. Поэтому, если уважаемая Администрация не против, могу и дальше выкладывать текст тут. А если "кончен бал, гасите свечи", то могу перебраться в другой раздел. Или вообще убраться В общем, как решите. Глава третья. Еще чуть-чуть о Дурдоме 3.14 и особенностях местного менталитета Война и мир. Том пятый *** - Обязательно тащить это всё на себе? - Предлагаешь питаться воздухом всю дорогу? - Нет, я не понимаю, почему нельзя было взять хотя бы одну лошадь? - Потому что на болоте ей делать нечего. - А мы пойдем на болото? - Да, мы пойдем на болото. - И что же мы забыли на болоте? - Это самая короткая дорога. - На тот свет? - На тот берег. - То есть еще и плыть придется?! - Умеешь ходить по воде – твоё счастье. - А нельзя было пройти через город? Там должен быть мост. Или паром. Нормальный, человеческий паром! - Нельзя. - Можешь ты, наконец, объяснить: почему? - Ммм… Там война. - Какая война? - Гражданская. - Почему??? - Тебе глобально ответить или по существу, применительно к конкретике? - Глобально, - сказал Снейп, не принимавший до этого момента в беседе Люциуса с Котом никакого участия. - По существу, - заявил Малфой, предпочитавший теории практику. - В общем так, - Кот остановился и посмотрел в ту сторону, где далеко за заснеженными холмами остался обойденный ими с севера город. – Если применительно к конкретике, то потому, что у нас, начиная со вчерашнего дня, - война. По расписанию. До следующего воскресенья включительно. И все претензии к Мерлину – притащи он вас неделей раньше, всё было бы замечательно. Сплошные турниры. Море бесплатной выпивки и сувениры по сходной цене. А так – ничего нельзя изменить. График утвержден еще прапрапрадедом Их Величества: две через две… Провожатый замолчал, деловито осмотрелся и, расчистив место рядом с поваленным деревом, развел небольшой костерок. - Котелок мне дай. Люциус протянул ему котел. Кот зачерпнул им снега и приладил посудину на перекладинке над огнем. - Что значит: две через две? – осторожно уточнил зельевар, плотнее закутываясь в мантию и подсаживаясь ближе к костру. - Две недели воюем, две недели гуляем… Люциус устроился рядом, со вздохом вытянув уставшие от дневного марш-броска по сугробам ноги. Над холмами вдали в хрустящем стылом воздухе плыли алые отсветы. - А из-за чего воюете? - Да ни из-за чего. Я же вам говорю: у нас график. Население делится строго на две половины, которые и воюют друг с другом на протяжении двух недель. Знать в этом, разумеется, не участвует. Потом наступают две турнирные недели, когда на улицы выставляют бочки с импортным элем – всё, конечно, бесплатно, - и лучшие рыцари Королевства целых четырнадцать дней с упоением сносят друг другу головы и выпускают кишки… - Отвратительно… - поморщился Снейп. - Ну почему? – искренне удивился Кот и протянул зельевару половину вынутой из заплечного мешка курицы. – Пожалуйста, Ваше Высочество… Почему – отвратительно? Вполне разумный подход. И тем, и другим предоставляется прекрасная возможность выпустить пар. Кроме того, у нас всё достаточно справедливо: один раз врагами народа объявляют одну половину жителей, в следующий раз – другую. Никому не обидно. Не так уж плохо он это придумал, несмотря на то, что повар. - Кто – повар? – не понял Снейп. - Главнокомандующий. Он же вообще-то повар. Мне его временами даже жалко. Тридцать пять, а уже седой. - Назначили? – сочувственно вздохнул Люциус. - А как же… Расхлебывает теперь всю эту кашу, которую совсем даже и не он заварил. - А вот когда население на две части делят, кто-нибудь думает о том, как неприятно может получиться? - В смысле? – пожал плечами Кот. - Ну, например, сын – «за наших», а отца запишут во враги. Или наоборот. Мать против дочери. Или брат против брата. Что, разве так не бывает? Кот помолчал, глядя на закипающую в котле воду. - Бывает. И так бывает. А у вас – так не бывает? – грустные зеленые глаза заглянули, кажется, прямо в душу, и профессор почувствовал себя крайне неуютно. - Ну… Мы не воюем по расписанию. И если у нас такие ситуации случаются, то… есть же какие-то принципы, убеждения… а не так, чтобы по приказу – и всё… - А есть разница? «Есть разница. Есть разница. Есть разница… Разница – есть?..» - И как же у вас в таком случае поступают? – задал вопрос Малфой. - А у вас?.. В глубине леса что-то треснуло и зашуршало. Люциус закрыл глаза. Снейпу стало страшно. - Кроме того, в таком режиме есть определенные плюсы, - Кот подбросил ветки в костер. Пламя разгорелось чуть ярче, свет выхватил из чернильно-синих сумерек изломанные силуэты близстоящих деревьев и щетинистую проволоку кустарника. – Вполне щадящий график. Во-первых, все заранее знают, когда начнется война и когда она закончится. Такая определенность экономит массу нервных клеток и позволяет хоть как-то планировать производство. Во-вторых, правящая элита, которая никогда не опускается до участия в войнах как таковых, в турнирные недели с лихвой наверстывает упущенное. Там тоже процент смертности достаточно высок. Таким образом, исключается ропот недовольства со стороны народа. И, в-третьих, раз в квартал выделяются две свободные недели, когда все – от мала до велика – могут жить нормальной жизнью и спокойно заниматься своими делами. Поверьте, любой из нас ценит каждую секунду этой передышки на вес золота. - Ужасно… - Малфой поежился и убрал надкушенный кусок пирога обратно в мешок. - Зачем же так категорично, господин оруженосец, - засмеялся усатый идеолог. – Я, в общем, и не говорил, что мы привели наш мир в порядок. Мы всего лишь упорядочили его, а это, согласитесь, уже немало… Посмотрите на наших соседей: у них все то же самое, но только никакого порядка. Войны вспыхивают абсолютно хаотично, хотя и не менее регулярно. Из-за полной неопределенности страна охвачена массовыми психозами. Недовольство остающейся в стороне от проблем населения правящей верхушкой растет и постоянно выливается в народные бунты. Что такое «норррмальная жизнь» предыдущее поколение наших бедных соседей – не ценило, нынешнее – уже не знает. А уж насчет «по идее» или «по графику»… Каждый так или иначе всё равно решает сам, положа руку на сердце, а палец – на спусковой крючок арбалета… Яблочко не желаете? Люциус покачал головой и от сморщенной кислой антоновки отказался. И хотя он понимал, что ложиться спать на голодный желудок – не лучший вариант, кусок в горло не лез ни под каким видом. - А Вы, Ваше Высочество? Снейп взял яблоко, повертел в руках. - Но... ведь это… бессмысленно… Антоновка упала в снег. Кот поднял её, сдул прилипшие снежинки и разрезал на две половины. Одну бросил в котел, в другую с хрустом вонзил мелкие острые зубки. - А это уже к ответу на вопрос в глобальном аспекте, Ваше Высочество. Назовите мне хоть одну войну, которая имела бы смысл… - Кот задрал морду вверх и посмотрел в морозное темное небо, украшенное россыпью звезд. – А если уж найдете заодно и кому предъявить претензии по этому поводу – сообщите и мне. Я с ним тоже побеседую…как-нибудь… Люци, помоги-ка мне. Я не дотянусь. Люциус очнулся от столбняка, взял кота на руки и поднял вверх. Шпага тоненько свистнула, рассекая ночную мглу, и чуть не на голову Малфою свалились темно-оранжевые гроздья рябины. Кот спрыгнул на землю, подхватил ягоды и кинул в котел. - На завтра, - пояснил он, - Утром выпьем. Витамины. И вообще, бодрит... Глубокой ночью, когда профессор Снейп, слегка похрапывая, уже досматривал десятый сон, Люциуса посетила одна феерическая догадка. От сердца сразу отлегло, и даже пустой желудок бесцеремонно напомнил о себе голодным урчанием… - Слушай, - сказал Люциус Коту, когда, накрывшись меховым плащом, они дружно доедали оставшуюся половину курчонка, - я всё понял. Это всё понарошку, да? И война эта ваша ненормальная, и турниры. Вроде как в театре, только масштабнее. - С чего ты решил? - С того, что… будь любезен, веди себя прилично! Если уж я пустил тебя на колени, это еще не повод точить когти о мою ногу и вытирать лапы о мою мантию… что такая ахинея не может твориться на самом деле. Это постановка. Постановка по приказу, да? Кот облизнулся и внимательно посмотрел на Малфоя. - Ты наружу-то выгляни. Оруженосец послушно высунул голову из-под плаща. - Зарево видишь? - Вижу. А что? - Да нет… Ничего. Декорации горят. А это – частичный список актерского состава. Люциус вгляделся в протянутый ему Котом клочок местной прессы, в которую была завернута курица. В свете догорающего костерка можно было различить с два десятка имен, обведенных черной траурной рамкой. - Не может быть… не может быть… - Малфой машинально зажал в кулаке пропитанный жиром обрывок газеты и накрылся плащом. У левого бока завозился, урча и устраиваясь поудобнее, Кот. Люциус помедлил немного и накрыл его рукой. Пальцы зарылись в мягкую шерсть, слабые теплые волны в такт кошачьему мурчанию растеклись по всему телу. – Не может быть… - повторил он еще раз и, перед тем, как провалиться в неспокойный сон, украдкой потянул себя за нос. *** продолжение следует
Иришка: Кьянти Да уж... не всё так радужно оказалось в королевстве Датском... И даже совсем не радужно...
Eva: Кьянти, Великолепно! Читала с огромным удовольствием, спасибо вам! С нетерпением буду ждать продолжения приключений чОрного принца и прекрасной принцессы шута
domohozaika: Кьянти А дальше? Любопытно ужасно)))
Натэль: Кьянти, спасибо за очаровательное произведение, читаю и вижу всё в лицах, как пьесу, буду ждать проду
ДЖЕКизТЕНИ: Кьянти Пишите - выкладывайтесь как Вам удобнее. Все равно у нас получился затяжной фэст... А фик отличный, в лучших традициях Шварца.
Кьянти: Иришка Ну почему же? ) Вполне разумное устройство, разве нет? Хоть какая-то система... Eva спасибо :) Принцесса там еще будет не слишком скоро :) Совершенно нормальная, ну почти нормальная... Во всяком случае, не назначенная. А под шутом вы, простите, кого имели ввиду? domohozaika А дальше - почти все то же самое: "Темный Лес, безлунная ночь" И трёп "о вечном" Ах, да, еще они забредут кое к кому в гости )) Натэль благодарю. Я рада, что вам нравится. ) Да, моя любовь к написанию "говорильни" имеет свои плюсы. И минусы ДЖЕКизТЕНИ Благодарю :) Тогда, с Вашего разрешения, мы потихонечку потащимся дальше. А затяжной праздник - это же прекрасно )) Спасибо
Кьянти: Глава четвертая. Об идеях и мечтах Люциуса Малфоя И не только его. Утро следующего дня началось для Кота в Сапогах – с тумака, для профессора Снейпа – с отборного мата, а для мистера Малфоя – с острейшего приступа позорной маггловской болезни, в просторечии именуемой «радикулит». - Сев, да этот стервец мне любимую мантию испоганил! Ты посмотри только – весь бок в зацепках!!! – Люциус повернулся, чтобы детально осмотреть безнадежно испорченную Котом одежду, и снова скривился от сильнейшей боли в спине. Радикулитом он был обязан лишенному житейских удобств и центрального отопления Азкабану; Азкабаном – возродившемуся и распоясавшемуся Темному Лорду; Темным Лордом - нерешительному и слабосильному Поттеру, который всё никак не мог собраться с духом и прибить, наконец, этого безносого параноика к черту; брошенным на произвол судьбы идиотом-Поттером – коварному интригану Дамблдору, сбежавшему с передовой в портретную галерею покойных директоров Хогвартса; а безвременно почившим Дамблдором -… В общем, как обычно, во всем опять оказался виноват профессор Снейп. Которому, впрочем, было не привыкать. Кроме того, по мнению зельевара, небольшая – микроскопическая, можно сказать – доля истины в словах Люциуса была. Поэтому, чувствуя себя ответственным если уж не за всё зло этого мира, то хотя бы за малфоевский радикулит, Снейп спорить не стал. Покорно взвалил на спину мешок с едой, посадил на плечо обиженного нервным приятелем Кота и двинулся дальше. За ним, опираясь на трость, которую едва ли не впервые в жизни пришлось использовать по прямому назначению, последовал, жалуясь и стеная, несчастный оруженосец. К полудню они не прошли и трети намеченного пути, зато Снейп с провожатым узнали множество новых слов и выражений из области зоологии, генеалогии, психологии, географии, кулинарии, колдомедицины, описаний темномагических обрядов пятой ступени и загадочного явления под названием «квиддич». - Что это такое? - А? – погруженный в свои невеселые мысли Принц не сразу отреагировал на вопрос. - Я про «квиддич», Ваше Высочество, – сидящий на плече Кот задумчиво пожевал кончик пера. - Спорт такой есть… - пробурчал Снейп и, повернув голову чуть влево, невольно замер, грея застывшую щеку о пушистый теплый кошачий бок. - Ты вообще что там делаешь? - Записываю, конечно. Редчайший лексический пласт. Изумительное богатство словарного запаса. Не пропадать же добру. А бладжер – это что? - Мяч. Для игры в квиддич. - Большой? - Ну.. Вот такой… примерно, - Снейп показал руками. И даже в нескольких словах просветил Кота на предмет популярной магической забавы. На усатой морде отразилось крайнее изумление. Кот недоверчиво посмотрел на зельевара, потом сверился с записями и растерянно оглянулся на плетущегося сзади Малфоя. - Что еще? - Так ведь… Не получится… - Что не получится? - Ну… вот это вот, - Кот сунул под нос Их Высочеству исчирканный вдоль и поперек лист. – Вот досюда – еще ничего, можно представить. Хотя и с трудом. Но как до квиддича добрались, так совсем беда. Ничего с бладжером не получится… Не пройдет же… по размеру-то… Ладно бы еще снитч, но бладжер?.. Снейп хмыкнул. - И что тебя смущает? - Ну как что? С точки зрения техники… - А тебя техническая сторона вопроса вообще волновать не должна. Тебя, как филолога, должны интересовать исключительно изящество и метафоричность лексической конструкции. Основная идея, так сказать. - Ну, знаете, Принц, у человека с более-менее богатым воображением метафоричность этой лексической конструкции может стать причиной энуррреза и заикания. И потом, если идея технически ну никак не может быть воплощена в жизнь, - она несостоятельна. А кому нужна несостоятельная идея? Снейп задумался. - Тебе ответить по существу или глобально? - И так, и так, - сказал Кот и перевернул страницу, приготовившись записывать. - Строго говоря, ответ один: всем. Такие идеи нужны всем. В данном конкретном случае мистер Малфой полагает, что если пристроить мне этот бладжер туда, куда мяч, как ты изволил выразиться совершенно «не пройдет по размеру», то спине мистера Малфоя сразу полегчает. Каким-то необъяснимым и технически явно необоснованным образом. – Снейп обернулся и остановился, решив подождать отставшего генератора несостоятельных идей. – То есть нашему болезному другу такая идея нужна в качестве утешения и психологической поддержки. - А глобально? - А глобально… Зельевар посмотрел вниз, в долину, до краев заполненную мерцающими синими сумерками. Ветер поменялся, потянуло теплом. Кружево теней легло на алебастрово-белый волнистый покров… Тихий рождественский ангел приподнялся на цыпочках и шагнул с еловой лапы на проплывающее мимо туманное облако. С потревоженной ветки легким водопадом посыпался снег, алмазной крошкой осел на черной мантии… - А глобально: именно такие идеи – которые кое-кто еще называет мечтами – зачастую служат путеводной звездой ученым, экспериментаторам, первооткрывателям, волшебникам и поэтам… - И влюбленным, - тихо добавил провожатый. В кошачьих расширенных зрачках отразился свет восходящей огромной сиреневой Луны. - И влюбленным… - эхом отозвался Северус. И вздохнул. - … чтоб он сдох, урод красноглазый, со своими фантазиями… - донеслось из-за спины. Снейп вздрогнул и пришел в себя: - А также прочим фанатикам и сумасшедшим. - И ведь иногда они даже сбываются… - все еще находящийся под впечатлением Кот появления хромающего автора феерических метафор даже не заметил. - Да не дай Бог, - скроил гримасу зельевар и, будучи магом совершенно несуеверным, уже хотел было для верности трижды сплюнуть, но вовремя вспомнил о прочно обосновавшемся на левом плече хвостатом проводнике. Поэтому просто поправил заплечный мешок, подхватил под руку измученного и продрогшего приятеля и начал осторожно спускаться в долину… К ночи Люциус окончательно выдохся физически и, наконец, исчерпал свой изумительный словарный запас, перейдя из одного состояния – агрессивного минора – в другое, среднее между ностальгией и гипнотическим трансом. Теплое, уютное, родное Поместье предстало перед его мысленным взором во всех подробностях, включая оранжерею, мраморный камин, наволочки из египетского хлопка и толстое шерстяное одеяло, фарфоровый сервиз на тридцать шесть персон, фамильную портретную галерею, огромную ванну - полную чистой, горячей, ароматизированной маслами воды – и рубашки. Свежие белые рубашки. Тонкие, дорогие рубашки, которые можно менять каждый день. Легкие, почти невесомые, со старомодными пышными манжетами… алансон… алансон… и бокал французского вина… - Слушай, - озабоченно сказал Снейп Коту, с тревогой глядя на приятеля, с упоением вдыхающего морозный воздух, в котором – по уверениям Люциуса – витал аромат любимых духов его жены, – надо что-то придумать. Еще одной ночевки на снегу он не перенесет. - …рррубашки, белые, с крррружевами, пятнадцать пар… – тот оторвался от описи малфоевского имущества и почесал пером за правым ухом. – А неплохо устроился ваш оруженосец… - Я тебя сейчас выкину в овраг. Вместе с твоей писаниной. - Ой… Простите великодушно, Ваше Высочество, задремал… - Кот нацепил на морду виноватое выражение и, склонив голову набок, внимательно выслушал пассаж о «легких нотах корицы и сирени». – И что вы предлагаете? Это же Темный Лес. Тут нормальные люди не живут. - Меня это не пугает. Они и в других местах нечасто встречаются... Я тогда еще сверху видел огонек. Во-он там, за холмом и чуть правее… Там же кто-то живет? Кот бросил взгляд в указанную Снейпом сторону и нахмурился. - Ну… В общем, да. И сморщился так, как будто у него болел зуб. Но Люциус Малфой уже добрался в поисках аперитива до винных погребов, и профессору было не до нюансов кошачьей мимики. - Давай, веди. А то и так уже ночь на дворе. - Хорррошо… Как Вам будет угодно, - нехотя согласился Кот, и они тронулись в путь. Через час хрупкую тишину Темного Леса нарушил скрежет открывающихся ворот. Трое окончательно замерзших путников в сопровождении дворецкого прошли в зал и повалились в кресла у огромного, в человеческий рост, камина. - Господин барон сейчас спустится, - поклонился слуга. - Ага, - закоченевшими губами выдохнул Снейп, последние силы которого ушли на то, чтобы дотащить до замка тройную ношу в виде мешка с провизией, недовольно бурчащего кота и скрюченного Люциуса Малфоя. Услышав о бароне, Кот в Сапогах насторожился, поправил перевязь шпаги и перебрался поближе к профессору. - Ваше Высочество… пст… Ваше Высочество! - Что?.. - Вы – фехтуете? - Не-а… - покачал головой зельевар и кивнул на бесчувственное тело Малфоя, покоящееся в соседнем кресле. – Вот он… фехтует… - Ну, Ваше Высочествоооо… - расстроился Кот. – Нельзя же во всем полагаться на слуг. Особенно там, где речь идет о жизни и… Хотя бы с луком умеете обращаться? - Не-а… - С арбалетом, соответственно, тоже нет. - Угу… А что, придётся? - Да кто его знает, этого барона… - и Кот с мрачным видом решительно прижал шпагу к груди. – Про него, знаете ли, всякое рассказывают… - Добрый вечер, - раздалось из-за кресла, и Снейп обернулся, чтобы поприветствовать хозяина. После изумительного по краткости и содержательности диалога с Котом он был готов практически ко всему. Ко всему, кроме того, чтобы встретиться взглядом с покойным профессором Дамблдором. Блеснули ярко-голубые глаза, мелькнула длинная окладистая борода, в неверном свете каминного пламени имевшая почему-то насыщенный синий цвет, и реальность Три-Четырнадцатого Королевства, наконец, сжалилась над несчастным профессором, отпустив его в кратковременный обморок. *** продолжение следует
Вельхеор: Гениально! Кьянти , только честно, что нужно, чтобы так писать? Согласен стать подопытным кроликом, да что кроликом, кондуктором в трамвае!
domohozaika: Кьянти Все трое чудо как хороши! Радикулитный Люц перечисляющий свое имущество, и кот, прикидывающий размер бланджера - нечто))) Не ожидала появления Дамблдора, все интересней и интересней)))
Кьянти: Вельхеор спасибо! Вельхеор пишет: что нужно, чтобы так писать чтобы так писать - понятия не имею ))))) Тут как в истории про сороконожку - главное не задумываться, какую ногу следующей поднимать )))) А чтобы вообще писать - надо бокал красненького, тишину в пустой квартире и хотя бы пару часов свободного времени. В последние недели не могу похвастаться наличием ни первого, ни второго, ни третьего. Увы. Вельхеор пишет: Согласен стать подопытным кроликом Это как??? domohozaika очень рада, что вам понравилось ))) Ну, что ж вы хотели - год в Азкабане. Там сыро и холодно. И вообще. А почему вы так уверены, что это Дамблдор?
Кьянти: Глава пятая. О любви, кулинарии, а также о том, как ЛМ и СС в головы пришла одна и та же мысль - и мысль эта их не порадовала. *** Она смотрела на Люциуса глазами брошенной любовницы – глазами, в которых застыли и ненависть, и жертвенность, и обреченность. - Я тебя ненавижу, - говорил её взгляд. – Это всё из-за тебя, мерзавец. - Я-то тут при чём? – искренне недоумевал Малфой. - Если бы не ты, - с готовностью разъясняла она, - ничего бы этого не случилось. До того, как ты появился, всё было хорошо. - А сейчас всё плохо? – интересовался он. - Да. И виноват в этом ты! – скорбела она. – Раньше я была свободна. Из-за тебя я потеряла свою свободу. - Я об этом не просил, - резонно возражал он. - До твоего появления я была счастлива! – распалялась она. – И моё счастье было принесено в жертву – тебе, бесчувственная скотина! - Тут я тоже не виноват, – защищался он. – Основная причина большинства трагедий в том, что жертвы приносят, даже не поинтересовавшись, нужны ли они. Мне – не нужны. Твоя жизнь – это твоя жизнь. - Да нет у меня больше жизни, как ты не понимаешь! – рыдала она. – Ты меня погубил, негодяй! - Я тебя не убивал, - ужаснувшись, открещивался он. - Лично – разумеется, нет. Но ты – и только ты – косвенная причина моей смерти, – безжалостно заключала она с горячностью и несправедливостью обиженной женщины. – А потому ты даже хуже, чем убийца. Ты – трус. Возразить было нечего, поэтому Люциус молчал. Было ему душно и гадостно, и вообще не по себе. Но как это прекратить, он не знал. Он её отчасти даже жалел. А она между тем продолжала, и в голосе звенели горькие-горькие слёзы, солёные, как морская вода: - До тебя я жила так, как мне нравится и была вольна в своих поступках, я была сильной, смелой, веселой, я занималась спортом и следила за питанием, у меня были свои милые маленькие радости и увлечения, свой собственный мир… Но потом появился ты – и всё изменилось. Бог весть, через что мне пришлось пройти – ради тебя – через какие пытки и муки! И всё ради одной единственной цели – понравиться тебе… А теперь ты меня даже не хочешь… Она затихала, не мигая, глядела на него, и в глубине её глаз плескалось отчаяние прозрения. Люциус оттягивал шейный платок и мучительно краснел. Ему было стыдно. Раньше она ему действительно нравилась – но потом что-то изменилось, и теперь она просто… просто была не в его вкусе. Но сказать ей об этом было почему-то очень тяжело. Впрочем, она и так всё поняла. - Ну так и убирайся отсюда, подлец! Пошел вон, сволочь! – вопила она, страстно желая обратного и мучительно переживая свою трагедию невостребованности. – Ненавижу тебя! Глаза б мои на тебя не смотрели! Мерзавец! Изменник! Негодяя-а-а-ай… Разумеется, она все еще любила его. Той странной любовью, которой любит приговоренный к казни – своего палача. Воистину, любовь и кулинария жестоки к своим жертвам. Люциус судорожно вздохнул и, не в силах выносить это долее, малодушно развернул блюдо с вареной рыбиной на сто восемьдесят градусов. Пусть смотрит на Снейпа. И ему закатывает скандалы. Если осмелится. Истеричка. Полностью поглощенный мысленной словесной баталией, разыгравшейся в его воображении с представительницей отряда осетровых, Малфой совершенно выпал из жизни и за всё время ужина не проронил ни слова. Как впрочем, ни слова и не услышал. И ни крошки не съел, хотя содержимое собственной тарелки изучил в мельчайших подробностях. Содержимое, представлявшее из себя подобие салата из редиса, огурцов, брюквы, мелко нашинкованной капусты и неизвестных овощей, подозрительно напоминающих ненавидимый Люциусом шпинат, не вдохновляло. К тому же оно было обильно полито растительным маслом, жирно поблескивающим в трепетном свете свечей. Малфоя мутило от голода и отвращения. Мяса не было. Хлеба не было. Не было даже вина. Одна вода – холодная, с пузырьками и каким-то донельзя мерзким кисловатым привкусом. Люциус глотнул этой пакости, сморщился и стал осторожно искать взглядом на столе хоть что-то, чем можно было бы этот отвратный привкус заесть. Кроме солонки, ничего подходящего на глаза не попалось. Поэтому лорд Малфой, правая рука Того-Кого-Нельзя-Называть и глава одного из старейших родов магической Британии, воровато оглянулся на сидевшего в торце стола длиннобородого хозяина замка и, убедившись, что тот поглощен беседой со Снейпом, украдкой макнул палец в солонку. И неаристократично его облизнул. А потом, прикрыв на секунду глаза, с тоской помечтал о том, как хорошо было бы потерять еще разок сознание – и прийти в себя уже в Мэноре. Или в Хогвартсе, на худой конец. И снова вперился в тарелку, грустно улыбнувшись кружку редиса, как старом доброму знакомому. Лишний раз поднимать взгляд от несчастных овощей Люциус тоже опасался. Чтобы ненароком не посмотреть на господина барона. Все-таки сходство было потрясающее, несмотря на ультрафиолет бороды. Подсознательно он каждую секунду ждал сакраментального приглашения к чаю и появления на сцене пресловутых лимонных долек, и дико завидовал железной выдержке Снейпа, который не только поддерживал со стариканом светскую беседу, но и поедал склизкую овощную мешанину, запивая её пузыристой гадостью из высокого хрустального бокала. - Вот это, я понимаю, нервы, - уважительно думал блондин. – Нет, правильно мне все-таки Лорд сказал однажды, что из меня Шпиона не выйдет – из меня выйдет только предатель. И сознание того, что он нашел своё место в жизни, утешило его, как ничто другое… *** Наконец, пытка подошла к концу, загремел стулом, вставая, Снейп. Упруго подскочил со своего места барон – с резвостью и ловкостью, удивительными для столь почтенного возраста. Мысленно взвыл, расставаясь с насиженным местом и воссоединяясь с радикулитом, Малфой. Потом бородач, пожелав им любезнейшим тоном «Спокойной ночи под сводами этого скромного приюта», исчез, и слуга с факелом в руках повел гостей в отведенные им покои. Размерами «скромный приют», разумеется, уступал Поместью, но вот роскошью – едва ли. Правда, роскошь эта была так бессистемна и беспорядочна, что замок скорее напоминал не сейф, а кладовую. Как в тумане проплывали перед Люциусом залы, зальчики, кабинеты, комнатушки, галереи, лестницы, переходы, набитые старинной мебелью и заставленные потемневшими от времени рыцарскими доспехами. Золото искрами вспыхивало в свете колеблющегося пламени, лунные зайчики плясали по гобеленам и коврам, полотна, оружие, охотничьи трофеи сливались в одну широкую пеструю ленту, за которой не видно было стен… Что таилось за запертыми дверями и дверцами торжественных гробообразных шкафов – даже страшно было представить. Впрочем, нигде не наблюдалось ни пылинки, воздух радовал свежестью и чистотой, из чего можно было заключить, что барон за своим роскошным бардаком все-таки следит, и подобный калейдоскоп являет собой скорее следствие дурного вкуса, нежели обыкновенного старческого маразма. - Вот интересно, он не боится, что его ограбят? – вслух поинтересовался Люциус, с тяжким вздохом опускаясь на край кровати. И вопросительно посмотрел на Снейпа. Тот хмыкнул и пожал плечами. - Он ничего не боится – с такой-то репутацией, - одна из подушек зашевелилась, и из-под воздушно-легкого кружева выглянула наглая кошачья морда. – Поужинали? - Поужинали, - печально ответствовал Малфой, - но не поели. - Поня-а-атно, - протянул Кот. – Примем меррры. Сейчас они там все разойдутся – мы и пойдем. - Куда пойдем? – застонал блондин, мечтавший уже даже не о еде, но о кратком забытье, именуемом сном, дарующем блаженное избавление от голода, похода и нескончаемой боли в спине. - Увидите, - подмигнул безжалостный проводник. Снейп как всегда, уклончиво промолчал, но, переглянувшись с Котом, чуть заметно улыбнулся уголками губ и, усевшись в кресло у камина, застыл в ожидании. Люциус эти перемигивания уловил. Он вдруг вспомнил, что так и не знает, о чем увлеченно беседовал с бородатым бароном его слизеринский друг. И что, за ужином Кота не было – вспомнил тоже. И всё это ему крайне не понравилось. А больше всего ему не понравилась сияющая, как медный таз, кошачья рожа и исходивший от неё тонкий терпкий аромат хорошего вина. Меньше, чем через четверть часа, они уже крались по длинным коридорам, заставленным всякой антикварной дрянью, следуя за ведущим их в неизвестном направлении Котом. Полосы чернильного мрака сменялись полосами странного серебристо-лилового лунного света – когда коридор выходил из плотной каменной толщи стен на открытые ажурные галереи. На свету было опасно – их могли заметить, в темноте было еще опаснее: их могли услышать. Малфой нервничал. Снейп злился. Радикулитный приятель отказался расставаться с кинжалом и теплым шерстяным пледом, обмотанным вокруг больной поясницы. Пледом он теперь постоянно и шумно цеплялся за антикварную дрянь, и выпутывать его в могильной тьме переходов было делом столь же многотрудным, сколь и неблагодарным. Профессор тихо поминал матушку Мерлина и гадал, выпустит ли Малфой в неразберихе сразу себе кишки или сначала выколет ему, Снейпу, глаза. Звать на помощь Кота было стыдно, а тот желания принять участие в антикварно-шерстяных баталиях не выказывал – просто останавливался и ждал их с Люциусом, принимаясь время от времени рассматривать очередное художественное полотно. Подлую мысль о том, что животное просто мелко мстит им за что-то, Снейп от себя мужественно отогнал, предпочтя списать всё на загадочную суть кошачьей природы. Тем не менее, до тяжелой дубовой двери они добрались относительно быстро и, открыв её выпали из прохладного молчаливого пафоса Замка в совершенно другой мир – горячий, яркий, звенящий... *** - Угу… И фто ‘альше? – рассеянно отозвался Малфой, жадно вгрызаясь в шипящую, шкворчащую, истекающую золотистым жиром отбивную. Божественный вкус пряных трав и жареной свинины невозможно было испортить даже откровенно жутковатым пересказом четырехсотлетней биографии барона фон Блаубарта. Румяный толстяк в белом колпаке перевел дух и очертя голову ринулся в повествование об очередной военной кампании – легенды о них передавались поколениями Поваров этого Замка из уст в уста. Снейп уже выслушал за ужином сие увлекательное повествование, правда, в чуть более сжатом и менее красочном варианте. Поэтому сейчас ел молча, лишь изредка иронически приподнимая левую бровь – в тех случаях, когда угол зрения Повара на описываемый эпизод слишком сильно расходился с углом зрения барона, или едва заметно морщась – если ему попадалась рыбья кость или подробности поварского рассказа были уж слишком натуралистичны. Кот, еще раньше воспользовавшийся гостеприимством толстого добродушного Повара, его хулиганской наружности помощника – парня лет двадцати на вид, и трех мальчишек-поварят, мирно спал, свернувшись в клубок, на столе у горячей плиты. Столь вопиющее проявление антисанитарии, похоже, никого не смущало. Огромный стол ломился от блюд, и все они дымились, манили, дразнили, кружа голову совершенно невообразимыми ароматами… Сверкала золотая посуда – парадный, как оказалось, сервиз времен Трафальгара Пятнадцатого, выуженный из запасников в честь дорогих гостей; сияли огромные, словно ярмарочные барабаны, ковши, сковородки, кастрюли, флагманом возвышался над медной пузатой мелочью Большой Кухонный Коте; излучало неподдельный восторг круглое, лоснящееся от пота, лицо Повара – как выяснилось, за последние двадцать семь лет, что он здесь на службе, до нынешнего момента овощные салаты и тому подобная муть были практически единственной областью приложения его кулинарных талантов. В котлах кипело и клокотало, вино лилось рекой, галдели перебивавшие друг друга и наставника поварята... Малфой сыто икнул и, украдкой расстегнув пару пуговиц на жилете, почувствовал, что наконец-то счастлив. Окончательно и бесповоротно. Снейп вздохнул, отложил вилку и с довольным видом откинулся на резную спинку стула. - Тем не менее, мне кажется, - лениво сказал он, - что даже тот разгром, который наш Блаубарт учинил этому Файглингу под Платцем – все равно не может являться достаточной причиной для столь панического страха, испытываемого, по вашим словам, населением перед Замком и бароном. Дело далекого прошлого. Это раз. И было двести сорок пять лет назад. Это два. А Замок все обходят стороной на протяжении трехсот шестидесяти лет. Значит, должна быть причина, как минимум трехсотшестидесятилетней давности. Это три. Плюс моя интуиция. Она крайне редко меня подводит. Это четыре… Повар смутился и потупился, настороженно притихли поварята. - Кроме того, меня интересует также причина столь выдающегося долголетия барона… Люциус завозился на стуле – ему стало неудобно во всех смыслах этого слова. - И загадка изумительного цвета его бороды… Люциус расстроился окончательно. Ну вот зачем, зачем Сев в это лезет? Это их мир, не наш. А про бороду, видимо, и вообще что-то личное. Ведь так же замечательно всё было: свинина, соус, вино… Ей-Мерлину, ему когда-нибудь оторвут его длинный нос. И хорошо, если голову на плечах оставят… - Я Вас слушаю, - резюмировал длинноносый нарушитель спокойствия, и черные глаза его хищно блеснули из-под нахмуренных бровей. Если бы Малфой не видел сам, сколько они все выпили, он решил бы, что Снейп абсолютно трезв. Повар помолчал секунду, а потом пьяно рассмеялся и махнул рукой, чуть не задев одну из бутылок. - А и ладно!.. Чего уж тут. Всё равно вы завтра уходите… Не мы – так еще кто-нибудь обязательно расскажет… *** Люциусу снова стало хорошо и уютно. Клокотали котлы, разливал красное по бокалам румяный кулинар, крутились у плиты поварята, и под грохот медного оркестра, сплетаясь с шумом льющейся воды и хохотом помощника Повара, звучала под древними каменными сводами нестройная веселая песня… Повар Как туманом, страшной тайной, Старый замок окружен В замке умерли… Помощник повара (встревает, саркастично) - Случайно… Повар (негодующе глядя на Помощника) -… друг за дружкой Восемь жен… Первый поваренок - От чахотки! Второй поваренок - От чесотки! Третий поваренок - От смертельной ворожбы! Повар (гоняет их от стола, Поварята с визгом разбегаются) - …Чередой сошли красотки В деревянные гробы. Опечален и несчастен Клял барон каприз судьбы… Помощник повара (иронично) - Говорят, он был причастен Говорят, варил грибы… Повар (шикает на молодого человека) -… И закралась мысль шальная Как-то в голову вдовца. Встал из-за стола, стеная… Первый поваренок - Не отведал холодца… Второй поваренок - И не съел свиную рульку… Третий поваренок - Не налил себе вина… Повар - … Расписал с охраной пульку И всю ночь провел без сна. Через день… Помощник повара - Придя с тусовки… Повар (перекрикивает) - С бала! – Час провел в шкафу… Помощник повара (не удержавшись) - Говорят, искал кроссовки, А нашел скелеты… Повар (в сердцах) -Тьфу! (отвешивает Помощнику несильную оплеуху) - Вот что, юноша, к порядку! …В общем, стал он бегать кросс, Делать поутру зарядку, Начал жить без папирос, Он избавился от лени, Бросил есть семь раз на дню… Помощник повара (ретировавшись к плите и потирая ухо) - Поменял к едрене фене Образ жизни и меню. Повар (уже не обращая внимания на Помощника) - Стал он легок словно птаха, В рот спиртного не берет… Стал святым – и всё из страха, Что когда-нибудь помрёт. Что на том, загробном, свете – Быть он все ж таки должОн? – Что его там сразу встретят … Все (хором) - Ажно целых восемь жен!!! *** - Сволочь он все-таки… - задумчиво поделился соображениями Малфой, лежа на огромной, накрытой вышитым покрывалом кровати и осторожно втирая в многострадальную поясницу какую-то липкую пахучую дрянь. Снейп воспользовался-таки одним из кухонных котлов и наскоро сварил из подручных трав нечто, по его уверениям, целебное. - Почему? – из вежливости поинтересовался профессор, устраиваясь поудобнее на куцем диванчике, перетащенном поближе к камину. - Ну, это же женщина, Сев. Как ни крути, он… - Он её любил, – отрезал профессор. – А она наставила ему рога. С садовником. - Если бы любил, не убивал бы. Она его, кстати говоря, тоже любила. Вполне может быть. - Если бы любила – не изменяла бы. - Не будь так категоричен, - увещевающее протянул Малфой. – Она всего лишь женщина. На это надо скидку. Он все время таскался по войнам, а она скучала. Ты не представляешь, на что способны женщины от скуки. Я Лорду сразу сказал, что из Англии – ни ногой. Так что с Англией я ему еще помогу, а мир уже без меня пускай покоряет… - Все равно. – Снейп повернулся на другой бок, спиной к приятелю, и уткнулся носом в шелковую обивку. – Она его обманула. Более того – унизила. А унижение стократ хуже обмана: помнится дольше и ранит сильнее… Зачем было красить ему бороду в этот отвратительный цвет? Он же не смывается – четыреста лет уже не смывается… Жалко рецепт не сохранился… - Сев, ты сдурел? - Люциус приподнялся на локте и негодующе посмотрел в сторону дивана. – Ты что, его… оправдываешь? - Нет, – буркнул зельевар. – Но я его … понимаю. Отчасти. - Ну… хорошо. Она – ладно. Пускай. Но остальные семеро? Зачем? - Комплекс. Ты их видел – в картинной галерее? Один и тот же типаж. - Ах, эти… - Малфой улегся поудобнее и снова занялся поясницей. – Да, а я-то еще думал… Красивые. Жалко… Мог бы разводиться. Хотя восемь разводов, - он возвел глаза к потолку, прикидывая что-то в уме, – никаких денег не хватит… Обитатель дивана хмыкнул. - Теперь ты его оправдываешь? - Нет, теперь я его понимаю, - съязвил блондин. – Мог бы не жениться, в конце концов. - Вот он и не женится – последние триста с лишним лет. - Мерлин мой, неужели можно столько протянуть на редиске? Кот, ты как считаешь? - Можно, конечно, – неслышно вспрыгнувший на кровать Кот аккуратно забрался на больную малфоевскую спину, свернулся клубком и замурчал. - И наш барон – явное тому доказательство. Нужно ли – вот вопрос. Большинство человеческих бед оттого, что вы никогда не умеете ни вовремя начать, ни вовремя остановиться… *** Уходили они утром, провожаемые первыми лучами сонного ленивого солнца, одиноким треньканьем какой-то пичуги и прощальными улыбками всего личного поварского состава. Уходили и уносили с собою полный мешок всяких вкусностей. Уходили по хрустящему яркому снегу, помахав на прощание гостеприимному господину барону в спортивном костюме, рысцой бегущему по расчищенным вблизи Замка лесным тропинкам. И утро было ясное, и настроение было бодрое, и всё лучшее, несомненно, ждало их впереди. Про дракона никто не вспоминал. И про ряд печальных светловолосых красавиц в кринолинах на темных, потрескавшихся от времени полотнах, - тоже. И даже спина не болела. В благодарность за противорадикулитное варево и уступленную на ночь кровать, Малфой вызвался тащить мешок с едой сам, чем немало удивил как Кота в Сапогах, так и Снейпа. Они уверенно шагнули в лесной лабиринт, а зима вокруг была блестящей, как карамелька, и вкусной, как мятный коктейль. К полудню стало хуже. Ветер рвал с голов капюшоны, злился, хохотал словно безумный, запускал ледяные когти под одежду, выцарапывая остатки тепла. А потом разразилась настоящая снежная буря. Нелепо и бестолково, взявшись за руки, они брели как слепые котята, в мутном стылом вихре, поминутно натыкаясь на деревья и пни – искали какое-нибудь укрытие. - Всё пропало… всё пропало… всё пропало… - монотонно кружилась у Люциуса в голове одна-единственная мысль. Кружилась уже последние полчаса. А он последние полчаса мужественно с ней не соглашался. Он согласился с ней только тогда, когда, поставив ногу на казавшийся твердым наст, внезапно провалился и полетел, выпустив снейповскую руку, куда-то вниз и в сторону. Успел еще извернуться так, чтобы не раздавить засунутого за пазуху Кота, и смачно приложился левым боком к мерзлой неровной земле. Северус Снейп с той же самой назойливой мыслью не хотел мириться гораздо дольше – до самого вечера, до тех пор, пока не утих буран, и глазам профессора не предстало шикарное, но печальное зрелище: черный Лес, белый снег и низкое темно-фиолетовое небо. И ни души вокруг. Если бы ситуация не была столь плачевной, он бы, наверное, даже восхитился четкостью линий и изяществом цветовой палитры. Но Снейпу в данный момент было не до красот. Хриплый крик пометался и затих под готическими сводами Леса. Без толку. Всё было ясно: они потерялись. И что самое плохое – сделали это не все вместе, а каждый по отдельности. Северус Снейп походил по лесу, покричал еще немного, потом сел у подножия векового корявого дуба, прислонился щекой к шершавой темной коре – и затих. ***
Кьянти: Глава шестая. О вопросах и желаниях различной степени тяжести. *** Северуса Снейпа трясло. Трясло от холода, страха и отвращения. Первая причина была обусловлена суровыми климатическими условиями Три-Четырнадцатого Королевства, вторая – отсутствием оруженосца, проводника и представлений о собственном местонахождении, третья – компанией, в которой нежданно-негаданно оказался многострадальный профессор. Впервые – если не в жизни, то за последние десятилетия точно – Северус Снейп остался один на один с человеком, которого предпочел бы не знать вообще, - с самим собой. И сразу же выяснил, что собеседник он не из приятных : сарказм хлестал через край. Вести беседу в подобном ключе, да еще и при сложившихся обстоятельствах, на трезвую голову не представлялось возможным по определению. Поэтому, едва осознав, с кем он столкнулся и к чему всё идет, Их Высочество решительно вытащил из внутреннего кармана флягу с обжигающе-крепким ароматным напитком, полученную от радушного Повара, и сделал большой глоток. И правильно, в принципе, сделал. Ибо при занятиях самоедством самое главное и самое сложное – это сохранить хотя бы остатки самоуважения. Для десерта он был слишком горек, для полноценного второго блюда – слишком мелок, для первого – слишком холоден, для салата – слишком скучен, а для дижестива – слишком пресен. Вариант оставался один – Закуска. Конечно, распивать зимним вечером в глухом лесу крепкие спиртные напитки и закусывать самим собой – не лучший вариант, но выбора у Снейпа не было. Разве что замерзнуть в сугробе. Эта альтернатива прельщала его еще меньше. Морщась и с трудом разгибая затекшие ноги, Северус Снейп поднялся, приложился раз-другой к фляге и огляделся: надо было решать, в какую сторону идти. Пить, в конце концов, можно и на ходу. Закусывать, кстати, тоже. Вокруг всё было однообразно до головокружения: хрустяще-белый снежный саван, мутное заплаканное небо и похоронный свист ветра в худых, заломленных в отчаянной мольбе черных древесных сучьях. И больше – ни следа, ни звука. Стылая тяжелая равнодушная пустота. Зельевар поразмыслил еще немного и, махнув на всё рукой, глотнул для храбрости, зажмурился, повертелся на месте против часовой стрелки и, наугад остановившись, сделал первый шаг. Открыл глаза, определил направление – и пошел «куда глаза глядят», даже не подозревая, что этот простой ритуал и древняя, как сама судьба, магическая формула были единственно возможным выходом – спасением, по крайней мере, пока. Зима разочарованно взвыла и в бессильной злобе швырнула в лицо ускользнувшей жертве горсть колючей, острой, как осколки, снежной крупы. Треснула под ногой случайная ветка – это захлопнулся впустую коварный лесной капкан... *** Северус Снейп шел и шел, перешагивая через поваленные деревья, пробираясь сквозь густой колючий кустарник, то тщательно выбирая, куда поставить ногу, то наудачу спрыгивая в снег и временами проваливаясь в глубокие – почти по пояс – сугробы. Шел, пил и "закусывал". Не сказать, чтобы Северусу Снейпу было совсем уж плохо. Во-первых, он был почему-то уверен, что Малфой жив. За Кота ручаться он бы не стал, но то, что Люциус жив, знал точно. Интуитивно – знал. И это успокаивало. Способность колдовать вероломно покинула их в этом странном мире с первого же момента, логика удерживала свои позиции с переменным успехом, и только интуиция пока еще не подводила. Если она говорила, что Люциус жив, значит, так оно и было. И Снейп в это верил. По крайней мере, очень хотел верить. Во-вторых, после часа блуждания по лесу впереди показался просвет. А еще через десять минут профессор вышел к гладкому блестящему зеркалу замерзшей реки. На льду почему-то снега не было, цветом застывшая вода была как зеленое бутылочное стекло – сверху светлое, почти прозрачное, и темное, густое, с переливами в глубине. В-третьих, арманьяк делал свое дело и делал его, по всей видимости, хорошо. Даже слишком хорошо. Снейп наклонился к речной поверхности, заглянул в мерзлую глубину и в первый момент отшатнулся, чуть не потеряв равновесие: под непробиваемо-толстым ледяным щитом струились потоки воды, медленно изгибались в танце водоросли и сновали яркими серебряными искрами мелкие рыбки. Одна из них – покрупнее остальных, медового золотистого цвета – кажется, заметила Снейпа и поднялась из черно-зеленого хоровода наверх, ближе к ледяному потолку. Крутнулась вокруг своей оси, кокетливо дернула шикарным пышным хвостовым плавником, блеснула круглым любопытным глазом. На голове у рыбки красовалась изящная маленькая корона о семи зубцах. Несмотря на дикость ситуации и различия в видовой принадлежности профессор мгновенно опознал в рыбке даму. Интуитивно. А еще ему очень захотелось с кем-нибудь поговорить – кроме себя, от себя он уже неимоверно устал. За почти полтора-то часа дороги. Поэтому Снейп снова наклонился надо льдом и приглашающе махнул рыбьей королеве рукой – выходи, мол, пообщаемся. Рыбка озадаченно замерла, пристально сощурила глаза, а потом вдруг отрицательно качнула головой и сердито покрутила боковым плавником у… ну, хорошо, не у виска – у короны. Профессор прижал левую руку к груди и галантно отсалютовал незнакомке флягой, всем своим видом выражая готовность разделить арманьяк на двоих. Рыбка же неожиданно оскорбилась и, сложив из тонкого золотистого плавничка фигу, показала её Снейпу, а потом возмущенно выпустила три маленьких воздушных пузырька и уплыла вверх по течению. Серебристые шарики стукнулись об лед, лопнули, и на глянцевой поверхности тонкими светло-синими штрихами замерцало слово «Хам!». Северус Снейп поморгал. Слово исчезло. Профессор вздохнул спокойнее, но с арманьяком на время решил все-таки завязать. А еще он решил пойти вдоль реки – какой-никакой ориентир – только не вверх по течению, куда уплыла златохвостая недотрога, а вниз. «Не годится мне бегать за каждой юбкой», - здраво рассудил зельевар, и тут же впал в черную меланхолию по поводу того, что никому-то он, бедный, не нужен. Даже рыбе. По заросшей щетиной щеке скатилась скупая мужская слеза… А кто в этом виноват? Кто, спрашивается, виноват, во всем этом? Закуска под названием «Северус Снейп, неудачник и неврастеник» подходила к концу, напоследок осталось самое невкусное – этот извечный пренеприятный вопрос. *** По большому счету, он никогда не был никому нужен. Он не был нужен родителям, увлеченным взрослыми проблемами взрослой жизни: скандалами, нелюбовью и безденежьем. Он не был нужен соседским детям, которые сторонились странного мальчишку с недобрым взглядом. Он не был нужен девочке – девочке с волосами цвета теплой медной осенней листвы, эта девочка понравилась ему с первого взгляда. Даже дурацкому Санта-Клаусу он не был нужен для выполнения плана по рождественским подаркам. Отвратительный дед все эти годы, похоже, обходил их дом стороной. И вот однажды в конце декабря, маленький Северус Снейп, задыхаясь, шмыгая носом и прикрывая левой рукой подбитый глаз – рождественский подарок от соседских мальчишек, а правой потирая горящее огнем ухо – рождественский подарок от взвинченной матери, ввалился в свою темную и холодную, как погреб, комнату. Ввалился на последнем градусе кипения и с силой припечатал за спиной дверь. Грохот удара слился с криками ссорившихся родителей в гостиной и боем старинных напольных часов, возвестивших полночь и – приход Рождества. Дрожь пронизала рассохшееся дерево дверного косяка, судорогой прошлась по стенам, оклеенным дешевыми пожелтевшими обоями, спазмом скрутила старый дом – и пошла, пошла гулять по окрестностям, расходясь подобно кругам на воде. Стремительной волной прокатилась по Тупику Прядильщиков, единым махом смела снег с крыш, карнизов и тяжелых еловых лап, погасила все свечи и распахнула все окна холодной властной рукой, взлетела на вершины самых высоких деревьев, уверенно шагнула в стылый декабрьский воздух – и добралась-таки до небес. Небеса тряхнуло. Крупная сияющая звезда сорвалась и покатилась вниз, оставляя на черном шелке тонкую светлую царапину… Ничего этого маленький Северус Снейп, конечно, не заметил. Он был слишком увлечен собой: своими обидами, отчаянием и страстной жаждой чего-то, что сам затруднился бы точно определить. - Да вы все!.. Да я вас!.. Да я вам всем покажу!!! – завопил он. – Да вы все без меня и шагу ступить не сможете!!! Я вам всем еще буду нужен!!! Вы все еще об этом пожалеете!!! – и разрыдался. Об этой истерике он никогда никому не рассказывал – да и сам о ней тогда довольно скоро позабыл: других неприятностей хватало. Он позабыл. А Мироздание – нет. Сила подлинных человеческих чувств невероятной концентрации помноженная на Волшебную полночь и Падающую звезду – это вам не фунт изюма. Это – Желание. Яркое, мощное, настоящее. Подлежащее исполнению в обязательном порядке. О чем Северус Снейп, разумеется, тоже не знал. И жил до поры до времени относительно спокойно. Год за годом он возвращался из школы, где с переменным успехом воевал с гриффиндорской четверкой, в негостеприимный дряхлеющий дом; год за годом проводил долгие часы над котлами, забывая о сне и еде; год за годом полоса отчуждения вокруг него ширилась, и каждый новый день укладывал еще один кирпичик в стену, которой отгораживалось от Снейпа всё остальное общество. Мироздание себя никак не проявляло, то ли собираясь с силами, то ли находясь в недоумении относительно его Желания – слишком уж глобальной и абстрактной оказалась формулировка… А потом Оно начало сбываться – сбываться с ужасающей буквальностью, масштабностью и быстротой. Универсум был катастрофически исполнителен. И с некоторых пор Северус Снейп перманентно пребывал в состоянии когнитивного диссонанса, не будучи в силах определиться: радоваться ли ему или приходить в отчаяние. Худого угрюмого подростка, наконец, оценили по достоинству: оценил не кто иной, как сам Лорд Волдеморт. Талантливый зельевар был радушно принят в ряды мрачных волшебников в жутковатых масках. Он был нужен Лорду, а Лорд был нужен ему. Потом была история с пророчеством – и он стал нужен семейству Поттеров, и призрак ушедшей девочки с волосами цвета медной осенней листвы возложил на плечи Снейпа тяжкую почетную обязанность быть ангелом-хранителем Поттера-младшего. Поттер-младший шагу ступить не мог без Снейпа, чтобы не вляпаться в неприятности. Альбус Дамблдор оказался совершенно беспомощен без шпиона в кругу Пожирателей и еще более беспомощен без преподавателя зельеварения – он нуждался и в том, и в другом. Снейп был идеальной кандидатурой на оба поста. В короткий срок профессор стал позарез необходим всем, включая Аврорат, которому нужны были подозреваемые, Министерство, которому нужен был потенциальный компромат на Дамблдора, детей, которым нужно было кого-то ненавидеть, и Люциуса Малфоя, которому нужно было перекладывать на кого-нибудь свои проблемы. Круговорот насыщенной событиями и ощущениями жизни захватил ставшего незаменимым зельевара. К сожалению, Вселенная оказалась до отвращения точна и в отношении реализации второй части Желания – пожалели об этом, в общем-то, тоже все. Включая самого Снейпа… *** Так далеко в свои воспоминания профессор Снейп не забирался почти никогда. Ни другим, ни себе не признавался он, что именно в той Роковой Рождественской полночи берут своё начало его тихая ненависть к праздникам, болезненное стремление к перфекционизму и смутно ощущаемое чувство вины перед всем практически миром. Иногда, когда в плотном событийном графике выпадал вдруг свободный часок, приходили в усталую профессорскую голову разные странные мысли. Но мыслей таких боялся шпион-зельевар, как огня, и сразу же находил себе какое-нибудь дело – благо поток нуждающихся в Снейпе не иссякал: сроков-то маленький Северус с Мирозданием тоже не оговаривал. А теперь вокруг был только тихий зимний лес – на многие мили вокруг, где-то за лесом еще одна река, незамерзающая, по словам Кота, даже в самые лютые морозы, а далеко позади – или впереди? или в стороне? – охваченные пламенем очередной привычной войны города и селения этого сумасшедшего Королевства. И не было рядом ни Альбуса, ни Поттера, ни даже Лорда – чтобы отвлечь профессора от мучительных воспоминаний. Мир магической Британии который день жил своей жизнью – без Снейпа, и, видимо, прекрасно без него обходился, а мир говорящих котов и фиолетовых лун не нуждался в носатом мизантропе априори. Все, что останется от носатого мизантропа в родной пространственно-временной плоскости, - это старый заброшенный дом, пара черных мантий в шкафу и множество человеческих судеб, волею обстоятельств спутанных с один большой клубок, скрученных, связанных и даже порванных кое-где. Что останется в плоскости этой – и чужой, и не слишком гостеприимной? Снейп остановился и обернулся. По матовому в сумерках снежному ковру вдоль берега стеклянной смарагдовой реки тянулась тонкая слабая цепочка следов. Да и ту уже заносила змеящаяся меж деревьев поземка. Да, вот, пожалуй, и всё… *** С той далекой поры он стал осторожен в словах, поступках и эмоциях. С той далекой поры он, не обладая счастливой способностью Люциуса Малфоя напиваться до потери сознания, стал со временем просто варить себе снотворное и 24 декабря непременно проводил в глубоком лишенном снов забытьи. С той далекой поры он только дважды позволял себе слабость дождаться двенадцатого удара и, с безумной надеждой вглядываясь в темное небо, прошептать, задыхаясь, слова... Желание – то самое, детское, - нельзя было отменить. Это он ощущал интуитивно как некую данность. Но можно было попытаться перезагадать. Однако обе попытки оказались провальными: в первый раз он вдруг обнаружил, что не может толком сформулировать свои требования. «Хочу, чтобы всё было как раньше?» «Хочу, чтобы ничего этого не было?» «Хочу, чтобы всё было по-другому?» Нет уж. Ерунда это, а не формулировки. Абстракций с Северуса Снейпа хватило раз и навсегда, а на конкретику не хватило ни времени, ни фантазии. Много Вы успеете наговорить связной и – внимание! – не вредоносной конкретики, экспромтом за каких-то жалких двенадцать ударов? То-то же. К тому же, еще неизвестно, что и в какой момент будет принято к исполнению. На второй раз, промучившись пару лет над построением удобоваримой лексической конструкции, он загадал все в точном соответствии с планом. Не помогло. То ли дверью шандарахнуть как следует забыл, то ли чувства уже были не те – послабее и понеискренней… Кто знает? Великие моменты порой зависят от разных дурацких нюансов. Кроме того, Снейпу-который-вырос очень мешал страх. По самую маковку окунувшись во взрослые реалии и стереотипы, Северус раз и навсегда усвоил, что бесплатный сыр – только в мышеловке. Вполне возможно, что Мироздание тоже небескорыстно. И вполне вероятно, что за первый, затерявшийся в далеком детстве раз, тоже пришлось заплатить. Или, не дай Мерлин, еще придется. Чем, как и где – тоже толком не ясно. Но вариантов, к сожалению, масса. Один другого грустней. Поэтому тяжело было Северусу Снейпу что-то еще просить у Вселенной. И предпочитал он с тех пор обходиться собственными силами. И, полагаясь только на них, решил он в это злосчастное Рождество сварить решение своей невысказанной проблемы, раз уж вымолить его у Небес – и страшно, и не получается. Может быть, всё бы еще и удалось. Хорошо же всё шло поначалу, очень хорошо. И пузыри, и запах, и дымок этот фиолетовый… Принес же боггарт этого алкоголика… Идиот белобрысый… Чучело пустоголовое… Но, как ни горевал Снейп о своей нелегкой судьбе, обвинить во всем Люциуса Малфоя ему не позволяло врожденное и не совсем еще атрофировавшееся чувство справедливости. Оно же мешало негодовать на официально покойного Альбуса Дамблдора. Оно же не давало проникнуться идеей виновности мистера Поттера-младшего – соблазнительной, надо сказать, идеей. И очень правдоподобной. Большинство же остальных подозреваемых отпадало за незначительностью сыгранных в данной трагедии ролей… *** До ответа на главный вопрос всей жизни Северуса Снейпа оставался один только шаг. Но тот по старой шпионской привычке от него уклонился – и вместо одного шага в переносном смысле сделал пятьдесят восемь в прямом, аккуратно ступая по чистому снегу и тщательно проговаривая вслух каждую цифру. Достигнув таким манером излучины реки, он остановился, вытянул из кармана флягу и в несколько больших глотков допил её содержимое. Это и вправду стоило отметить. Пятьдесят восемь шагов были действительно выдающимся достижением. Очень много сил требуется, чтобы сделать шаг, но иногда гораздо больше – чтобы его не сделать. Однако деваться было некуда, бездна лежала у ног – темная, кипящая и губительно притягательная. Слева и чуть в стороне светилось изнутри неярким потусторонним светом зеленое речное зеркало. Внизу в клубящемся мутном дурмане, мелькали яркие красные сполохи. «Во всем виноват… виноват… виноват…», - беззвучно прошептали немеющие губы. Голова закружилась, и профессор шагнул в манящую бездну – навстречу своему ответу. Его тащило бешеным снежным потоком, кружило, бросало из стороны в сторону, то волокло по земле, то подбрасывало в воздух – и, наконец, швырнуло на жесткий каменный пол. Снейп распластался на пыльных булыжниках и замер. Роковое местоимение застыло на кончике прикушенного языка… - Ну что? – услышал зельевар высокий холодный голос. – Доигрался, голубчик? Измученный «голубчик» поднял голову и, открыв глаза, заглянул в безжалостные ярко-красные очи. Черное мрачное одеяние, тонкие бескровные губы, на которых змеится гаденькая улыбочка, смертельная бледность лица и блики света на абсолютно лысой голове. «Всё ясно», - подумал представитель хогвартской профессуры. – «Собственной персоной, значит. Везет мне, однако, на потенциальных покойников…» - и тем не менее, обрадовался несказанно. Утраченная было связь с реальностью восстановилась, но связь с инстинктом самосохранения прервалась окончательно. Главным вопросом всей жизни Северуса Снейпа оставался вопрос «Кто виноват?». И вот сейчас, когда он совсем было уже ответил на него честно, судьба подарила ему такую изумительную возможность ответить достойно. Её нельзя было упускать. Судьба нечасто щадит своих подопечных. Не признаваться же, в самом деле, что в море пролитой крови и сонме загубленных жизней виноват один-единственный маленький глупый мальчик, много лет назад хлопнувший дверью так, что с небес свалилась Звезда… Местоимение на языке настоятельно требовало замены. И Снейп его заменил. - Ты!.. – прошипел зельевар, с облегчением капитулируя перед судьбой, - Ты!.. Это ты во всем виноват, урод красноглазый!.. – и вкратце изложил мрачному лысому субъекту свое нелестное о нем мнение, изложил красочно, аргументировано и с душой. Путано, правда, и до известной степени сумбурно, зато эпитетам позавидовал бы сам Люциус Малфой, а Кот так и вообще пожертвовал бы любимой шляпой ради возможности всё это записать. - Ну понятно, - досадливо вздохнул красноглазый, терпеливо дослушавший монолог Снейпа до конца, - Я так и знал: он шпион этого бородатого негодяя. А кроме того, еще дурак и хам. Хамов – не люблю. Бледная костлявая длань поднялась из складок тяжелой темной материи – затылок пронзила резкая боль, и свет в глазах завравшегося двойного агента померк. ***
Кьянти: Люциусу Малфою жилось на свете не в пример легче и веселее по многим причинам. Во-первых, он был феноменально везуч. Кривая вывозила его даже тогда, когда аппарировать уже не получалось. Иногда этот же флер удачливости передавался и Снейпу, и тогда жизнь на некоторое время переставала казаться тому чередой трагических закономерных случайностей. Во-вторых, жизнь эту он любил во всех её проявлениях – и она, как истинная леди, отвечала ему взаимностью. В-третьих, с глупыми абстрактными просьбами к Мирозданию Люциус Малфой не приставал. Ибо он: а) и без того многое имел и еще большее мог себе позволить, и б) в отличие от мрачного своего приятеля обладал деловым чутьем и богатой фантазией, которые давали ему возможность предугадывать последствия подобных рискованных предприятий – даже самые отдаленные и неприятные. Хотя бы в общих чертах. Нет, конечно же, нельзя сказать, чтобы Люциус Малфой совсем не имел дел с Универсумом. Имел. Но вел их крайне аккуратно и осторожно. Он связывался с этим рискованным контрагентом только в безвыходных ситуациях. Он был предельно точен в формулировках, избегал глобализма и обобщений, а также предпочитал сразу называть свою цену – рыночная модель отношений вполне органично сочеталась в его представлениях с метафизической основой. Поэтому, очнувшись вечером в полной темноте и выяснив у замерзшего чихающего Кота, что сидят они в заметенной снегом старой медвежьей берлоге и Снейпа, мешка с едой, а также – о, ужас! – любимой шляпы с перрром в пределах видимости не наблюдается, он сказал просто: - Только бы Сев остался жив. И подумал вдогонку: «Неделю пить не буду. Даже две». Щедрый посул возымел должное действие, и где-то далеко за лесной опушкой Северус Снейп поднялся на ноги, покрутился вокруг своей оси и сделал первый шаг. Увы, в противоположную от их берлоги сторону. Двухнедельник трезвости начался. *** Когда Малфой с проводником выбрались, наконец, из приютившего их на время бури медвежьего обиталища, дело близилось к ночи. Походили, поаукали. Поискали исчезнувший мешок со снедью. Притомились от физических усилий и однообразия окружающего пейзажа и присели на пенек – передохнуть. - Ну и что теперь делать? – глядя на взмокшего запыхавшегося Кота, поинтересовался взмокший и запыхавшийся блондин. Вопрос «Что делать?» был главным вопросом всей жизни Люциуса Малфоя. Однако в силу характера и воспитания с вопросом этим, как и со многими другими вещами в жизни, Люциус не церемонился. Локус контроля у господина оруженосца был внешний и все свои вопросы он, соответственно, тоже вовне и адресовал. Было бы только кому на них отвечать. Вопрос же этот возникал у Малфоя с завидной регулярностью в основном по причине двух «С» - «скучно» и «страшно», причем второе зачастую являлось следствием последствий первого. Решением вопроса, как правило, занималась та же самая буква опять же в количестве двух штук – «Северус Снейп». В настоящий момент за неимением Снейпа приходилось довольствоваться Котом. Впрочем, Люциуса этот вариант вполне устраивал. - Что делать-то? – повторил Малфой. И на всякий случай выдал контрольное: - Се-е-е-ев!!! Голос сорвался, крик затих. Лесная глушь ответила молчанием. - Хватит орать, - сердито одернул Кот. – Привлечешь еще всяких…ааа-пчхи!.. Всякую мерзость. - А что? – всполошился оруженосец, - и здесь водится? - Ты мне скажи, где она не водится. - Ну… Дома у меня не водится, в парке. В пруду одно время русалка завелась, так и ту Нарси выжила – приревновала. - Ну так это у тебя дома. А в остальном? - А что в остальном? – не понял Малфой. - А в остальном у вас там жуткое место – даже хуже, чем у нас. – Припечатал Кот. – В лесу полно всякой дряни: и нежить, и акромантулы, и сумасшедшие директрисы, в озере – спрут-убийца, в городах – бойни, в школах – маньяки, крысы и оборотни. А… да! И еще эти повсюду… Как же их – в капюшонах, на «дэ»… Люциус неаристократично икнул и с изумлением уставился на провожатого – глаза сделались по галеону, рот приоткрылся. Такой осведомленности от жителя три-четырнадцатого захолустья Малфой не ожидал. Более того, никогда на происходящее под таким углом не смотрел. - А… Ты откуда это всё знаешь-то? - А Принц говорил. - У Принца слишком мрачный взгляд на ситуацию. - Это потому что он её оценивает трезво – в отличие от тебя. Алкоголизм – прибежище слабых духом. Как и героизм. Когда хватает сил жить нормальной жизнью и принимать её такой, какая она есть. Люциус опешил. - Это еще откуда? - Оттуда. - От Принца? - Ага, - рассеянно отозвался Кот, обходя пень с сидящим на нем Малфоем по кругу. - Врет он всё. Он вообще враль первостатейный,– обиделся оруженосец. - В данном конкретном случае я склонен ему верить… - Идеалист. - …и даже доверять… - Идиот. -… хотя, конечно, доверять ему нельзя как раз по причине его излишне развитой ответственности. От неё один шаг до паранойи и два – до шизофрении…Ааа-пчхи!.. Кхм… Ой… Ааа-пчхи! Святая правда… - Кот вытянул из отворота ботфорт носовой платок и вытер покрасневший нос. – А верю я ему по той простой причине, что пока – как я имею честь убедиться – лично мне он еще ни разу не соврал. - Да? – язвительно ухмыльнулся Малфой. – И что же он еще тебе говорил? - Многое, - уклончиво ответил собеседник. И усмехнулся. – В том числе и то, что больше всего на свете ты любишь пить, дуться и задавать вопрос «Что делать?». - Неправда! - Да ну? - Ну да! - Ага, - прищурилось коварное животное, - значит, ты, может быть, и сам знаешь, как нам теперь отсюда выбираться? - Знаю. – Люциус выпрямился и задрал нос. - И как же? -Эмм… ммм… Пешком! Кот фыркнул, с жалостью и удивлением посмотрел на оруженосца и, развернувшись, направился к ближайшим кустам. - Ты куда? – заволновался Малфой. - Я недолго. Ты пока сядь, посиди. - Я не устал! - Сядь, кому говорю. - Зачем? - Чтобы не ушел. - Я не уйду. - Да не ты – пень, - прозвучал странный ответ, и серая тень растворилась в надвигающейся темноте. *** Кот отсутствовал около четверти часа. За это время Люциус успел изнервничаться, разозлиться, осмотреть пень сверху до низу, порвать мантию о сучок, испробовать заклинания «Reparo» (разумеется, безуспешно), «Incendio» и «Point me» (с тем же результатом) и попрощаться с магглоненавистническими воззрениями раз и навсегда. У обделенных магической силой хомо сапиенсов – с тоской вспоминал Люциус школьные уроки маггловедения – есть масса полезных изобретений на все случай жизни. В том числе и на случай блуждания в лесу. То ли «кампас», то ли «контас»… В общем, что-то в этом духе. Вернусь домой – надо будет посмотреть. И приобрести. На всякий случай. - Ну, как? Не заскучал? – Кот появился из темноты так же неслышно, как до этого – исчез. - Нет. - Есть хочешь? – из-за пазухи была извлечена пара придушенных мышей. - Н-нет. - Зря. Не хочешь – как хочешь. Проголодаешься – скажи, я еще поймаю. - Спасибо, - поморщился Люциус, - я уж как-нибудь обойдусь. - Не обойдешься, - отрезал Кот, и прищуренные глаза странно блеснули в сумеречной мгле, - если через день отсюда не выберемся, то через два ты научишься их есть, а через три – ловить. Это я тебе гарантирую. Одна из мышей исчезла в кошачьей пасти, полной мелких острых зубов. Малфой скривился и отвернулся, стараясь не прислушиваться к похрустыванию и причмокиванию за спиной. - Ну, так что делать-то будем? – с легкой нотой ехидства поинтересовался провожатый, хулигански сплюнув серый хвостик на снег. - Идти, - пожал плечами спутник. – Сева надо найти, как-никак… - И в какую же сторону? - Слушай, а у тебя этого, как его… Комта… То есть, канпаса – нет? Кот вздохнул. - Ясно. Всё с тобою ясно. Ты еще по солнцу сориентироваться предложи… Люциус ощутил жгучее чувство обиды и горячее желание, чтобы поскорее вернулся Сев и занялся решением его, Малфоя, проблем в привычном им обоим ключе, и чтобы этот наглый хвостатый диктатор перестал задавать ему – Малфою! – его главный жизненный вопрос. Он даже подумал, не заключить ли на этот предмет сделку с Мирозданием. Но по зрелом размышлении решил не спешить – и, промолчав, недовольно уставился на Кота. Кот с грустью посмотрел на вторую мышь и убрал её обратно за пазуху. - Люци, - устало сказал он, - когда ты научишься не только просчитывать, но и думать, количество твоих проблем уменьшится вдвое, а количество связанных с ними чужих проблем и вообще будет сокращаться в геометрической прогрессии. Впрочем, чужие проблемы тебя не волнуют по определению. Тебе и свои-то большей частью до факела… А жаль. - А смысл? – уперся Малфой. – Вон Сев всё время думает – и что? Что из этого хорошего-то получилось? - Хорррошего действительно ничего. Но у Их Высочества перекос в обратную сторону. Плюс масса отягчающих факторов… Логика обыкновенной жизни и вся эта ваша людская казуистика – это две абсолютно разные вещи. Умозрительные лабиринты из относительных понятий, расхожих штампов и сомнительных ценностей здесь, – проводник широким жестом указал на зимний лес, - неуместны. Здесь всё просто. - Да неужели? Кот пожал плечами. - Попал в беду – либо выбирайся сам, либо проси о помощи. - И кого же здесь просить? - То есть ты считаешь, что некого? Малфой хмыкнул. - Всегда есть кого. Или что. Выбирайся из лабиринта, Люци, иначе рискуешь плохо кончить. Примерно как Их Высочество. Или даже хуже. А теперь, будь добр, встань, пожалуйста, с пня. Люциус поежился – от серьезного тона провожатого по спине побежали мурашки. Просьбу он исполнил, не только встав, но и отступив для верности на пару шагов. И в свете выглянувшей сквозь прореху в тучах сиреневой луны имел удовольствие наблюдать, как Кот, подойдя, к высокому древнему пню, встал на задние лапы и принялся с упоением – даже с некоторым ожесточением – точить об него когти. Глубокие царапины одна за другой появлялись на темной коре. Внезапно Кот зашипел и отскочил в сторону, а пень, протяжно заскрипев… открыл тусклые черные глаза, рявкнул «Прекрати, паршивец!» и длинно скрипуче выругался. - Мама! – сказал Правая Рука Лорда Волдеморта, прежде чем осесть на снег и потерять сознание. *** - Люци, очнись! Да очнись же ты… Как барышня прямо... Что за наказание… - сначала Кот осторожно похлопывал Люциуса лапами по щекам, потом, с досады, залепил ему пару оплеух посильнее, и, наконец, вспомнив и прощальном подарке Повара, вытащил из кармана люциусовой мантии плоскую фляжку – близняшку той, что была у Снейпа. Запах спиртного, как и следовало ожидать, мгновенно привел блондина в чувство. - На, выпей, - посоветовал Кот, протягивая фляжку оруженосцу. Тот потянулся было к живительной влаге, но тут же руку отдернул и отрицательно замотал головой: Мироздание мошенников не терпело. - Не хочешь?! Слушай, ты не заболел часом, а? – кот обеспокоенно приложил лапу к малфоевскому лбу, заглянул в серые глаза. - Или может, это от голода? Извлеченный из-за пазухи запасливым провожатым грызун успел окоченеть и напоминал скукоженное мохнатое экскимо на длинной тонкой палочке хвоста. Люциус вежливо поблагодарил и попытался упасть в обморок вторично. - Ах ты, Господи!.. Да жив твой приятель, жив! К реке Их Высочество потопали. – Малфой ожил и, поудобнее устроившись в сугробе, внимательно посмотрел на Кота. Тот чихнул и продолжил: - К реке. К Изумрудке. Во-он в ту сторону. - Ты откуда знаешь? - Так ведь, пень сказал. Люциус приободрился: коллективно сходить с ума если и не безопаснее, то, как минимум, веселее. - Так и сказал? – он бросил взгляд на поляну. – И какой же такой пень, можно поинтересоваться? - Да вон тот, - обернулся Кот и, узрев на месте своего древесного собеседника яму в полметра глубиной, досадливо фыркнул, - Ах, ты черт! Ушел все-таки, пока я тут с тобой возился… - Ааа… Ну-ну. И что же он еще успел поведать? - Ничего особенного. Что приятель твой хам и волокита – говорят, Золотая рыбка очень на Их Высочество жаловалась. - Даже так? – озадачился оруженосец. - Обратная сторона медали, - пожал плечами Кот. – Люди в природной среде дичают гораздо быстрее животных. Так вот, до реки он дошел, а потом пошел вниз по течению – и вышел прямо к Замку самого… - провожатый замялся. – К Замку, в общем. Живет тут один… Или точнее сказать, существует. Вот туда-то мы и пойдем. Отсюда час-полтора ходу. Если вдоль реки не петлять, а напрямик. Люциус вздохнул. Потом встал, поправил мантию и взял Кота на руки, приготовившись послушно следовать его указаниям. - Слушай, - вдруг сказал он, – а твой пенёк откуда всё это узнал, не сходя с насиженного-то места? И с какой-такой радости тебе всё это сообщил? Кот усмехнулся. - Корни, Люци. Вам это понятие тоже уже чуждо. А кое-кто все еще черпает в корнях и силу, и информацию. Это во-первых. - А во-вторых? - А во-вторых, самые известные молчуны – как правило, в глубине своей души самые отъявленные сплетники. Тебе ли, друг мой, не знать… *** К полуночи они вышли к излучине реки и в потоках призрачного лунного света увидели мрачный угольно-черный силуэт большого средневекового замка. Горели факелы у массивных ворот и на мощных каменных стенах, роняя искры на заснеженную полоску бермы. Огненные блики скользили по зеркальной глади крепостного рва. Слабо светилось окно на верхнем этаже донжона. Кот оглядел это жутковатое великолепие еще раз и, тягостно вздохнув, решительным шагом направился к подъемному мосту. Люциус удержал его за лапу. - А… как-нибудь по-другому – нельзя? - Как? - Ну там, черный вход… Или веревочная лестница… - Люци, начинай уже думать, а? - Как?! Кот страдальчески закатил глаза. - Ты – вор? - Нет, - растерялся Люциус. - Ты – враг? - Да нет же… - Вот и я о чем. Если ты не вор и не враг – то у тебя есть только один вход, - Кот издевательски изобразил галантный полупоклон и указал на внушительную стальную решетку, - парадный. И «по-другому» в данном случае будет только хуже. Нам просто-напросто снесут головы. А так, глядишь, может еще и повезти. Если ты не будешь выкаблучиваться и будешь есть всё, что дадут... *** Молчаливая стража вела их по длинным коридорам – лиц за решетчатыми забралами было не видать. Мерно звенели доспехи, чеканное эхо шагов отдавалось в сером каменном лабиринте. Тяжелые двустворчатые, окованные железом двери распахнулись, пропуская их в огромное полутемное помещение. Путников обдало стылым воздухом, и с противоположного конца зала им навстречу устремилась зловещая тень. Люциус поспешно склонил голову и в ужасе зажмурился, поклявшись Великим Мерлином есть в случае необходимости даже закоченевших мышей. Кот положил лапу на эфес шпаги и тоже впился взглядом в стертые, похожие на могильные, плиты под ногами. Он уже решил, что оторвет Малфою голову, если тот побрезгует грызунами, коли таковые будут предложены. - Ну что ж, добро пожаловать в мой Замок, госсспода. – Свистящий шепот заставил Малфоя непроизвольно поднять голову. Люциус успел только увидеть знакомые злые искорки в глубине красных прищуренных глаз – и в следующий момент уже опускался на колено. - Мой Лорд, - проникновенно молвил он, припадая губами к краю черного шелкового одеяния хозяина, и на лице его на секунду промелькнуло отвращение, тут же сменившееся покорностью и безразличием. А Кот в Сапогах, увидавший краем глаза это безобразие, облегченно вздохнул и тихо порадовался, что с таким талантом, всё, может быть, и вправду закончится хорошо – и даже мышей жрать не придется. *** tbc
21: Кьянти, вот прочитала только про Люца и рыбу и поняла, что пойду региться... Это неврубенно круто. Вот. Цитировать бессмысленно. Спасибо.
Иришка: О хосспади! Как все закрутилось-то!!!)) Кьянти пишет: В короткий срок профессор стал позарез необходим всем Угу. Бедолага еще не знал, чем ему это аукнется! Аккуратнее надо желания загадывать. )) "Кто виноват" и "Что делать"- это вообще песТня. )) И все равно мне Сева жалко. Он же не виноват, что из него ТАКОЕ выросло.(( Его только все обвиняют. Пусть сами попробуют в его шкуре пожить. Через неделю засыплются. Кьянти пишет: - Мой Лорд, - проникновенно молвил он Но Люци-то, Люци хорош! Умеет ведь мгновенно под ситуацию подстроиться поганец!
monteray: Кьянти ах, ты ж батюшки!!! Продолжение!!!!!! Вот ворона я ,ворона!! Дорогой, милый, чудесный автор!! Спасибо, спасибо, спасибо!!! Северус, как всегда, попал:) То желания не вовремя загадывает, то на откровенность не вовремя пробивает:) Бесподобно! Люциус - ну умеет же выкручиваться, "скользкий друг":), даже без Снейпа!! А как представила картины "Люциус, отказывающийся от мышей" и "Люциус, падающий в обморок" -хохотала да слез!!! А Кот!!!! Нет, Кот- это отдельное Гран Мерси!!! Кьянти спасибо Вам, правда! Я обычно не вижу картинками, но Ваши фики невозможно читать по-другому, так ярко и живо написано!!
Кьянти: 21, спасибо! Рада, что Вам нравится :) Иришка Ага. "И всё заверте..." Всё у него нормально. И шкура вполне себе нормальная. Он сам себя накручивает. А "кто виноват" - это вообще очень сложный вопрос. Настолько же сложный, насколько и некорректный по своей сути "Что делать" - гораздо проще и конструктивнее Иришка пишет: Но Люци-то, Люци хорош! Умеет ведь мгновенно под ситуацию подстроиться поганец! Ммм... Не уверена, что это подстройка. Скорее уж рефлекс. Безусловный monteray не представляете, как я Вам благодарна. Просто Живая Вода, а не отзыв. Спасибо! monteray пишет: То желания не вовремя загадывает, то на откровенность не вовремя пробивает:) Ну, в этот раз он как раз всё вовремя подгадал. Просто он об этом еще не знает monteray пишет: "Люциус, отказывающийся от мышей" Это он пока кочевряжится. Пока выбор есть monteray пишет: А Кот!!!! Нет, Кот- это отдельное Гран Мерси!!! Сама люблю нежно ))
monteray: Кьянти Всегда на страже!:) Окопалась и жду продолжения:) Очень рада за Северуса:) Ну должно же было ему повезти, наконец:) А от картинки с Люциусом я и упала, потому что Кот ему про перспективуу отсутствия выбора уже намекал:) ЧУдный, ЧУдный Кот!!!!
Кьянти: monteray Спасибо! Я вам обещаю, что ему обязательно повезет. И не один раз. Продолжение : ) Глава будет длинная, поэтому выкладывать буду по кусочкам. И мне удобнее, и вам веселей. Глава седьмая. Вся правда о... *** Замок был стар – это чувствовалось сразу. Именно стар, а не древен. Гостеприимная баронская «кладовая» могла показаться смешной, чуднОй и нелепой, но все-таки она была живой. В ней жили. И даже умирали. Восемь раз подряд. Если не больше. Возраст обиталища барона фон Блаубарта насчитывал по самым скромным меркам никак не менее пяти сотен лет, ибо достался замок восьмикратному вдовцу по наследству от предков. Насколько глубоко уходил своими корнями во тьму веков славный род синебородого ревнивца, Люциус Малфой не знал, но в том, что баронский замок древен, не испытывал никаких сомнений. Возможно, набитое золотом гнездо являлось ровесником самого Королевства. Тем не менее, этот шикарный ярмарочный балаган, пёстрый, яркий и по-своему весёлый жил своей жизнью, имел свой голос, настроение и лицо: иногда комическое настоящее является ничем иным, как следствием трагического прошлого. Но был он жив, и бодр, и крепок духом – видимо, вареная морковь шла на пользу не только самому господину барону. Здесь же старым, бесконечно дряхлым, бессильным и неживым было всё – от стертых каменных плит, до новехоньких медных кофейников. Всё, казалось, балансировало на грани Небытия: еще шаг – и скатится мрачное строение вместе со своими обитателями в ледяную черную воду, словно и не было его никогда… Темнота не отступала перед светом факелов, холод не уходил, несмотря на пляшущее в камине пламя. Резные деревянные панели, шелковые покрывала на кроватях, острая сталь клинков, витражи оконных стекол, даже самое лунное сияние, лужей растекшееся по полу, - всё казалось выцветшим, блеклым, словно присыпанным серой каменной пылью. Та же пыль витала в безвкусном воздухе – невесомая как туман и липкая как паутина… Подумать только, и этой развалине, по слухам, не более трех-четырех веков! В том, что на поверхностях нет ни пылинки, Люциус убедился почти сразу же, как только они остались в комнате одни, - провел рукой по столу, по подлокотнику кресла, брезгливо поднес пальцы к носу, присмотрелся… Ничего. Но иллюзия никуда не делась – дымчатая кисея по-прежнему покрывала окружающий мир. Более того, вкуса еды и питья Малфой тоже не помнил. Запахи, звуки и воспоминания отмирали в этом странном месте на удивление быстро. Так что могли и замороженных мышей подавать – он бы съел и не заметил. Мышатина, баранина – какая, к Мерлину, разница? Тот же серый пыльный налет… Как мокрой бумаги пожевал. - Ну, это ты зря. У него вполне приличная кухня. Мясо так и вообще было великолепно. Люциус вздрогнул и непроизвольно провел руками по лицу, отгоняя усталость и морок. - Что? - Ничего. Ты несправедлив к кулинарным талантам здешнего повара, - Кот облизнулся. - А уж гостеприимство и великодушие нашего дорогого хозяина ты вообще недооцениваешь самым отвратительным образом. Я, например, и дожить-то до ужина не особо надеялся. Люциус пожал плечами. - От несправедливости еще никто не умирал, - рассеянно отмахнулся он. - Ошибаешься. Несправедливость отправила на тот свет гораздо большее количество людей, чем ты можешь себе представить… – Кот вальяжно развалился на кровати в пятне лунного света и легкомысленно, совсем по-кошачьи, поигрывал кисточкой от прикроватного полога. Однако сапог он не снял, не отцепил и шпагу. Уши настороженно стояли торчком, кончик хвоста нервно колотил по гладкому шелку. – Справедливость, впрочем, тоже. Поэтому ни той, ни другой не стоит злоупотреблять. Как и гостеприимством. С Лордом ты это очень удачно придумал, но сколько твоя легенда продержится – одному Богу известно… - Что? – Люциус вздрогнул вторично. Отработанный годами рефлекс спас им жизнь, но призрак инфаркта всё еще стоял перед глазами. Слишком уж велико было потрясение в момент первой встречи. Когда он все-таки понял, что э т о т – не т о т? До ужина или уже в процессе?.. - Люци, я начинаю серьезно беспокоиться за твое умственное здоровье… Если закрыть глаза и не слушать голос, а только слова и интонацию – то говорит кот почти как Сев. - Ты не пьешь, не ноешь и не ругаешься уже несколько часов подряд… А если заткнуть уши и не слушать, а исключительно смотреть – то выглядит хозяин этой развалины почти как Шеф. Только нос на месте. - Более того, ты практически ничего не съел… Да нет… Что-то он всё-таки съел. Что-то же в желудке есть – какой-то тяжелый ледяной ком… - … и ни разу не спросил меня, что нам теперь делать. Что с тобой происходит? Люциус молчал. Творилось с ним действительно что-то странное, но как объяснить это коту, он не знал. Да и не был уверен, стоит ли. Многие вещи на свете не стоят той цены, которую за них платят. Если цена откровенности – потеря уважения, то он на это не пойдет. Не в этом случае. Это гораздо более неравная сделка, чем обмен носа на мировое господство. - Какого носа? – удивился Кот. И, по-видимому, расстроился окончательно. Люциус невесело усмехнулся. Кажется, он начал думать вслух. Нехорошо. Теперь придется выкручиваться. - Обыкновенного. Самого обыкновенного. Видишь ли, один человек потерял свой нос. И теперь ищет мирового господства. Как ты думаешь, у него получится? Проводник помолчал минуту, внимательно глядя на непривычно задумчивого оруженосца, и заговорил медленно, аккуратно подбирая слова. - Маловероятно. Во-первых, он потерял одно, а ищет совсем другое. Весьма сомнительно, что удача будет на его стороне. А во-вторых… во-вторых, если бы я был Богом, то едва ли доверил бы мир человеку, который не может держать в порядке собственное лицо… Не расстраивайся, Люци, всё будет хорошо, - Кот смешно сморщился, от души чихнул и, наконец, соизволил улыбнуться. – Кстати, нос – его единственная потеря? - Нет. Еще волосы. И глаза – они теперь… красные. И злые. Кот на секунду зажмурился и вдруг расхохотался. - Что смешного? – обиделся Малфой. – От него, между прочим, все в ужасе. А ты – «ха-ха»… - Мрф…Мррр… Мррр… А это уже проблемы «всех». Беда в том, что человек, потерявший нос и шевелюру, приводит их в ужас, а человек, утративший стыд, совесть и чувство меры – нет. - Ничего ты не понимаешь! Дело не в том, что он лысый, а в том, что он убийца. Убийца, и мучитель, и…и... -И тиран, - спокойно закончил Кот. – Я тебя понимаю. Но все-таки, тот факт, что он уродлив, лыс и красноглаз – это большая удача. Не всем так везет и не всегда. Красивые злодеи гораздо опаснее и бороться с ними труднее. Самое большое преступление людей в том, что они научились делать Зло – привлекательным… Кстати, ты знаешь, у нас есть старинное поверье. - Какое еще поверье? – надулся оруженосец. - Говорят, что тот, кто лишился носа – утратил чутьё. Тот, у кого проблемы со зрением, - зачастую не видит самых очевидных вещей. Тот, кто потерял голос, - безгласен по определению. Люциус хмыкнул. - А если кое-кому оттяпали конечность? - Такой человек никогда никому не протягивал руки – она ему за ненадобностью, вот и «оттяпали». И не протянет. А если протянет – лучше ему не доверять. Малфой сосредоточенно молчал. - Трость у тебя, Люци, скорее для вида, - прищурился Кот, совершенно правильно определив причину задумчивости собеседника, - на ногах ты и сам по себе стоишь достаточно крепко. Придуриваешься больше. И шевелюра у тебя шикарная, не в пример вашему красноглазому злодею. - При чем тут шевелюра? - Еще одна старая традиция. У нас принято вытаскивать себя из болота за волосы. Ты – не пропадешь. Как и Его Высочество. Но ему, скорее всего, потребуется помощь… Заметил, как он сильно сутулится? - Ну… в общем, да, - наморщил лоб Малфой. – И что это значит? - Ничего особенного, - мурлыкнул провожатый, - просто Принц много на себя берет. Кстати, не пора ли уже отправляться на его поиски? - А ты уверен, что он до сих пор в Замке? - Уверен, Люци. Отсюда так просто не выходят. Так что будем искать, пока не найдем. Пока хоть что-нибудь не найдем… *** Коридор, слабо освещенный одним-единственным факелом, поворачивал вправо. Люциус прислушался. Тишина. Кот, сапоги которого временно перекочевали в карман малфоевской мантии, бесшумно прокрался до угла, выглянул, осмотрелся и махнул спутнику лапой. Тот, затаив дыхание, на цыпочках двинулся по коридору. Под мышкой была зажата милая сердцу, но, к сожалению, бесполезная трость. В правой руке мистер Малфой держал не что иное, как боевую шпагу, снятую им со стены в так называемой опочивальне. Реальность Три-Четырнадцатого Королевства прочно вошла в сознание блондина, теперь жить и играть надо было по её правилам. Игральные кости на шахматной доске неуместны. На ней уместны совершенно другие фигуры. Они, конечно, не гарантируют успеха в игре, но могут сделать поражение не таким постыдным и мучительным. Люциус перехватил оружие поудобнее, шагнул за поворот и… чуть не налетел на одного из стражников в начищенных до блеска доспехах. Тускло сверкнул металл, рука сама взметнулась вверх, и через мгновение клинок уже входил в смотровую щель забрала. Он не хотел. Не хотел. Просто так получилось… - Люци. Ты не обижайся, но ты все-таки идиот. – Кот сидел на каменном полу, держа в лапах старинный шлем. – Я искренне рад, что твой отец был достаточно дальновидным человеком, чтобы дать тебе такую прекрасную фехтовальную подготовку. Но думать он тебя, похоже, так и не научил. Люциус, выйдя из минутного столбняка, осторожно заглянул в обезглавленные доспехи, обошел их и наклонился к Коту, осматривая слетевший от удара шлем. Тоже пустой. - Это еще хорошо, что остальное не свалилось. Была бы сейчас канонада по всему Замку. - Они… что, пустые? - Понять не могу: тебя это порадовало или разочаровало? – Кот аккуратно положил шлем на пол и, не удержавшись, перекатил его лапой на бок. – Ну неужели бы я стал тебя звать, если бы тут была настоящая стража? Ты же видишь: стоит у стены, не шевелится, молчит, не дышит… Тоже мне, горе-дуэлянт. Пойдем быстрее, пока еще ночь на дворе. Люциус повернулся было в сторону уходящей вниз лестницы, но Кот уже скрылся в боковом коридоре. - Ты куда? - Не кричи, - зашипело животное. – На стену. Посмотреть. - Чего там смотреть? Во-первых, темно, а во-вторых, Сев, если он тут, наверняка, в каком-нибудь подвале. - А в-третьих, господин оруженосец, шансов и без того не так много. И еще меньше времени. И я не знаю, как у вас, но у нас, чтобы сэкономить драгоценные минуты, сначала ищут среди мертвых, а уже потом – среди живых. Кот высунулся из-за двери и внимательно оглядел крепостную стену. Вслед за ним высунулся Люциус, вдохнул морозный колкий воздух. Проследил за взглядом Кота, присмотрелся, и дыхание у него перехватило. Малфой сглотнул и зажмурился. В холодном сиянии заходящей луны плыли закрепленные на парапете высокие пики. А на пиках – в количестве пяти штук – имелись человеческие головы. Резкий северо-восточный ветер издевательски трепал лохматые темные волосы, мертвые глаза слепо смотрели на фиолетовое светило. На первый взгляд, знакомого носатого профиля не наблюдалось, но смерть меняет лицо. К тому же, с такого расстояния за пару секунд… - Если его здесь нет, значит, есть надежда. – Кот выбрался из-за прикрытия двери и осторожно, чуть ли не ползком направился к страшным украшениям. Люциус отвернулся, прижался спиной к башенной стене и осел на пол. Пусть Кот смотрит. У меня и так нервы ни к черту… Да и сердце шалит. Шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три… Медленно тянутся минуты. Гулко отдаются в опустевшей голове удары пульса. Девяносто восемь, девяносто девять, сто… Скрежет металла по камню – шпага. Дергается. Руки дрожат. От холода, наверное. Сто двадцать пять, сто двадцать шесть… Опять пошел снег – его тоже слышно: каждая снежинка падает на крышу с грохотом булыжника. Сто тридцать восемь, сто тридцать девять, сто сорок… - Идем. – Пушистый клубок скользнул в приоткрытую дверь. - Что? - Всё. Пошли. Нечего тут больше делать. Как – нечего?.. Сто сорок пять, сто сорок шесть, сто сорок семь… Снег, грохоча, заваливает Замок, серая пыль не дает дышать. Пляшет и кружится змеёй винтовая лестница. Куда? Зачем? - В подвал. Люци, да пошевеливайся же!.. Все замковые тюрьмы обычно размещают в подвалах. Как и винные погреба. Только кровь – не вино, темноты и холода не любит. Так что давай поторапливаться, пока Принц там совсем не замерз. Хорошо, если хоть не приковали… ***
monteray: *жалобно* А Северусу уже в следующем кусочке главы повезет? ОЧЕНЬ рко написано! Правда! ДА так что жутковато становилось порой ,если бы не КОТ! Кьянти, спасибо! Но мало! Народ все равно ждет продолжения! :)
Найгана: Кьянти В начале так и не поняла замок древен или стар...но это собственно неважно) Важно то, что если в скором времени в темных туннелях Принца не загорится свет, Люцу явно поплохеет...пожалейте блондина)
Кьянти: monteray , не волнуйтесь, ему в этой главе сказочно повезет. )) Вы даже не представляете, насколько. Он и сам , правда, еще не представляет. Но, надеюсь, может хотя бы оценить Кот для того и есть, что он - Проводник Он вообще очень непростой, этот кот Найгана Найгана пишет: В начале так и не поняла... Вы знаете, я подумаю, как там можно переформулировать. В теме, правда, уже не исправить. Найгана пишет: Люцу явно поплохеет...пожалейте блондина) Не поплохеет, уверяю Вас. У него достаточно лабильная психика. Я и так постоянно его жалею. Даже по голове еще ни разу не получил. *** Против ожиданий, в подвалах оказалось гораздо приятнее: мрачных казематов со ржавыми цепями и скелетами там не было и в помине. Пожалуй, основным и единственным недостатком подземелий было отсутствие Снейпа. Кроме того, они были чересчур запутанны: проплутав полчаса по коридорам, ходам, переходам, галереям и лестницам, шарахаясь от рыцарских доспехов и вздрагивая от каждого звука, Малфой с Котом совершенно неожиданно вышли в подобие зимнего сада: под тонкой стеклянной крышей пламенели маки, благоухали настурции, разноцветной россыпью украшали изумрудную траву анемоны. И розы, розы… Розы были повсюду: красные – кровавые пятна на фоне льдистой оконной акварели; бордовые, крупные, будто сшитые из тяжелого киперного бархата; белые, нежные, почти прозрачные, словно лучший тончайший фарфор; желтые, тревожные, как свет маяка в беззвездной ночи; и темные, почти черные с золотистой каймой по краям лепестков – остывающие угли костра… «С ума можно сойти», - Малфой замер у шикарного розового куста и потянул носом легкий приятный аромат. – «Нарциссу бы сюда…» Но, вспомнив о виденных на крепостной стене «украшениях» ужаснулся и передумал. Только её здесь и не хватало… - Пойдем, - кот нетерпеливо дернул его за мантию, - клумбу можно оборвать и на обратном пути. - Это, наверное, Анна-Мари… - Люциус вспомнил скромную миловидную брюнетку, которую красноглазый хозяин представил им за ужином как свою супругу. Больше женщин в Замке не было. - Ага, - отозвался Кот, пренебрегший дорожкой и пробиравшийся к двери в противоположном конце оазиса сквозь густые заросли рододендрона, - а грядки ей стража пропалывает. Не снимая доспехов. Их, кстати, тут тьма-тьмущая. Интересно, зачем ему такое количество пустого железа? - Слушай, ей тут, видимо, совсем несладко, с этим костлявым монстром… Крыщ… Кращ… Как же его?.. - Кощей, – подсказало животное. – Люци, очнись! Ты еще и её спасать собрался? С Севом сначала разберись, а потом уже благотворительностью занимайся. - Откуда в тебе столько цинизма? – вознегодовал забывчивый спутник. – От Принца, судя по всему? Бедняжка тут совсем одна, в окружении тупых вояк и дикого леса! А нам все равно уходить… - Люци, ты женат. – веско сказал Кот. - Не забыл? Малфой надулся. - Я же не потащу её домой. - А куда ты её потащишь? В «дикий лес»? - Ну… Какая разница? На свободе всё равно лучше, чем в этом трухлявом каменном мешке. На свободе вообще всегда лучше. - Где ты этого набрался? – Сердито фыркнул Кот. – Очевидно, у вас там совсем всё хуже некуда, если такие воззрения в ходу. Свобода, Люци, это сказка. Такая же сказка, как и большинство сказок, придуманных людьми. А сказки, придуманные людьми, всегда отличались изумительной красотой и варварской жестокостью. Вот и Свобода – такая же, разве что смысла в ней поменьше, а жестокости побольше, чем в товарках. - Но… - Никаких но. – Отрезал провожатый. Хвост нервно дернулся, в зеленых глазах зажегся злой огонек. – Философствовать на отвлеченные темы можешь сколько угодно. Но не здесь и не сейчас. Здесь и сейчас запомни одно простое правило: никогда не спасай тех, кто об этом не просит. - Потому, что своя шкура дороже? – неприязненно ляпнул Малфой. И сам себе удивился. Кот вздохнул и покачал головой. - Потому, что иначе просить и благодарить они так никогда и не научатся, - и нырнул в цветы. – А кроме того, - донеслось из лилейных кущ, - она мне просто не нравится. Интуитивно. Аааа-пчхи!.. *** Люциус привалился спиной к стене и вытер ладонью мгновенно покрывшийся испариной лоб. Дверь захлопнулась, все попытки открыть её успехом не увенчались. Другого выхода из комнаты не было. - Ну, и где мы, по-твоему? Кот выглянул в окно. - В трех метрах над землей. – решетки на окне не было. – В принципе мы могли бы выпрыгнуть, переплыть ров – и вот она, твоя вожделенная свобода. - Прыгай, если хочешь. – Поджал губы Малфой. – Я не собираюсь. - Почему? - Потому что Сева мы так и не нашли. Кот с сожалением провел лапой по стеклу и отошел от окна. - О-о-о… А я уж думал, что тебя пугает героическая смерть на двадцатиградусном морозе. – С приближением рассвета характер у него менялся явно не в лучшую сторону. – Ладно уж, давай хоть поглядим, что тут тебя так заинтересовало. Он мягко вспрыгнул на комод и пошел по нему, аккуратно обойдя старинные позолоченные часы в виде крепостной башни. Люциус двинулся к столу вдоль противоположной стены, ведя рукой по корешкам фолиантов – почти всю стену от пола до потолка занимали книжные полки. Луна зашла, и полупрозрачный сумрак тонкой вуалью лег на украшенные резьбой спинки кресел, дверцы шкафчиков и шкафов, разбросанные по столу пергаментные свитки, бессчетные литературные труды в полуистлевших обложках, кисеёй повис на развешанных по стенам охотничьих трофеях, зацепился за люстру и пеплом осыпался в пустой темный камин. Ярким пятном маячила впереди накрытая тканью загадочная посудина, так заинтересовавшая Малфоя. Посудина стояла на дубовом письменном столе между странного вида статуэткой и чернильницей, из которой торчали черные вороньи перья. Сквозь ткань пробивалось мерное теплое свечение… Пальцы ощутили холод, Люциус оглянулся – между книжными полками на стене висело большое тусклое зеркало в тяжелой дубовой раме. - Люци, потом полюбуешься, - пробурчал Кот. Малфой вздохнул. Любоваться, собственно, было не на что. Четыре дня, проведенные в сумасшедшем Королевстве 3.14, сказались на внешности не лучшим образом: Люциус побледнел, осунулся и зарос колючей щетиной. - Свет мой, зеркальце, скажи… - вздохнул он, отвернувшись от печального зрелища, явившегося ему в зеркальной глади, и продолжил путь к заветной посудине. Внезапно сзади раздался тихий хрустальный звон. Кот зашипел, шерсть встала дыбом. Люциус моментально обернулся, рефлекторно поднимая шпагу и становясь в позицию. Сзади никого не было. Только по зеркалу пошли медленные вязкие волны. Дубовая рама треснула, и стеклянный голос тоскливо произнес: - Опять начинается… - а потом запел, явно передразнивая Люциуса, и звучали в удивительном голосе и злость, и разочарование, и печаль. Свет мой, зеркальце, скажи… Если уж на то пошло, Почему спасать от лжи Этот мир должно стекло? Почему любой дурак Знает древние слова, Но не знает, лжет ли Враг? Друг? Сестра? Жена? Молва? То ли так убог и слеп, Что высмеивать грешно, То ли сердце словно склеп – Пусто, тихо и темно, То ли вовсе без души Он явился в этот свет, Потому что сам решить Он, увы, не может, нет… Верят страстно и светло Идиоты без чутья В то, что глупое стекло – Панацея от вранья. Все от старцев до юнцов, Заклиная и кляня, Правду знать хотят в лицо, Правду требуют с меня, Но, хлебнув её с лихвой, Разбивают гладь стекла – Кто рукой, кто головой: Видно, правда не мила. «Свет мой, зеркальце, скажи, Что на свете всех милей?» Хочешь правды? На, держи: Ложь милее, дуралей! Песня оборвалась, зеркальная гладь успокоилась. - Ну, давай, - хмыкнул голос, - спрашивай, что хотел. - Да я, собственно… - неуверенно промямлил обретший дар речи Малфой. - Да ладно! Не стесняйся, выкладывай уж, раз заклинание сказал, - невежливо перебило зерцало. – Чего надо-то? - Да я, собственно, ничего и не … Я так… Про себя… - Ах, про себя… - протянул стеклянный собеседник. – Смело. Но глупо. Некоторые потом не могли смириться и кончали с собой. Ну, «про себя» так «про себя». Как хочешь, я предупреди… - конец фразы утонул в грохоте металла: Кот за спиной у Люциуса неудачно спрыгнул с комода, зацепив очередные доспехи. Зеркало тем временем потемнело, посветлело, на сером фоне появилась загадочная надпись «True Colors Mode» - и через мгновение взору Малфоя предстал все тот же кабинет, только… Люциус сморгнул: на заднем фоне молнией мелькнула гибкая тень: сильная когтистая лапа, темная шкура, длинный шипастый хвост. Малфой крутанулся на месте – никого. Ерунда. Померещилось… А в зеркале тем временем вместо самого Люциуса отразилось небольшое животное хищного вида, весьма напоминающее лисицу. Морда, правда, для лисы была коротковата и уши не те… - Ч-ч-что это… - выдохнул обалдевший оруженосец, удостоверившись предварительно, что в реальности по-прежнему остался представителем хомо сапиенс. - Это ты, дорогой мой друг. Твоя истинная сущность.- Сообщил стеклянный голос. – Не устраивает? - Н-нет… - И что же? - Да, кстати, Люци, - поддержал зеркало Кот, прислонившись сбоку к резной раме. – Что тебя не устраивает? Ты же всегда хотел быть белым и пушистым. - Казаться, а не быть! – Люциус повернулся спиной, глянул через плечо и внимательно осмотрел длинный шикарный хвост. – Это же совершенно разные вещи! - Ну, извини, я не виноват, что у тебя все шиворот-навыворот получается. А вообще, ты зря так переживаешь. Зверь-то на самом деле не так уж и плох, правильно я говорю? - Правильно, - зеркало подавило смешок. - Alopex lagopus ему – самое оно. - Ало… что? - Не мучайся, Люци, - улыбнулся Кот. – Ты у нас песец. Просто песец. И этим все сказано. - Именно. Забавное такое животное: осторожное, умное, всеядное. Живет в норах, которые использует иногда на протяжении столетий. В каждой норе – по нескольку десятков разных выходов на все случаи жизни. Зимой одним цветом, летом – другим… - энциклопедическим тоном поведало стекло, - В принципе, Ваше счастье, молодой человек. Знаете, сколько у меня тут клопов и мокриц перебывало? Вторая по частоте явления категория. После козлов и баранов. - Да, Люци, порадуйся, - встрял провожатый, - у тебя хотя бы рогов нет. - Еще чего не хватало! Сплюнь. – Малфой вздохнул и заправил за ухо выбившуюся прядь. Животное в зеркале подняло заднюю лапу и принялось остервенело чесаться. Люциус нервно отдернул руку. – Ладно… Песец, так песец… - О, - обрадовано ожило зеркало, - то есть бить не будете? Нет, я, конечно, помешать не могу. Но Вы в таком случае будете под номером одна тысяча триста тринадцать. Два раза по тринадцать. Ваше, разумеется, право, но все равно – так рисковать… - За что - бить? – недоуменно поднялась вверх блондинистая бровь. - Как за что? За правду. - За какую? - Ну… - задумалось стекло. - Хотя, бьют, конечно, в основном, за козлов... Вы же понимаете – у них рефлекс. Всем почему-то хочется быть непременно орлами, или львами, или волками на худой конец. - А, кстати, часто они попадаются – орлы-то? – мурлыкнул по-прежнему подпиравший раму Кот. - Понимаете, - замялось зерцало, - парадокс как раз в том, что львы, орлы и им подобные своей сущностью как раз интересуются крайне редко. Они в себе и без того уверены. Если уж кого поприличнее и занесет, так чисто случайно. Из простого любопытства. Даже ваш Alopex в ряду членистоногих и парнокопытных – приятное исключение, по сравнению с незаконнорожденными сыновьями, самозваными королями, сумасшедшими рыцарями!.. А ведь были еще женщины… - зеркало испустило тихий стон. - А что «женщины»? – загорелся новоявленный песец. - Не всем же быть голубками, любезный, – голос опустился до шепота. – Террариум. В большинстве своем. Эти не разбивали – эти закапывали, пытались расплавить, топили, или изводили вопросами сутки напролет… Самая приличная реакция была у белой вороны. Женщины – это страшное дело, истинно вам говорю. - Н-да… - озадаченно протянул оруженосец. – Представляю, что же на самом деле являет собою наш красноглазый хозяин… Внезапно зеркало затуманилось. - Много вы про него знаете, - в голосе явственно прозвучала обида. - Строго говоря, ничего, - неожиданно серьезно ответил Кот. – А хотелось бы. Он явно не мокрица. И, думаю, не баран. - Он ящер, - выдвинул гипотезу Малфой. – Ископаемое. Мумия. Мне про них Сев рассказывал. Ра-а-амзес… - Помолчи, Люци. Извините, - кот повернулся к зеркалу, - мы вас слушаем. Внимательно. Очень. ***
Иришка: Кьянти Браво! Какое классное зеркальце! А Севушка в него заглянет??? Кьянти пишет: Он вообще очень непростой, этот кот Мы видим.))) Он настолько непростой, что временами это ужасно подозрительно.)) Кьянти пишет: Я и так постоянно его жалею. Даже по голове еще ни разу не получил *шепотом* А вот это зря. Иногда полезно бывает.))
Натэль: Ой не могу! Люци – песец, зверь северный) прелесть какая) это надо в тему об анимагических формах И какой убедительный волшебный мир и философские моменты))) Спасибо
Кьянти: Иришка Спасибо! Я рада, что тебе нравится. Иришка пишет: Какое классное зеркальце! Классное-то оно классное, но, знаешь, я бы такое дома держать не рискнула. Хотя соблазн о-о-очень велик ))) Не-а, Севушка не заглянул. Не успел. )) А надо его туда заглянуть? Есть идеи относительно его "сущности"? :) Кое-что о себе он и без этого зеркала узнает. Ближе к концу главы. Иногда на пользу... Ты настолько права, что мне даже страшно. Натэль Благодарю. Счастлива, что вам нравится. :) Натэль пишет: Люци – песец, зверь северный) Песец он и есть песец. Как его ни напиши Традиция еще со времен Bt valley - как ни крути, Люци - это все-таки хвост, а не крылья
Кьянти: *** - Собственно, история эта началась очень давно, - по зеркальной глади поплыла светло-синяя рябь, – без малого четыреста лет назад… Жила-была в Три-Четырнадцатом Королевстве одна молодая особа, которая обожала розы… - Как банально, - поморщился Люциус. - Все истории банальны. – Иронично откликнулось зеркало. – Разница между шедевром и инцидентом заключается в том, кто первым эту банальную историю записал: поэт или адвокат. Но не будем отвлекаться… Итак, жили-были: обожающая розы молодая особа, которая вышла замуж за барона и влюбилась в садовника; не первой молодости барон, который легкомысленно женился на молодой особе и легкомысленно же уехал на войну, и глупый молодой садовник, который сначала закрутил любовь с господской женой, а потом от неё отрекся. И все трое думали, что это сойдет им с рук… До поры до времени и сходило. Блаженно неведение и благословенна ложь, ибо они есть спасение наше от нас самих и нам подобных. Но очередная война закончилась как-то совсем не вовремя. Господин барон вернулся домой раньше срока и без предупреждения. Садовник успел сбежать, а неверная жена – не успела. Успела она только плеснуть в господина барона какой-то едкой жидкостью, от которой борода его приобрела ярко-синий цвет, и в истинно женском неконструктивном духе высказать супругу всё, что она думает о нем самом и его постоянных отлучках. Супруг ответил – тоже в истинно мужском неконструктивном духе. После его ответа неблаговерная жила еще около трех минут. Этих минут хватило разочарованной мужем и преданной любовником женщине, чтобы последнего проклясть – проклясть по-старинному витиевато, по-женски изощренно и по-ведьмински эффективно. Качественно, одним словом, проклясть. Если не вдаваться в технические подробности – пожелала она бросившему её возлюбленному узнать, наконец, цену настоящей любви. Господина барона на почве потери второй половины немного подзаклинило – сначала на семерых идентичных личиками женах, а потом на вареной моркови и здоровом образе жизни. Садовник же поначалу и вовсе ничего не заметил – жил как жил, разбивал сады, пил, гулял и вовсю ухаживал за хорошенькими женщинами. И дожил до сорока годов. А потом встретил её – свою единственную. Закат они проводили вместе, а утро следующего дня началось для смазливого садовника с признания в любви своей избраннице, а для избранницы – с глубокого шока и громкого визга. Шутка ли – спать она ложилась с признанным красавцем и молодцом, а проснулась в обществе дряхлого, отвратительного морщинистого старика! Девица, не долго думая, подхватила нижние юбки – и была такова. Садовник загрустил. Подошел к зеркалу и загрустил еще больше. Из города, разумеется, пришлось сбежать, пока сограждане за колдовство не повесили – нравы тогда были те еще. Перебравшись на новое место, садовник первым делом, естественно, запил. Не помогло. Тогда, кое-как приспособившись к своему облику, он занял пустующую хижину на краю селения и стал вести размеренную жизнь отягощенного годами одинокого старца. Время от времени ударяясь в запои и депрессии, проистекавшие, разумеется, от несоответствия внутреннего, душевного возраста возрасту внешнему, биологическому. Ну и еще от страха, потому что так и не понимал, что же такое с ним произошло: а неизвестность, как говорится, хуже даже смерти. Раз в сто. И вот, в один из таких запоев, светлый лик сбежавшей в одних нижних юбках пугливой возлюбленной окончательно стерся из пропитанной алкогольными парами памяти. А наутро из зеркала на садовника снова смотрел смуглый темноволосый мужчина приятной наружности, лет сорока на вид. Жизнь заиграла яркими красками. Новый город, новое имя, новая любовь – светловолосая, темноглазая, легкая, как весеннее облачко… Она вышла в сад, он последовал за нею, и, глядя на тонкий стройный стан в потоке теплого летнего света, понял, что любит. Так, как не любил еще никого и никогда… - Вы – кто? – спросила она, обернувшись. В карих глазах пойманной птицей забился страх. Садовник похолодел. «Это же я… я… Ты меня не узнаешь?» - промолвили немеющие губы. Она не узнавала и осторожно отодвигалась от него мелкими шажками. Садовник бросился прочь. Фонтан был слишком мелок, чтобы в нем можно было утопиться с горя, до достаточно глубок, чтобы в хороводе солнечных бликов открыть несчастному жуткую правду: всё повторилось вновь… На следующий день златовласая невеста получила от внезапно исчезнувшего жениха письмо. Он сообщал, что, повинуясь чувству долга, поехал на очередную войну. Умолял простить, просил не ждать. Война, кстати, очень удачно началась по расписанию как раз два дня назад. В принципе, он даже не врал: на войну он действительно поехал. Горечь утраты любимой сделала его равнодушным к собственной судьбе: убьют – и к лучшему. И ладно… На войне он в полной мере ощутил, насколько хочет жить. Насколько эта жизнь, в любом её виде и проявлении, - вкусна, прекрасна и удивительна. Настолько, что никакая несчастная любовь не может омрачить радость бытия по определению. С такими светлыми мыслями он и лег спать в последний на этой неделе военный вечер. А следующим же мирным утром ему снова было сорок лет. Доктор ему не поверил. Потребовал продемонстрировать. И садовник, увы, продемонстрировал. На этот раз получилось совсем уже некрасиво. В комнату зашло ангельской красоты голубоглазое создание в кремовом – с розами – платье: дочка этого самого доктора. И садовник понял сразу две вещи: что, во-первых, любовь с первого взгляда все-таки существует, а во-вторых, что он пропал. И пропал. Во всех смыслах этого слова. Мгновение спустя на табурете перед остолбеневшим доктором сидел отвратительного вида красноглазый старец и во весь щербатый рот улыбался белокурой дочке эскулапа… Доктор тихо сошел с ума, девочка осталась заикой, а садовник…Садовник рванул к реке. Потом он еще пытался застрелиться, отравиться, повеситься и даже умереть с голоду. Не помогло. И не важно, было ли ему на вид сорок или сто сорок – ничего не его не брало, ни пуля, ни яд. Тем не менее, годы шли, история повторялась, и постепенно бывший садовник пришел неутешительным для себя выводам. С дамами, к которым он был относительно равнодушен, все проходило на ура – никаких тебе превращений ни до, ни после, ни во время. Вообще никаких неприятных сюрпризов. Это радовало. Но такие дамы были ему, по большому счету, не нужны. Паскудная же метаморфоза настигала бедного садовника только в том случае, если ему случалось полюбить всей душой. Момент предугадать было невозможно. Момент этот – как показало время – объективно не был связан ни с фактом близости, ни с фактом официального признания, либо предложения руки и сердца, ни с целомудренным заключительным поцелуем под сводами храма в день свадьбы. Просто в какое-то мгновение осознание любви сваливалось на голову несчастному, как упавшая с крыши ледяная сосулька, - и вуаля: секундой позже потенциальное счастье рушилось, едва начавшись. Милые и нежные, добрые и терпеливые, ласковые и славные – все они менялись в лице, вопили дурным голосом и спешили уехать кто куда, лишь бы подальше. Не слушали, не верили, не узнавали. За без малого сто лет только трое предприняли героические попытки ужиться с новым имиджем вчерашнего возлюбленного, но одна в итоге скоропостижно свихнулась, а две другие сбежали, оставив покаянные письма. Причем обе – с какими-то военными. Никого не могли удержать рядом со стариком ни его любовь, ни его преданность, ни забота, которой он их окружал. В конечном итоге, бедный садовник как-то приспособился и к своей непрекращающейся жизни, и к перманентной жизненной драме. Он уже понял, что эта странная болезнь скорее сродни проклятию, но злосчастная баронская жена едва ли пришла ему на ум. Мало ли их в свое время было, брошенных чужих жен. Итак, он разбогател. Выстроил в глубине Темного Леса Замок. Стал жить затворником, лишь иногда выезжая «в свет», чтобы развлечь себя участием в очередной войне. «В свете» его прозвали Кощеем Бессмертным. Он не возражал. Настоящее имя забылось за давностью лет. Он по-прежнему влюблялся. Но времена, хвала небесам, менялись, и нравы – тоже. Приглянувшейся красотке он, дабы не травмировать и без того неустойчивую женскую психику, показывался уже сразу в, так сказать, измененном состоянии. Тем не менее, из приглашенных в Замок на торжественный обед и экскурсию по заваленным золотом подземельям дам от предложения «составить счастие» господина Бессмертного не отказалась практически ни одна. Дураком господин Бессмертный, разумеется, не был. Но любовь, по счастью, слепа, и пока она не прозреет, мы вправе наслаждаться моментом. Кощей и наслаждался. Постепенно устранившись от участия в бурной жизни Королевства, он примерно пару раз в год устраивал вооруженное противостояние с соседом, каким-то бароном, у которого в далеком прошлом умерли восемь жен подряд. И умерли, опять же, по слухам, не просто так. Такого расточительного отношения к слабому полу Кощей соседу простить не мог по причине затаенной в глубинах души зависти. Еще бы: тут одной нормальной супругой не обзавестись, а некоторые их на тот свет пачками отправляют! Однако с другой стороны, он маньяка-вегетарианца жалел: все-таки обоим не везло в личной жизни. Поэтому на каждый день Рождения господина барона из мрачного средневекового Замка над рекой Изумрудкой в пестрое баронское гнездо летели гонцы, везущие подарочный торт. На торте среди кремовых роз вилась поздравительная надпись. Свечами была выложена очередная трехзначная цифра – Кощей подозревал, что и в случае барона без проклятия не обошлось, по причине чего соседу опять же сочувствовал. И, наконец, там, где у прочих кондитерских шедевров обыкновенно находится вишенка, на данных экземплярах красовался отлитый из шоколадной глазури череп со скрещенными костями: личная печать господина Бессмертного. Господин барон, как правило, приходил в ярость. Он считал, что этот неизвестно откуда взявшийся Бессмертный над ним издевается. Розы восьмикратно овдовевший маньяк-вегетарианец ненавидел с тех пор, как паршивый садовник порушил всю его счастливую семейную жизнь. Цифра, обозначающая количество прожитых лет, нагоняла на барона тоску и наводила на мысли о неизбежном. Он и так уже шагнул далеко за предел, отпущенный природой среднестатистическим смертным. В сочетании с подписью дарителя выглядел такой намек просто кощунственно. Кроме того, торт сам по себе был провокацией по отношению к взлелеянной и освященной веками спасительной морковно-капустной диете. И наконец, этот паскудный череп с костями становился последней каплей. Наверняка отравленный глумливым Кощеем торт летел в помойную яму, а барон влезал в доспехи и, забыв об осторожности, спешил воевать со злокозненным соседом. Соседом, который по слухам, тоже баловался нарушением шестой заповеди на регулярно-постоянной основе, ибо время от времени дамы, занимающие место хозяйки во главе стола, менялись. Куда девались прежние – никто не знал. Это наводило общественность на вполне определенные мысли. В настоящий момент число официально сгинувших в недрах кощеева обиталища перевалило за третий десяток, не считая различных принцев-рыцарей, отправлявшихся на спасение попавших в лапы Бессмертного красавиц. Кощей с удовольствием принимал вызов господина барона, полагая, что тот, в благодарность за торт, решил его развлечь и скрасить таким немудреным образом безумно надоевшую им обоим вечность. Примерно в половине схваток он в порыве великодушия позволял барону себя убивать, в остальных случаях – оставлял противнику пару синяков на память и отпускал его с миром. Барон же убедившись в бессмысленности таких попыток извести Бессмертного, стал мстить ему на свой лад. На каждый Новый Год получал Кощей от барона в подарок шикарную бутыль наилучшего в Королевстве коньяка – с откровенными черепом и скрещенными костями на ярлычке. Напиток имел ярко выраженный миндальный привкус, ибо доза яда была поистине лошадиной. Но поскольку Кощею на самом деле было всё едино – что коньяк, что цианид, то выпивал он коллекционное спиртное с удовольствием, а этикетку рассматривал с нежностью, размышляя при этом, какой тонко чувствующий и удивительно творческий человек его сосед. Барон же, видя в очередной раз полное отсутствие ожидаемого результата, злился так, что борода приобретала ультрафиолетовый цвет, и продолжал переводить продукт, светло и наивно надеясь, что количество перейдет когда-нибудь в качество. Ну хоть когда-нибудь. Потому что, кроме прочего, поводом служила и самая обычная жажда справедливости: самого барона совесть замучила на восьмой жертве, а этот костлявый паршивец жен на тот свет продолжал отправлять оптом и в розницу, и нисколько по этому поводу, видимо, не волновался. Ситуацию надо было спасать. И синебородый барон принял свои меры. Из рыцарей, посланных им на спасение девиц, обратно пока не вернулся ни один. Продолжалось это всё до тех пор, пока один из «спасателей», пойманный Кощеем в Замке, не проговорился о том, что… -Кто-то идет, - настороженно дернулся Кот в Сапогах. Зеркало оборвало рассказ на полуслове, цветная картинка, изображавшая такой уютный и такой далекий замок барона вон Блаубарта исчезла, стекло погасло и затуманилось. Провожатый, прижав уши, нырнул за тяжелое старинное кресло. А вот Малфой, к сожалению, спрятаться не успел. Он застыл столбом посреди комнаты, и на нем тут же повисла влетевшая в кабинет растрепанная Анна-Мари… - Дверь! – рванулся было оруженосец, но поздно. Щелкнул замок. - Ой, да ну её! – отмахнулась брюнетка, от былой скромности которой не осталось и следа. – Какая нам теперь разница? Закрыто-открыто… Всё равно это всё через минуту станет нашим. - То есть как? – оторопел Люциус. - Ну как-как, - надула губки кощеева жена, - ты же меня спасать пришел или где? Люциус прищурился и промолчал. - А тебя надо спасать? - Кот, поигрывая рапирой, вышел из-за кресла. – Он плохо с тобой обращается? Бьет? Морит голодом? Мучает? - Нет… - капризно протянула красавица. – А при чем тут это? Какое это вообще имеет значение? - Такое. – Очнулся Малфой. – Что для того, чтобы уйти с незнакомым мужчиной в Темный Лес в середине зимы надо иметь очень вескую причину. И я хочу её знать. - Какой Лес? Куда уйти? – растерялась Анна-Мари. И, кажется, рассердилась. – Никуда я идти не собираюсь. Еще чего. Мне и тут неплохо. Если бы не этот паршивый старикашка… - Подожди. – Люциус отцепил дамские ручки от своей мантии. – Ты что, не знала, на что шла? - Знала, - хмыкнула дама. - Тогда зачем? - Ты с луны упал, ненаглядный? Я что, по-твоему, дура? – карие девичьи очи полыхнули злостью. – У меня семеро братьев и отец-алкоголик. Мать выскочила замуж за какого-то графа и укатила с ним черт знает куда. И я, по-твоему, должна была отказаться от такого изумительного шанса? Ну да, старый, ну да, страшный. Не всем так везет, как Золушке: чтобы и умен, и красив, и из хорошей семьи… Мне плевать. Зато вот это вот всё – его: и земля, и золото, и антиквариат. А через минуту-другую станет нашим… - она сменила тональность и кошкой прильнула к широкой малфоевской груди. – Ну, ко-отик, ну не дуйся, ну что тебя так рассердило? Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь, всего-то и делов – избавиться от этого старого перечника… Кот прошествовал мимо замершего Люциуса к окну, многозначительно кашлянул и, демонстративно повернувшись к парочке спиной, уставился в морозное декабрьское утро. - Ты его совсем не любишь? - Что? – милые черты сложились в такую гримасу, что оруженосца передернуло. Он поспешил смягчить формулировку. - То есть: тебе его совсем не жалко? - Жалко у пчелки, - отрезала девица, - а у меня вполне определенные жизненные цели и потребности здорового растущего организма. Ну так что? Ты меня спасаешь или нет? - Нет. - Тогда мне вообще непонятно, зачем ты сюда явился и что ты делаешь в этой комнате. - Я заблудился. И я все рассказал. За ужином. Я ищу своего Принца. - Мерлин мой! Неужели правда? – закатила глаза Анна-Мари. – Зеркало? - Да, моя госпожа… - прозвенело стекло. - Он врет? - Нет, моя госпожа… Госпожа отступила на шаг и презрительно посмотрела на растерянного оруженосца. - Докатились. Ладно еще если бабы этой дурью до сих пор маются: «ах, на белом коне он придет по весне»! Но теперь уже и мужики туда же. Принца своего он ищет. Тьфу! Раньше вас все-таки больше принцессы интересовали. Общество явно было здоровее… - Ты не так поняла… - на бледных малфоевских щеках заалели пятна румянца. - Ладно. Не красней, мимоза. Мне в принципе без разницы. – Оборвала брюнетка. – Не хочешь – не надо. Но спасти меня все-таки придется. Откажешься – позову охрану, и торчать тогда вашим головам на крепостной стене. Вот убьем Кощея – всё его имущество станет нашим. Я тебя держать не буду. Сделаешь, что надо – и катись на все четыре стороны за своим Принцем. Понял, «спасатель»? Малфой кивнул. Кот испустил громкий вздох и, усевшись в кресло, закрыл глаза лапой. - А… что делать-то? – обреченно поинтересовался блондин. - Ну, как что? – Подал голос молчавший доселе Кот. – Известно, что: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… - Чушь. – Анна-Мари деловито осмотрела кабинет. - Эй, ты, стекляшка, ну-ка напомни: чтобы извести Кощея нужно?.. - …Разбить его сердце, - покорно закончило зеркало. - Именно. Ясно? Яйца – это вчерашний день. Малфой кивнул, поежился и поплотнее закутался в мантию. Девушка решительно шагнула к Люциусу, толкнула его в грудь, тот отшатнулся и уперся в массивный письменный стол. Фигурная статуэтка уткнулась в спину. - А… Что, прямо здесь будем… гм… разбивать? – стол был завален какими-то свитками, книгами, непонятными инструментами, судя по небольшой маслянисто-черной лужице, и чернильница подтекала… Диван в углу, если уж на то пошло, гораздо удобнее. Девица оскорбительно расхохоталась. - Ты что себе вообразил, славный? - А что? – обиделся совершенно растерявшийся блондин. - А ничего. Все древние проклятия, как правило, буквальны и конкретны до отвращения. Вот, полюбуйся! – она протянула руку за спину оруженосца и сдернула с таинственной посудины пыльную тряпку. Малфой оглянулся и остолбенел. В глубине большой тяжелой капсулы темного стекла пульсировало и светилось слабым красноватым светом самое настоящее человеческое сердце. – Ну, давай! Малфой сглотнул. Воротник немилосердно сдавливал шею. - Что же ты? – она уперлась руками в блестящий стеклянный бок. – Видишь, я одна не могу! Скорее, на счет… - Три, - произнес знакомый голос. – Лучше всего на «три», полагаю. Магическое все-таки число. И вообще… - резная панель в стене за креслом повернулась, и в кабинете повеяло могильной стынью – в комнату шагнул сам Кощей. - АААААААААААА!!!!!!!! – Завопила Анна-Мари и, метнувшись к запертой двери, истерично задергала ручку. Дверь, на удивление Малфоя с Котом, отворилась, и девицу вынесло в коридор навстречу четырем стражникам в полном рыцарском облачении. То ли они пропустили её, то ли она увернулась от них – Люциус так и не понял. Но факт заключался в том, что она сбежала, а он, как дурак, остался тут, нос к носу с разъяренным, по всей видимости, хозяином и численно превосходящей стражей… С крепостной стены, наверное, отличная перспектива. Жаль только, он её уже не увидит, хотя любоваться ею по всей вероятности придется самое большее через пять минут… Как же там было-то? Pater noster, qui es in caelis…
Иришка: Кьянти Кьянти пишет: А надо его туда заглянуть? Есть идеи относительно его "сущности"? Не, ну ты же автор- тебе виднее. Я просто до смерти такие штучки люблю, поэтому и поинтресовалась.)) А насчет сущности... Пусть это будет сюрпрЫз.)) История двух "добрых соседей" меня повеселила безумно.))) У Кощеюшки потрясающее чувство юмора.))) Кьянти пишет: Докатились. Ладно еще если бабы этой дурью до сих пор маются: «ах, на белом коне он придет по весне»! Но теперь уже и мужики туда же. Принца своего он ищет.
monteray: Вот моя сущность - реально ворона!!1 Такое продолжение пропустила!!! Кьянти Я рыдаю от смеха!!! Вот так и поверишь, что "соседи - от бога" :) ЧУдное, чУдное взаимопонимание!!!! :) Кот такой рассудительный:) А краснеющий Люциус - это такое вкусное зрелище:) А девица то не теряется:) Ну и что, чт опарень Принрца ищет, заодно и Кощея прикончит:)
Кьянти: Иришка Иришка пишет: Не, ну ты же автор- тебе виднее. Ну да... "Жираф большой, ему видней" (с) Ты знаешь, как-то он у меня в этот раз в это зеркало не вписался. Он малость поторопился рот раскрыть - вот по голове сразу и получил. Его уже, пардон за спойлер, и в замке-то давным-давно нет. Но: а) никто не помешает мне, как аффтару, написать вбоквел. Или сиквел. Или как оно там называется, когда после драки кулаками машут. И твои представления о Севочкиной сущности были бы очень кстати. б) Это зеркало - не единственное... Ни в фике, ни в жизни. Иришка пишет: У Кощеюшки потрясающее чувство юмора.))) Нет, ну как так можно, а? Человек от чистого сердца, а ты... Иришка пишет: История двух "добрых соседей" меня повеселила безумно.))) Верю. Торты с конъяками - это, конечно, ржач. Это соседское настоящее. Но ведь и прошлое никто не отменял... Последнее - без комментариев Жизнь - это, знаешь ли, вообще один сплошной поиск... monteray ну вы даёте monteray пишет: Вот так и поверишь, что "соседи - от бога" :) Ага. В каком-то смысле, именно так и есть. "Пусть нами зачастую правит бес, Но и его курируют с небес". (с) monteray пишет: А девица то не теряется:) Ну и что, чт опарень Принрца ищет, заодно и Кощея прикончит:) А она вообще не теряется. Она ищет. Тоже. Они там почти все... кхм... поисковики. Вы полагаете, что он Кощея таки и прикончит? :) Сорри, пока продолжение еще в работе. Зато есть отличный шанс устроить тотализатор: прикончит ли ЛМ нашего дорогого КБ, если у него появится такая возможность?
monteray: Кьянти На самом деле, я думаю, что Люц Кощея - ни-ни:) Ни пальцем, в смысле:) Ему это, как я думаю, не очень выгодно:) Но никто же не запрещал совсем-не-наивной деУшке думать, что зарЭжет?:)Вот и пущщай себе думает:) Остальным же спокойней жить пока будет:) А продолжения мы все равно будем ждать:) Удачной охоты на музу:)
Иришка: Кьянти пишет: "Жираф большой, ему видней" Именно! Кьянти пишет: И твои представления о Севочкиной сущности были бы очень кстати. Ты знаешь, я подумаю. Потому что сходу ничего кроме банальных вОронов и прочих летучих мЫшей в голову ничего не приходит.)) А вбоквелы- это хорошо.))) Кьянти пишет: Человек от чистого сердца, а ты... Гы-гы-гы!!!! Нет у него сердца, нет! Оно в баночке и на полочке заспиртованное стоит!
Иришка: Кьянти пишет: прикончит ли ЛМ нашего дорогого КБ, если у него появится такая возможность? Неее! Люци умница, он и пальцем не шевельнет, если ему лично это не выгодно.)) А какая польза от убивства старого беззащитного дедушки?
Кьянти: Ыыыы, кто бы мог подумать, что я когда-нибудь такое скажу. А вот поди ж ты... Итак, дорогие Иришка и monteray и если кто еще присоединится, ОБОСНУЙТЕ мне, пожалуйста, почему Малфою НЕВЫГОДНО спихнуть пресловутую банку с формалином на пол??? Или так: почему ему ВЫГОДНО её НЕ спихивать? С одной стороны у них Кощей. С другой - стража, количеством 4 штуки. Пока только 4. Пять кольев на стене уже имеются. Головы на них, прошу заметить, не бутафорские. Где пять - там и шесть. За покушение на бессмертие и сговор с неблаговерной. В такой ситуации только и успеть, что спихнуть банку на пол и стереть Кощея с лица земли. Это мы с вами у мониторов ржем, а у них все очень и очень серьезно. Даже маги просто так "Pater" читать на станут. Собственная жизнь - достаточная выгода для совершения сего поступка, разве не так? Можно ведь и попытаться )) А кстати, почему вообще встал о выгоде вопрос? Я о подходе, как таковом.
monteray: Кьянти У меня с обоснуями всегда не очень было:) Я все больше чуйкой (в смысле, чую я :) ) :) Но попробую:) Люц, мне кажется, выкручивается на инстинкатах... Во-первых, что-то подозрительно, что сердце в банке на столе прямо на виду(помнится, в сказке "После дождичка в четверг" такая подстава была), и в комнтау так легко войти Во-вторых, по сравнению с Кощеем стражники - мелочь для опытного фехтовальщика В-третьих, Люц не поддался уговорам настырной девицы и к банке не притронулся и вообще сомневался всячески, что это надо делать В-четвертых, он еще не знает, где Северус. Ну жахнет он эту банку, а вдруг замок на Кощее завязан и рухнет на хрен...Люца то кот выведет, а вот Сев может под развалинами и остаться. А Люц очень настойчиво Северуса ищет. В-пятых, Кощей не полный идиот, и за гостями присматривает, мне кажется. Значит, и разговор Люца с дамой должен был слышать, и услышать еще и что Люц Северуса ищет, а не по его душу (ну фигурально выражаясь) пришел. В-шестых, Кощей же их схватить еще не велел. Значит, есть шанс поговорить... А Люцу дать шанс поговорить, значит, проиграть ему уже половину дела:) Мне кажется, Ваш Люц такой. Северуса ведь нет, самому напрягаться надо:) В-седьмых - с ним КОТ!!!!!! А Кот он...такой...короче, "supercat" :) Он откуда угодно их вытащит:) Блин, меня точно палками сбивать надо, как говорит моя подруга:) Пока усе:)
monteray: Кьянти А кстати, почему вообще встал о выгоде вопрос? Я о подходе, как таковом Ну, на мой взгляд, не столько о выгоде, сколько о смысле. Ну, грохнет Люциус банку, ну умрет Кощей. И что? Где Сев? Как домой возвращаться? Анекдот, может в тему:) Больной, лежа на постели, с трудом приподнимает голову:) - Доктор, я буду жить? Доктор, не оборачиваясь и задумчиво глядя в окно: - А смысл?
Кьянти: monteray monteray пишет: У меня с обоснуями всегда не очень было:) Я все больше чуйкой (в смысле, чую я :) ) :) Коллега, значит Ладно, на слово "смысл" я согласна. Уговорили. ))) Видите ли, просто мне весьма сложно представить, что человек, неожиданно оказавшийся в стрессовой ситуации, будет прикидывать свои "выгоды". Он скорее уж жизнь свою спасать будет. Любым способом. В коридоре-то он со стражей не раздумывал. Далее по пунктам. )) 1) Я Вами горжусь. За что и плюс. Хотя "После дождичка в четверг" не читала. Обязуюсь наверстать :) 2) Все фехтовальные экзерсисы товарища Малфоя остались в безоблачной юности. Как говорится, "это было давно и неправда". С доспехами в коридоре ему просто феерически свезло. А тут их уже четверо. Кроме того, Кощей данным видом холодного оружия неубиваем по определению. Доказано бароном фон Блаубартом 3) Я вами уже не горжусь. Я вас уже обожаю. 4) Логично. Но если "рухнет", то и кот не спасет. Он аппарировать не умеет. Так что в патовой ситуации можно было бы и рискнуть. Если не рухнет, то есть шанс. Против четырех стражников его точно нет. )) 5) Пять баллов. Только Люци не знает, что Кощей слышал и что видел: весь диалог или три последних слова. Да и к тому же гости подобные у КБ не впервые. 6) А может, просто не успел приказать? Аффтару понадобилось по своим делам, и текст остался недописан. "На самом интересном месте". (с) 7) Кот - это, кхм, отдельная тема. И он далеко не так благороден, как кажется. И вытаскивает их не по причине снизошедшей на его голову вселенской благодати, поверьте. Кошки в большинстве своем очень эгоистичные животные. Альтруизмом тут и не пахнет. Ну а теперь прикинем еще раз, сколько мы тут пунктов насчитали? Семь. Сколько мы по времени это прикидывали? Много. Успел бы ЛМ всё это передумать в момент "немой сцены"? Ну... Не знаю. Если только чуть раньше. Но тогда я, как аффтар, просто обязана была бы банальнейшим образом написать что-то типа "Возможные варианты молнией пронеслись в его мозгу..." А он и не думает особо. Увидел Кощея, застыл и Pater вспоминать начал. Своличь расчетливая. monteray пишет: Ну, грохнет Люциус банку, ну умрет Кощей. И что? Где Сев? Скажу. Все скажу. Как на духу. В следующем отрывке. Но он вас разочарует. ))) monteray пишет: Как домой возвращаться? Никак. Это карма. Пока не отработают - будут топать. Если уж укрощать обоснуя, то надо было этот вопрос решать на месте. Идтить до Мэрлина и брать его в клещи. Но тогда путешествия бы не было. Это уже из разряда: почему Фродо Бэггинс не сел на орлов и не махнул к Ородруину уже в первой книжке, а потащился на своих двоих хрен-знает-в-какую-даль. monteray пишет: Анекдот, может в тему:) Больной, лежа на постели, с трудом приподнимает голову:) - Доктор, я буду жить? Доктор, не оборачиваясь и задумчиво глядя в окно: - А смысл? "Если больной очень хочет жить, обоснуй медицина бессильна". В отношении смысла мне нравится про негра на пляже. :) А вообще, пойдемте ко мне в соавторы, а? Будемте вместе курощать обоснуя и бороться с читательским прАизволом.
Кьянти: Иришка Иришка пишет: Ты знаешь, я подумаю. Потому что сходу ничего кроме банальных вОронов и прочих летучих мЫшей в голову ничего не приходит.)) А вбоквелы- это хорошо.))) Вороны и мыши, это безусловно, хорошо. Но уже забито другими авторами. Нам с тобой придется изгаляться и выкручиваться Иришка пишет: Гы-гы-гы!!!! Нет у него сердца, нет! Оно в баночке и на полочке заспиртованное стоит! Вот я и говорю, что от чистого. Спирт-то 100-процентный Чищще не бывает ))) А потом, что значит - "нет сердца"? Есть . В банке. Дистанционно-управляемое. Иришка пишет: А какая польза от убивства старого беззащитного дедушки? Во-1, он не беззащитный. У него гвардия имеется. Во-2, все будет. И про пользу в том числе.
Иришка: monteray +1 Кьянти Во-первых, ППКС monteray. Я лучше точно сказать не смогу.)) Во-вторых, единственное, что могу добавить: ну столкнет Люци банку, ну помрёт Кощеюшка, но стража-то никуда не денется.)) И вполне вероятно, что они бросятся мстить за своего хозяина. Для Малфоя сие не есть гут. А пока все живы- то и поговорить можно, объяснить, лапшу на уши понавешать. Что-что, а это Люци хорошо умеет делать. Когда Севера нет рядом, Малфой очень даже хорошо умеет сам выкручиваться из проблем, в которые умудряется попадать.))) В общем, я в него верю! (а вера, как известно, во многом слепа и нелогична))))
monteray: Кьянти Меня можно и нужно на "ты"!:) *в жалобном изумлении* Меня в соавторы? Я...я... я не смогу... Я вот погрызть могу кого, если кто нападет на одного из любимых авторов:) *грозно озирается* Это кто тут читательский произвол творит? А насчет обоснуя.. Если честно, то мне на обоснуй наплевать с высокой колокольни. Я вот только, например, поинтересоваться могу, чего это в июле снег пошел. И если мне нравится то, что я читаю, и автор скажет, авторский замысел, ну, пожму плечами - замысел так замысел, и буду читать дальше. Мне кажется, обоснуй редко просят люди, которым на самом деле он интересен - в основном кто-то просто хочет заявить о себе или свернуть другим кровь. А тут обосновывай, не обосновывай... Человек уже заранее убежден, что такого быть не могло. Вот как на Свифта, когда он "Приключения Гулливера" писал, накинулись - мол, не бывает... Но если для дела надо, так я что угодно под обоснуй притянуть могу:) Так что не вопрос:) Кого тут убеждать надо?:) Сразу, пока не забыла - я там вопросы ставила "Где Сев?" и "Как выбираться?" не для обоснуя совсем, и не потому, что автор плохо объяснил - мне все очень нравится!!- эти вопросы были к тому, что, ну убьет Люциус Кощея, и что изменится - разве от этого найдется сразу Северус или они сразу перенесутся домой... Мне вообще обоснуй, зачем они все еще идут, на фиг не интересен. Идут, значит, надо:) Автор так сказал:) И что Кот альтруист я тоже ни разу не думала:) Просто Коту почему то выгодно их из передряг вытягивать:) Кто знает, может, и в этот раз было бы выгодно:) Про пункты:) - "После дождичка.." - это фильм-сказка наш, там офигенный Кощей в исполнении краснощекого Олега Табакова в дутом золотом плаще. И я не потому, что идея могла быть взята оттуда, честное слово, просто это прием, часто применяющийся злодеями:) Хотите, могу из "Вавилона 5" :) "Хороший вор знает - самые крупные бриллианты никогда не лежат в сейфе. Они могут быть в книге рядом с сейфом, но никогда не лежат в самом сейфе" :) - АГА, ну и я примерно том смысле, что в стрессе Люц стражников то может и того:) А Кощея все равно бестолку:) Так что хрен с ними со стражниками - главная опасность Кощей:) - ну, на счет не успел приказать, потому что автор отошел, я так думаю - как автор скажет, так и будет, но я исходила из того, что уже написано:) Автор, миленький, не надо приказывать!!!:) - и не надо никаких авторских отступов - типа все пронеслось и тэдэ У Вас все отлично сходится и так!!! А насчет Люца, я все равно уверена ,что "скользкий друг" выжил на инстинктах, а инстинкт в замке подсказывал "Осторожно, опасность":) Ну, чую я :) И вообще, кто писал вот это ?:) "...- Ну что ж, добро пожаловать в мой Замок, госсспода. – Свистящий шепот заставил Малфоя непроизвольно поднять голову. Люциус успел только увидеть знакомые злые искорки в глубине красных прищуренных глаз – и в следующий момент уже опускался на колено. - Мой Лорд, - проникновенно молвил он, припадая губами к краю черного шелкового одеяния хозяина, и на лице его на секунду промелькнуло отвращение, тут же сменившееся покорностью и безразличием. А Кот в Сапогах, увидавший краем глаза это безобразие, облегченно вздохнул и тихо порадовался, что с таким талантом, всё, может быть, и вправду закончится хорошо – и даже мышей жрать не придется..." Даже Кот признал, что у Люциуса талант!!!
Кьянти: Иришка Иришка пишет: ну столкнет Люци банку, ну помрёт Кощеюшка, но стража-то никуда не денется.)) И вполне вероятно, что они бросятся мстить за своего хозяина. Прости, солнышко, но со стражей мы с Кощеем собираемся вас подлейшим образом "прокатить" Вот такие мы редиски. Предусмотрительные Иришка пишет: В общем, я в него верю! )) Я тоже monteray, ок, переходим на ты :) monteray пишет: Я вот погрызть могу кого Ой. Мама. Не надо пока. Нет, обоснуй на самом деле вещь очень хорошая. Но умение с ним обращаться - это уже высший пилотаж Лично я завидую людям, которые это умею. Белой и пушистой завистью ))) monteray пишет: Вот как на Свифта, когда он "Приключения Гулливера" писал, накинулись - мол, не бывает... Это немножко из другой оперы. Оридж и фанфик - все-таки две разные вещи. Кстати, эта тема прекрасно экранизирована. "Дом, который построил Свифт" - двухсерийка. Не смотрели? Шикарная вещь. monteray пишет: я там вопросы ставила "Где Сев?" и "Как выбираться?" не для обоснуя совсем, и не потому, что автор плохо объяснил Не волнуйтесь, я всё понимаю. Я на них и не отвечала толком. ))) По крайней мере, в серьезном контексте. Что ж я буду раньше времени всё спойлерить? monteray пишет: И что Кот альтруист я тоже ни разу не думала:) Просто Коту почему то выгодно их из передряг вытягивать:) Кто знает, может, и в этот раз было бы выгодно:) Ну вот опять это стрррашное слово! А если невыгодно, тогда что? monteray пишет: Даже Кот признал, что у Люциуса талант!!! Это личное мнение кота. Не более. Что, собственно, кот вообще знает о Малфое? Итак, поехали. - АААААААААААА!!!!!!!! – Завопила Анна-Мари и, метнувшись к запертой двери, истерично задергала ручку. Дверь, на удивление Малфоя с Котом, отворилась, и девицу вынесло в коридор навстречу четырем стражникам в полном рыцарском облачении. То ли они пропустили её, то ли она увернулась от них – Люциус так и не понял. Но факт заключался в том, что она сбежала, а он, как дурак, остался тут, нос к носу с разъяренным, по всей видимости, хозяином и численно превосходящей стражей… С крепостной стены, наверное, отличная перспектива. Жаль только, он её уже не увидит, хотя любоваться ею по всей вероятности придется самое большее через пять минут… Как же там было-то? Pater noster, qui es in caelis… *** - Ну, что ж вы так растерялись, молодой человек? – Бессмертный проводил взглядом сбежавшую супругу. Подол лимонно-желтого платья мелькнул еще раз в конце коридора и исчез из виду. – Продолжайте. - Что… продолжать? – вопрос прозвучал донельзя глупо. И тем не менее, логично. Пусть объяснится, в конце концов. Что можно «продолжать», если ничего еще толком не начато? - Вот это вот… - Кощей не глядя махнул рукой в сторону стола и повернулся к гостям спиной, уставившись в плывущее за окном рассветное марево. – Мешать не буду. - Люци, - кошачьи усы защекотали ухо, - не связывайся со стариком. Их, - Люциус бросил взгляд на стоящую в дверях стражу, - всего четверо. Два моих, два твоих. Малфой молчал. Два – это слишком. Один – и то уже многовато. В коридоре ему сказочно повезло, такого удара ныне покойный батюшка добивался от него в свое время долгие годы – и так и не добился. Случайность. Не стоит искушать судьбу, ввязываясь в заведомо безнадежный бой. Фортуна – не лошадь. Если она тебе улыбнулась, не стоит седлать и давать шпоры: может заржать и сделать лансаду. Полетишь на землю как миленький. К тому же, там доспехи оказались пустыми, а тут… Но можно прыгнуть в окно. Не в это, в соседнее. Три метра – велика важность. Жить-то хочется. Вода во рву, правда, наверное, ледяная... Он осторожно сделал шаг в сторону. Хозяин не пошевелился, стражи в дверях застыли мрачными истуканами. Еще шаг. Еще. И еще. До цели оставались какие-нибудь жалкие несколько метров, когда валявшиеся на полу пустые доспехи внезапно ожили, взлетели в воздух, мгновенно собравшись в единое целое, и, угрожающе заскрипев, загородили алебардой путь к спасительному проему. Кот зашипел и впился когтями в плечо. Люциус с трудом справился с подступившим приступом головокружения. - Извините, молодой человек, - обтянутая темной материей кощеева спина излучала неподдельное сожаление, - позволить вам просто так сбежать я, увы, не могу. Но я могу дать вам шанс. - Люци, не слушай его. Он врёт! - Я? Возможно. Зато не врет Зеркало. – Кощей все так же смотрел в рассвет. – Зеркало! Скажи, я действительно предлагаю этому господину попробовать разбить капсулу? - Да, мой господин… - бесстрастно прозвенело стекло. - Люци, не надо! – не унимался Кот. – Это какая-то ловушка… Ты дотронешься, а тебя ка-ак шандарахнет. - Не шандарахнет, – утешил Бессмертный. - Не шандарахнет, - мелодичным сопрано подтвердил настенный детектор лжи. - На капсуле нет ни яда, ни каких-либо иных смертельных проклятий. Даю вам слово. И вообще, - темный силуэт на фоне светлого оконного прямоугольника пожал плечами, - почему вы так упорно ищете подвох? Поскольку Малфой отмалчивался, вести беседу пришлось Коту. -Потому, что эта дама, облагодетельствовавшая вас таким изумительным проклятием, была очень сильной ведьмой. Да и женщиной она была, будем откровенны, неординарной. С фантазией. С выдумкой, так сказать. Кроме того, проклятие было не простым, а посмертным. Трех таких минут может хватить на многое. Едва ли сия одаренная особа ограничилась тем, что сунула комок мыщц в банку со спиртом! – кот язвительно фырчал, хозяин кабинета любовался розовеющим краем горизонта, а оруженосец между тем медленно, шаг за шагом, продвигался к столу, на котором рубиновой вечерней звездой пламенела кощеева смерть. – Кроме того, какой смысл нам разбивать эту банку? Чтобы ваша стража порубила нас на куски? Пальцы Люциуса коснулись темного стекла – на ощупь оно было теплым и почти… живым. Кощей вздохнул. - Какое потрясающее незнание древних законов… Моя стража, равно как и все остальное мое движимое и недвижимое имущество, перейдет к тому, кто разобьет эту, как вы изволили выразиться, банку в тот момент, когда она будет разбита. Иначе с чего бы моей… супруге было сулить вам золотые горы. Тот, кто разобьет данный сосуд не только останется жив и продолжит безнаказанно гулять по свету, он еще при этом и станет чрезвычайно богатым человеком. Не верите – можете спросить у Зеркала. - А Зеркало может врать? – ни с того, ни с сего поинтересовался Малфой, аккуратно поднимая капсулу на ладонях. Она была тяжелой, но не настолько… Почему Анна-Мари не смогла даже сдвинуть её с места? - Зеркало не может лгать. Оно всегда говорит только правду. Всем и всегда – и в этом один из основных его недостатков. Оно говорит правду всем – врагам и друзьям, равно не делая различий. Оно говорит то, что мы хотим знать и чего не хотим, но о чем спрашиваем, не в силах справиться с нашими страхами и страстями. Оно спасает жизни и обрекает на смерть с одинаковой честностью. Это его проклятие, если хотите. У меня – свое, у него своё. – Кощей помолчал и положил правую ладонь на оконное стекло, прочертил пальцем какой-то замысловатый узор. – У каждого из нас есть свое проклятие. Только многие этого не знают… - усталый голос затих, растворившись в вязком холодном воздухе. Внезапно Бессмертный хмыкнул и продолжил совершенно другим, наигранно-бодрым тоном: - Ну так что, молодой человек, вы решили? - Люци, что ты творишь? – словно очнувшись, Кот оторвался от созерцания кощеевой спины и выгнулся дугой, уставившись на покоящуюся в руках у Малфоя посудину. - Что… я… решил? – медленно произнес тот. Мерцающие переливы в глубине притягивали и манили. Слабые вспышки света в такт ударам «комка мышц»… А что он может решить? Замок и прочая ерунда – это конечно, прекрасно, но все это ему сейчас совершенно не нужно. Ему это вообще не нужно – ни сейчас, ни потом. Он – если выживет – задерживаться в этом свихнувшемся мире не собирается. - Да-да, вы. Именно вы. Вы же сейчас держите в руках чужую жизнь. Чужая жизнь… Какое дикое и нелепое ощущение. Зачем ему чужая жизнь? Тут со своей бы разобраться... - Я дам вам шанс. Но придется выбрать. Между жизнью и смертью. Послать бы всех к черту, повернуться и уйти. Не хочу я ничего выбирать. Выбирать можно, когда рискуешь своей шкурой. Большинство таких «выборов» делается на волне непрошенного энтузиазма и далеко не всегда логически обосновано и тем более, оправдано. Но все равно, распорядиться своей жизнью и смертью – это распорядиться своей жизнью и смертью. Как бы глупо все ни вышло, это только твое дело. А решать за других… Это не бой, не поединок, не дуэль. Это, пардон, убийство. Такие вещи совершаются либо по пьяни, либо в состоянии аффекта. Или сумасшествия. А он, к сожалению, трезв, относительно спокоен и даже здрав рассудком. Насколько это возможно в нынешних условиях. Можно сказать, что ты защищаешь свою жизнь. Но этот-то костлявый идиот свою не защищает. Даже не пытается. Пялится в окно и молчит…И лично тебе он ничего плохого не сделал. До нынешнего момента. Значит, убийство будет осознанным. Такую вещь может оправдать только какая-нибудь «Великая Цель». Повелителю проще – он эти невинные жизни губит пачками. Но Цель у него есть – как бы Вечная жизнь и вроде бы Абсолютная власть. В рамках одного отдельно взятого островка. Дичь, конечно. Но в системе воззрений Шефа – вполне себе ничего… А что есть у тебя? Ну хоть что-нибудь, чтобы приклеить ярлычок «Во имя…»? - Молодой человек. Еще минута – и у вас окончательно затекут руки. Случайностей хотелось бы избежать. А на плече сидит смешной говорящий кот со скверным – при ближайшем рассмотрении – характером. И где-то здесь в этом жутком каменном лабиринте есть Сев, характер у которого, кстати, не лучше. Если он сейчас не хлопнет эту дурацкую банку на пол, то вполне вероятно, к настенным украшениям добавятся еще три пики – и три головы. Две человеческих, одна кошачья… Как же просто решать только за себя! Каким бы неприятным ни было решение. Как же просто выбирать, когда не надо думать, кого ты отправишь на тот свет, выживая, и кого потянешь за собой, умерев. - Решайте. Я не могу ждать своей кончины вечно. Мне и так уже порядком поднадоела эта жизнь. Какие красивые цвета… Пурпурный, алый, темно-бардовый…Это не сердце, а роза. Большая хрупкая роза. Как те, в саду… И эта роза чувствует, дышит, живет… А Кощей лжет. Ничего ему не надоело. Никому из нас не надоело – ни мне, ни коту, ни Севу. Живому сердцу никогда не надоест жить – не важно, разбитое оно или нет… Мерлин, прости меня. Я идиот. Идиот. Идиот. Первый рассветный лучик выбрался, наконец, из-под облачной завесы, навылет пробил оконное стекло, тонкой огненной иглой прошил тяжелую капсулу в немеющих руках. Ему показалось, или оно действительно стало биться чуть быстрее? Люциус зажмурился, поморгал и перевел взгляд на искрящееся в слабом солнечном свете морозное оконное кружево. На прихваченном изморозью стекле виднелись линии давешнего узора. «Ан-на..Ма...ри» - он с трудом разобрал имя среди хитросплетения волн и завитушек. Малфой опустил глаза и аккуратно поставил драгоценное стекло на стол. Почти бесшумно. - Что так? – видимо, Кощей все-таки услыхал едва уловимый стук. Блондин молчал. - Когда не знаете, что говорить, говорите правду. По крайней мере, тогда к прочим мукам не добавятся еще и муки совести из-за вранья. Так – что? Не можете? - Не хочу. - Очаровательно! – расхохотался мучитель. – Воистину, род человеческий проклят. Одна его часть носит на себе печать проклятия с гордым названием «Нравственность», другая – с антонимичным «Безнравственность». И я, признаться, даже не знаю, что хуже. Более того, я даже затрудняюсь определить, к какой части принадлежите лично вы… - А вы? – неимоверная тяжесть, давившая на плечи, ушла. Только руки еще дрожали. - Я? – хмыкнул Бессмертный. – Я бы на вашем месте её уронил. Случайно. Случайность вообще очень удобный способ избежать ответственности, если не на кого её переложить. Так что, на будущее: не захотите определяться – отдайте всё на откуп… кхм… случайности. - На будущее? – тупо переспросил оруженосец. - Вот именно. На будущее. Вас, молодой человек, несомненно, ждет впереди светлое будущее. Но едва ли оно обещает быть легким. Выбирая между жизнью и смертью, вы выбрали… жизнь. С чем вас и поздравляю. - То есть как… Да но… А если бы я… - обычно разговорчивый кот замер на плече пушистым изваянием, у самого Люциуса из головы улетучились все мысли. И вопросы. И слова. - Если бы вы её «уронили», мне бы точно пришлось Вас обезглавить. – Отрезал Кощей. Провел по стеклу ладонью, стирая призрачное вероломное имя. – А теперь присаживайтесь. – Он щелкнул пальцами. На столе появился поднос: нарезанный тонкими ломтиками сыр, бутылка вина, три бокала. Закованная в железо стража промаршировала в кабинет. Двое застыли у двери. Двое подхватили кресло, пронесли его через всю комнату, поставили у Малфоя за спиной. И замерли, сделав два шага назад. Люциус нервно оглянулся – и непроизвольно вздрогнул: солнечные лучи весело скользили по забралам, за которыми зияла пустота. - Присаживайтесь, – с нажимом повторил хозяин, соизволив, наконец, отвернуться от заоконной стыни и занять свое место за массивным столом. Люциус вздрогнул вторично: на губах сидящего напротив сорокалетнего мужчины играла дружелюбная улыбка. Только на дне карих внимательных глаз притаилась смутная, едва различимая тоска, горькая, как степная полынь. – Садитесь же. Надо поговорить. ***
полная версия страницы