Форум » Фики с другими пейрингами » "Третий друг", ЛМ, ГП, джен » Ответить
"Третий друг", ЛМ, ГП, джен
Kamoshi: Третий друг Автор: Kamoshi Пейринг: ЛМ, ГП POV: ГП Рейтинг: джен Дисклаймер: мое только вдохновение Размещение: где угодно Примечание: фик был написан в подарок на День Рождения Toriya
Ответов - 5
Kamoshi: Рон кошмарно на Гермиону влияет: вместо того чтобы выдать умное замечание, она хохочет на пару с ним, роняет ложку, валится лицом в диванную подушку. Друзья называется. Хорошо, что не нужны мне сейчас никакие замечания и никакие советы, а я просто не в силах рассказать все как есть. А им откуда знать университетские порядки. Гермиона учится в Париже – офранцузилась ни с того ни с сего, а Рон пинает балду при старшем брате и его драконах. А мне якобы не хватает экстремальных развлечений. Они так и подумали и легко согласились, что человек вынесет многое, но не скучную бездеятельность. Никто не догадался, что тут совсем другой случай. Ни о какой скуке речь не шла, меня в разных местах кололо холодком невроза от предчувствий. Жизнь, как говорится, продолжилась, шрам не болит уже два года – и не надо. Для чего я постоянно ныряю в свой старый, переполненный думоотвод, никому не следует знать. Я и себе не спешил ни в чем признаваться, психовал и ставил диагнозы, один опаснее другого. Наконец я дошел до ручки, затерзал себя мыслями до головных болей, до синяков под глазами – и вот тогда все-таки решился. С этого момента я сорвался с цепи – лететь! лететь! - и готов был подгонять самого себя пинками под зад, только бы скорее! К воротам Азкабана я примчался даже раньше, чем нужно, так меня жгло нетерпением. Сказать, что я не спал ночь – это ничего не сказать. Я и по пути сперва чуть с метлы в овраг не грохнулся, потом едва из лодки не вышел прямо в море, все мне казалось, что чересчур она не торопится. Прибыл! Заранее злой на всех подряд стражник за многократно усиленной защитой зевал как в замедленной киносъемке, когда я за прозрачным барьером замельтешил, замахал предписанием. - А-а-а, - он вытянул голову, вчитываясь. – А где ж остальные засранцы? - Так еще нет девяти, - объяснил я, норовя прорваться внутрь. - А-а… Стой, стой! Куда? А ты… Это же вы?! – Сквозь утреннее обалдение до него дошло, что Гарри Поттера никуда не посылают на общих основаниях. - Так я сам напросился, - сказал я скромно. Это была чистая правда. Я два дня - на большее не хватило никакой выдержки! - протаскал себя по окружным забегаловкам и пустому в будни парку вместо практики по зельям. А смех до колик, так это потому что Гарри Поттер в робе с тележкой цемента или с лопатой - зрелище фантасмагорическое, учитывая, какого раззолоченного персонажа до сих пор лепила из меня пресса. Конечно, обо всем вновь пронюхают журналисты, чтобы прискакать и отснять эксклюзив - Поттера за копкой канав или чем там заставляют заниматься под лозунгом «Физический труд – за здравие молодого волшебника». Только меня это мало трогало. Спустя сто тысяч томительных минут, в течение которых страж сверял мои данные с бесчисленными списками, я был пропущен за ворота и попал на неширокий, замощенный плитами двор, сырой и затхлый. Я сразу почувствовал его присутствие, просто потому что был готов, в печенках у меня екнуло, и я стал спотыкаться. По периметру площадки стояли деревянные скамьи. В центре – крохотный помост с навесом. Наверное, во дворе проводятся общие собрания заключенных. Ну не вешают же здесь! Конечно, никто не упекал студентов в Азкабан за прогулы и прочие дурацкие провинности. Отработка, всего лишь отработка - с тех пор как Азкабан сделался каталажкой для мирных преступников, большей частью аферистов. Думаю, площадка для отработок выбрана в назидание студентам, ведь самые громкие аферы проворачивали люди с блестящим образованием. Я узнал об этой теории из газеты и тут же применил ее к тому, что мне было уже известно – из той же газеты. Люциуса Малфоя осудили на шесть месяцев, срок невероятно короткий, потому что он, разумеется, вывернулся как скользкая рыбина. Очень просто – нанял самого дорогого адвоката и тот в два счета доказал, что Люциус не только не виноват, но и вообще жертва системы и недавней войны. Суд подумал и решил, что все-таки немного виноват. Но не будь Малфой бывшим Пожирателем Смерти, сейчас он крутил бы хвостом на Гавайских островах, а не плесневел в одиночке. Что ж, за факты биографии иногда приходится платить не только золотом. Пока Малфой не исчез по ту сторону решетки, я то и дело натыкался на него в Банке, где он – тошнотворно-безупречно одетый, с вытянутым лицом - совещался в холле с выводком угрюмых гоблинов. Малфой всегда здоровался первым, апатично глядя не в глаза, а куда-то в середину лица, я кланялся в ответ, мы оба заторможенно молчали секунду-две - и он отворачивался. Миллион раз, встречу за встречей я с жаром ожидал, что он усмехнется, плюнет ядом, прошипит мне что-нибудь обидное и по-малфоевски напыщенное, и я спущу на него с поводка всех своих собак. Но ничего не происходило, кроме обоюдной обморочной почтительности. Я уходил прочь с зыбким ощущением чего-то недосказанного, а дома лез в думоотвод и искал там… что? Если бы я знал! Гоблины и не пытались скрыть своего фирменного презрения к Малфою, а тот, наоборот, весь лучился вкрадчивой приветливостью, не обращая внимания на их косые взгляды. Потрясающее умение наладить дружбу с каждой полезной тварью. Что они вместе настряпали с ценными бумагами, только-только вошедшими в магический обиход, - мне неведомо. Конечно, что-нибудь грандиозное. Мелочиться – это не по-малфоевски. Настряпал – и сел! Торжества во мне не было. Из его шести месяцев уже минуло пять, и я промаялся их все сполна. Меня отрядили красить скамьи, и я долго трудился в недоумении, без конца озираясь. Никого из наших! Придурок Поттер – единственный, кто попал под раздачу на этой неделе. Все-таки это было слишком для моего порченого самолюбия. Тянуло холодом от стен, несмотря на высокое весеннее солнце, и пахло стоялой водой и морской солью. Я истерически лупил себя по голой шее, отгоняя комаров. А потом из-под каменных сводов донеслись крики, они слились в общий возбужденный гул – и заключенные волной выплеснулись во двор. И я забыл про все! Я швырнул кисть в ведро с краской, вскочил и с волнением уставился в разноликую толпу. Я думал, что в тюрьме полагаются полосатые робы, но относительная безобидность контингента сидельцев повлияла и на их внешний вид. Темные и яркие мантии, кофты, рубашки с воли - кто во что горазд и кому в чем удобнее. Многие тотчас уселись на скамейки и подставили лица солнечным лучам. Несколько человек расположились в тени сводов, кое-кто прогуливался по гулким плитам. Я рыскал, рыскал глазами, а потом взял да и вышел за барьер. Но я и оглядеться как следует не успел, потому что заключенные один за другим меня узнавали. Повскакали с мест и, толкаясь локтями, стали окружать. - Гляди-ка, это же Гарри Поттер! - Мистер Поттер!.. Парочку вопросов?! - Как насчет взаимоотношений с маггловс… - …авда, что вы отказали в ассистансе по рейдам самому Министру? - Что слышно там в газетках? - Вас-то сюда поче… - МА-А-АЛЧАТЬ! РАЗ-ЗАЙТИСЬ! – Толпа отхлынула, быстро рассасываясь. – Мистер Поттер, а ну живо обратно, да с ума вы что ли сошли?! Двое надзирателей взмахами палочек восстанавливали дисциплину, третий с вежливым упорством теснил меня под защиту Зоны Отработки. Я отступил, обводя взглядом толпу. В мой адрес все еще раздавались вопли и смех. Ни одного блондина. Ни одного! Надзиратели побегали, пошумели и как-то очень незаметно слиняли, не у кого было уточнить, если бы даже я захотел. Оставалось идти красить, а потом возвращаться в свой мир, границы которого я все пытаюсь расширить при помощи старого думоотвода и дурацких идей. Я схватил кисть и долго с бешенством полоскал ее в густой краске. Все как-то утратило свою суть. Потом рванул ее из ведра и снова выскочил за барьер, сажая на камни и на свои ноги увесистые зеленые кляксы. - Добрый день, мистер Поттер, - сказали за спиной очень тихо, одним только шелестом дыхания. Я дрогнул, но обернулся не сразу. Сначала мазнул раз и другой по грязной стене, оставляя кривые блестящие полосы, потом выпрямился. Будто нехотя, но с крепко сжатыми губами, с прыгающим сердцем. О нет! Выглядел он чуть ли ни как при смерти – если оценивать по малфоевской шкале. Щурясь, зябко придерживал пальцами в драной перчатке теплую мантию с мехом, наверняка очень дорогую, но уже пыльную и заношенную. От знаменитой прически мало что осталось, волосы неряшливо повисли вдоль щек, вдоль тонкого бескровного горла. Жалкая какая картинка. Я поморщился. Не Малфой, а моль белая, бесхвостая. Веки у него были опухшие и воспаленные, как будто он много и длительно плакал. А я-то негодовал, что он и тут процветает, так? Пьет кофий с главным надзирателем, спит на перине и ездит на конные прогулки вдоль моря. На меня вдруг пахнуло промозглой тюремной вонью. Чем целыми днями занят человек, заточенный в одиночную камеру? Если ему вменяется проводить день на ногах, то он маячит туда-сюда или подпирает спиной стылые камни. Разрешается сидеть на койке – повезло, и можно гипнотизировать пятна на стене или кусочек неба сквозь прутья. И прокручивать в голове мысли, представить которые я не способен. Возможно, ему есть о чем сожалеть. И даже плакать. Или это его комары искусали так? Взгляд, которым он меня окинул, оставался прежним – пристальным, но не выражающим ничего. Ну хорошо же! Я разобью эту бледную учтивость вдребезги. Именно за этим я сюда пришел. Раз он превратился в такую замороженную курицу, я просто обязан выстрелить первым. Мне уже все равно, честное слово! Да! Я, Гарри Поттер, бегаю за врагом. Два года тайно от друзей я выслеживал его повсюду, куда мог проникнуть. Получал я за это одно и тоже: кивок или полупоклон, краткое созерцание - и вид на узкую прямую спину с белым хвостом вдоль хребта. Так и хотелось в нее плюнуть! Наверное, для него и вправду все закончилось. Но мне еще было мало. Ну, считайте, что я больной, навсегда отравленный противостоянием. Мне необходима нелюбовь и хотя бы один личный враг, сильный и жесткий, и по-настоящему ненавидящий лично меня. У меня все два года чесались руки и зубы, и даже кровь бежала по венам, пузырясь от адреналина. Я болен, я же говорю. Малфой никогда не притворялся, что не имеет понятия кто я такой. Но ни разу его пальцы не сжались в кулаки при виде меня, ни разу в глазах не вспыхнула ненависть, которую я так ждал. И ни одного слова или жеста, доказывающего, что у нас была война. Он зачеркнул свое прошлое, поставил змееголовой тростью точку и выкинул вещь за ненадобностью. А вместе со своим прошлым он зачеркнул и вышвырнул меня. Сейчас благовоспитанно кивнет и поковыляет дальше, подумал я. И ни тени удивления, что это Поттер здесь делает. Малфой скользнул рассеянным взглядом по ведру с краской, опустил выцветшие ресницы и двинулся мимо и прочь. - Стойте! – воскликнул я, лихорадочно роясь в голове. Ничего путного не вспоминалось, а он и ухом не повел на окрик. И тогда я в два прыжка догнал его и ухватил за рукав. Малфой запнулся и, дернув локтем, стряхнул мою руку. Лицо у него стало напряженным, на белых скулах зарозовели пятна. Могло ли это означать страх перед тюремной властью? Перед нарушением дисциплины, на которое я так явно его толкал? На нас уже глазели со всех сторон. Я затрясся нервной дрожью. Откуда я знаю, а вдруг их тут вовсю метелят и лишают еды. - Что это значит? – прошептал-прошипел он, и я с маниакальным восторгом оценил, на каком он взводе. - Посмотрите на меня! – сказал я таким отчаянным голосом, будто всю жизнь мечтал об этой минуте. Он вскинул недобрые глаза, воззрился как ястреб исподлобья, из-под самых бровей.
Kamoshi: - С вами плохо обращаются? – выпалил я и прикусил язык до солености во рту. - Со мной? – Казалось, его хватит кондрашка. Я и сам сообразил, какую сморозил чушь. Да его бы уже давно уволокли надзиратели, а я их даже не вижу. - Зачем вы подошли, а? – спросил я. – Ну зачем? Здесь не узкая дорожка! На которой нельзя разминуться! - Не для того же, чтобы искать вашего заступничества, - выдохнул он. - Спасибо, я в нем больше не нуждаюсь. - Больше? Как вас понимать?! - Вы спасли жизнь моему сыну. - Он слегка поклонился, и у меня скулы повело при виде осточертевшего жеста. Я стиснул зубы. - Я уважаю ваши заслуги, и я вам благодарен, - продолжил Малфой медовым голосом. – Поэтому захотел поздороваться. - Издеваетесь? – Я из последних сил накручивал себя. - Ни в малейшей степени. - Врете! - Нет. Зазвонил колокол – сигнал к окончанию прогулки. Его это конечно не касалось, но и стоять тут со мной причин у него не было. Ни черта у меня не вышло! Невозможно стрелять в упор, когда тебе со всей душевностью рассказывают какой ты герой. Все пропало! Я опять ударюсь в невротическую муку, не смогу ни есть ни пить, буду шататься за ним тенью по банкам и присутствиям, пока меня не упекут куда надо. Все пропало! Я не смог… Малфой оттянул пальцами воротник, будто мантия его душила, и глянул вверх, куда-то в надколокольные темные своды. - Ну и валяйте, - сказал я, чтобы не разреветься от нестерпимой досады. Мои нервы лопались как нитки. – Опоздаете еще кататься на своих лошадях! И чего дались мне эти лошади! - Завидно, Поттер? – Он вдруг блеснул ровными зубами в такой знакомой улыбке лисоподобного Малфоя. - Неужели умеете ездить верхом? – Он смеялся надо мной, умудряясь всего одним движением выщипанной брови, всего одной крохотной искрой пренебрежения в зрачке спихнуть меня, отщепенца, со своего высокородного пути. Стоял изможденный, оборванный и временно бесправный – и все равно смеялся надо мной. - А то! - сказал я тихо, хотя вся кровь, вся ненависть к его бледнолицему вырождающемуся племени бросилась мне в голову. – Особенно на диких тестралах! - И на безмозглых гиппогрифах, - кивнул он. Я все еще держал кисть в правой руке. Я размахнулся и вмазал Малфою по ухмыляющейся роже. Краска успела засохнуть, и я почувствовал, как заскорузлая щетина процарапала кожу на щеке. За воротник ему посыпались зеленые крошки. Малфой схватился за скулу и вперился в меня страшными, расширенными глазами. Дуэль, чуть не заорал я. Вот оно! Дуэль! И пусть все будет по-настоящему, до первой смерти, и плевать мне на все! Малфой молчал. Тогда я совлек с его негнущихся пальцев перчатку. Скомкал и метнул ему в лицо. Он не успел увернуться, перчатка мягко задела по носу и упала к ногам. - Подыми, - сказал он. – Сей же час! - Держи карман шире! – ответил я, еле удерживаясь от похабного жеста. Мы сошлись нос к носу на опустевшем дворе. Малфой сузил безжалостные змеиные глаза и выдавил: - Десятого июня. В пять утра. Королевская Пустошь. Мемориал. - К вашим услугам, сэр, - прошептал я в ответ. Малфой уходил очень быстро, метя полой плиты, зажимая пальцами кровоточину. Перчатка осталась лежать на земле. Я смотрел ему вслед. Все во мне вдохновенно пело, и не хотелось размышлять о диагнозе. Не помню в точности, как я прожил оставшийся месяц. Начались каникулы, и я то бездумно валялся на кровати, то в горячке невроза шатался по улицам. Я избегал общения с Роном, который в очередной раз приехал в Англию хвастаться ожогами и шрамами от драконьих когтей, я закрыл камин, чтобы отсечь ежевечерние вызовы от беспокойной Гермионы. Мне хватало собственной шизы. Девятое июня, и я бегаю по комнате – из угла в угол, из угла в угол. Почему Королевская Пустошь?! Почему, почему?! Плохая идея – лужайки под кронами древних деревьев, много, много, много цветов, барышни и девчонки, магглы на велосипедах, дети между журчащими фонтанами, взлетающие мячи и воздушные шары. Люциус – мерзавец, расчетливый честолюбивый негодяй, магглоненавистник - затаил коварство! Разве способны Малфои честно сражаться? Первое, что он сделает, – попытается меня подставить. Целую ночь я не сомкнул глаз и все проигрывал в воображении различные варианты дуэли. И вновь я примчался раньше времени. Проломился сквозь кусты, все в паутине росы, и по тонко хрустящему гравию стал красться вдоль желтой стрелы «К Мемориалу», три шага, четыре, пять, шесть…полы мантии намокли и цепляли за ноги, я снял ее и перекинул через локоть… семь, восемь, девять… Стоп! Я сначала услышал всхрап, потом открылся просторный вид на поляну и рыжего коня, который стоял под деревом и мотал мордой. Второй – в точности такой же – пасся неподалеку. Малфой сбрендил, выбрав место для сражения. Мы покалечим их! Ну что за сволочь. Тут я его и увидел. Мое сердце взорвалось и тысячами осколков заколотило в ребра, виски и даже колени. Оживший после отсидки, в белой рубашке и темных брюках, прилизанно-хвостатый, он бродил взад-вперед по седой от росы траве, оставляя сапогами глубокие борозды. Он бродил и трогал розовые кусты и стряхивал с пальцев капли. Я стоял и копил в себе отвращение, наблюдая, как разыгрывается пьеса Малфой и утренние мечты… или Малфой и летний рассвет, или Малфой и лоша… Я вытаращил глаза, внезапно разглядев, что обе лошади оседланы, а у него вместо палочки в руках тоненький хлыстик. В оцепенении я смотрел, как он гладит ближнего коня по шее и чем-то угощает с ладони. На Мемориале мелодично и нежно прозвонили часы, отбивая пять раз, и я очнулся. Уронил мантию в траву отяжелевшим комом, выхватил палочку и неустрашимо двинулся к Малфою, топча мокрые цветы. И клянусь, еще целую минуту я был уверен, что он вознамерился подло заставить меня биться с ним верхом. К о н е ц
Potion_master: POV укажите в шапке...
mort: Красиво!!! а может проду??? (и почему-то оч. жалко Малфоя...)
пис_aka: Написано хорошо. А вот содержание, я бы сказала, на любителя. Читать, тем не менее, приятно.
полная версия страницы