Форум » Фики с другими пейрингами » "Шаги по краю", ГП/СС, R, midi, drama, продолжение от 18. 04, закончен » Ответить
"Шаги по краю", ГП/СС, R, midi, drama, продолжение от 18. 04, закончен
coldlight77789: Название: Шаги по краю Автор: cold light Бета: с первой по пятую главы - Toriya, дальше не бечено. Пейринг: ГП/СС Рейтинг: R Категория: слэш Жанр: драма Саммери: Игра с чувствами людей может быть очень увлекательной... Главное - знать, когда нужно остановиться. ООС персонажей. АУ по отношению к шестой книге. Хэппи-энд не обещаю. Дисклаймер: не мое и не надо. Статус: закончен
Ответов - 8
coldlight77789: Глава 1 Будьте реалистами – требуйте невозможного А. Калугин – Профессор Дамблдор, сделайте что-нибудь! На кухне поместья Блэков собрались Альбус Дамблдор, величайший светлый маг современности, Северус Снейп, первоклассный специалист в области зельеваренья и темной магии, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, лучшие друзья Гарри Поттера, и Римус Люпин, бывший учитель и неофициальный опекун вышеупомянутого юноши, чтобы найти ответ на классический вопрос: что делать? – Здесь я бессилен, – тихо сказал директор, – вообще непонятно, как он выжил. – Он любил жизнь, – пробормотала Гермиона, обращаясь скорее к самой себе, чем к остальным. – Любил... – эхом повторил Люпин. – Но ведь надо что-то делать! – Рон сжал в руках почти полную чашку чая. – Должны быть способы... – Я читала, что для заклинаний высшей магии иногда нужно использовать сильные чувства и эмоции, – лицо девочки осветилось надеждой, – и в случае истощения или побочных эффектов... – Мисс Грейнджер, – оборвал отличницу Снейп, – неужели вы думаете, что мы не знаем об этом? Что если бы зелья и заклинания могли помочь, мы сидели бы здесь, вместо того, чтобы возвращать мистера Поттера с того света? Без толку все это. – Почему? – Потому что любовь – это не эмоция и не чувство, – начал объяснять Дамблдор. – Это энергия. Энергия связи, первооснова всего. Она не предназначена для разрушения воплощений векового зла. Я не представляю, как ему пришлось истерзать себя, чтобы убить Волдеморта. Теоретически Гарри может исцелить человек, владеющий магией любви хотя бы на уровне Лили. Ко всему прочему, Гарри должен быть ему дорог. Беда в том, что маги любви встречаются редко и зачастую даже не подозревают о своих способностях. Поэтому найти такого человека практически не представляется возможным. После слов Дамблдора повисло молчание. Никто ничего не говорил, но никто никуда и не уходил. Казалось, разделенное с другими горе становится легче. Чистой воды иллюзия. Но что есть реальность для магов, если не воплощение иллюзий? – Директор, у меня появилась идея, – сказал, наконец, Снейп, ни на кого не глядя. – Мы все тебя внимательно слушаем. – Пройдемте в мой кабинет. Мне нужно уточнить некоторые моменты в моих записях. – Что ж, пойдем. Оба профессора молча покинули кухню и направились в гостиную. Дамблдор уже взял горсть летучего пороха, когда вбежала Гермиона. – Профессор Дамблдор, вы же будете держать нас в курсе состояния Гарри? – на одном дыхании выпалила она. – Конечно, мисс Грейнджер, – кивнул седой маг и исчез в языках зеленого пламени. Минуту спустя профессор зельеваренья последовал его примеру. По ту сторону камина их встретила прохлада подземелий. Снейп даже не взглянул в сторону свитков и книг, большинство из которых помнил почти наизусть. Какой смысл лицемерить перед Дамблдором? Они оба понимали, что записи – не более чем предлог для разговора без лишних слушателей. Может быть, это еще понял Люпин. В уме оборотню не откажешь. Ну, да черт с ним. Снейп взмахом палочки зажег дюжину свечей и сел за письменный стол, ожидая, пока Дамблдор наколдует себе мягкий стул и тоже сядет. – Чаю, Северус? – чувствуя напряжение мрачного профессора, Дамблдор не спешил переходить к делу. – Да, директор. Через пару секунд на столе появились две чашки ароматного напитка. Отхлебнув чаю, Мастер Зелий принялся рассказывать: – Когда-то давно я начал собирать редкие артефакты. Меня интересовало их применение в черной магии и воздействие на человека в сочетании с некоторыми зельями. Тогда же мне случайно попал в руки камень Сольмид. На тот момент я смутно себе представлял, для чего можно использовать такой раритет. Со временем у меня накопилось определенное количество информации о нем. Гарри можно помочь. Для этого потребуется камень Сольмид, модифицированное зелье Высшей Связи и два ритуала. Дамблдор молчал. Долго молчал. Потом, наконец, заговорил: – Северус, большинство гриффиндорцев ценят честь больше жизни. – Я знаю. – Он скорее всего тебя возненавидит. – Мне не привыкать. – Он может вообще не захотеть дальше жить. И ты ничего не сможешь сделать. – Это значит "нет"? – Это значит, что ты должен четко понимать, на что идешь. Для приготовления зелья Высшей Связи требуются очень редкие ингредиенты и много времени, ритуалы отнимают колоссальное количество энергии, твои действия не одобрит ни закон, ни мораль, и, в конце концов, ты имеешь все шансы получить Круциатус в качестве благодарности. Я уж молчу о том, как опасно это предприятие. Ты возьмешь на себя такую ответственность? – Да. – Ты его любишь? Мерлин тебя побери, Альбус! Зачем задавать риторические вопросы? Да еще настолько личные. Кто, кроме обезумевшего от любви человека, согласится на такое? Разве что клинический идиот, которым Северус не был. По крайней мере, во всем, что не касалось Поттера. – Да. – Тогда забирай Гарри в свое поместье. Я даю тебе бессрочный отпуск. – Месяца хватит. У меня есть сыворотка для зелья. – Хорошо. – А Уизли, Грейнджер и Люпин? – Я с ними поговорю Снейп отметил, что лицо старца лишь на мгновенье утратило свою безмятежность, а голубые глаза смотрят без тени укора. О чем же ты думаешь, Альбус, что чувствуешь? Ведь мальчик был тебе небезразличен. А после всего он может тебя возненавидеть ничуть не меньше, чем меня. Гарри, Гарри... что же ты наделал? И что теперь делаем мы? – Всего хорошего, Северус. – До встречи, директор. Глава 2 Дети ночи Устремляя наши очи На бледнеющий восток, Дети скорби, дети ночи, Ждем, придет ли наш пророк. И, с надеждою в сердцах, Умирая, мы тоскуем О несозданных мирах, Мы неведомое чуем. Дерзновенны наши речи, Но на смерть осуждены Слишком ранние предтечи Слишком медленной весны. Погребенных в воскресенье И среди глубокой тьмы, Петуха ночное пенье, Холод утра – это мы. Мы – над бездною ступени, Дети мрака, солнца ждем, Свет увидим и, как тени, Мы в лучах его умрем. Д. Мережковский Еще в достаточно нежном возрасте Северус Снейп усвоил простую истину: делая что-либо, исходя исключительно из интересов другого человека, не стоит рассчитывать на благодарность. Ибо люди, как правило, весьма смутно себе представляют, что им в действительности нужно. Зачастую хочешь как лучше, а получается как всегда. Даже когда делаешь что-нибудь для себя. Что уж говорить о постороннем человеке? Слизерин давал возможность лицезреть особенно наглядные примеры, подтверждающие такого рода сентенции. Спустя много лет Северус в полной мере оценил опыт, приобретенный за годы учебы на серебристо-зеленом факультете, будучи сначала одним из лучших Упивающихся смертью, потом профессором Хогвартса и в итоге – двойным агентом. Только раз Снейп помог ближнему своему в ущерб собственным интересам, о чем впоследствии горько пожалел. И вот теперь он сознательно наступает на те же грабли второй раз. Заранее зная, что получит по лбу, не зная только, насколько сильно. Как это называется? Альтруизм, эгоцентризм или редкостный, по меркам слизеринцев, идиотизм? Какая разница... Прошло три недели с тех пор, как Снейп забрал Поттера к себе в поместье. Большую часть дня профессор посвящал приготовлению зелья, а вечером поднимался в комнату Гарри и сидел там иногда несколько часов кряду. Он все еще не мог поверить, что эта бесчувственная кукла с дешевыми стекляшками вместо глаз имеет хоть какое-либо отношение к тому воплощению чистого огня, которое одним своим присутствием могло заставить почувствовать себя живым и камень. Даже если этот камень именовался Северусом Снейпом. Наконец, процесс приготовления зелья был почти завершен, ему осталось настояться три дня. Вынужденное бездействие угнетало. Как ни пытался профессор книгами, зельями, ритуалами, да чем угодно отгородиться от ненужных мыслей, те все равно упорно возвращались. Привычка анализировать ситуацию и просчитывать все варианты развития событий не раз сослужила слизеринскому декану добрую службу. Но сейчас Снейп проклинал ее последними словами. Очень уж мрачными получались прогнозы. И ведь он знал, что все делает правильно, знал, что по-другому не может, он вообще много чего знал, вот только глухому чувству тоски не было до этого никакого дела. Оно совершенно не желало уходить на все четыре стороны, и ничего с ним не поделаешь, даже на дне бутылки не утопишь, так как две недели до проведения ритуалов нельзя принимать алкоголь. Но все когда-нибудь заканчивается, и спустя три дня зелье милостиво сменило насыщенный фиолетовый цвет на индиго. Замечательно. За час до заката все было готово. Северус в последний раз проверил место проведения ритуалов: круг с вписанной в него гексаграммой, алтарь, знаки, кристаллы. Можно начинать. Снейп положил на алтарь завернутого лишь в легкую простыню Поттера. Глаза закрыты, волосы как всегда – в художественном беспорядке, дыханье ровное и спокойное. Если бы не смертельная бледность, он мог бы показаться спящим. Профессор положил на грудь Гарри маленький зеленый камень. Камень Сольмид. Воздух в подземелье стал сгущаться, холодеть и почти вибрировал. Снейп монотонным голосом читал длинное заклинание на латыни, выписывая палочкой замысловатые узоры. От этих магических манипуляций камень начал светиться, сначала слабо, потом – все сильнее и сильнее, и, наконец, исчез в ослепительно яркой вспышке света. Первым, что увидел Снейп, когда зрение вернулось к нему, были глаза, сверкающие всеми оттенками зелени. В еще отстраненном, но уже не пустом взгляде читался намек на узнавание. От осознания того, что Гарри вернулся, перехватывало дыхание, накатывала слабость, хотелось целую вечность сидеть здесь и наслаждаться этим ожившим светом, этим счастьем. Но нельзя – у них в распоряжении только полчаса. Волей-неволей пришлось возвращаться на грешную землю. Снейп заклинанием призвал два стакана, серебряный кинжал и сосуд с плодами трехнедельного труда, разлил зелье по стаканам, добавив в каждый по три капли крови, своей и Поттера. Гарри никак не отреагировал на порезанный и тут же залеченный палец. – Пейте, – профессор протянул юноше один из стаканов. Тот машинально влил в себя прохладную жидкость. Через пять минут зелье начало действовать. Хотя ощущалось это слабо – почувствовать высшую связь сложно даже для магов. Черная мантия отлетела в сторону. Снейп отметил, как расширились глаза Гарри. Неверие, понимание, ужас – все смешалось, как ингредиенты в зелье Лонгботтома. Только бы не было взрыва! Да, Поттер, вы все правильно поняли. Простыня полетела на пол вслед за мантией. Худые жилистые руки поднялись в попытке оттолкнуть, закрыться, но куда там – сил не хватало даже на то, чтобы сесть. Снейп вошел в него резко, грубо, и тонкие черты лица исказились от боли. О Боже, нет! Все, что угодно, только не это! Если десятью минутами раньше все ощущения Гарри были приглушенными и доносились до него словно сквозь толщу воды, то теперь они казались потрясающе яркими в своей жуткой реалистичности. Когда же закончится этот кошмар? Потемневший взгляд Северуса скользил по царапающим алтарь пальцам, по выступающим на лбу бисеринкам пота, по шевелящимся в беззвучном шепоте губам. И ему до зубового скрежета, до спазмов в горле хотелось целовать тонкую кожу, самозабвенно ласкать хрупкое тело, пока удовольствие не перекроет боль, заставляя Гарри расслабиться в его руках. Только кощунство тоже должно иметь пределы. Для магов сексуальное насилие – это не просто чудовищное унижение, это втаптывание в грязь чужими магическими энергиями. Конечно, зелье Высшей Связи направляло магию в конструктивное русло, но насилие в любом случае не перестает быть насилием. А если маг еще и почувствовал наслаждение от того, что с ним сделали... Гораздо менее гордые люди, чем Поттер, отказывались продолжать жить после такого. А Северус хотел, чтобы Гарри жил. Неужели это так много? Глава 3 В огромном городе моем – ночь. Из дома сонного иду прочь. И люди думают: жена, дочь, – А я запомнила одно: ночь. Июльский ветер мне метет – путь, И где-то музыка в окне – чуть. Ах, нынче ветру до зари – дуть Сквозь стенки тонкие груди – в грудь. Есть черный тополь, и в окне – свет, И звон на башне, и в руке – цвет, И шаг вот этот – никому – вслед, И тень вот эта, а меня – нет. Огни – как нити золотых бус, Ночного листика во рту – вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам снюсь. М.Цветаева Снейп без стука вошел в комнату Гарри. В руках у него было несколько маленьких флакончиков с зельями. Поттер лежал на кровати, сосредоточено изучая потолок. Как всегда. Юноша удивительно быстро шел на поправку: к нему вернулся почти здоровый цвет лица, он уже садился и ел без посторонней помощи. В принципе Поттер, наверное, и говорить мог, да только за все три дня не сказал ни слова. Изображал из себя то ли партизана на допросе, то ли средневекового рыцаря, давшего обет молчанья. А ведь ему было что сказать. И спросить тоже. Почему же он молчит? Профессор по очереди подавал Гарри флакончики, тот пил, даже не морщась. Хотя некоторые зелья на вкус были похлеще Костероста, кроме того, от них пациент чувствовал весьма болезненные спазмы в животе. Либо у парня железная выдержка, либо это уже надо лечить. Что может вызвать у него эмоции? Снейп протянул руку и взял Гарри за плечо. Юноша отпрянул так резко, будто увидел перед собой дементора. М-да. Хорошо, конечно, что его безразличие все же имеет пределы, но что прикажете делать с тугим комком в груди? Снейп мысленно выругался. А чего он ждал? И честно себе ответил – не этого. Он ожидал, что Гарри будет топать ногами, обвинять его во всех смертных грехах вплоть до искушения Адама и Евы, угрожать Азкабаном и тремя непростительными в придачу, кричать, что он не имел права… А что в действительности получилось? Гарри его боится. Это было… нет, не стыдно. У каждого есть свои фобии. И чем сильнее они, тем большего уважения заслуживает человек, если он способен при необходимости их преодолеть. Просто это было слишком. Слишком неожиданно. Слишком непривычно. Слишком больно. Даже осознание того факта, что его боится один из сильнейших ныне здравствующих магов, совершенно не радовало. Вечером того же дня Снейп сидел возле камина и медитировал над стаканом огневиски. Напиться и не помнить – ни зеленых глаз, ни распростертого на алтаре тела, ни тени страха на самом знакомом в мире лице. Только это не выход. А наутро станет еще хуже. Так какой смысл? Не успел Северус подняться, как послышался хлопок аппарации. Мужчина резко развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел… – Поттер! Будьте любезны объяснить, почему вы не в постели. – С вами решил попрощаться, – голос Гарри звучал бесцветно, но уверенно. – Я надеюсь, вы не очень обидитесь, если я не буду благодарить вас за… хм, все. – Интересно, вы действительно думаете, что я вас куда-нибудь отпущу в таком состоянии? – ну да, язвительности Снейпу явно не занимать. – Интересно, вы действительно думаете, что я буду вас спрашивать? – у Поттера с язвительностью не сложилось, но холодный тон создавал нужное впечатление. Снейп удивленно приподнял бровь. Мальчишка что, соображать совсем разучился? Куда он собрался идти, еле держась на ногах, да еще и без палочки, которую, судя по всему, просить у Снейпа он не собирался? Нет, отпускать его пока точно нельзя. – Petrificus Totalus. – Protego, – мгновенно отреагировал Поттер. – Профессор, вам не кажется, что магическая дуэль – это не лучший способ продемонстрировать заботу о моем здоровье? – Как вы достали палочку? – Я немного владею беспалочковой магией, – сухо ответил юноша. – Всего хорошего, профессор. И не тратьте, пожалуйста, времени на мои поиски. С тихим хлопком он исчез, и Снейп медленно опустился обратно в кресло. Гарри стал совсем другим. От него исходил такой пронзительный холод, что невольно хотелось поежиться. А ведь раньше казалось, что эти глаза впитали в себя все тепло лета. Всю красоту бурлящей юности. Конечно, Гарри и сейчас был красив. Красотой драгоценных камней. Они не мертвые, вовсе нет. Но и не живые. Неужели так и должно быть? Или просто временный эффект? Или девиации? Или это нормально? Хотя слово «нормально» в отношении Поттера звучит как особенно злая насмешка. В любом случае, его надо найти. Как бы ни изменился Гарри, его беспечность осталась прежней – только он мог додуматься испариться в неизвестном направлении на четвертые сутки после проведения опаснейших манипуляций с его душой и разумом. Снейп поднялся с кресла и бросил в камин горсть дымолетного порошка. Если кто-то и может помочь ему найти Гарри, то только Дамблдор. – Значит, он ушел, – после того, как Снейп кратко изложил суть проблемы, Дамблдор принялся задумчиво разглядывать один из своих серебряных приборов. – Да, директор, ушел, – ни один мускул не выдавал напряжения профессора зельеваренья. – И его нужно найти. – Нет, Северус, не нужно. Снейпу показалось, что он ослышался. Как не нужно? – Профессор, Гарри необходим уход, наблюдение и покой. Кто-то должен обеспечивать ему все это. – Возможно. Но то место, где он, скорее всего, сейчас укрывается, я даже найти не могу, не то что попасть туда. – Что это за место? – Его создала семья магов любви для таких же, как они сами. Судя по описаниям, это что-то среднее между храмом и библиотекой. Там он в безопасности. – В безопасности? – это было бы смешно, не будь так печально. – Директор, мы говорим о Поттере! Он по определению не умеет быть в безопасности. Да, год назад Гарри мог выбраться практически из любой переделки. У него просто феноменальное везение. Но никакое везение не спасет, если человеку без разницы, жив он или мертв. – Если ему действительно без разницы, ты тут уже ничем не поможешь, – взгляд голубых глаз стал как никогда пронзительным. – Северус, ты должен понять одну очень важную вещь. Это его жизнь, и тебе лучше не пытаться ее контролировать. – То-то вы никогда не пытались контролировать его жизнь. – Пытался. И в какой-то мере контролировал. Однако, во-первых, у меня были на то достаточно веские причины. А во-вторых, я за все заплатил свою цену. В твоей игре другая расстановка фигур, другие ставки и правила тоже другие. Но это вовсе не значит, что тебе не придется расплачиваться за ошибки. Или что цена покажется тебе понятной и справедливой. Дамблдор в своем репертуаре. Знает на порядок больше, чем говорит. – Что вы имеете ввиду? – Только то, что сказал, – кто бы сомневался. Расспрашивать бесполезно. – Что можно сделать? – Ждать. Что-то мне подсказывает, что Гарри еще вернется. Глава 4 Бойтесь Выбора! Страшитесь отказаться от него. Лунная книга Северус вернулся преподавать зельеваренье в Хогвартс. Ему очень хотелось плюнуть на все и заняться поисками Гарри, но если Дамблдор не в состоянии его найти, то Снейп и подавно. Директору можно было верить – он иногда уходил от ответа, часто не договаривал, но никогда прямо не лгал. Так что жизнь Северуса вроде бы вошла в обычную колею: он пугал своим видом младшекурсников, снимал баллы с Гриффиндора, патрулировал коридоры ночного замка. Лишь те, кто очень хорошо знал слизеринского декана, замечали, что он стал чаще бывать в людных местах, охотнее выслушивал новости и сплетни, внимательнее читал «Дейли профит». Исчезновение героя магического мира обсуждали все кому не лень. Дамблдор изложил журналистам значительно сокращенную версию произошедшего. По его словам, получалось, что Гарри просто пришел в себя и через три дня исчез. Имя Снейпа в этой истории так и не всплыло. Его могли вспомнить только Грейнджер, Уизли или Люпин. Но они молчали. И Северус совершенно не хотел знать, что им сказал директор. Прошел уже месяц с тех пор, как Снейп вернулся в Хогвартс. У профессора закончились уроки, и он нес в свой личный кабинет свитки с работами четвертого курса Гриффиндора и Рэйвенкло. Северус открыл дверь и чуть не выронил свою ношу: возле стола в наколдованном кресле сидел Гарри Поттер собственной персоной. – Как вы здесь оказались? Защитные заклинания не повреждены. – Фоукс, – пояснил парень слегка охрипшим голосом. – Мы с ним подружились. Теперь я могу перемещаться даже в Хогвартсе. Снейп отметил, что Гарри одет чересчур небрежно даже по поттеровским меркам, на щеках играет лихорадочный румянец. Вид молодого человека вызывал беспокойство, а еще – совершенно неуместные желания. Которые Снейп попытался загнать поглубже. Должно было случиться что-то совсем уж паршивое, чтобы Гарри по доброй воле пришел к нему. – Тебе плохо? – полувопрос-полуутверждение. Забота в голосе. Тревога в глазах. – Мне? – Поттер оторвался от созерцания заспиртованного сердца дракона и посмотрел на зельевара. – Можно и так сказать. Временно. Гарри порывисто встал с кресла и подошел к Снейпу. Тот даже удивиться толком не успел, как почувствовал на своих губах чужие губы. Хотя нет, какие же они чужие? Роднее их в целом мире не сыщешь. А Гарри все целовал его, умоляя и подчиняя, и прижимался дрожащим телом, и зарывался руками в волосы… Поцелуй не имел ничего общего с нежностью, только отчаянье, сравнимое лишь с отчаяньем умирающего человека, который безумно хочет жить. И инстинкты – самые темные, самые дикие. Взрывоопасная смесь. Как роспись лезвием по беззащитным нервам. Северус совершенно не ощущал в себе сил прекратить это сумасшествие. Но мысль на периферии сознания о том, что в нормальном состоянии Гарри не сделал бы ничего подобного, все же отрезвила его. Снейп до боли сжал плечи парня, грубо оттолкнул его от себя и отошел от греха подальше. Профессор не без труда сфокусировал взгляд на лице бывшего гриффиндорца. Ох, лучше бы он этого не делал! Тонкая, почти прозрачная кожа, припухшие губы и взгляд нереально ярких глаз. Цвета квинтэссенции любви. Цвета убийственного проклятья. – Поттер, потрудитесь объяснить свое поведение, – голос вроде бы звучит как надо. – Зачем? Вы ведь хотите меня. Так в чем проблема? Да, Снейп хотел его. Причем хотел – это еще мягко сказано. И если бы дело ограничивалось одним физическим желанием, все было бы гораздо проще. Но судьба, очевидно, решила в очередной раз сделать Снейпа объектом своих насмешек. На шестом курсе обучения Гарри начал меняться. Он стал все больше напоминать Лили. Ее естественно изящные жесты, ее звенящий смех, ее сияющие глаза. К нему теперь, как в свое время и к его матери, неосознанно тянулись люди. Тщательно взлелеянная ненависть радостно махнула профессору ручкой, а на смену ей пришло чувство, которое поначалу Снейп пытался было отрицать, потом – подавить, но, в конце концов, пришлось смириться. С тех пор он наблюдал за гриффиндорцем настолько тщательно, насколько позволяли рамки приличий. Профессор не смог бы не заметить, если бы его студент относился к нему… по-особенному. Только ничего такого не было. Да если бы даже и было… Слизеринский декан смотрел на Гарри, как на солнце, которое невозможно не любить, но подходить слишком близко нельзя – обожжешься. Снейп прекрасно понимал, что такой человек не может принадлежать кому-то одному, а точнее, вообще не может никому принадлежать. Он дарит тепло и свет всем одинаково. Святая жестокость. В общем, объяснение происходящему напрашивалось только одно. Не самое утешительное. – Это из-за ритуала. – Из-за него самого, – невесело согласился Поттер. – Возможно, стоит просто подождать, и все пройдет. Гарри фыркнул. – Мне бы ваш оптимизм, профессор. Не пройдет ничего. – Откуда такая уверенность? – Ритуалы, основанные на Высшей Связи, уже проводили раньше. Два раза. Только информацию об этих случаях разыскать очень трудно. Не исключено, что она сохранилась лишь в одном месте. Словом, у меня сформировалась определенного рода зависимость. От вас. Неизлечимая. Гарри отрывисто ронял слова, не глядя на Снейпа. – А если ее просто игнорировать, что будет? – Ничего хорошего, – поморщился Гарри и после паузы добавил. – Профессор, поверьте, я в здравом уме и трезвой памяти. Я прошу вас… – Гарри, ты не мог бы в здравом уме и трезвой памяти просить меня о подобном. Я изнасиловал тебя. Похоже, в мотивах моих поступков ты разобрался. И все же это было насилие. Такое можно понять, но невозможно простить. – Профессор, может быть, вы забыли, но я маг любви. И зелье Высшей Связи предоставляет мне гораздо больше возможностей, чем другим людям. Я чувствовал тогда вас полностью: все ваши эмоции, мысли, желания. И… мне нечего прощать. Снейп прищурился. – Нечего прощать? Именно поэтому ты дернулся от моего прикосновения, как будто увидел инфернала? Поттер вздохнул и пустился в объяснения. – Когда я искал способ убить Волдеморта, мне попадались описания разного рода манипуляций с энергией связи. Поэтому после моего… возвращения я себе более-менее представлял мои дальнейшие проблемы. Не могу сказать, что меня они очень радовали. Снейп мысленно обозвал себя ослом. Он еще хотел организовать поиски Поттера! Да парню тогда жизненно необходимо было одиночество. – Я так понимаю, за последний месяц ты досконально изучил всю доступную тебе литературу о ритуалах. Гарри молча кивнул – Ну что ж, если другого выхода нет, тогда… – Профессор, вы так говорите, будто вам предстоит выпить зелье Жидкой Боли пополам с серной кислотой. Снейп внимательно посмотрел на Гарри. Мальчик знал о нем почти все, почему бы не ответить на этот невысказанный вопрос? – Ты будешь со мной исключительно из-за искусственной магической зависимости. Гарри рассмеялся горьким безрадостным смехом. – Сначала меня это тоже напрягало. Но, в конце концов, как говорили друиды, не стоит ожидать невозможного, горевать над непоправимым и бояться неизбежного. Мое отношение к вам мало чем отличается от привязанностей других людей, о которых им нравится думать, как о бессмертной любви. Общество с его суждениями бывает порой чертовски забавным: зависимость от наркотических веществ оно считает болезнью, а от другого человека – высокими чувствами. Гарри опять подошел к Снейпу. Близко. Очень близко. – Профессор, просто поверьте – все будет хорошо. И Северус поверил. Разве можно не верить Гарри, когда он стоит совсем рядом – такой сильный и хрупкий одновременно. Снейп до нервной дрожи боялся сломать его – как ненароком ломал всех, кто имел глупость привязаться к нему. И, тем не менее, он поверил. Это же Гарри… Глава 5 Одинокий, к тебе прихожу, Околдован огнями любви. Ты гадаешь. – Меня не зови. – Я и сам уж давно ворожу. От тяжелого бремени лет Я спасался одной ворожбой, И опять ворожу над тобой, Но неясен и смутен ответ. Ворожбой полоненные дни. Я лелею года, – не зови. Только скоро ль погаснут огни Заколдованной темной любви? А. Блок Слизеринцы любили подземелья. Они соответствовали натурам детей змеиного факультета – тот же неопределенный полумрак, та же приглушенно-блестящая утонченность, та же немного влажная прохлада. Северус Снейп тоже любил подземелья. С самого первого дня в Хогвартсе он признал их своим домом. Негостеприимным, мрачным, и оттого наиболее подходящим. Шли годы. Северус окончил школу, потом вернулся в нее уже преподавателем. За это время он повзрослел, изменился. Оставил позади сотни привычек и пристрастий. Но его отношение к подземельям оставалось прежним. До тех пор, пока в его личной жизни не нарисовался Поттер. Причем конкретно так нарисовался, всем своим видом давая понять, что пытаться стереть его бесполезно. Как будто у кого-то имелось такое желание. Снейп был на сто процентов уверен, что забыть их первую ночь ему не дано. Когда-то он слышал, что секс с магами любви – это сказка. Оказалось, что это самая прекрасная сказка, какая только может быть. Снейп отчетливо помнил руки, тонкие, дрожащие. Они расстегивали пуговицы мантии так поспешно, что процесс раздевания занял вдвое больше времени, чем было необходимо. Как рубашка Поттера оказалась на полу, так и осталось загадкой. Профессору было не до того. Он ощущал, как Гарри открывается, от него шли волны счастья, сначала робкие, несмелые – к ним нужно было прислушиваться. Потом окрепшие, уверенные – их можно было впитывать. В конце концов, оглушающие, сметающие все сомнения, тревоги и разум в придачу – с ними уже ничего невозможно было сделать. Да и зачем? И душа, и тело сами знают, что им нужно. Мужчина видел, что Гарри хорошо, очень хорошо, но хотелось сделать еще лучше. Если поцеловать его вот так, что будет? А если провести рукой вот здесь? А если… Чувства, ощущения – все смешалось и теперь не разберешь ничего. Околдовывающие зеленые глаза – жидкий свет – влажные губы, шепчущие в полубреду его имя – потоки живого тепла – всхлипы, стоны, крики – безумное счастье, одно на двоих. О, Мерлин, Моргана и все их последователи! А наутро зельевар проснулся и вместо Гарри обнаружил короткую записку: "Мне надо было уйти. Будить тебя не хотелось. Целую". Снейп со смешанными чувствами пошел на завтрак, потом – вести уроки. Вечером профессор вернулся в свои комнаты и сел, как обычно, проверять ворох ...
coldlight77789: ... домашних работ. Через некоторое время он смутно ощутил, что что-то не так. Хотя понять, что конкретно не так он смог только через две недели. Поттер объявился на следующий день. Радостный, улыбка до ушей. И был встречен холодно-вежливым приветствием Мастера Зелий. На удивленный вопрос Гарри "В чем дело?" Северус, не меняя тона, ответил: "Все как всегда". В самом деле, не начинать же объяснять, как это неприятно, когда от тебя уходят, не прощаясь, после первой же ночи. Сам должен понимать, не маленький уже. Гарри пару минут смотрел на Снейпа. Потом до него, очевидно, дошло. – Мне надо было восстановить верхний слой защитных заклинаний вокруг Годриковой лощины. Он распался после того, как я впал в кому. Можно считать чудом, что дом не разрушили. По Англии шатается еще вполне достаточно обозленных Упивающихся. А мне этот дом очень дорог. Не злись. Снейп вспомнил вид Гарри два дня назад. Тогда он явно был не в состоянии думать о Годриковой лощине. А вот часика в три ночи вполне мог вдруг вспомнить о том, что ему надо что-то там восстанавливать, и умчаться, не сказав ни слова. Ну естественно, это же Поттер. Если ему что-то стукнет в голову, он тут же теряет способность понимать, как его действия воспримут окружающие. – Я не злюсь, – голос зельевара немного потеплел. На лицо Гарри вернулась широкая улыбка. Время текло сквозь пальцы, как вода. Поттер продолжал являться к Снейпу, порой в совершенно неурочное время суток. Сам Снейп ни разу не был в доме Гарри. В жилах Северуса текла кровь Принсов, и он достаточно долго общался с представителями магической аристократии, дабы усвоить, что вламываться в чужой дом без приглашения – это моветон. А Поттеру было фиолетово. Он мог заявиться в четыре утра, и выгонять его совершенно не хотелось. Может быть, не в последнюю очередь потому, что Снейп спал всего несколько часов в сутки. Хуже было, когда Гарри не приходил. И чем дальше, тем яснее профессор понимал, что допускает непростительную ошибку – он привязывается. Как-то раз гриффиндорец не давал о себе знать четыре дня. Тогда Северус Снейп впервые почувствовал себя неуютно в подземельях. Привычная прохлада показалась пронизывающим холодом, приятная влажность – промозглой сыростью, а ненавязчивый полумрак – кромешной тьмой. Нет, это вовсе не значит, что слизеринский декан вдруг полюбил залитые светом помещения. Такой свет был слишком резким, он бил по глазам, не то что его зеленоглазое солнце, которое разливает вокруг себя мягкое, живительное сияние. Хм, солнце в подземелье – это ведь нонсенс? Но ведь Гарри и есть сплошной ходячий нонсенс. Не беда. Когда Поттер все же объявился, Снейп, не откладывая дело в долгий ящик, предложил парню переехать к себе. Тот удивленно моргнул, потом еще раз моргнул и начал невнятно отнекиваться. Говорил что-то о том, что не привык к отсутствию окон, что посторонним жить в школе не полагается и вообще – что люди скажут? Можно подумать, его это когда-нибудь волновало. Чего только стоила реакция друзей Гарри, когда они узнали, кто является его любовником. Рон с Гермионой устроили незабываемую сцену прямо в кафе Фортескью. А Поттер был спокоен как удав. "Это мое дело, в конце концов, сплю с ним я, а не вы". Вот так. И попробуй возрази что-нибудь. Снейп оборвал словоизлияния гриффиндорца взмахом руки. Гарри не хотел переезжать – так Мерлин с ним. Какая разница, если сейчас он здесь, такой родной, близкий. И да – желанный. Ну, а когда Поттер уйдет… Об этом думать не хотелось. Не хотелось думать о полубессонных ночах, о холодной постели, о постоянной давящей пустоте. Все это будет потом. Гарри редко оставался ночевать, хотя с некоторых пор очень чутко улавливал все оттенки чувств и желаний профессора. Гриффиндорец не мог не понять, как Снейп любит наблюдать за ним во время сна. А еще – засыпать и просыпаться рядом, вставать первым, идти варить кофе и нести его в постель с беззлобным ворчанием по поводу того, что кое-кто может весь день проспать, только волю дай. Северус никогда не говорил этого вслух. Какой смысл? Поттер найдет сто и одну причину, по которой ему нужно уйти. Снейп не понимал, если Гарри настолько невыносимо его общество, почему бы не свести все просто к сексу? Почему он мог часами сидеть рядом и нести какую-то чушь, временами на автомате обнимая его? Почему с упорством, достойным лучшего применения, пытался вытащить Снейпа то в горы, то на озеро, то еще куда-нибудь? Почему, черт возьми, затапливал – другого слова не подберешь – его своим теплом, а когда Снейп оттаивал - уходил, оставляя после себя только нечеловеческий холод? Это что, вид особо изощренных пыток? Хотя Поттер – почти ребенок в таких вопросах, может он просто не ведает, что творит? С ним надо поговорить. Но сначала нужно разобраться в собственных желаниях. Снейп задумался. Чего же он хочет? Чтобы Гарри прекратил демонстрировать свою магическую способность дарить любовь по собственному желанию и ограничился одной только физической близостью? От этой мысли зельевар похолодел. Любовь – самое прекрасное чувство – имеет все шансы превратиться в крайне опасную вещь, если ее не могут вовремя отпустить. Особенно, когда твой любовник – мальчишка, чье поведение не укладывается ни в какие рамки, который всю жизнь ходит по краю пропасти и не умеет жить по-другому. Что там говорил директор по поводу цены? Что она вряд ли покажется ему понятной или справедливой? Это еще очень мягко сказано! Несколько часов рая за бесконечные ночи заледеневшего ада. А хуже всего было то, что Снейп был готов платить, если ничего другого не останется. Так чего же он все-таки хотел? Наверное, определенности. Хотел, чтобы Гарри объяснил, почему он так поступает, без уверток и недомолвок. Хватит уже, надоело. Вечером в кабинете материализовался Поттер. Он не подошел как обычно к Северусу, не поцеловал. Сел в кресло возле камина и принялся сосредоточено наблюдать за языками пламени. Помолчали. Снейп смотрел, не отрываясь, на слегка напряженное лицо Гарри и внезапно осознал, что гриффиндорец прекрасно понимает, что делает и к чему это приводит. Профессора захлестнула ярость, готовая выплеснуться в особо ядовитых фразах, которые, как известно, ранят сильнее любых заклинаний. Но не успела. – Я тебя люблю, – тихо-тихо сказал Гарри. "Лжешь" – хотел было зло бросить в ответ Снейп, но слова застряли в горле. Ну, не могут люди лгать так искренне. Просто не могут. От ярости не осталось и следа. – Тогда почему ты все время уходишь? Что происходит? – Все хорошо, – а вот это уже точно ложь. – Просто… "Не спрашивай", – подсказывала Снейпу интуиция, и, судя по всему, Поттер был с ней вполне солидарен. Докапываться до правды уже не хотелось. Профессор отступил. Гарри это почувствовал и очень быстро очутился рядом, а Снейп позволил втянуть себя в пьянящий поцелуй. С тех пор Снейп наблюдал за всеми переменами в своем любовнике еще пристальнее. Пару раз он замечал, как верхний слой бесшабашного веселья слегка соскальзывал, выпуская наружу глухое отчаянье. Но Гарри быстро загонял его обратно. Теперь, когда профессор слышал его звонкий смех, он невольно задумывался, чего парню стоит эта показная радость и что прячется там, внутри, за всеми масками. Гриффиндорец будто выгорал изнутри, как свеча на ветру. Это было очень сложно заметить, где-то на грани ощущений. И тем не менее, Снейп понимал, что у Гарри очень серьезные проблемы. Чего ради Поттер с ослиным упрямством пытается сделать вид, что все в порядке? Они же не чужие люди… Легилименция не помогала – Гарри ставил блок на мысли, и обойти его не получалось. Конечно, можно было силой пробиться в разум молодого мага, но такое допустимо только по отношению к врагам. Оставалось заводить разговоры на разные темы и смотреть, на какую из них Гарри будет реагировать болезненно. Оказалось, что парень совсем уж неохотно говорил только о ритуалах. Все опять упирается в них. На расспросы Поттер отвечал уклончиво и постоянно пытался перевести разговор в другое русло. Снейп еле подавил облегченный вздох, когда выяснил, что после ритуалов маги в двух предыдущих случаях жили пять и девятнадцать лет. Он уже начал всерьез опасаться, что Высшая Связь дает взаймы только пару лет жизни, а потом смерть берет свое. Это объяснило бы почти все. В какой-то момент Снейпу осточертели осторожные вопросы и еще более осторожные ответы. Он прямо спросил Гарри, что с ним такое. Поттер молчал минут пять, потом все же сподобился ответить. – Это касается только меня. Зельевар чуть не скрипнул зубами. Как объяснить этому остолопу, что это жутко - видеть мученья дорогого тебе человека и не знать, чем помочь? – Все, что касается тебя, касается и меня тоже. – Нет. Зеленые глаза и черные. Взгляд в упор. Уступать не хочет ни один. – Значит, мне расскажет Дамблдор, – блеф чистой воды. Директор достаточно ясно дал понять, что делиться информацией не намерен. – Не расскажет. Во-первых, Дамблдор и сам знает не все, во-вторых, он пообещал мне молчать. А слово свое директор держать умеет. Снейп разозлился не на шутку. Да как он смеет! Кто он такой, чтобы решать, кому что можно знать, а кому – нет? Профессор подошел к Гарри вплотную и заговорил тихим угрожающим голосом: – Значит так, Поттер, сейчас ты мне быстро все рассказываешь, или я просто взломаю твои ментальные щиты и сам узнаю, что ты там скрываешь. Из тебя такой же окклюмент, как из меня Господь Бог. – Нет, – Гарри, белый как полотно, отступил на шаг. – Ты этого не сделаешь. – Ты уверен? – Снейп резко ударил по ментальным барьерам Поттера и почувствовал, как они не выдерживают и ломаются под таким напором. Гарри трясло, он почти терял сознание, сопротивляясь из последних сил. Северус не замечал состояния гриффиндорца. До сознания Поттера оставалось совсем немного… – Никогда! – как-то надломлено крикнул Гарри и исчез в золотисто-красном пламени. Снейп без сил опустился в кресло. Понимание того, что он сделал что-то непоправимое, подступило к горлу удушающей волной. Глава 6 Несчастье трудно переносить, счастье страшно утратить. Одно стоит другого. Ж. Лабрюйер Через три недели в камине Снейпа появилась голова Дамблдора с просьбой зайти к нему. Оказалось, что Грейнджер уж непонятно при каких обстоятельствах нашла Поттера и теперь они оба стояли в кабинете директора. Когда вошел профессор зельеваренья, Гермиона срывающимся голосом рассказывала, что Гарри, вероятно, прокляли, и он теперь ее не узнает, смотрит на нее – и не видит, только зовет некоего Северуса. Не знаете, случайно, что все это может значить? Гермиона почти кричала. Дамблдор молча выслушивал ее истерику. Поттер подпирал стенку с таким видом, будто речь вовсе не о нем. Снейп скользнул быстрым взглядом по девочке, по директору и повернулся к Гарри… Профессору показалось, что в кабинете не осталось ни капли воздуха. Гарри медленно сползал вниз по стене. Лицо без красок и без выражения. Руки изрезаны в кровь. А взгляд… Снейп видел похожие взгляды всего несколько раз в жизни. Их обладателей пытал лично Волдеморт. Он знал толк в таких вещах! Темный Лорд доводил своих пленников до грани безумия, но не давал скатиться за нее, прекращая пытку. Чтобы через несколько часов начать ее вновь. Увидев глаза этих людей, Северус как никогда остро ощутил, насколько смерть заслуживает право считаться милосердием. «… у меня сформировалась определенного рода зависимость. От вас. Неизлечимая. – А если ее просто игнорировать, что будет? – Ничего хорошего» – действительно, ничего. В гроб и то краше кладут. Черт, у мальчишки хоть что-то в мозгах есть? Неделями терпеть ТАКОЕ! Неужели без демонстрации силы воли и фирменного гриффиндорского упрямства совсем никак нельзя было обойтись? Снейп втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Потом выдохнул. Как бы то ни было, Гарри позволил себя найти. Зельевар подошел к Поттеру, который уже практически сидел на полу. Обнял. Гарри пошевелился, то ли пытаясь оттолкнуть мужчину, то ли прижаться и никогда, никогда больше не отпускать. Так сидели они, обнявшись, под взглядами двух пар очень внимательных глаз. Дамблдор смотрел на них со смесью тепла и горечи. Гермиона минуты две как замолчала, прикрыв рот ладонью. Она, конечно, знала о характере их отношений, но одно дело – знать и совсем другое – воочию видеть чужую близость. Как на ладони. И хотелось отвернуться, потому что весь вид сидящих на полу магов чуть ли не кричал – это не для посторонних глаз. Но еще больше хотелось с каким-то мазохистским удовольствием смотреть на то, чего у нее никогда не будет. Ни с Виктором, ни с Роном, ни с кем-либо еще. Просто потому, что она не умеет гореть как эти двое. Первым неловкость ситуации ощутил Снейп. Но отпустить Гарри сейчас он не мог – сказать, что тот выглядел уязвимо, значило ничего не сказать. Профессор поднялся с пола сам, поднял Поттера и, придерживая его, направился к камину. – Северус, зайдешь ко мне в понедельник. – Да, директор. – Но, профессор Дамблдор, – обрела, наконец, дар речи Гермиона, – Гарри нуждается в помощи специалистов… Подождите, куда вы его ведете? У него жар, его нельзя транспортировать через каминную сеть! – Мисс Грейнджер, – Снейп с едва сдерживаемым раздражением взял горсть летучего пороха, – если вы считаете, что устроить процессию по Хогвартсу будет лучше, то ничем не могу вам помочь. – зельевар бросил порох в огонь. – Боюсь, это не лечится. Комнаты Снейпа! Приземление получилось не слишком удачным, но, во всяком случае, и Поттеру, и Снейпу удалось удержать вертикальное положение. Северус бесцеремонно взял Гарри на руки и отнес на кровать, осторожно опустив его на белую простынь. Сам сел рядом. – Гарри, тебе для возвращения в нормальное состояние требуется мое присутствие, физический контакт или секс? Вопрос в лоб. Для самых щекотливых ситуаций порой это единственно верная тактика. Особенно, если имеешь дело с гриффиндорцем и догадываешься, каким будет ответ. – А как ты думаешь? Секс. Без вариантов. Слово, которое не захотел назвать Гарри, повисло в воздухе. Нет, так дело не пойдет. Кто-то должен произнести его вслух. С какой стати это должен делать Снейп? – Почему тебе так сложно прямо ответить на простой вопрос? Или тебя что-то смущает? Пауза. Гарри провел рукой по растрепанным волосам. Понимает, что его подлавливают на слабо, но не поднять брошенную перчатку не может. В этом он весь. – Присутствие и физический контакт помогают. На несколько часов. Выкрутился-таки. Поттер, где же твоя легендарная храбрость? Тишина тем временем становилось напряженной. Минута, другая. Время тянулось безумно медленно. – Необходим секс, – ровным голосом оборвал неловкое молчание Гарри. И даже взгляд не отвел. Храбрость, видимо, вылезла из спячки. Но в его глазах что-то очень хорошо знакомое медленно замерзало, играя холодными бликами. Профессор прикрыл глаза. Déjà vu. Гарри лежит перед ним, снова – абсолютно беспомощный, и сейчас Снейп опять изнасилует человека, которого любит, чтобы он жил. Пусть на этот раз не будет кристаллов и алтаря, пусть теперь он не начнет сопротивляться, а, возможно, даже наоборот, по сути ничего не изменится. Потому что какая-то часть парня отчаянно не хотела возвращаться, и Северус точно знал, что проблема тут не только в самолюбии. Сколько же они так будут ходить по замкнутому кругу? Снейп протянул руку к воротнику рубашки Гарри и начал аккуратно, одну за другой расстегивать пуговицы, по миллиметру открывая голое тело. Горячее-горячее. И желание прикоснуться к нему кончиками пальцев непреодолимо… – Прекрати! – Что прекратить? – удивился Снейп. Не отрываясь, впрочем, от своего занятия. – Издеваться прекрати, – полушепот-полустон, – ты меня три часа раздевать собрался? Три часа – это было бы забавно. Особенно, если учесть уже сейчас сбившееся дыхание Гарри и желание, написанное крупным шрифтом на гибком теле. А ведь мужчина еще почти ничего не сделал… Нет, Снейп не издевался. Он просто не знал, какую линию поведения выбрать. Их первый раз был грубым и определенным – голый секс, ничего больше. Второй – сплошное отчаянье, умноженное на желание, не до размышлений было. Потом они как только не занимались любовью – нежно, тепло, ненасытно. И каждый раз немножко по-другому. Но это было раньше, а сейчас… Поттер с его мнительностью вполне мог принять нежность за насмешку, чистый трах – за безучастие. И пусть на данный момент в силу юношеской физиологии и сложнейшего колдовства, которое не склонно прощать попытки его игнорирования, он не станет анализировать действия Снейпа, завтра будет новый день. К Гарри вместе со способностью более-менее ясно соображать вернется и его гордость. Уязвленная гордость. Тогда он может понапридумывать себе что угодно. Очаровательная фамильная особенность – видеть только то, что хочешь видеть. Как там говорил Эйнштейн? «Тем хуже для фактов»? Вот-вот. Чем не девиз для Поттеров? Все было бы гораздо проще, если бы Гарри не пытался это спрятать поглубже. Тогда ему можно было бы объяснить, до какой степени все, что он придумал себе, смешно. До жгучих непролитых слез, до беззвучных сухих рыданий. Да, именно так. Смешно. Но… Застегнутые пуговицы тем временем закончились. По странному стечению обстоятельств мысли Снейпа – тоже. Гарри выглядел как хрупкая ледяная статуэтка, в которой бушевало пламя. И хотелось прикоснуться к нему, чтобы почувствовать, поверить, что он реальный. Но мешал иррациональный страх развеять как дым эту иллюзию единства противоборствующих сил. Узкая жилистая рука зельевара замерла в паре дюймов от светло-персиковой кожи. Что-то теплое-теплое и живое в груди мешало дышать. Снейп смотрел, как Гарри почти до крови закусил губу. До крови? Нет, это неправильно, так не должно быть! Северус накрыл губами губы Гарри. Терпкий глубокий поцелуй мужчины и дурманяще-сладкий ответ на него пьянили обоих быстрее самого крепкого вина. И все же Снейп снимал одежду с мальчика предельно аккуратно. Под тонкой-тонкой кожей просвечивали косточки. Мужчина покрывал Гарри поцелуями с ног до головы, касаясь легко и почти невесомо. Ему доставляло странное удовольствие подавлять свое возбуждение, давая выход затаенной ранимой нежности. От напряжения тело била крупная дрожь. – Северус… ты… может быть, все-таки… ох… разденешься? Отрывать руки от Поттера не хотелось совершенно. – Если ты мне поможешь… Гарри не пришлось долго упрашивать. Он взмахнул палочкой, и тяжелая черная мантия мягко опустилась на пол. Руки Снейпа замерли. – Нет, не так. Я хочу, чтобы ты меня раздел без магии. Еще один взмах, на этот раз палочки Снейпа, и мантия снова на нем. – Без магии? – голос Гарри сорвался на свистящий шепот. – Северус, а ты знаешь, что значит хотеть кого-то до бредовых галлюцинаций? Ты знаешь, как это – резать руки, чтобы отвлечься и не чувствовать при этом ни-че-го? Заканчивай уже свой спектакль и трахни меня, черт бы тебя побрал! Снейп скользнул по фигуре Поттера тяжелым взглядом. Молча. Снял мантию. Также молча. Опустил Гарри на спину. Без тени эмоций. Окунул пальцы в маслянисто-тягучую жидкость. Точными, выверенными движениями. Но, когда первый палец начал входить в мальчика, показная отстраненность Снейпа раскололась на кусочки и из-под них потоком хлынули и проклятая нежность, и бессильная ярость, и безотчетный страх причинить боль. К первому пальцу добавился второй, Гарри с хриплым стоном подается им навстречу. Зеленые глаза распахнулись и смотрели, смотрели, смотрели, казалось, прямо в душу так… трогательно. Вот уже три пальца бережно растягивают, разминают Гарри изнутри – Снейп не хочет, чтобы к удовольствию примешивалась боль. Ее и так было слишком много
coldlight77789: Темноволосый юноша выгибается на простынях, сжимая ткань руками. При свете свечей он кажется феерически прекрасным. Таким прекрасным, что приходилось раз за разом проводить рукой по его лицу, шее, плечам, чтобы убедиться, что он здесь, совсем рядом. Что он не сон, не призрак, не видение. Что он живой, настоящий, из плоти и крови. Руки Снейпа лихорадочно блуждали по молодому телу, но этого было катастрофически мало. Хотелось чувствовать Гарри всей кожей, хотелось ощущать чужой пульс, как свой собственный, хотелось… Снейп ворвался – по-другому не скажешь – в бьющееся горячее тело под аккомпанемент неразборчивых криков. Он практически сразу начал двигаться в очень быстром темпе. Он не брал Гарри, нет, скорее отдавал все, что мог. А в ответ получал что-то легкое, неуловимое, но бесценное. Что-то, что нельзя взять. Можно только получить. Огонь, струящийся по венам, согревал удивительно утонченным теплом. В каждом движении, каждом вздохе, каждом взгляде сквозила острая горько-сладкая чувственность. Они плавно увеличивали и без того сумасшедший темп, они упивались своей близостью, они дышали друг другом… Это было слишком хорошо, чтобы долго продолжаться. Оргазм накрыл обоих почти одновременно ураганной волной. Несколько минут они лежали, пытаясь выровнять дыхание. Потом Снейп пробормотал очищающее заклинание и погасил свет. Глаза слипались так, словно он две ночи не спал. Он лег рядом со своим любовником, положил ему руку на плечо и мгновенно уснул.
Брунгильда: coldlight77789 Хороший текст, безупречный стиль. Чувствуется качественная работа беты. Я бы рекомендовала этот фанфик любителям этого пейринга. Нежный, симпатичный.
mort: только чуть-чуть отредактировать надо.. (всего уже не помню надо по тексту смотреть).. например про боль ... "ее и так было слишком много" ... здесь действует правило по которому пишется раздельно.. Итак пишется слитно только когда оно является вводным.. "Итак, приступим"... и т.д. и в последней фразе исправьте опечатку "на плечО"..
coldlight77789: Брунгильда Спасибо mort Исправила.
coldlight77789: Глава 7 Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя… Не потому, что я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной молю ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с ней не надо света. Иннокентий Анненский Утром Снейп проснулся чуть позже обычного. Лежа с закрытыми глазами, он ощущал тепло чужого тела. Гарри. Судя по ровному дыханию, еще спит. Северус открыл глаза, хотя, по сути, это ничего не меняло: в подземельях не было окон и без искусственного освещения разглядеть что-то не представлялось возможным. Как правило, в это время он уже на ногах, но сегодня суббота. Что мешает ему провести в постели немного больше времени? Совсем чуть-чуть. Через полчаса Гарри зашебуршался под одеялом. – Северус? – совсем тихо… – Да. – Ты не спишь? – идиотский вопрос. Но сейчас это лучше, чем ничего. – А что, похоже, чтобы я спал? – ну да, все как обычно. Кажется. – Кто тебя знает… – бормочет Гарри. – Зажги свет. Снейп взмахнул палочкой, и в комнате загорелись огоньки свечей. Поттер уже успел надеть очки и теперь щурился за их стеклами от яркого света. Через пару минут его глаза привыкли. Он посмотрел на Снейпа. Но вопросов больше задавать не стал. Даже идиотских. Снейп аккуратно положил палочку на тумбочку. Сел, опираясь на спинку кровати. Покосился на Гарри. Да уж. «А поутру они проснулись…» Ну-ну. Гарри тем временем продолжал смотреть на Снейпа. Потом еще и голову ему на живот положил. – Я скучал… – вот так. Просто и открыто. И делай, что хочешь. «Но не возвращался» – эта мысль затапливала сознание волной ярости, холодной и слепящей. Как можно говорить треть правды так, что в нее хочется поверить целиком и полностью? Гарри поднял голову с живота Снейпа, на котором он так уютно устроился. – Северус, ты чего молчишь? Тебе же хочется поорать на меня эдак с полчасика и в придачу закатить пару хороших оплеух. Так в чем проблема? Снейп поглядел на Гарри, как на душевнобольного. – Поттер, смотрю я на тебя и думаю: ты сумасшедший или просто самоубийца? И чем дальше, тем больше склоняюсь ко второму варианту. Ты себя вчера в зеркале видел? Такое во сне приснится – не проснешься. А сегодня ему, видите ли, оплеух захотелось! Прелесть какая… Ты уверен, что у тебя нет мазохистских наклонностей? – Если я в чем-то и уверен, так это в том, что никаких мазохистских наклонностей у меня в помине нет, – твердо сказал Гарри. На лице зельевара появилось легкое, но четко прописанное недоверие. Поттер глянул на него и рассмеялся. – Ну, вот не надо на меня так смотреть. И брови поднимать тоже не надо. А то еще начну сомневаться в том, что сказал… Слушай, а у тебя есть что-то съедобное? Я бы сейчас мог слона проглотить и не заметить. Но в твоих колбочках рыться – увольте… Дни исчезали, растворяясь в хмельном, почти счастливом тумане. Мрачный профессор совершенно не замечал стремительно испаряющееся время, только растаявший в нем вечно незаданный вопрос «Ты вернешься?», и ответ на него «А куда же я денусь?», и открытая улыбка, и капля тоски на дне глаз, отсюда не разглядеть… Счастье с привкусом горечи. Теплый туман лишь однажды разлетелся на отрезвляющие брызги. Как-то раз, закупая не совсем легальные ингредиенты для зелий, Северус впервые услышал о не в меру удачливом наемнике по прозвищу Игрок. Поскольку Снейп все еще занимался сбором информации для Дамблдора, он решил расспросить об этом человеке своих знакомых. Оказалось, что Игрок получил свое прозвище в результате в край любительского отношения к собственной профессии. Он брал только те заказы, которые считал интересными, проще говоря, наиболее опасные, и выполнял их за чисто символическую плату. Тем не менее, работал он более чем профессионально. И всегда в одиночку. Ясно было, что Игрок – мягко говоря, очень нехилый колдун. Но о его прошлом не было известно ровным счетом ничего. Он даже не удосужился сочинить себе мало-мальски правдоподобную легенду. Понятно, что такие люди далеко не каждый день идут в наемники. Поэтому об Игроке в определенных кругах ходило совершенно дикое количество баек, среди которых попадались и совсем уж фантастические. Все это было настолько не похоже на новичка, что Снейп здорово задумался. Так сложилось, что, будучи не слишком давно и Упивающимся Смертью, и членом Ордена Феникса, он был лично знаком с подавляющим большинством более-менее сильных магов. Не водились за ними склонности к таким эксцентричным выходкам. Вроде бы. Размышления на эту тему перетекли в нехорошие предчувствия, а те в свою очередь – почти в уверенность. Тоже не слишком приятную. На следующий день ближе к вечеру появился Поттер. На этот раз он, руководствуясь одному ему понятной логикой, зашел через дверь и с порога заявил, что, если ему немедленно не дадут кофе, он уснет прямо на месте. – Немедленно не получится, – отрезал Снейп, – наколдованный кофе гроша ломаного не стоит, а тем жалким подобием разведенной смолы, которую готовят домовые эльфы можно разве что цветы поливать, чтобы они скорее завяли. – Так ты сам кофе сваришь? – расплылся в улыбке Гарри. – У тебя он здорово получается. – Сварю. А ты пока постарайся все же не засыпать на пороге, а добраться хотя бы до дивана. Минут через десять они сидели в гостиной и маленькими глотками пили ароматный напиток. – Я недавно слышал о некоем Игроке, – начал Снейп. Ходить вокруг да около у него не было настроения, поэтому он собирался задать интересующий его вопрос после небольшой паузы. Или, на худой конец, поиграть в игру из серии «я не понимаю, о чем ты». Но ни того, ни другого делать не пришлось. – Ну да, это я, – безмятежно отозвался Гарри. – Ты и сам, пожалуй, догадался. Снейп посмотрел на Гарри тяжелым взглядом непроницаемых черных глаз. – Ты хотя бы себе можешь объяснить, зачем оно тебе надо? – Могу, – кивнул Гарри. – Могу даже тебе объяснить. Видишь ли, я с одиннадцати лет постоянно периодически попадал в разного рода переделки. Они так долго были неотъемлемой частью моей жизни, что теперь я уже не могу без них обойтись. Точнее могу, но очень не хочу. – Тогда почему ты не пошел в авроры? Когда-то это было твоей мечтой. – Было. Раньше многое было по-другому. И я был другим. Взгляд Поттера стал отсутствующим и почти пустым. Он действительно изменился. Не водилось за ним раньше таких взглядов. – Гарри, может быть, ты все же ответишь на мой вопрос? – На какой? – встрепенулся тот. – Про авроров? А то ты не знаешь, какая у них работа. В мирное время они больше с бумажками и тренировками возятся, чем реально кого-то ловят. Кроме того, методы их работы кардинально отличаются от тех, к которым я привык. Надо будет долго и нудно учиться, а оно мне надо? Еще они ведут бой группами, а я – типичный одиночка. И так далее. – Странно. Гриффиндорцы всегда предпочитали командные игры. Голос Снейпа чуть-чуть похолодел. Вот уж кто действительно предпочитал командные игры, так это Мародеры. Но сейчас было не время и не место предаваться лирическим воспоминаниям юности. – А Шляпа весьма настойчиво пыталась послать меня в Слизерин, – Гарри прикрыл глаза. – Но я упирался рожками и ножками. И, как оказалось, вполне успешно. – Я знаю. – Знаешь? Откуда? – удивился Гарри. – Ладно, не надо на меня так выразительно смотреть. Я уже понял, что вопрос глупый. – Замечательно. А теперь скажи, ты вообще понимаешь, во что ввязался? – Нет, конечно. Я не понимаю даже, что ты имеешь в виду. – Ничего особенного. Просто наемники принадлежат к той части магического мира, которую условно называют теневой. А структура и законы теневого мира весьма сильно отличаются от тех, с которыми ты до сих пор имел дело. – Я заметил, – сухо отозвался Поттер. – То, что ты заметил, это только вершина айсберга, – жестко сказал Снейп. – Тут, чем глубже копаешь, тем интереснее становится. Правда, я бы не назвал этот опыт приятным. – Значит, придется запастись лопатами побольше, – пожал плечами Гарри. И пошел уносить давно уже опустевшие чашки. Не нравилась Снейпу профессия его любовника. Опасная слишком. Сколько можно танцевать над пропастью? Упадешь же. Но Гарри выглядел таким счастливым, таким запредельно легким… Снейп решил, что поднимать эту тему нет смысла. Поттер ведь упрямый как сто ослов и все равно поступит, как сочтет нужным. Так уж он устроен. И все же профессора не покидало чувство, что добром дело не кончится. И чем больше проходило времени, тем яснее становилось это чувство. Ночью накануне Рождества Снейп проснулся с четким ощущением, что ему нужно поговорить с Поттером. Прямо сейчас. Конечно, не в его привычках было наносить знакомым светские визиты в такое время, но Гарри давно уже не был ему просто знакомым, да и визит вряд ли можно было отнести к разряду светских. Через десять минут профессор аппарировал к Годриковой Лощине. Машинально просканировал охранные чары. И похолодел. Верхний слой заклинаний, который завязан на личной силе хозяина дома, держался на честном слове. Такое бывает, когда серьезные заклинания берется накладывать слабый или неопытный маг. Но это явно не о Поттере. А значит… значит, он жив. Но его магические или жизненные силы недалеко ушли от нуля. Снейп потратил пару минут на то, чтобы взломать охранные чары. Как только зельевар вошел в дом, он уже знал, что здесь Гарри нет, как другие люди знают, что вчера осталось в прошлом, а завтра будет в будущем. Поттера надо было найти и чем скорее, тем лучше. К Грейнджер, Уизли, Люпину или Дамблдору обращаться не имело смысла. Первые трое были вообще не в курсе, что какая-то часть жизни Гарри все еще являлась далеко не безопасной. Дамблдор знал об этом, но только в общих чертах. Снейп наскоро оценил ситуацию, исходя из того минимума информации, которым располагал. Возможно, Поттер нашел неприятности на свою голову самостоятельно, он это умеет. Но, скорее всего, Гарри на задании. О котором, кроме него и заказчика, по-хорошему никто знать не должен. Теоретически Снейп мог задействовать свои связи и найти заказчика, но на это потребовалось бы не меньше суток. Поэтому Северус решил для начала обыскать дом на предмет наличия чего-то вроде записки. Конечно, профессиональные наемники все держат в голове, но Поттер всегда был редкостным разгильдяем. Снейп методично обыскал все шкафчики, полочки и тумбочки, но ничего похожего на записку так и не обнаружил. Зато нашел дневник Гарри. Это было лучше, чем ничего. Насколько лучше, Снейп собрался выяснить, просмотрев неровные записи. «Меня зовут Гарри. Мне восемнадцать лет. Никогда бы не подумал, что буду вести дневник. Но так вышло, что у меня, похоже, появилась довольно крупная проблема. И я рехнусь, если буду держать ее в себе. Друзьям рассказать не поворачивается язык. А бумага, говорят, все стерпит… …Полтора месяца назад я искренне считал совершенное надо мною насилие самой большой неприятностью своей жизни. Мне казалось, хуже быть не может. Как наивен я был! Оказалось, очень даже может. Через несколько дней после проведения ритуалов, которые я вряд ли когда-нибудь забуду, я ушел из дома Снейпа. Во мне боролись совершенно противоположные чувства. С одной стороны было желание убить его на месте, с другой – понимание и благодарность. Гремучая смесь получилась. Мне надо было восстановить силы и привести мысли в порядок. Я отправился в Криптокрир, священное место, в которое могут попасть только маги любви. Оно на меня действует самым благотворным образом. Не успел я немного успокоиться, как выяснилось, что меня тянет к Снейпу. Я был так шокирован этим фактом, что перерыл всю библиотеку Криптокрира в поисках сведений о том, что со мной сделали. Как выяснилось, нечто подобное уже два раза проводили маги любви. Только вместо камня Сольмид они использовали собственную специфическую энергию. И умудрялись обходиться без сексуального контакта, ограничиваясь метафизическими махинациями. Поначалу все было хорошо, чуть позже выяснилось, что «маги-реципиенты испытывают потребность состоять в близких отношениях с магами-донорами». Дальше – еще веселее. Маги-реципиенты очень тонко улавливали чувства, эмоции и желания мага-донора. И все бы ничего, да только им было необходимо исполнять эти самые желания. Как я понял, это происходит потому, что ритуалы собирают сознание, волю, разум, чувства, эмоции и тело человека в одно целое. А чтобы это все обратно не рассыпалось, нужно их скрепить. Для этих целее появляется энергетическая нитка – так называемая Нить Связи. С обыкновенными нитками все просто – отрезал, зашил и дело с концом. А Нить Связи в каком-то смысле живая и ей требуется постоянный приток небольшого количества энергии, которую можно получить только от мага-донора, так уж завязана Нить. А вместе с энергией приходят чувства, эмоции и желания другого человека. Когда я в первый раз прочел это, мне казалось, что я как-нибудь да выкручусь. Не могу не выкрутиться. Я же фантастически удачливый человек и очень сильный маг. Столько раз выпутывался из совершенно безнадежных ситуаций. Все образуется и утрясется. Для меня это был почти один из законов природы. И я с удвоенным энтузиазмом принялся рыться в книжках, пытаясь найти какой-нибудь волшебный способ решения моей проблемы. Ничего я так и не нашел. Тогда меня посетила оптимистическая мысль о старом и мудром директоре, который наверняка может что-то посоветовать. Разбежался! Дамблдор знал о предмете моих поисков еще меньше меня. Тут мне впору было бы совсем расстроиться, но у меня из головы не шел Снейп. Я хотел его до зеленых чертиков, так хотел, что хоть головой об стенку бейся. Чем я и занимался. Не помогало. В какой-то момент я понял, что больше не могу, и пошел к нему… …Иногда мне кажется, что я его ненавижу. Иногда – что люблю. А на самом деле есть только зависимость, от которой я, похоже, скоро сойду с ума… …Я не могу без него. Если я не вижу его три-четыре дня, ни о чем больше думать не получается. Но долго быть с ним я тоже не в состоянии. Никогда бы не подумал, глядя на его бесстрастное лицо, что у Северуса такие ураганные эмоции и чувства. А он, вместо того, чтобы их выплескивать, пытается все похоронить в себе. Но эмоции, естественно, никуда не деваются. Но это мелочи по сравнению с его желаниями. Он насилует меня ими куда круче, чем там, на алтаре. В одной из рукописей написано, что эти желания надо принимать, пропускать через себя. В случае сопротивления человек рано или поздно умирает. Как скоро зависит от количества жизненной энергии мага-реципиента и силы желаний мага-донора. А я не могу, не хочу их принимать и сопротивляюсь почти на уровне инстинктов. Если он чего-то очень хочет, особенно от меня, я забываю, что нужно дышать. Он мой воздух, мой холодный отравленный воздух. Без него я не выживу, и при этом он меня убивает… …Временами мне так хочется избить до крови, искусать, исцарапать, изодрать в клочья его – нет, не тело – душу, если уж ему так не терпится узнать, что со мной твориться. А иногда на меня накатывает тупая апатия, и мне становится плевать на все и на всех. Благо, такое бывает не слишком часто. Когда меня посещает одно из этих настроений, я стараюсь не ходить к Северусу, потому что вполне могу выложить ему все, как есть. А это не надо ни ему, ни мне. Он же начнет на стенку лезть, как только выяснит, что ничего сделать нельзя. Его выводит из себя осознание собственной беспомощности – хоть в чем-то. Тут мы с ним очень похожи. Когда я сталкиваюсь с обстоятельствами, которые сильнее меня, мне хочется перетряхнуть этот мир столько раз, сколько нужно будет, но сделать все по-своему. Но в данном случае нет никакого смысла дергаться. О магии можно забыть – она тут уже не поможет. А изменить свою природу Северус не сможет, даже если очень захочет. Он слишком много пережил в свое время и успел полностью сформироваться, как личность. Очень сильная личность. Даже слишком. Его сила давит, как хороший булыжник. Не надо Северусу это знать. Мне не нужны ни его жалость, ни тяжелые паузы в разговорах, ни привкус обреченности в отношениях. Его жизнь и так, мягко говоря, не сахар. Я это почувствовал практически мгновенно, но не сразу осознал. Сейчас я понимаю Северуса, пожалуй, как никто. Вся его жизнь проходила на фоне ледяной силы и такого ледяного одиночества. Мне хотелось дать ему хоть немного любви, просто, чтобы показать, что бывает и по-другому. Но, похоже, зря я это затеял. Получилось только хуже… …Я люблю жизнь, так люблю, что рехнуться можно. И все же я бы уже десять раз вскрыл себе вены, потому что это все равно только жалкая пародия на существование, но в свое время мне крепко вбили в голову, что моя жизнь – слишком дорогая штука, чтобы ею можно было так вот разбрасываться. Наверное, поэтому я и пошел в наемники – мне ведь в любом случае не прожить дольше, чем полтора года, а умирать, так с музыкой. Но смерть пока обходит меня стороной – похоже, мое везение работает даже тогда, когда его об этом никто не просит… …Только в минуты опасности я чувствую себя абсолютно свободным. Иллюзия, конечно. Но сладкая, надо отдать должное…» Снейп стиснул зубы. Потом. Все это – потом. А пока надо его найти. И будь, что будет. «…несколько дней назад я получил заказ. Мне нужно достать так называемый Королевский Аликорн*. С карбункулом. Говорят, красивая игрушка. И магические свойства неслабые. Но охраняется прилично…» Это была одна из последних записей. Вот зачем отправился Поттер. За Королевским Аликорном. Его можно было использовать в разных целях, в том числе и для приготовления зелий. Лет десять назад Снейпу попала в руки книга о том, как можно найти редкие ингредиенты для зелий и что их охраняет. Многие из описываемых раритетов Снейп разыскал. Он бы и Королевский Аликорн не отказался бы достать, но, прочитав о том, какая защита у этого артефакта, рассудил, что здоровье дороже. Снейп аппарировал к небольшой пещере, затерявшейся в глубине Уэльских лесов. Найти Гарри не составило большого труда: его следы четко выделялись на снегу. Профессор последовал за ними. Поттер полулежал на земле, опираясь на дерево. В руках он сжимал ослепительно красивый рог с красным камнем в основании. Услышав шаги, Гарри поднял голову. – Как ты меня нашел? – слабо удивился Гарри. – Мимо проходил. А перед тем дневник твой почитал. – Это ты зря, – вздохнул Гарри. – Излишнее любопытство еще никого до добра не доводило, по себе знаю. – И все же я считаю, что информацией лучше владеть, чем не владеть. – Ну, владеешь ты теперь информацией. Легче стало? Молчание. – Что с тобой приключилось? – Не заметил паутинки заклинаний, – беспечно объяснил Гарри, – цепкая зараза попалась, теперь из меня вытекают жизненные силы. Слушай, а ты не мог бы передать эту штуку, – Гарри слегка приподнял Королевский Аликорн, – Стивену Милфорду? Вы с ним, кажется, знакомы. А то у меня репутация наемника, который не провалил ни одного заказа. Не хотелось бы ее портить. Снейп рассеяно посмотрел на Аликорн. – Этот рог может вылечить практически любую болезнь. – Я знаю. – Гарри, ты же никогда не сдавался, когда дело касалось того, что ты любишь. А жизнь ты любил всегда. Больше, чем все, кого я когда-либо знал. – Это было раньше. Я же говорил тебе, что изменился, – Гарри посмотрел на Снейпа странным взглядом, пронзительным и отстраненным одновременно. – Северус, отпусти меня. Пожалуйста. Его губы побелели, как мел, но он улыбался. Счастливо. По-настоящему счастливо! А глаза уже остекленели. Сгустки застывшего света – вот на что они были похожи. Застывший свет – это неестественно, ненормально. Так не бывает… Если последние несколько часов чувства Снейпа милосердно не напоминали о себе, то сейчас они навалились на него со всей своей чудовищной тяжестью. И он рассмеялся. Глухо. Надрывно. Страшно. Перепуганные птицы улетели с соседних деревьев. Снейп знал, что так будет, причем задолго до этой ночи. Просто очень не хотел верить. Знал, что так и должно быть. Что все правильно. А толку? Все равно до безумия хотелось сжать кулаки, упасть на землю и выть, выть, выть, как воют дикие звери, когда им смертельно больно… Снег играл и искрился под лучами восходящего солнца. По всей Англии просыпались люди, чтобы встретить рождественское утро. * Аликорном называют рог единорога. По легендам, карбункул формируется только у самых старых и мудрых из них и является квинтэссенцией магии единорога. КОНЕЦ
mort: аааа....... вы его убили.... но в общем=то закономерно... жить в зависимости слишком тяжело
полная версия страницы