Форум » Фики с другими пейрингами » Замыкая круг... ГП/ДМ (СС/ЛМ) R, миди. » Ответить
Замыкая круг... ГП/ДМ (СС/ЛМ) R, миди.
ДЖЕКизТЕНИ: Название: Замыкая круг Автор: ДЖЕКизТЕНИ Бета: пис_ака Пейринг: ГП/ДМ (второстепенный СС/ЛМ) Рейтинг: R Дисклаймер: все-Ро Статус: закончен Примечания: АУ относительно линии с ЛЭ и эпилога 7 книги Фик пишется по заказу Toriya
Ответов - 29
ДЖЕКизТЕНИ: А весной на холме опять пробивалась молодая зеленая трава. Среди тонких ростков то тут, то там виднелись белые цветки подснежников - маленькие, чистые и холодные… На полусгнивших, влажных от сырого воздуха ступенях, привалившись спиной к кривой балясине, сидел немолодой мужчина, нервно стиснув пальцы и уставившись невидящим взглядом перед собой. Подол его дорогой, отороченной мехом мантии купался в весенней слякоти, но его это обстоятельство ничуть не заботило. Похоже, он вообще не замечал ничего вокруг: ни порывов ледяного ветра, ни мороси, висевшей в воздухе, ни собственного сына, облокотившегося о перила крыльца прямо над его головой. Неловко пряча тлеющую сигарету в ладонях, Драко вздохнул. Свидетелем скольких таких сидений он уже был и скольких еще станет? А сколько раз Люциусу удавалось улизнуть незамеченным? И каждый раз видеть сгорбленными широкие плечи и опять наблюдать, как платина все больше уступает снегу в роскошных волосах… А ведь со стороны не скажешь – после войны блеск Люциуса Малфоя ничуть не потускнел, и пусть аристократ перестал открывать двери министерских кабинетов без стука, но с его мнением все также считается большинство магических семей. И финансы только прирастают, и феерия мэнорских балов затмевает любые праздники… и по прежнему Малфои - самая изысканная и прекрасная пара в свете. Только иногда, вдруг, неожиданно серые глаза темнеют, губы сжимаются в нить – и лорд Малфой, оставив все дела, исчезает. Наверно, на то есть важные причины… А на самом деле он аппарирует в Хогсмид, прямо к подножию холма, на котором стоит Визжащая Хижина. Последние футы он предпочитает преодолевать пешком: спотыкаясь в глубоком снегу, оскальзываясь на сочном разнотравье, пачкая ботинки в осенней грязи… Он проходит этот десяток шагов не поднимая головы и садится всегда на одну и ту же ступеньку… Когда Драко первый раз бросился вслед за уходящим отцом, и рывок перемещения выбросил его у хижины, он с ужасом понял, что Люциус даже не заметил, что аппарация была парной – с равнодушием инфернала скользнул взглядом по растерянному сыну и отправился по знакомому пути. Это было действительно страшно: когда непоколебимый сильный человек вдруг превращается в потерянное нечто, следующее только ему ведомой программе, вне времени и вне пространства, и только мучительно кривящиеся губы и горькая морщинка между бровей свидетельствуют о том, что он чувствует. Пусть это боль, но в возникающей пустоте она единственное свидетельство жизни. С тех пор Драко всегда старается быть в эти моменты с отцом: тревога не так грызет сердце, когда есть возможность отчасти контролировать процесс. Определить, сколько времени они пробудут на холме, невозможно: повинуясь одному ему известному порыву, Люциус всегда резко поднимается на ноги, трет ладонями лицо, будто отгоняя кошмар, и кивает сыну. Тогда Драко может подойти, и уже рука об руку они спускаются к дороге, откуда могут расходиться по своим делам. До следующего раза. Раз за разом, год за годом... Периоды этих посещений тоже предсказать невозможно – иногда раз в месяц, иногда – несколько дней подряд. В прошлом году, Драко сам удивился, Люциус не показывался на холме почти полгода, и он было решил, что странный ритуал прервался, но нет… Посреди приема в честь своего дня рождения лорд Малфой опять, бросив гостей, в одиночестве отправился к границе аппарации поместья. Иногда, глядя на ссутулившуюся фигуру отца, Драко становится безумно жаль. Жаль себя. Он завидует и Люциусу, и крестному, удостоенному такой преданности, даже в посмертии. Бродя вокруг покосившейся хибары, молодой человек задумывался о причинах, о тонкой основе взаимоотношений отца и профессора, о глубине тех связей, которые он сподобился увидеть воочию только после гибели последнего. Сам Драко был совершенно не уверен, что кто-нибудь нуждается в нем, что ему самому кто-то нужен на столько, чтобы становилось невозможно дышать от пустоты в груди… Когда послевоенная жизнь вошла в колею, юноша списал образовавшийся в душе холод на взросление. Он даже втайне гордился, что стал настоящим Малфоем, как учил его отец… и тут эталон предстал в совершенно ином свете. Драко не мог понять, а Люциус никогда не мог объяснить… А мальчишка старался, действительно старался подражать родителю во всем… Но теперь понял, что всю жизнь бездумно копировал совершенно не то. А самого важного, основного - того, что делает его отца особенным, он наверно никогда не поймет. Иногда, Драко кажется, что он совсем разучился чувствовать. Даже сопровождая Люциуса в его безумных вылазках, он больше заботиться о собственных интересах, чем искренне стремится поддержать рара. Пусть он не примет поддержки – они вообще не разговаривают об этих путешествиях, но юноша понимает, что так было бы правильно… но внутри ничего нет. Последние несколько месяцев лорд Малфой, по мнению сына, слишком зачастил к хижине, и это его тревожит и утомляет. Глядя сверху вниз на отца, Драко глубоко затягивается сизым дымом, продумывая, как бы потактичнее ввести в курс дела мать: она умная женщина, пусть решит что-нибудь. После отъезда родителей на континент Драко наложил на крыльцо Визжащей хижины следящие чары, настроенные на Люциуса, чтобы узнать, если тот вздумает вернуться. Закончив колдовать, он с облегчением вздохнул, мысленно прощаясь навсегда с неприветливым пустынным местом… А через несколько недель вернулся. Вернулся один, когда стало не хватать тишины и медитативного покоя: только здесь мысли текут плавно и спокойно, выстраиваясь ровными рядами, без суеты… Привычно облокотился на перила крыльца, выкурил сигарету. Это крыльцо стало его личным убежищем от себя, а старая дверь - дверью к себе, которую надо открыть, но пока не получается. Одним жарким июльским днем Драко вновь отправился в Хогсмид. Привычно аппарировал за хижиной и, задумчиво разминая сигарету в пальцах, отправился к просевшим ступеням. Уже готовясь подняться на крыльцо, он вдруг услышал скрип – разбухшая дверь открылась, и из развалюхи вышел Гарри Поттер, смешно щурясь на яркое солнце. Малфой чуть не оступился от удивления. - Ты?! - Я. Брюнет спокойно спустился и сел на последнюю ступеньку, едва не задевав стоящего на траве Драко длинными ногами в маггловских кроссовках. - Зажигалку дай. В руках Поттера как по волшебству оказалась мятая пачка сигарет. Он достал одну и вопросительно уставился на бывшего врага. Секундное замешательство Малфоя вдруг сменилось каким-то сумасшедшим ликованием. Он почувствовал себя борзой, взявшей след, и от прежнего равнодушия не осталось и следа. - Ты же вроде как маг, Поттер. Мышцы лица сами вспомнили детскую гримасу презрительного превосходства. - Хотя твоих маггловских замашек ничто не исправит. Драко достал волшебную палочку и помог гриффиндорцу прикурить. Тот лениво выпустил струйку дыма, заставляя ее свиваться в затейливые кольца. Малфой прислонился к стене, с нетерпением ожидая ответного выпада. Но секунды шли, а Поттер молчал. - У меня сегодня день рождения, – ни к кому особо не обращаясь, наконец произнес Гарри и сильным щелчком отбросил окурок в сторону. Блондин растерянно хлопнул глазами. Это был неправильный ответ - не тот, которого он ждал… - Я всегда сюда прихожу на свой день рождения, в начале учебного года и на Рождество. А вот в день победы никак не могу… Страшно,- как ни в чем не бывало, тихо продолжил Поттер, не глядя на собеседника. Драко судорожно сглотнул: это был неправильный Поттер, от такого Поттера в горле вставал ком, и это правильности тоже не добавляло. - Не может быть – великий Гарри Поттер и вдруг боится…- натужно растягивая слова, стараясь вспомнить необходимую интонацию, протянул Малфой. - Да, боюсь. И всегда боялся. Гриффиндорец вскинул голову и посмотрел в лицо блондина. Снизу вверх, но почему-то своего преимущества Драко не заметил. - Да ладно, Малфой. Ты и сам редкостный трус – что тебя удивляет? Конечно, слизеринец мог бы много чего ответить. Например, что всегда считал Поттера настолько тупым, что предположить не мог наличие элементарного чувства самосохранения, или мог просто развернуться и уйти. Но вместо этого сел рядом. - Мне здесь лучше думается. Я всегда любил одиночество, и он, наверное, тоже…-Гарри кивнул в сторону хижины. -Мне бы хотелось ему многое сказать… Но когда я здесь, то понимаю, что говорить особо не о чем… Никому не интересны тараканы, живущие в моей голове, даже мне самому. А когда они начинают слишком громко шуршать, я прихожу сюда… Повисла пауза, которую заполнял уютный гул шмеля, деловито возящегося в цветущих кустах у крыльца. Драко недоуменно молчал: неужели Поттер ожидает от него ответного душевного стриптиза? Он исподтишка взглянул на брюнета. Тот расслаблено сидел, опираясь локтями на верхнюю ступеньку, чуть отвернувшись от собеседника и слегка прикрыв глаза. Малфой полез в карман за сигаретами, а Поттер, неверно истолковав шевеление под боком, обернулся к нему - Ну давай, Малфой, скажи, что, кроме тараканов, в моей голове шуршать нечему… Блондин уверенно встретил взгляд сухих зеленых глаз. - Не скажу. - Жаль… Но за секунду до того, как Гарри опять отвернулся, Драко мог бы поклясться, что увидел как тень разочарования скользнула по его лицу. Ему вдруг показалось, что Поттер сейчас уйдет, и тут же почувствовал холод… - Если ты этого не понял за те семь лет, то еще одно замечание вряд ли что-то изменит. Не желаю растрачивать слова впустую… Брюнет всем корпусом повернулся к нему и, откинув голову назад, весело засмеялся. Весело, но с легким оттенком горечи. Малфой, как завороженный, смотрел на прыгающий от смеха кадык на поттеровой шее, удивленный и довольный такой реакцией. - Так это была просветительская деятельность? Прости, что принимал ее за тупые оскорбления и дешевые подначки… - У Малфоев не бывает ничего дешевого! Казалось, в душном летнем воздухе запахло сладкой ватой, тыквенным соком и корицей – как в Большом зале Хогвартса. Драко, старательно изображая праведный гнев, сжал губы и выпятил подбородок. Ответом был новый взрыв хохота, особенно нелепо звучащий в этом мрачном, хранящим память многих трагедий, месте. - Что, миссионерство тебе папа тоже купил… - сквозь смех проговорил Гарри и вдруг оборвал себя на полуслове. - Прости. Я не хотел, мне вдруг показалось, что все, как раньше… Драко непонимающе посмотрел на гриффиндорца. Потом до него дошел смысл сказанного. Он помрачнел. - Не твое дело, Поттер. С чего ты взял…- он замялся, не зная, как лучше закончить фразу, чтобы не сболтнуть лишнего о реальном состоянии Люциуса. Гарри окончательно смутился. Случайная встреча со старым врагом принесла ему неожиданное облегчение и внутреннюю расслабленность – ему действительно давно не было так хорошо, как в последние полчаса. И теперь он действительно не хотел обидеть блондина, ему казалось, что начатая игра забавляет их обоих, и вот – заигрался… - Ну… я узнал про следящие чары… Умственное усилие и неловкость заставили его почти до слез покраснеть. К счастью, Драко был не расположен развивать тему. - Да неужели у Святого Поттера проснулись способности к логическим умозаключениям?- вскинув бровь, ядовито поинтересовался Малфой, и брюнет облегченно выдохнул, доставая очередную сигарету. - Давай Малфой, моя логика мне подсказывает, что из тебя выйдет неплохая зажигалка… Он, ухмыляясь, взглянул на соседа, и тот, отвечая не менее глумливой улыбкой, снова достал волшебную палочку. На конце сигареты вспыхнул огонек, и Гарри жадно затянулся. Каково же было его изумление, когда вместо дыма, с губ сорвалась стайка разноцветных мыльных пузырей, но при этом никакого мыльного привкуса во рту не было. У гриффиндорца оказался такой потешный вид, что Драко не выдержал и фыркнул. - Поттер, я не понимаю, как ты умудрился выжить,- притворно сокрушаясь заявил слизеринец. – Позволить врагу достать палочку, самому оставаясь безоружным… я не знаю, как это назвать… - А мы враги?- вдруг очень серьезно спросил Гарри, заглядывая в серые глаза. - А разве нет? - Твоя мать меня спасла. - Глупый гриффиндорец, она спасала нас! Возникла неловкая пауза. Малфой вдруг понял, что брюнет закрывается от него, пропадает чудесная легкость возникшая между ними, поэтому поспешил добавить самым беззаботным тоном: - Зато такой твой подход к вопросу спас нашу семью после всего этого… Так что мы квиты.- И автоматически протянул собеседнику руку. Поттер пристально всмотрелся в заостренное лицо блондина: по нему скользнула легкая тень замешательства, но Гарри, не давая ему осмыслить появившееся дежа вю, крепко сжал протянутую ладонь. - Я считаю, что мой вклад в сделку неоценимо выше, поэтому ты мне должен, как минимум, ящик сливочного пива… - не отпуская тонкие пальцы, заявил гриффиндорец. Драко чувствовал теплую шершавую кожу руки Поттера и старательно сдерживал мышцы лица, готовые сложиться в глупую улыбку. - Фу, что за плебейский вкус…- в эту реплику были вложены последние остатки снобизма. - Да ладно тебе, Малфой!- Брюнет дернул его за руку, и поднялся. – Давай, будет весело…
ДЖЕКизТЕНИ: И кто бы мог подумать, было действительно весело. Удивительно, но они таки выдули ящик пива, протрепались до поздней ночи и при этом умудрились не коснуться ни одной темы, которая вызвала бы неловкость. Малфой с некоторым изумлением заметил, что его не раздражают постоянные упоминания семьи Уизли, а Поттер вдруг понял, что его старинный недруг на самом деле обладает тонким чувством юмора, и даже самая незатейливая история в его исполнении становиться уморительно смешной. Несмотря на чудно начавшийся вечер, огневиски оказался явно лишним. Поздним утром Драко проснулся на узком диване в квартире Поттера, а сам хозяин дрых на ковре возле камина, прямо между пустых бутылок, уютно примостив голову на скомканной мантии слизеринца. Малфой несколько минут смотрел на брюнета, свернувшегося калачиком у его ног. Чувствуя себя довольно глупо, он на цыпочках прокрался в коридор, стараясь не разбудить Гарри, и аппарировал в мэнор, в глубине души считая, что мантия – не такая уж большая жертва за возможность избежать утренней встречи. Потом, наслаждаясь пенной ванной, Драко пытался размышлять о том, что произошло, почему именно общество отвратительного Поттера принесло ему ту необычайную легкость, которую, как ему думалось, он утратил навсегда. Как, после всего произошедшего, этот идиот мог быть так мил с ним: беззаботно болтать, как со старым приятелем, улыбаться… А как он сам мог согласиться составить компанию тупому гриффиндорцу, да еще получить от этого немалое удовольствие… Попытки проанализировать прошедший вечер привели Малфоя к мысли, что его утренний побег был вызван боязнью разрушить возникшее тонкое взаимопонимание, ему отчаянно не хотелось, чтобы последним воспоминанием об этой встрече стал раздраженный, разочарованный или скучающий взгляд зеленых глаз за стеклами очков… А вот дальше думать эту мысль совсем не хотелось, и блондин принялся намыливать свою шевелюру, пытаясь вымыть, в том числе, и все глупые идеи. С отъездом родителей на Драко свалилась вся рутинная работа по поддержанию поместья, основная масса переписки и прочей ерунды, так что на сентиментальные воспоминания времени не оставалось. Только иногда, вечером, когда так хорошо посидеть на подоконнике, вдыхая летние ароматы, доносящиеся из сада, или по утрам, когда на глаза попадалась статья в «Пророке» об очередных достижениях «Гарпий», в составе которых играла младшая Уизли, Малфой вдруг чувствовал неясную грусть, легкую, как ночной туман, и терпкий привкус сливочного пива на языке. И вот, заполняя очередное требование поставщикам, рука блондина вдруг дрогнула, выводя дату. Не обращая внимания на недовольный писк почтовой совы, он отодвинул от себя пергамент, решительно поднялся, схватил мантию и выбежал на улицу. Не давая себе возможности задуматься, добежал до границы аппарации и переместился по знакомому маршруту. Еще слегка запыхавшийся, прислонился к поросшей мхом стене Визжащей хижины. Над Хогсмидом начинался противный осенний дождь. «Бедные первогодки, если ливень разойдется, им обеспечена приятнейшая прогулка…»-отрешенно подумал Малфой, старательно избегая мыслей о том, что его сюда привело. Нарочито прогулочным шагом он обошел развалюху и уже было собрался, как обычно, закурить у ступенек, когда с крыльца его окликнули. - Ты чего так долго? Драко подавился дымом. Сверху хрюкнули, и возмущенному взору предстала одинокая взлохмаченная голова. - Мантикора тебя сожри, Поттер, с твоей мантией невидимкой! - Мантикора мантией подавится, а торчать тут с утра на глазах изумленной публики мне не хочется. - Так сидел бы внутри… - Ага, а вдруг у тебя ума бы не хватило заглянуть… - Это у меня ума не хватает? На себя посмотри, придурок гриффиндорский…- начал было Малфой, но вдруг недоуменно оборвал себя: - Ты меня ждал? - Ну? Блондин почувствовал, как во рту пересохло. А Гарри, на ходу стягивая с себя фамильный артефакт, медленно спустился вниз и встал рядом. - А зачем?- чувствуя себя полным хаффлпафцем хрипло поинтересовался Драко. - Соскучился!- ляпнул Поттер, и вдруг понял, что не пошутил. Чувствуя, как к щекам приливает кровь, поправился: - Имущество твое принес. Он протянул неаккуратно сложенную мантию Малфоя. - Мог бы совой прислать… Слизеринец не понял, хотел ли он больше разозлить брюнета или наказать себя за растерянность. - Мог бы,- послушно согласился Гарри. – Я пошел… - Куда? -В совятню, посылку тебе отправлять… Поттер совершенно серьезно кивнул и, развернувшись, медленно отправился по направлению к Хогсмиду. От удивления Драко не сразу нашел, что сказать. - Эй, Поттер, ты дурак? Тот обернулся. - А ты? Малфой в два прыжка догнал гриффиндорца. - Я – нет. И они вместе отправились в деревню. На почту они так и не попали, зато мило пообедали в «Трех метлах», где изумленная донельзя мадам Розмерта предоставила им отдельный кабинет.
ДЖЕКизТЕНИ: Вопреки опасениям блондина, дождь так и не разошелся. Когда они с Гарри, сытые и довольные, выбрались на улицу, был теплый осенний вечер. Солнце уже скрылось, и вокруг причудливо переплетались серые тени. Дойдя рука об руку до тихой улочки, молодые люди остановились. Поттер протянул уменьшенную заклинанием мантию хозяину, и Малфой, слегка замешкавшись, спрятал ее в карман. Гриффиндорец улыбнулся и, присев на бревна, сваленные у чужого забора, закурил, не отваживаясь взглянуть на спутника. Он изо всех сил надеялся, что правильно истолковал его замешательство. Драко поспешно уселся рядом: в глубине души ему не хотелось, чтобы этот день закончился. - Ученики, наверно, уже приехали… - Наверно. Пожалуй, уже и церемония распределения началась… В чужом саду с тихим шорохом облетали листья. Этот еле слышный шум добавлял уюта в молчание, возникшую между молодыми людьми. Драко вспомнил свой первый день в Хогвардсе. - Знаешь, наверно я жалею, что учился в Гриффиндоре… Поттер смотрел прямо перед собой и не видел удивленно уставившихся на него серых глаз. Малфой и сам не понял, что его больше удивило: то, что они подумали об одном и том же, или само откровение. - При любых обстоятельствах пророчество должно было сбыться, и, если бы Волдеморта победил слизеринец, факультет бы не прекратился в жалкое пугало…- Гарри вздохнул. – А ведь шляпа предлагала мне выбор… Блондин вздрогнул, на миг представив, что бы могло получиться… - Не дури, Поттер. Слизерин не для национальных героев… Тот только хмыкнул в ответ. - Я просто поздно понял, о чем мне говорил Дамблдор: о выборе, о том, что мы - это то, это тот путь, который мы выбираем… Я мог бы стать первым национальным героем-слизеринцем… Гарри прямо посмотрел в лицо собеседника и обезоруживающе улыбнулся. - Славься, Великий Поттер…- протянул Драко, скорее по привычке, и, не выдержав, ответил на улыбку. - А ты смелый… Я думал, ты теперь будешь Розмерту за милю обходить… Она, похоже твой "империус" не скоро забудет… могла бы и отравить… Чуть-чуть. - Ты бы все равно меня спас. Драко вдруг понял, что просто забыл: в обществе Поттера для него будто не существовало никакого прошлого – ничего, что может омрачить кристальную радость и легкость, которые приносит его компания. Он испугался. - Мне пора. Пока, Потти. В хлопке аппарации ответ был почти не слышен. - Конечно бы спас. Похоже, это моя дурная привычка… Ночью Малфою приснилась узкая ступня, торчащая из задравшейся штанины. Сон был четкий и подробный. Вот – царапина на загорелой лодыжке, длинная и прямая, заканчивается у трогательно торчащей косточки. Вот – пивное пятно на светлом паласе, возле поджатых пальцев, и рядом пустая бутылка с оборванной этикеткой. Он может коснуться потрескавшейся пятки рукой и посмотреть, как Поттер подскочит и взвизгнет от щекотки. А может слегка погладить царапину, так, чтобы от ласки приподнялись редкие волоски на ноге. И он уже протягивает руку, как вдруг все превращается в огромный пылающий шар, который затягивает Драко, не дает дышать, обжигая легкие. Рывок – и огненный ад сменяется прекрасным чувством полета, вокруг пустота, и только измазанное сажей лицо с упрямо сжатыми губами и невероятными глазами за круглыми стеклами очков.
ДЖЕКизТЕНИ: О старой хижине он старался больше не думать, и без того было о чем беспокоиться: письма матери приходили регулярно, но от сообщения к сообщению становились все тревожней и короче. Люциус сильно сдал и, похоже, полностью утратил интерес к жизни. Нарцисса спрашивала, может ли она обратиться к колдомедикам, и Драко решил, что при соблюдении должной осмотрительности слухи об этом в Британию просочиться не должны. Дела семьи шли пока прекрасно, но блондин понимал, что это благополучие держится в основном на авторитете его отца – случись что, и все лопнет, как мыльный пузырь. Трогательные версии о семейном отдыхе, втором медовом месяце служили отличной ширмой, но любая малость могла покачнуть хрупкое равновесие делового процветания. Малфой вполне отдавал себе отчет, что слишком мало из себя представляет, чтобы достойно заменить отца, и готов был разбиться в лепешку, лишь бы сохранить все, что тот с таким трудом воссоздал от былого величия. После Рождества Нарцисса написала, что европейская колдомедицина бессильна. Люциус таял на глазах, почти ничего не ел и наотрез отказывался обсуждать свое нынешнее состояние, то вяло убеждая окружающих, что все в порядке, то пугая резкими вспышками ярости. Из письма матери следовало, что в госпитале Святого Мунго работает специалист, чьи познания в области лечения подобных проблем практически безграничны, автор почти всех учебников и монографий, по которым учились нынешние колдомедики. Однако, у него проблемы с законом: достичь таких познаний в своей области без некоторого обращения к темномагическим источникам он бы не смог, поэтому персональным распоряжением министра Магии его перемещения за пределы страны ограничены. Однако если бы Драко оформил ходатайство (выписки истории болезни и заключения местных врачей прилагаются), то вопрос с приездом светила колдомедицины решился бы моментально… «Совершенно исключено!»- раздраженно подумал слизеринец, скомкав пергамент. Принести в Министерство Магии такую бумажку означало бы публично признать, что лорд Малфой болен настолько, что не в состоянии управлять своими делами. «Она сошла с ума!»- с это мыслью он швырнул мятое письмо в камин. А буквально через несколько дней, просматривая утреннюю прессу, Драко наткнулся на колонку светских сплетен, украшенную огромной колдографией с какого-то приема. И среди разряженных гостей Люциус был великолепен: царственно поддерживая супругу под локоть, он стоял у чаши фонтана, иногда кивая что-то говорившей ему даме рядом. Но только человек, больше двадцати лет копировавший мимику и жесты милорда заметил бы запавшие глаза, горькие морщины у поблекших губ и расплывшуюся линию подбородка. Стало больно. Драко отодвинул недоеденный завтрак и медленно отправился в отцовский кабинет, все еще сжимая в руке газету. В его голове крутились варианты решения проблемы – один другого фантастичнее и несбыточнее. В глубоком удобном кресле отца ему всегда хорошо думалось: казалось, сам милорд нашептывает сыну правильные решения… но не в этот раз. Молодой Малфой бездумно открывал и закрывал ящики старинного секретера. Переживший не одну волну обысков стол хранил идеальный порядок: вот сложенные аккуратной стопкой чистые пергаменты и остро заточенные перья, вот кварцевый песок и шелковая бумага для личной переписки, вот пустой ящик – в нем раньше хранилась деловые записи отца, расписки высокопоставленных министерских работников, попавшие теперь, наверное, в архивы Аврората Драко уже собрался задвинуть ящик обратно, как вдруг в самой глубине увидел стопку писем. Он мог бы поклясться, что после визитов авроров тот был абсолютно пуст, значит, отец положил их туда перед самым отъездом. Юноша вытащил сверток: неопрятные обрывки пергаментов, обтрепанные по краям и по линиям сгибов, целые листы, еще не тронутые временем, бережно связаны вместе черной бархатной лентой. Дрожащими от волнения руками он разложил записки, как причудливый пасьянс. Каждое письмо написано твердым изящным почерком Люциуса. Вот - самое ранее, клочок, криво оторванный от большого свитка: «После уроков, на квиддчном поле. Возражения не принимаются – нам нужен новый охотник и надо использовать любой шанс. ЛМ» Вот совсем маленькая записка, текст еле уместился: «Помфри к тебе не пускает. Если бы я раньше знал, что ты панически боишься бладжеров, не стал бы настаивать. Надеюсь, твоя драгоценная голова не сильно пострадала.» А вот письмо, написанное в гостинице Хогсмида: «Мог бы заранее предупредить, что поход отменили. Мое время слишком дорого стоит, чтобы тратить его на бесплодное ожидание. ЛМ» Драко перебирал листочки, жадно вчитываясь в каждое слово, и будто пелена спадала с его глаз – как части головоломки, складывалась болезненно прекрасная и страшная история. «Еще одна твоя истерика, и наши встречи прекратятся. Меня не касается твоя священная война с гриффиндорцами. Есть более важные дела, на которые настоятельно рекомендую направить свою энергию. ЛМ» «Не желаю в очередной раз обсуждать свою свадьбу. Я своих решений не меняю. Это касается и запланированного путешествия, так что получай скорей свой диплом – нас ждут тайны друидов. ЛМ» В стопке были только письма Люциуса, но Драко совершенно четко представлял ответы респондента, ему даже временами казалось, что он слышит чуть глуховатый печальный голос крестного. Крестного, который, оказывается, любил его отца. Разум отказывался принимать открывшуюся тайну, однако сердце было совершенно уверено в этом. Блондин позвал эльфа и потребовал огневиски. Вечерело. За окном стеной валил снег, казавшийся фиолетовым в сумерках. В тишине потрескивали поленья в камине, разожженном заботливыми домовиками – Драко хватило лишь на свечи, завороженный секретом, он был не в силах отвлечься от чтения, изредка прихлебывая из пузатого бокала. «Ты что, думал я наследника буду в пробирке выращивать? Не будь глупцом, на следующей неделе как обычно. ЛМ» Они тайно встречались, встречались, несмотря на супружество Люциуса и служение Темному Лорду. Это было прихотью, капризом его отца и слабостью профессора, с которой тот не мог или не хотел бороться. «Я надеюсь, ты не был сентиментальным дураком и не хранил нашу переписку. Если был, уничтожь все сейчас же.» Почерк почти не узнаваем, нервно прыгающие буквы, некоторые слова не дописаны – это после исчезновения повелителя. Малфой тогда рвал все связи, все, что могло бы бросить тень на него и его семью. Сухие холодные фразы, договоренности о свиданиях, но Драко видел между строк голод и тоску, снедавшие отца. А видел ли их крестный? Или шел на каждую встречу как на последнюю, ожидая что вот-вот надоест ветреному аристократу… После воскрешения Темного Лорда они почти перестали встречаться, но Снейп продолжал писать возлюбленному, предупреждая, заботясь, стараясь охранить. И получал в ответ: «Я сам знаю, что делаю. ЛМ» «Не лезь, это мое дело. ЛМ» «Спасибо, но я не нуждаюсь в няньках. ЛМ» Криво обрезанный пергамент, «украшенный» несколькими кляксами. Строчки, уползающие вниз, неуверенные петли букв. «Северус, мне страшно. Он одержим, болен. Я не знаю, что делать… я так больше не могу… Его мания принимает причудливые формы, я уже ничего не хочу, только покоя… Я не смогу, не смогу…» «Мой друг, ты плохо меня знаешь. За заботу спасибо, но твое зелье мне не понадобится. Это была минутная слабость. Я привык встречать трудности с поднятой головой. Через несколько часов я уйду и вернусь, конечно, победителем. Просто на всякий случай – присмотри за Дра. Твой ЛМ» Эти два письма следовали друг за другом, а потом все прекратилось. Во всяком случае, в руках Драко осталась последняя записка. Это не послание, а скорее черновик, который адресат так и не увидел. Пергамент, испещренный перечеркнутыми словами и предложениями – сплошные помарки, Люциус не смог подобрать подобающих для себя слов, а крестный так и не узнал, что был самым дорогим человеком для надменного аристократа, презирающего все вокруг. Юноша отложил переписку и задумчиво уставился на огонь в камине, сжавшись в кресле, будто замерзая. А стоила ли фамильная гордость пожизненного раскаяния и сожалений? Быть может, осознание своей нужности дало бы сил бороться за жизнь – за последний год в школе у слизеринца часто возникало ощущение того, что внутри профессора заложена программа самоуничтожения, которая может сработать в любой момент. Сейчас, когда благодаря Поттеру все всё про всех знали, Драко понимал конечную цель действий Снейпа, но раньше считал его гибель досадной случайностью. А она оказалось закономерностью – крестный не видел перспектив своего дальнейшего существования. И отец это тоже понял и винил себя. Точнее не так, вина и Малфои понятия не совместимые. Скорее, Люциус не мог простить себе ошибку, в результате которой лишился навсегда верного возлюбленного, незаметно за многие годы ставшего частью его души, и теперь черная тоска поедала его. Часы в холе пробили три утра. Драко ворочался в своей постели, не в силах уснуть. Выбор между принципами и спасением дорогого человека стал очевиден, но, Салазар Великий, как же трудно принять окончательное решение! Через два дня он решился.
ДЖЕКизТЕНИ: Вывалившись из камина в мэнорской гостиной, Поттер ожидал чего угодно, но только не растерянного, опустошенного Малфоя. Бледный, с лихорадочными пятнами на скулах, ломая пальцы, и поминутно сбиваясь, он просил о помощи. Гарри не отрываясь смотрел на блондина, на его светлые ресницы, прячущие взгляд, чуть растрепанные волосы… Неужели он настолько отвратителен, что обращение к нему с просьбой стоит таких усилий? Конечно, он все сделает… Сделает ради того, чтобы Драко Малфой снова презрительно цедил, растягивая слова, гадости в его адрес, надменно задирал подбородок… Ему это нужно, нужно, как воздух… нужно им обоим. Сколько раз грифиндорец вспоминал каждый миг их последних встреч, сколько раз за последнее время, разочарованный, в сумерках, уходил от Визжащей хижины, так никого и не дождавшись… Не в силах больше видеть Малфоя таким, Поттер оборвал его: - Давай свои бумаги. - Поттер, я надеюсь, ты понимаешь, что если кто-то узнает… Взгляд слизеринца стал ледяным… таким родным и знакомым… Гарри с облегчением вздохнул. - Я понял. Только я, Кингсли, главный колдомедик и это ваше светило… не волнуйся, Малфой. - Когда имеешь дело с гриффиндорцами, не волноваться затруднительно… - Мы всегда норовим все испортить,- закончил его фразу Поттер, и протянул руку: – Я обещаю, что все будет в порядке. Драко ответил на рукопожатие, и, словно гора с плеч, с него свалилось все напряжение последних дней. Сухая теплая ладонь будто делилась живительной силой, вселяя уверенность и спокойствие. - Тогда авансом бесплатный ужин? Блондин неохотно высвободил пальцы из крепкого захвата и кивнул в сторону массивного стола, у которого уже суетились домовики, уставляя его скатерть разнообразными яствами. Гари усмехнулся: - Разумеется. А что не смогу съесть, заберу с собой: когда еще удастся поесть как настоящему аристократу. - Голодное детство у магглов наложило отпечаток на всю дальнейшую жизнь национального героя…- трагическим голосом продекламировал Драко, ехидно пододвигая к гриффиндорцу изыскано сервированного лобстера. Тот с опаской покосился на чудовище. - Я бы предпочел салат…- Малфой покровительственно улыбнулся, Гарри это заметил и уверенно закончил:- Для начала. Только принявшись за еду, Поттер понял, что страшно проголодался. Уплетая за обе щеки вкуснейшие блюда, он не забывал иногда огрызаться на подначки, сыпавшиеся с другого конца стола: к слизеринцу вернулось его обычное настроение, чему оба были несказанно рады. - Что за сладкую гадость пьют в этом доме?- сморщился брюнет, отставляя пустой бокал. - Вообще, это было десертное вино. Если бы ты разрешил домовикам себе прислуживать, пил бы что положено…- Драко приподнял руку, позволяя Поттеру разглядеть, как следует, содержимое своего бокала. - А какая разница? Малфой спрятал улыбку, отпивая вино. - Каждому блюду соответствует свой напиток, который дополняет и подчеркивает вкус пищи… и наоборот. - Ну давай мне такое же… - Это пьют только с дарами моря… - Рыбой, что ли? Блондин хихикнул – насытившийся Гарри развалился на стуле напротив и с детским любопытством ожидал продолжения пояснений. - Не обязательно. - Давай свои дары. Вставая со стула, Драко понял, что захмелел. Стресс последних дней дал о себе знать, но сейчас все проблемы отступили, словно ничего, кроме этого ужина, в мире не существовало. Он подошел к гриффиндрцу. - Вот например устрицы…- плавным движением блондин поднял блюдо и поставил перед ним. Гарри смешно сморщил нос, недоверчиво косясь на студенистую массу в ракушках, украшенную лимоном и льдинками. - Это вот это?.. Ты мне лучше своего вина сначала дай, а то я на эту слякоть даже смотреть спокойно не могу… Поттер через стол потянулся за бутылкой, попутно задевая стоящие на столе кушанья. Малфой укоризненно покачал головой и призвал свой бокал. - Потти, а ты точно уверен, что ты не маггл? Брюнет плюхнулся обратно на стул, налил в оба стакана вино и уставился на собеседника. - Ну а если не уверен, то что? Еды не дадут? - Вот утроба ненасытная…- усмехнулся Драко, наблюдая, как Гарри, залпом опустошив бокал, смело принялся ковырять нежные тушки устриц суповой ложкой. - Может, лучше заливное из морских гребешков? Блондин ткнул вилкой в соседнюю тарелку. - Ну нет, я Волдеморта победил, что мне какие-то пресмыкающиеся… - Это моллюски, Потти. Малфой закатил глаза, как бы призывая небо в свидетели, что он сделал все, что мог, для просвещения непробиваемых в своем невежестве гриффиндорцев. Поттер старательно уродовал тонкое кушанье, не в силах его подцепить столовым прибором. От напряжения на его щеках выступил румянец, брюнет даже слега высунул язык, будучи поглощенным своим многотрудным делом. Драко, как завороженный, уставился на розовый кончик, елозящий по поттеровым губам в такт движениям ложки. Наконец Гарри сдался и жалобно взглянул на хозяина дома. - Не влазит…- печально констатировал он отсутствие результата своих стараний. - Придется с тобой нянчится, а то скажут, что Малфой уморил голодом национального героя… - Обязательно скажут,- радостно подтвердил голодающий, пододвинулся и приглашающее хлопнул ладонью по освободившейся части стула. Блондин автоматически уселся рядом, всем телом ощущая жар, исходящий от соседского бока. - Учись, пока я жив…- нарочито небрежным тоном сказал он, взял раковину и привычным движением втянул в себя нежное мясо. - Понял? Драко повернулся к гостю – тот замер, будто кролик перед удавом, не отрывая взгляда потемневших глаз ото рта слизеринца. Малфой недоуменно тряхнул головой и провел пальцами по губам, проверяя, не испачкался ли. Поттер шумно сглотнул. - Не понял,- хрипло ответил и сам протянул блондину еще одну устрицу. - Нет уж, время практических занятий. Подносим раковину туда, куда ты обычно ешь, и едим… - Так? - Не так! Вытяни губы и вбирай в себя внутренности из ракушки… От выпитого вина и близости гримасничающего Гарри кружилась голова, смотреть на влажно блестящий рот было почти невыносимо. - Хватит. Ты совершенно бездарный ученик и школу закончил только благодаря своей славе. Я всегда это знал и сейчас еще раз убедился в своей правоте. Малфой резко поднялся и быстро вернулся на свое место, под защиту разделяющего их стола. - Это потому, что из хорьков получаются отвратительные педагоги…- мгновенно окрысился Поттер. В абсолютной тишине выпили кофе. Хмель ушел, оставляя место неясному разочарованию и легкой обиде. - Ну пока. Я, как только утрясу все вопросы, пришлю тебе сову, – буркнул Гарри, исчезая в пламени камина.
mort: Начало отличное.. оч. завораживает, хочется узнать что дальше.. только вот "прошерстите" текст.. в холЛе (с двумя Л).
Toriya: ДЖЕКизТЕНИ А я ниче не говорю, я просто тихо сижу себе и жду)
Simone: Красиво! очень хочется узнать , что дальше будет
Meister Faust: Ну, надесь, Поттер не испортит все... В отношении Люца :) И вообще, Поттер - пожизненный тормоз :)
Иришка: Здорово! И история Северуса и Люциуса на втором плане так красиво выписана... Meister Faust пишет: Поттер - пожизненный тормоз :) Ну, здесь он пока очень даже ничего. Будем ждать, что будет дальше =)))
ДЖЕКизТЕНИ: mort, сейчас расскажу-) раньше еще хуже было Toriya вешать как раньше или только тут? Simone спасибо, дальше обязательно что-нибудь да будет :) Meister Faust но-но Я люблю Поттера в сметане Иришка спасибо, незабвенная))
ДЖЕКизТЕНИ: Через неделю после нового года белая сова принесла короткую записку: «Все в порядке». Потом еще несколько дней Драко нервно просматривал все магические газеты, ожидая увидеть сенсационную статью о своей семье. А еще через пару дней Нарцисса прислала восторженное письмо, полное дифирамбов прибывшему доктору, и маленькой благодарностью сыну. Слизеринец наконец перевел дух – вроде все налаживалось, но почему-то было ужасно тоскливо на душе. Наверноe, виновата отвратительная зима с вечно пасмурным небом, моросящим ледяным дождем и сырым ветром. Драко несколько раз приходил к Визжащей Хижине: здесь лежал пушистый снег, искрящийся в скупых лучах солнца, чистый, нетронутый, еще более отвратительный, чем скользкие лужи на дорожках мэнорского парка. И дверь развалюхи заледенела напрочь: ее явно никто не открывал много месяцев. Без толку потоптавшись на крыльце, Малфой возвращался домой. Много раз он собирался поблагодарить Поттера за помощь, но как-то все не мог: страшно важные заботы постоянно мешали. Именно сейчас было жизненно важно перебрать замковую библиотеку, заменить мебель в гостевых спальнях, которые не использовались еще со времен деда; а кроме того дизайн парка совершенно вышел из моды, и, если не заняться выбором нового прямо сегодня, страшно подумать, что может случиться… При этом Драко совершенно погряз в мизантропии – вылезал только по делам, в исключительных случаях; приглашения на рауты и прочие суаре отправлялись в камин нераспечатанными. Иногда ему хотелось вообще перекрыть камины и закрыть доступ к поместью совам, но страх пропустить ту единственную, которую он ждал, помешал воплощению этой радикальной идеи. В своем одиночестве Малфой боялся только одного: анализировать свое поведение, и каждый вечер пил зелье Сна без сновидений. Перед днем Святого Валентина у него вообще была прорва работы: он сочинял вежливые отказы на приглашения. А прямо накануне из газет он узнал, что лорд Люциус Малфой планирует помолвку своего единственного сына с дочерью Гринграссов, удачно сбежавших во время последней войны на континент. И тогда Драко напился. До зеленых соплохвостов. Он мерно и вдумчиво вливал в свой организм коньяк, огневиски – все, что подворачивалось под руку, не чувствуя вкуса. Он надеялся, что это придаст ему смелости: смелости перед собой, смелости признать, что он больше похож на отца, чем тот думает, и гораздо меньше хочет этого, чем хотел в детстве. Абсолютно пьяный, он завалился на диван в гостиной – потолок с вычурной лепниной медленно вращался, порхающие вокруг зеленые соплохвосты периодически норовили превратиться в широко распахнутые глаза за стеклами очков, а в ушах слышался голос: - Все будет в порядке, я обещаю… - Ничего не «в порядке»…- бормотал Малфой, размазывая по щекам невесть откуда взявшиеся пьяные слезы. Проснулся он ближе к вечеру, с больной головой и опухшими веками. Ванна и похмельное зелье привели его в относительный порядок, но Драко понял, что задыхается в доме, стены будто давят на него… и как на зло отправиться развлекаться было некуда – всем было отказано. Блондин схватил мантию и поспешил в Лондон, прочь из дома, который он превратил в склеп, туда, где горят огни, играет музыка и ходят люди. Аппарировав на Косую Аллею, по инерции прошел несколько футов и только тогда понял свою ошибку: в сегодняшнем празднике любви не было место одиночкам. От розового цвета, приторных ароматов и обнимающихся парочек мгновенно заломило виски. Драко почти бегом бросился в темные переулки не разбирая дороги. Когда он совсем замерз, ноги вынесли его к небольшому особняку, над парадной дверью которого недвусмысленно качался красный фонарь. «Вот и отлично,» - подумал Малфой, входя в душную прихожую: «Просто у меня давно никого не было, отсюда вся эта блажь…» Бордель оказался на удивление приличным – дорогой, со вкусом подобранный интерьер, незатасканные мордашки «товара», приветливая мадам за стойкой. Пригубив предложенный коктейль, Драко понял, что удачно зашел, и, примостившись на высоком табурете, принялся рассматривать шлюх. Девушки были действительно хороши, особенно длинноволосая блондинка, с нежной, чуть розовой кожей и курносым носом. Она сидела на оттоманке в дальнем углу и о чем-то увлеченно беседовала с товаркой, миниатюрной красоткой ярко выраженного азиатского типа. У той черная густая челка постоянно падала на глаза, и брюнетка забавно встряхивала головой. «Кого же она мне напоминает?»- лениво размышлял Малфой, потягивая коктейль: «А, ревенкловка, подружка Поттера... ее приятельница еще тогда заложила их дурацкую подпольную организацию…» Напиток вдруг потерял всю прелесть своего вкуса. Драко одним глотком влил в себя остатки и заказал виски. Лед тихо звякнул в широком бокале. Взгляд слизеринца против воли уперся в противоположную часть зала, где на мягких пуфах расположились вызывающе одетые мужчины. «А почему бы и нет?»- вторая порция огневиски оказалась весьма кстати. - Месье уже сделал выбор?- прошелестел у самого уха вкрадчивый голос мадам. Малфой кивнул в сторону растрепанного брюнета, примерно его ровесника, в нелепых, похоже, маггловских широких штанах и с обнаженным торсом. - Хороший выбор, но должна предупредить месье, что мальчик новенький… - Замечательно,- отрывисто бросил Драко, пристально наблюдая за тем, как брюнет, повинуясь кивку мадам, с кошачьей грацией поднимается со своего места. - Если угодно, Ваш виски отнесут в комнату… - Не надо, я допью здесь… Юноша медленно шел по широкой лестнице наверх. - Тогда Ваш номер восемь. Малфой бездумно кивнул – в этот миг молодой человек обернулся и посмотрел на своего предполагаемого партнера, в неверном мерцании многочисленных свечей Драко показалось, что у того зеленые глаза… но нет, еще движение и наваждение спало. Блондин медленно допил огневиски – подниматься наверх расхотелось, но и отступать он не собирался. Уже поднявшись на второй этаж, блондин принял для себя решение расплатиться с мальчишкой и уйти прочь: желания продолжать томный вечер не осталось в помине. Но стоя в длинном коридоре, скупо освещенном оранжевыми светильниками, он понял, что забыл номер, названный ему мадам. Пройдя мимо нескольких дверей, Драко, кажется, начал вспоминать: то ли семь, то ли восемь. Двери находились напротив друг друга. Он прислушался: за обеими не слышалось ни звука. Наугад толкнул первую, тихо заглянул внутрь и понял, что ошибся.
ДЖЕКизТЕНИ: Внутри было достаточно светло, чтобы разглядеть сплетенные тела на широкой кровати посреди комнаты. Темноволосый мужчина самозабвенно вколачивался в распростертого под ним блондина, который сладострастно извивался под его натиском. Малфой уже собрался ретироваться, пока его не заметили, как вдруг брюнет выпрямился, запрокидывая голову назад, впиваясь пальцами в бедра своего партнера, и в огромном зеркале на стене Драко увидел такое знакомое лицо. Сначала он решил, что ему снова чудиться, но нет, этот прямой короткий нос, упрямый подбородок нельзя перепутать ни с какими другими. В довершение картины слизеринец заметил на прикроватной тумбочке безобразные круглые очки, сиротливо поблескивающие стеклами в неверном свете торшера. Не очень понимая, что он делает, Малфой шагнул в комнату, прикрывая за собой дверь, и притаился за пестрой гардиной. Поттер остервенело продолжал свою безумную пляску, его руки скользили по телу шлюхи, то и дело зарываясь в растрепанные по плечам пепельные волосы. Иногда он нагибался и целовал их. Лицо блондина было скрыто подушками, но Драко прекрасно видел, как его пальцы комкают простыни, и каждая мышца спины сокращается от удовольствия. Иногда Поттер останавливался, и тогда его любовник с жалобным стоном подавался назад, стремясь вернуть ощущение заполненности своему телу. И брюнет снова входил в него, шумно дыша и оставляя бардовые пятна там, где руки сжимали белые бедра. Малфой, как загипнотизированный, наблюдал за развернувшимся перед его взглядом зрелищем. Собственного возбуждения он почти не чувствовал - все было неправильно, ведь это его волосы должны течь в узких, загорелых ладонях, между его лопаток гриффиндорец с хриплым всхлипом должен прятать лицо, его голова должна метаться на подушке, когда пересохшие губы беззвучно шепчут: «Еще, еще…». Наконец, Гарри судорожно выдохнул и, обессиленный, свалился на край кровати. Его глаза все еще были закрыты, а на губах блуждала мечтательная улыбка. Драко невероятно захотелось провести пальцами по припухшему рту, чтобы насладиться его шелковистой мягкостью, но в место этого он еще глубже забился в тяжелые складки ткани, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не выдать своего присутствия. Блондинчик тем временем перевернулся на бок и принялся целовать грудь своего любовника. Длинные волосы рассыпались по влажной коже. Поттер приоткрыл веки, его затуманенный взгляд скользил по светлой макушке, пальцы нежно коснулись затылка. Юноша приподнял голову, заглядывая в лицо брюнета. Вдруг словно наступило прозрение - Гарри оттолкнул своего случайного любовника, стремительно вскочил и принялся быстро одеваться. - Что-то не так? Вопрос прозвучал удивленно и обиженно. Поттер вздрогнул. - Нет, все в порядке. Было замечательно. Он, пошарил в карманах и кинул на одеяло несколько галеонов. - Тут больше… - Возьми себе… Драко в ужасе сжался, понимая, что сейчас гриффиндорец пойдет к двери, и его убежище будет раскрыто. - Спасибо, ты великолепен… Блондин приподнялся на кровати и попытался обнять Гарри. Пока тот вырывался из кольца рук, Малфой тихонько вышел в коридор и нырнул в дверь напротив. Прижавшись спиной к прохладному дереву, перевел дух и только тогда заметил сидящего на кровати парня, терпеливо его ожидающего. - Привет,- ляпнул Драко. Ничего путного в голову не приходило: слишком много впечатлений, слишком о многом хотелось подумать, слишком жарко… Брюнет подошел к слизеринцу, окинул его внимательным взглядом, опустился на колени перед ним и легко погладил сквозь ткань напряженный член. - Ты позволишь? Малфой только вздохнул и, откинув голову назад, прикрыл глаза. Он чувствовал, как ловкие пальцы расстегивают ширинку, как влажный язык ласкает нежную кожу головки… Постепенно не осталось ничего, кроме прекрасных скользящих движений, а в памяти мелькали только что увиденные образы. И чем ближе был пик наслаждения, тем яснее представлялось ему лицо старого недруга, беспомощное в снедающим его удовольствии, как несколько минут назад запрокинутое кверху, с закушенной губой… - Поттер…- сорвалось с языка раньше, чем он успел сжать зубы и излился в умелый рот. Еще несколько движений, и Драко понял, что опустошен - колени слегка подогнулись, он опустился на стоящий у двери стул. Брюнет сидел у его ног, ласково поглаживая щиколотки, выглядывающие из спущенных брюк. -У нас вообще это не принято, но я не против Оборотного… Малфой с трудом сфокусировал взгляд на юноше – тот смотрел на него из-под опущенных ресниц, и в его взгляде читалось искреннее сочувствие… Вот только снисходительности шлюхи слизеринцу не доставало. Он почувствовал жгучее желание ударить мальчишку - тот вероятно что-то прочел в его лице, отпрянул и весь сжался. - Простите… Не глядя на брюнета, Драко поднялся и принялся приводить в порядок одежду. Пальцы чуть дрожали, но волна гнева схлынула, оставляя легкий след печали и обнажая душевную неудовлетворенность. Бросил на пол пару галеонов и, не дожидаясь благодарности, вышел, хлопнув дверью. Утро началось рано, причем с того, что блондин перепутал тюбики зубной пасты и шампуня. Дальше последовали бесцельные метания по дому – в голове было так пусто, что, казалось, Малфой слышит легкий шорох сквозняка в черепной коробке. Наследник рода нигде не мог найти себе места. За что бы он ни брался, ничего не выходило: сигареты ломались в пальцах, книги захлопывались еще до того, как был прочитан хоть один абзац, а самопишущее перо выдавало такую ахинею, что по сравнению с ней статьи из «Придиры» могли претендовать на абсолютную энциклопедичность. Драко вышел прогуляться и буквально через несколько шагов, поскользнувшись, шлепнулся в подтаявший снег. В полголоса выругавшись, Малфой вернулся в замок и каминной сетью отправился в Сладкое королевство. В таком состоянии аппарировать было опасно, а пара пятен сажи на мятой мантии уже не сильно волновали измученного блондина. И вот знакомый холм – медленно передвигая ноги в глубоком снегу, Драко подошел к хижине. Вокруг царила тишина: после вчерашнего праздника даже бродячие собаки не лаяли в деревне. Малфой остановился у крыльца и принялся хлопать себя по карманам в поисках сигарет, когда неведомая сила вдруг толкнула его к бревенчатой стене, заставив больно стукнуться о нее затылком. - Поттер, тебе многочисленные Авады последний мозг вышибли? Голова гудела от удара, спина, плотно прижатая к оледеневшим бревнам, замерзала, а в нескольких дюймах от аристократического носа сверкал глазами победитель Волдеморта. - Ты чего приперся, хорек? Драко слегка опешил. Сильные руки плотно прижимали его плечи к деревяшке, не давая пошевелиться. - Спасибо тебе хотел сказать… - Говори. Лицо Гарри оказалось совсем близко, Малфой чувствовал слабый запах сигарет, пота и чего-то еще, кружащего голову, мешающего связно соображать. - Спасибо… - Пожалуйста. Теперь проваливай! Однако, вопреки сказанному, хватка Поттера не ослабла, напротив, блондину показалось, что он придвинулся еще ближе. Так близко, что стало трудно дышать. Драко поднял голову и в упор посмотрел в зеленые глаза. Они завораживали, подобно змеиным - понять, что их обладатель думает, не было никакой возможности, прекратить странные «гляделки» тоже не получалось. Малфой невольно облизнул обветренные губы, и в ту же секунду их накрыл жаркий рот брюнета. Все мысли, если таковые случайно оказались в блондинистой голове, были сметены будто ураганом – разум полностью отключился, уступая теплому напору языка, уверенно хозяйничающего в чужом рту. Зажим на плечах чуть ослаб, и Драко мертвой хваткой вцепился во взлохмаченную шевелюру, прижимая голову гриффиндорца так, что их зубы столкнулись с глухим звуком. Деревянная стена Визжащей хижины перестала неприятно холодить спину, наоборот, когда Гарри резким движением втиснул свое колено между ног слизеринца, она осталась, пожалуй, единственной нитью, связывающей Малфоя с реальностью. Все остальное исчезло в хаотичных прикосновениях сильных рук, шумных всхлипах и жадном сплетении языков. Время будто остановилось. Стараясь прижаться как можно ближе, Драко почти уселся верхом на бедро Поттера, чувствуя, что готов кончить только оттого, что его член зажат между их телами, укутанными многочисленными слоями одежды, однако совершенно не уменьшающими чувственности прикосновения. Он ощущал себя щепкой, которая несется на гребне волны и вот-вот будет выброшена на скалы. Эта беспомощность пугала, и когда губы брюнета скользнули к шее, а его руки собственнически сжали аристократические ягодицы под мантией, Малфой, собрав остатки воли, вывернулся из горячих объятий. От накатившего чувства пустоты и одиночества Драко растерялся. Обхватив себя руками за плечи, он замер, пытаясь привести мысли и чувства к согласованному течению. Гарри, опираясь рукой на бревна там, где только что была спина блондина, шумно дышал, исподлобья глядя на последнего . Малфой шагнул назад, потом еще и еще, пытаясь оборвать последние путы зеленющих глаз. В них легкой тенью промелькнул испуг. - Ты чего?- хрипло спросил гриффиндорец. - Я тебя ненавижу…-сорвалось с зацелованных губ. Февральский вечер и так звенел морозом, но, оказалось, может быть еще холодней: будто сам воздух вокруг превратился в крепчайший прозрачный лед. Почти физически ощущая боль в груди, Драко развернулся и аппарировал в мэнор. И не видел, как подкосились ноги национального героя и он, не чувствуя холода, еще долго стоял на коленях, упираясь разгоряченным лбом в заиндевевшую стену развалюхи, проклиная свою несдержанность.
ДЖЕКизТЕНИ: Ильга да пожалуйста))))))) Вернувшись домой, Малфой залез под горячий душ, потом одел фланелевую пижаму, завернулся в огромный стеганый халат и, усевшись у самого камина, принялся поглощать горячее какао. Домовики с ног сбивались, таская в спальню молодого хозяина дымящиеся кружки – а тот все никак не мог согреться. Ледяными ладонями плотно обхватив тонкий фарфор, жадно глотал обжигающий ароматный напиток – напрасно. Мелкая дрожь не прекращала сотрясать тело, а лицо горело, будто обожженное, и от этого контраста становилось еще хуже. Казалось, промозглый холод проник до самых костей, и они похрустывают, как ветки на морозе, при каждом движении. Когда Драко разлепил веки, было уже позднее утро. Он так и заснул, свернувшись калачиком в кресле, неудобно примостив голову на высоком подлокотнике. Разминая затекшие мышцы, Малфой потянулся. Тут же шустрые эльфы сервировали легкий завтрак и принесли утреннюю почту. По-весеннему теплое солнце пробивалось сквозь цветные стекла витража, пригревая заспанного юношу. Он отхлебнул кофе и протянул руку к пергаментам. Так, газеты: на первой полосе физиономия Поттера. Это подождет. Письмо из Европы. Для разнообразия написано твердой рукой отца. Не успел Драко порадоваться значительному улучшению его состояния, как текст послания мгновенно разрушил утреннее умиротворение. Сначала блондин непроизвольно кривил угол рта, перебирая взглядом пафосные замечания относительно долга перед родом и прочей фамильной лабудой: он неожиданно понял, что последние полгода не прошли даром - наставления отца больше не вызывают в его душе священного трепета, словесная шелуха не находит отзыва в душе, стремящейся проникнуть в самую суть. Дочитав до конца, Малфой лениво слез с кресла и подошел к секретеру. Даже не присаживаясь, накарябал ответ: он не приедет на континент, не будет участвовать в фарсе, под названием «помолвка» и прикладывает копии документов, подтверждающие, что дела семьи за время отсутствия ее главы, ничуть не пошатнулись, а кое-где даже улучшились. Свернув пергаменты и уменьшив их заклинанием, Драко отправил свитки Люциусу, а сам, в прекрасном расположении духа, отправился допивать остывший кофе. После беглого просмотра прессы настроение слизеринца перешагнуло за отметку «превосходно»: «Пророк» язвительно полоскал личную жизнь национального героя, который переставшего встречаться со подругой юности из за пагубного пристрастия к лицам мужского пола, которое был не в силах преодолеть, и в результате вынужден проводить самый романтичный день в году в сомнительных местах. Прилагались несколько нечетких колдографий, на которых Поттер был вполне узнаваем, также как и заведение, гостями которого они оба оказались несколькими днями ранее. Но про Драко Малфоя там не было ни слова, зато имя Великого Гарри Поттера склоняли на все лады, выражая неискренние сожаления от имени всех ведьм страны. «Так тебе и надо»,- мстительно подумал блондин. День прошел просто чудесно, успех сопутствовал слизеринцу во всех делах. Вечером, абсолютно довольный жизнью, он с удовольствием растянулся под теплым одеялом и закрыл глаза. На этом везение закончилось – всю ночь Драко снилась Визжащая хижина, у стены которой он занимался любовью с Поттером, и было так сладко, что хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда: и руки, и губы, и жар плотно прижатых друг к другу тел. Жар становился все сильнее, и вот они вместе уже взмывают на метле из объятых пламенем развалин Выручай-комнаты. Малфой может видеть лицо грифиндорца: в стеклах очков пляшут оранжевые всполохи, потрескавшиеся губы так близко, что блондин, не в силах сдерживаться, тянется к ним. Но сцеловывает лишь горькое «прощай» - Гарри разжимает руки и падает в огненную бездну. В холодном поту Драко вскочил в постели. За окном брезжил серый рассвет. Хмурый и недовольный, блондин, покончив с утренним туалетом, отправился в министерство: несколько дел требовали завершения уже давно, а в связи с активизировавшимся Люциусом их успешное окончание становилось необходимым. Уже к вечеру, спускаясь на лифте в атриум, Малфой случайно стал свидетелем беседы двух молоденьких ведьмочек. Торопливым шепотом они обменивались за его спиной последними сплетнями: - Не может быть… - Точно, я тебе говорю. Мне сказала… - Какая наглость. - Вот именно, просто не явился. А говорят, он вообще собрался то ли в отпуск, то ли увольняться… - Ну существует же порядок… - А ему все равно. Установленные процедуры не для зазнавшихся героев… - Да, да. Со мной он вообще еле здоровался, а ведь я… Драко незаметно обернулся. Вглядевшись в нечто пышущее возмущением, тонущее в розовых оборках мантии и украшенное копной соломенных кудряшек, понял, что Поттер еще проявлял чудеса любезности… Значит прогулял любимую работу… ну-ну. Выйдя из лифта, слизеринец подошел к одному из каминов атриума и уверенно произнес: - Дом Гарри Поттера.
ДЖЕКизТЕНИ: Очутился он в уже знакомой гостиной. В доме стояла тишина, и Драко было подумал, что никого нет дома, когда дверь распахнулась, и вошел хозяин. Мятые брюки, растянутая короткая футболка, украшенная неаппетитными пятнами, растрепанные волосы и початая бутылка виски в руке. Блондин понял, что это самое желанное зрелище, которое он когда-либо видел. Гарри удивленно застыл на пороге. Несколько раз энергично мотнул головой, чуть не теряя очки, потом потер лоб. - Ты?..- неуверенно протянул гриффиндорец, подходя ближе. - Ну, я…- Драко не знал как себя вести: его впервые принимали за привидение. - И что надо? -А что у тебя есть?.. – изысканная шутка не была подхвачена, поскольку лоб брюнета тут же нахмурился, и по всему стало видно, что он напряженно соображает в поисках ответа на поставленный вопрос. Совершенно расстроенный, он уселся на диван. - Похоже, кроме этого,- Гарри потряс бутылкой, - ничего… - У меня ничего нет,- медленно повторил он, как бы смакуя каждое слово. Драко сел в кресло напротив. - Давай что есть. Брюнет вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна, его тело тут же напряглось, а взгляд стал настороженным и осмысленным. - На. Драко взял протянутую бутылку, брезгливо осмотрел ее со всех сторон, и, трансфигурировав себе бокал, щедро его наполнил. Вопреки опасениям, виски оказался прекрасным – блондин так увлекся дегустацией, что на миг забыл о внимательно наблюдающего за ним хозяине квартиры. -Я слушаю, Малфой. -Ммм…- неразборчиво буркнул Драко, глотая божественный напиток. - Ты же пришел издеваться. Вот только я никак не соображу, на какую тему…- Гарри сделал вид что задумался. – Наверное об этом. Он кивнул на кипу газет, сваленных на полу у камина. - Нет, о вреде алкоголя, который не совместим с выполнением должностных обязанностей… Блондин с ухмылкой вернул ему бутылку. - Чего?.. - Поттер, спиртное окончательно разрушило твой и без того некрепкий мозг – напился, прогулял работу… вот чего. Гарри сделал большой глоток прямо из горлышка, вытер рот тыльной стороной руки. - Я не прогулял. Я уезжаю… Сердце слизеринца совершило головокружительный кульбит и попыталось застрять в горле. - Куда? В отпуск?..- он сам не узнал своего голоса. - Нет, навсегда. В Африку. Драко ошалело уставился на хозяина дома: нелепость ответа выбила его из колеи окончательно. - В какую Африку? - Не знаю. В какую-нибудь. С каким-то мазохистским удовольствием Малфой понял, что Поттер не так пьян, как кажется. - Значит в Африку. Очень интересно. Тем более там любой лорд по определению темный. Будет чем заняться. - Иди к боггартовой матери, хорек… Если ты думаешь, что я от безделья… - А по какому поводу тогда эмиграция?!!- перебил он Поттера, не позволяя себе задуматься о том, с каким нетерпением ждет ответа. - Отвали, Малфой. Ты мне сеанс психоанализа решил устроить? - А почему бы и нет? Национальный герой столько сделал для нашей семьи, никто не сможет заподозрить меня в неблагодарности… Поттер хмыкнул, сделав еще глоток, поставил бутылку на пол, прямо между ними, и расслабленно откинулся на спинку дивана. Повисшее в комнате молчание не было тягостным – оно будто вата неспешно обволакивало пространство, смешиваясь с вползающими сумерками. Света никто не зажигал. В наступающей полутьме предметы теряли четкость очертаний, и завораживающе струился сизый дымок от выкуренных юношами сигарет. Драко показалось, что гриффиндорец заснул. Он потушил очередной окурок и тихонько окликнул: - Поттер… Тот мгновенно встрепенулся, подтянул колени к груди и, удобно устроив на них подбородок, хрипло начал: - Знаешь, Малфой, иногда мне кажется, что общество любого темного лорда для меня предпочтительней твоего… Сядь, не дергайся. Ты же сам хотел психоанализа - получи. Ты был проклятой занозой в моей заднице с того самого мига, когда я узнал, что жизнь может быть прекрасной. Та самая ложка дегтя… Хотя нет, ты - целый половник отборного дерьма в моей жизни… если бы ты только знал, как я тебя ненавидел и презирал, ты бы лопнул от гордости… Сейчас я понял, что нет плюса и минуса, нет белого и черного, вернее оно есть, но это части целого, как две стороны монеты – убери одну, и деньга потеряет свою стоимость. Ты стал моей «темной стороной», аверсом, реверсом, если хочешь… Я это понял, когда мы встретились летом… Моя жизнь была чудесна, безмятежна, пресна и невероятно скучна… Но все стало иначе, когда мы не поссорились. Тогда я понял, что дело не в противостоянии, а в чем-то другом… Я хотел повторить этот опыт, понять, что в твоем обществе делает меня таким живым… Но постепенно стал запутываться, повел себя как дурак… Кстати, хотел извиниться… Гарри упорно продолжал пялиться в пол, тихо ведя свой монолог, избегая взглядом, жестом, голосом выдать хоть малейшую эмоцию. Поэтому он не видел, что Драко судорожно кивнул, не отрывая лихорадочных глаз от растрепанной макушки, еле видной в потемках. - Прощаешь ты меня или нет, уже не имеет значения,- с губ сорвался то ли всхлип, то ли вдох,- после этого,- Поттер указал подбородком на газеты у камина и снова спрятал лицо в коленях. – Я не могу рассчитывать, что окружающие будут меня воспринимать по-прежнему… Надоело вызывать нездоровый интерес, быть особенным. Я хотел просто жить… Обрыдло. Я устал. -Ты думаешь, верные друзья теперь отвернутся от тебя? Гарри наконец поднял голову. В темноте было не понятно, куда он смотрит, но Малфой буквально кожей ощущал его взгляд. - Не друзья…- окончание фразы так и не прозвучало, но Драко понял. Он откашлялся, выигрывая время и пытаясь привести мысли в порядок. - Знаешь, Поттер, ты такая удобная мишень для острот, терять которую из-за подобной мелочи невыгодно… Моему остроумию и без этого достаточно поводов… - Да неужели? Будешь обзываться исподтишка, присылая анонимные письма на гербовой бумаге Малфоев? Или снимешь квартиру, куда я буду приходить раз в неделю, чтобы твоему не в меру бойкому языку было, где разгуляться?.. Фривольная двусмысленность его последнего замечания ускользнула от внимания гриффиндорца, а у блондина мгновенно пересохло во рту. Память тела услужливо предоставила теплое ощущение недавнего поцелуя на губах. Вдруг со стороны камина раздался шум, едва тлеющие угли вспыхнули, и на пол выпал небольшой сверток. Драко вздрогнул. - Это мой порт-ключ,- тихо сказал Гарри, не сдвинувшись с места. - Значит, ты все-таки знаешь, в какую Африку отправляешься? - Вообще-то я наугад ткнул пальцем в карту. Попал в город с непроизносимым названием… А портал доставит в Найроби, это ближайшее к нему место, куда меня может переправить министерство… Голос брюнета звучал ровно и отстраненно. Малфой вдруг почувствовал горькое отчаяние – Поттер стал таким далеким и слишком реальным, даже в мистической полутьме гостиной. Блондин почувствовал, как леденеет кровь в венах, и вдруг на миг показалось, что он карабкается на холм к Визжащей хижине, нетвердо и безнадежно ступая по мокрой земле. В одиночестве. Но где-то внутри теплилась уверенность, что Драко может еще сделать все правильно, пока все здесь, пока никто не ушел… не умер… Желая проверить свое ощущение, Драко пересел на диван и коснулся поникшего плеча Гарри. Тот медленно повернул голову и посмотрел на блондина. Если бы гриффиндорец был поэтом, он бы решил, что ангел спустился с небес в сиянии своего величия, чтобы утешить его… но Поттер стихов никогда не писал, да и читать их не любил, поэтому просто жадно вглядывался в мерцающий в темноте светлый абрис малфоевской физиономии, окруженной мягко струящимися волосами. Серые глаза странно смотрели на него, губы чуть шевелились, будто блондин собирался что-то сказать, но слова забывали воплотиться в звуки… С каким-то детским любопытством Гарри нежно коснулся пальцем этих губ, ожидая, что на подушечке останется светящаяся пыль, но проверить правильность своего предположения он не успел, потому что светлое лицо вдруг приблизилось, и его рот брюнета оказался в жарком плену.
ДЖЕКизТЕНИ: Плавясь в восхитительных объятьях сильных рук, сцеловывая восторженные стоны, Драко каждым движением, каждым взглядом стремился донести до Гарри как он ему необходим. Но в ответных ласках грифиндорца ему отчетливо виделась какая-то бесшабашная разгульность, звонкая надрывность, свойственная людям, простившимся с будущим. Он будто стремился получить по максимуму, отдать все и сразу, так, как если бы завтра уже не было. Понимать это было больно, но и противиться искреннему напору не хватало сил. И он принимал все, что мог, стараясь отплатить той же монетой: Малфои не любят оставаться в должниках. Когда уставший, разгоряченный Поттер задремал, слизеринец устроился рядом, крепко обхватил его руками, плотно замотав обоих пледом, и закрыл глаза. Чувствуя лбом высыхающий пот на виске брюнета, Драко решил, что просто не отпустит его в назначенное время. Ведь это действительно просто. А порт-ключ пусть отправляется в любую Африку сам, один. Драко уже забыл каково это, когда каждый день, как лезвие стилета, – нервы, словно струны, наполненные волшебной музыкой, весь мир расцвечен бликами света, причудливо преломляющегося в дамасской стали, и все чувства обострены. Он буквально кожей чувствует, когда подрядчик нагло завышает цену – нет, он не начал разбираться в ландшафтном дизайне, он просто точно знает, что тот врет. Слизеринец оказывается всегда в нужное время в нужном месте, где встречает нужного человека, который готов пойти навстречу… и вот уже в поместье возвращена большая часть конфискованных артефактов и книг… Люциус может гордиться сыном. Шлейф непроходящих удач, кажется, плотно прирос к Драко… и каждый вечер он его вновь не подводит – блондин всегда безошибочно определяет, где после работы будет Поттер: дома или в малой гостиной мэнора. Ровно несколькими секундами позже он оказывается рядом, чтобы усмехаться каждый раз в удивленное лицо, подтрунивать над мечтами гриффиндорца «в следующий раз обязательно застать врасплох» и бесконечно любоваться, как Гарри устало стягивает мантию, с облегчением ослабляет узел галстука, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки… Должно было пройти несколько месяцев, чтобы Малфой перестал поддаваться туманящимся в этот миг глазам и провокационно приоткрывающимся губам – теперь он спокойно может дотерпеть до конца ужина, но Поттер все равно каждый раз дразнит его, и этот ритуал приятен обоим. Каждое утро брюнет носится по всему дому, как ошпаренный, опаздывая на работу, одновременно одеваясь, чистя зубы и пытаясь опрокинуть в себя чашку жуткого растворимого пойла, который он считает кофе. Да, в Малфой Мэноре с некоторых пор начали подавать маггловские напитки. А Драко с удовольствием человека, которому не надо никуда спешить, наблюдает за этой суетой из теплой кровати, или сидя с чашкой какао и сигаретой на подоконнике, иногда язвительно комментируя происходящее. Потом, чертыхаясь, Поттер исчезает в синем пламени камина. Они никогда ни о чем не договариваются, не строят планов на будущее, оба знают, что закончится длинный день, и они встретятся либо в неприбранном маленьком доме на окраине Лондона, либо в роскошной гостиной фамильного особняка. И пока никто не ошибался. Но однажды гриффиндорец все-таки выиграл. Поздняя весна разразилась грозой. Это была настоящая стихия, казалось, Темза выйдет из берегов от наполняющих ее упругих звонких струй и потоков воды, стекающей по тротуарам. К вечеру дождь прекратился и в лучах заходящего солнца город преобразился предстал умытый и освеженный. Гарри с удовольствием прошелся по мокрым улицам, вдыхая чистый влажный воздух. Какая-то женщина предложила ему купить подарок для его девушки, и Поттер, довольно усмехаясь, заплатил за всю корзину хрупких бело-желтых весенних цветов, так подходящих адресату презента. Потом он аппарировал из пустынного переулка домой, водрузил нарциссы на стол, любовно расправив нежные стебельки… но Драко все не появлялся. Чувствуя неясную тревогу, брюнет выпил кофе – тот получился на редкость мерзким, и даже выкуренная вслед сигарета не смогла заглушить гадкий привкус. Тишина. Забыв про сюрприз, Гарри шагнул в камин, но гостиная Малфой Мэнора тоже была пуста. Он уже начал не на шутку волноваться, когда появившийся с легким хлопком домовик, сообщил, что молодой хозяин находится в кабинете. Отвергнув предложение проводить, гриффиндорец почти бегом бросился по пустынным коридорам старинного дома, уверенный, что странная нить, связавшая его с Малфоем в последнее время, не позволит ему заблудиться. За первой же дверью, распахнутой наугад, пропажа нашлась. На фоне темного тяжелого интерьера светлая фигура, за письменным столом казалась совершенно бесплотной. Руки Драко бессильно лежали поверх кипы старых пергаментов, колдографий и прочего семейного архива. Голова была откинута на резную спинку, глаза закрыты – казалось, блондин задремал. Поттер тихонько заглянул через его плечо в разбросанные бумаги. Малфой резким движением протянул ему одно из писем, гриффиндорец вздрогнул от неожиданности, но пергамент взял и принялся читать. Его написал Люциус. Оказывается, между ним и сыном в последние несколько месяцев велась активная переписка – Лорд Малфой настаивал на приезде Драко в Европу для совершения помолвки с какой-то барышней, а тот под разными предлогами избегал этого. Наконец терпение отца иссякло. Гарри не очень понял, чем именно грозил Малфой сыну, но отлично понял, что это не пустые угрозы, и обещанный разрыв семейных уз может стать настоящей трагедией для слизеринца. Люциус был настроен более чем серьезно… Блондин, увидев, что Поттер закончил читать, выдернул письмо из подрагивающих пальцев. Гриффиндорец посмотрел в осунувшееся лицо Драко: под глазами залегли темные круги, скулы вместо легкого румянца подернулись пепельно-серым, и все черты будто заострились… Потом они сидели на полу у камина, передавая друг другу бутылку коньяка. За окном сгустились сумерки, и только оранжевые всполохи пламени освещали кабинет. Поттер очень много говорил. Говорил о том, что надо делать, то что дОлжно, что все будет хорошо, и иногда целовал Малфоя в висок. Драко молчал, прихлебывая из горлышка драгоценный напиток и тихонько вздрагивал, когда его горячей кожи касались прохладные губы Гарри. Бутылка опустела, но молодые люди не чувствовали блаженного опьянения. Ощущая себя в замкнутом круге, брюнет поднялся и зачерпнул горсть летучего пороха. Драко встал рядом, не делая никаких попыток удержать его. Он был опустошен и измучен: словно опять вернулся в прошлое, когда все эмоции приглушены, но сейчас сквозь пелену равнодушия, настойчиво пробивалась тупая боль в груди – Малфой знал, скоро и она пройдет. В глазах Поттера стояло затравленное выражение, которое он пытался скрыть показной бодрой гримасой. Прощаясь, он все-таки сорвался: - Если захочешь, ты знаешь, где меня найти… Я знаю, когда любишь, нужно отпустить, но не ждать я, наверно, не смогу… Прости. Шум взметнувшегося пламени слился с пульсирующим стуком крови в ушах. Драко боялся пошевелиться, с недоумением понимая, что по щекам катятся слезы. Но это были хорошие, правильные слезы очищения. Ноющая боль превратилась в теплый комок ваты, в котором терялись все вопросы и сомнения. Малфою казалось – сделай шаг, и он взлетит над полом, потому что глупый гриффиндорец умудрился одним походя сказанным словом, будто одним взмахом пресловутого одноименного меча, разрубить тот гордиев узел недосказанности, недостроенности, странного бытия, в которое погрузился блондин. Вот так, раз – и все стало на свои места и в белобрысой голове, и в слизеринском сердце. Разговор с Люциусом был неприятным. Отец словно вернулся на десять, а то и на пятнадцать лет назад, и Драко стоило огромных усилий загнать подальше в глубины сознания обиженного малыша, которого не взяли в квиддчную команду, от одной лишь воли отца которого зависел его дальнейший престиж в школе. Но он справился. Выходя из комнаты Люциуса, Драко с гордостью вспоминал едва уловимый одобрительный взгляд и крепкое пожатие отцовской руки на прощание. А когда за сыном закрылась дверь, лорд Малфой, словно вспомнив молодость, уселся на широкий подоконник и, привалившись спиной к оконной раме, закрыл глаза. В тонких пальцах он сжимал кусочек картона, переданный ему Драко. На колдографии юный Люциус с горделивой усмешкой смотрел прямо перед собой, в объектив, а рядом стоял нелепый худой мальчишка, похожий на ощипанного вороненка, робко выглядывающий из-за широкой спины старшего товарища и иногда смущенно прячущий непропорционально большой нос в его плечо. Все.
mort: КРАСИВО!!! правда это такой "относительно хэппи" энд
ДЖЕКизТЕНИ: mort спасибо Вообще мне казалось, что енд наоборот, излишне "хеппи"
Toriya: ДЖЕКизТЕНИ я же тебе говорила, что нет, а ты не веришь)
Иришка: ДЖЕКизТЕНИ Браво!!! А финал... Наверное, так и должно было закончиться... Все логично... а жаль...
ДЖЕКизТЕНИ: Toriya я всему верю, потому что наивный, доверчивый...(с) Иришка спасибо) Замечательно, фэст на носу, а я только что понял, что нифига не понимаю в хеппи эндах Вообще тут никто не умер (кроме Снейпа, но это не я виноват ), Люциус успокоился, Драко, путем гнусного шантажа уговорил отца отказаться от матримониальных планов, и теперь свободен делать, что хочет... Ну чем не ХЭ?
Meister Faust: ДЖЕКизТЕНИ, ХЭ, однозначно, ХЭ. И под конец печаль такая... ненавязчивая, но прошибающая.
elenmt: Спасибо!
ДЖЕКизТЕНИ: Meister Faust спасибо, а то я уже испугалСо elenmt не за что
alexeypv: Бред какой-то. Драко в кабинете отца находит письма. Это письма, которые Снейп «получал в ответ» на свои. Так Снейп их получал? Автор утверждает, что да. Тогда откуда они у Люциуса? Про последние два написано, что это черновики, которые так и не были отправлены. Но остальные то, отправлялись. Об этом написано чётко и недвусмысленно. Таким образом, в кабинете Люциуса могли храниться только письма Снейпа. А вместо этого хранятся свои собственные. Люциус их где-то раздобыл? На это указаний нет. Даже наоборот. Люциус советует Снейпу уничтожить всю переписку. Писем Снейпа у Люциуса нет, значит, он их уничтожил, как советовал и Снейпу. Но при этом он сохранил два своих черновика? Это что? Письма возлюбленного уничтожил, а свои черновики нет. Самолюбование? Огромная неувязка! Ей нет, и не может быть объяснений в сюжете. Если Люциус позже раздобыл письма из архивов Снейпа, то откуда у него черновики, если он уничтожал все компромитирующие бумаги? Если он их не отправлял, то зачем писал? Как их мог получать Снейп? Я чего-то не понимаю, удалено администратором ? Поражаешься ещё и тому, как можно написать такой идиотизм? Объяснение очень простое: у автора отсутствуют причинно-следственные связи, а если проще, то автор не дружит с головой, удалено администратором Поскольку письмам в сюжете отведена немалая роль и немало места, то читать дальше нет смысла. Сам сюжет ломается под весом подобной глупости. Пост подвергся модерации. В будущем прошу воздержаться от оскорблений в адрес участников форума. ДЖЕКизТЕНИ
Diamond Rain: Даже на мой взгляд -- самый что ни на есть ХЭ. ДЖЕКизТЕНИ, позвольте и это Ваше замечательное произведение утащить сами-знаете-куда.) Прошу прощения, что вмешиваюсь. Кормежка троллей запрещена в связи с Великим Постом. Незабвенная дрессировщик модератор ДЖЕКизТЕНИ
ДЖЕКизТЕНИ: Diamond Rain Спасибо, незабвенная. Разумеется)) Хотя, думаю, гаридраками "рынок" и так перенасыщен
сотофа: браво, великолепная гарридрака!
reveli: Мне очень понравился ваш рассказ, я его читала под музыку из фильма "Хатико". Настолько все красиво и по настоящему описано. Сквозь слезы я улыбалась. Именно такой должна быть любовь. Спасибо за такой рассказ.
полная версия страницы