Форум » ФЕСТОВЫЕ ФИКИ » "Фокусник", СС/ЛМ, NC-17, по заявке № 3 » Ответить
"Фокусник", СС/ЛМ, NC-17, по заявке № 3
УПС: Название: Фокусник Рейтинг: NC-17 Автор: УПС Бета: в Азкабане ) Пейринг: СС/ЛМ Жанр: слишком грустный для комедии, но автор торжественно клянется, что сделал все, что мог. саммари: см. заявку [more]А можно заказать новогоднюю комедию положений? Что-нибудь в стиле Оскара Уайльда. Рейтинг: соразмерно чувству вкуса и уместности. Слеш, гет, джен – на выбор. Лишь бы было остроумно и весело. Пейринг: – любой, но желательно было бы присутствие ЛМ и СС, можно и не в качестве основных персонажей.[/more] Дисклеймер: все принадлежит заказчику и фесту Примечание: заявка MarryAnn № 3
Ответов - 9
УПС: По спальне разносился противный гул, нагонявший на Люциуса сон. Это новый эльф, Кокки-Колли, наводил порядок в комнате этажом ниже. У себя милорд запрещал использовать маггловские штуковины, вроде этого – Пылесоса, хотя сам же ввел их в повсеместное обращение под лозунгом экономии магических сил меньших братьев. За это новшество его не только оставили в покое, но и стали посматривать на повторно оправданного Упивающегося с опаской. Кто будет спорить по поводу того, что труд домовиков нужно облегчать? А эти бестии пришли в полнейший восторг от маггловской техники. В карман Малфоя потекли деньги. Одни давали взятки за то, чтобы он больше ничего не внедрял, другие – чтобы внедрял и как раз побольше. Последние были беднее, поэтому Люциус больше прислушивался к первым, но все равно продолжал принимать активное участие во взаимовыгодном обмене между двумя мирами. Сначала Артур Уизли психовал и пытался убедить Шеклболта, что "слизеринская сволочь" под соусом внезапно обуявшей его любви к немагическим технологиям проворачивает какие-то свои скользкие делишки. Первое время Артура слушали, потом утомились. Люциусу вместо Азкабана итак было определено вполне унизительное для него наказание – его назначили заместителем заведующего отделом по ограничению применения волшебства к изобретениям магглов, то есть заместителем Уизли. Когда же, к удивлению многих, Малфой не только не поведя и бровью согласился с решением Визингамота, но и стал исправно являться на службу, да еще и открыл для магов много интересного в жизни магглов, придирки Артура перестали воспринимать всерьез. Артур тогда самолично стал шпионить за Люциусом, но годы брали свое, и после того, как Малфой аккуратно, почти бережно укрыл плечи задремавшего старого аврора теплым пледом из шерсти серебристой козы, Уизли, проснувшись и пробормотав что-то, означавшее, что он очень благодарен за заботу, подал прошение об отставке. Плед был кошмарен - его прислала Люциусу одна его нервная тетушка, которая посчитала бы себя оскорбленной, если бы дорогой племянничек отказался брать с собой на службу результат ее ночных бдений, да и зима 2006 года выдалась на редкость холодная. Но, странно, Люциус почти расстроился, когда Артур пришел к нему прощаться и неожиданно сердечно пожал руку. - Стареем, мы, враг мой, - с кривой улыбкой произнес Артур. – Даже ты, только чтобы позлить меня, уже не в силах придумать ничего остроумнее, чем предложение провести электричество в дома бедняков. Вот уйду я, так даже взятки поленишься брать. Ах, Люциус, Люциус, а какими мы были. Артур с нежностью заглянул в серые глаза, мелькнуло видение: Хогвартс, дуэльный клуб, белокурый пятикурсник держится уже четвертый час против мастера узаконенных заклинаний - рыжеволосого юноши, с запавшими из-за худобы мечтательными глазами, который, как всем было известно, в том году поступал в Аврорат. Вспышка, другая… Кто-то вскрикивает, кто-то аплодирует, но взгляды, которыми обмениваются противники, ярче всех вспышек. Тогда профессор МакГоннагал примчалась с директором, и их дуэль прервали, объявив ничью. - Держись, неприятель, - сказал на прощание Артур. А Люциус был так растроган, что даже растерянно кивнул в ответ. Но продержался он недолго. Будто с уходом Артура загас последний уголек, разжигавший его совсем не змеиную кровь. А сегодня должно было состояться собрание в минмагии. На повестке дня - его отставка. Люциус с раздражением прикидывал, будет ли это означать, что с Мэнор снимут следящие чары или, наоборот, подразумевается, что наблюдение за семьей усилится? Сам он, конечно же, хотел уйти. Неважно, что в минмагии к его мнению прислушивались, хотя бы из тех соображений, что можно будет неудачное с общественной точки зрения решение свалить на его голову. К тому же с уходом Артура, Люциус предпочитал не вступать ни в какие дискуссии и самому себе казался старым, никому не нужным пледом из серебристой изъеденной докси шерсти. - Дорогой, твой кофе готов, - сказал Нарцисса, появляясь в дверях. - Да, сейчас спущусь. Нарцисса, кивнула, выходя. Люциус сел на кровати. Голова слегка закружилась. Нет, не от бурно проведенной ночи. Увы. Последствия заключения в Азкабане и банальные годы. Годы… Как так происходит, что вчера еще ты шел, гордо расправив плечи и задирая подбородок, будучи по сути сопливым мальчишкой, возомнившим себя важной персоной только потому что в наследство тебе осталось имение и, что уж тут скрывать, тебе так шло задирать идеально выточенный нос, а сегодня ты с трудом передвигаешь непослушные ноги? Почему все ласки и дразнящие поцелуи ветреной леди Фортуны достаются юнцам, ничего не смыслящим в жизни? Тем, кто не в состоянии отличить благородного блеска истинных чувств от мишуры? Даже тем, кто угрюм, кто нечесан, но молод? Кто принимает их, морщась. Все ласки и поцелуи, все улыбки с миной разочаровавшегося в жизни старца. Все, кроме твоих. Лицо Люциуса просветлело, как всегда последнее время, когда он вспоминал об одном нечесаном мальчишке, так сладко трепетавшем, когда его рука, будто случайно, оказывалась на талии тонкой настолько, что, казалось, ее можно было обхватить ладонью. И никому он никогда не расскажет, что именно эти воспоминания давали ему силы. Но Северус в них всегда был мальчиком, никогда взрослым угрюмым мужчиной. Того ему вспоминать не хотелось. На колдографии два молодых человека. Точнее, один молодой человек и подросток. Севу, кажется, было четырнадцать? Их фигуры движутся. Он с трудом убедил своего несговорчивого гостя позировать перед объективом. «Иди ко мне, Сев. Я хочу посмотреть, получимся ли мы одного роста». И они получились… Почти одного - Люциус оказался на полголовы выше, и эта разница ненамного сократилась впоследствии. На колдографии глаза Люциуса лукаво мерцают и, кажется, от этого мерцания разгорелись щеки Северуса. Но брошенный на Люциуса взгляд скорее полон мольбы и восхищения, но не гнева. Он смущен, что его обнимают. Что светлые волосы щекочут шею, у самого же Люциуса так приятно кружится голова… Нет, не так как теперь, а совсем по-другому. Люциус печально смотрит на оживленные лица. Ему с трудом верится, что вот этот сияющий, как новенький галеон, франт – он сам. Нахального сопляка хочется щелкнуть по носу. А второго мальчугана… Иногда Люциусу хочется смотреть на него минутами, иногда он вовсе боится смотреть на него. Но этого мальчика ему не хватает. Трепетного восхищения каждым его жестом, поворотом головы, прохладным, способным заменить тома горячечных речей смешком, которому младший слизеринец непроизвольно стал подражать со временем. Это он «сделал» Северуса. В смысле более глубоком, чем иногда до дрожи в коленях желал сам. То, другое, он не успел. Возможно, и к лучшему? Грела бы его эта колдография сейчас, если бы он не помнил тайный восторг, наблюдая, как неуклюжий вороненок расправляет крылья и гордым вороном воспаряет ввысь, повторяя за ним круги? Безусловно верит каждому слову Люциуса, как откровению свыше. И поглядывает время от времени: настороженно, жадно, замирая от скрытого страха перед тем, что так и не произошло. - Люциус, кофе… - говорит Нарцисса, вновь мелькнув в дверях. - Да, дорогая, иду. Я одеваюсь. Он снова посмотрел на колдографию перед тем как убрать ее в ящичек прикроватной тумбочки на львиных ножках. Но вдруг, холодея, он заметил, что черноглазый мальчишка презрительно скривился. Люциус поднес изображение к глазам, потерявшим былую зоркость. Он слепнет? Что ж… Еще одна причина освободить его от унизительной службы. - Чего уставился? Давай, ложись снова спать. Куда тебе тащиться? Кому ты нужен в министерстве, старая развалина? - Северус? – севшим голосом спросил Люциус. - Мы знакомы? – насмешливо поинтересовался подросток. - Но ты… не можешь говорить. - Да ну? Знаешь, мне давно чхать на твое мнение. А могу ли я говорить – я сам разберусь. - А ты можешь… Выйти оттуда? - неожиданно предложил Люциус, хотя и сам не представлял, что будет в этом случае делать. - Зачем это? Я тебя умоляю. Ты полезешь обниматься, со своими старческими поцелуями. Гадость! - У меня еще хорошие зубы, - обиженно сказал Люциус. – И нужен ты мне очень, обниматься. Ты себя видел? Глист несчастный. Меня не интересуют кости. - Интересовали в свое время, - усмехнулся мальчишка и… Вылез из рамки. - Ты… живой. Настоящий, - шептал Люциус, бледнее и краснея. Его дыхание сбилось, а перед глазами замелькали прозрачные водянистые знаки, мешая наслаждаться видением. - Да. Не знаю, живой ли, но вполне настоящий. В отличие от тебя. - Но как такое может быть? Получается, что ты застыл в том периоде, когда мы были молоды, таким, каким я тебя помню. Но почему? - Потому что ты меня помнишь, наверное. И именно таким. И так хорошо помнишь, что… Ну сам видишь. - А я – старик. Видишь? Люциус обиженно скривил губы, будто готовясь заплакать. Он понимал, что это стыдно, кошмарно просто, перед Севом, таким вот, но... - Хлюп, - не удержался Малфой и уронил голову на руки, закрываясь от позора абсолютно белыми из-за седины, но все еще густыми волосами. Чья-то ладошка ласково легла ему на спину. - Ну… Перестань. Кто-то сел рядом. Уткнулся в плечо. Люциус боялся смотреть на этого "кого-то", только чувствовал, как кровь в его жилах согревается и начинает течь спокойнее. - А ты меня… помнишь? - спросил Люциус, когда наконец решился заглянуть в бледное, с резкими чертами, но такое восхитительно юное лицо. - Да. Я тебя помню. Но другим. - Каким, интересно? - с невеселой усмешкой спросил Люциус, почувствовав неожиданную ревность. - Вот этим пижоном? - он кивнул на колдографию. - Каких-нибудь полгода спустя это пустоголовое существо с песнями нырнет в пропасть. Люциус почувствовал, что глаза снова защипало, поэтому не стал добавлять "и утянет тебя за собой". - Тссс, - подросток улыбнулся и прижал к губам Люциуса с обгрызенными ногтем палец. - Пойми же, наконец, магическая судьба предопределена. Ты должен был быть таким... Самовлюбленным идиотом, каким был, а я озлобленным полукровкой. Все мы как подпрыгивающие шарики в руках ловкого фокусника. И во всей жизни бывают только несколько моментов, когда можно вырваться из замкнутого круга. Такие моменты мы и помним всю жизнь, именно они придают нам сил. - Но... тот момент, он уже ушел и его не вернуть. К досаде Люциуса в коридоре вновь послышались шаги Нарциссы. - Как знать, Люц. Все можно вернуть, или… Шаги были уже у двери. Люциус ухватил паренька за локоть и потянул к себе. Будь, что будет, но он не отпустит Северуса! Никогда больше! - …или вернуться самому, - завершил несуразную мысль мальчишка. Дверь зашуршала, отворяясь, Северус рассмеялся, с легкостью освобождаясь - как дымок пробежал сквозь пальцы. - Люциус, с тобой все в порядке? Северуса больше не было в комнате. Люциус поспешно сунул колдографию в ящичек. Нарцисса подошла к нему, встревоженная и будто уже уставшая. От него, наверное. С ним столько хлопот. Он поцеловал, поднявшись, супругу в лоб. Она запрокинула голову так, что бледное золото утра осветило ее лицо. Дорогая Цисси постарела и напомнила Люциусу ту самую тетушку, которая обожала мучить родственников своим вязанием. Будет жестокостью оставлять ее, подумал он, но еще большей жестокостью будет и дальше ее мучить заботами о нем. Или ей придает сил это? Он решил не додумывать мысль дальше, да и о чем он? Куда им теперь деваться друг от друга? Люциус спустился вниз. В столовой на белоснежной скатерти поблескивали серебряные приборы, расставленные на всех членов семьи, хотя маленький Скорпиус еще спал и позже только в обществе нежно приглядывающей за ним Нарциссы он съест свой тост и яйцо мелкопородного дракона, приготовленное всмятку. Компанию Люциусу, как обычно, составляли жена, сын и располневшая невестка. Драко, чье ухо украшала крупная серьга, с синим загадочно мерцавшим камнем, поднял голову от утренней газеты, рассеянно кивнул. Но вдруг замер и прищурился: - Хорошо выглядишь, Па. - Ты тоже недурно смотришься. Мочку не тянет? – ворчливо отозвался Люциус, но с удивлением уловил две странности. Первая состояла в том, что на самом деле он не испытывал привычного раздражения по поводу причуд сына. Вторая – в том, что его голос прозвучал не только насмешливо, но и мелодично, без сиплых срывов. Драко отложил газету. - Ты же не сердишься на самом деле, Па? - На что? – с неожиданно нахлынувшим аппетитом разглядывая яйцо в изящной подставочке и прикидывая, как ударит по его острой макушке ложкой, спросил Люциус. - На серьгу. И вообще. - Что за манера, Драко, заменять содержательные английские выражения вот этими «вообще» и «все такое»? Даже не хочу уточнять, от кого ты этого нахватался. Сверху послышался звон, причитания эльфа и детский недовольный вопль. Гул пылесоса заглох. Нарцисса встрепенулась. - Кажется, Скорпиус проснулся. - Да, мама, - согласилась привычно печальная и бледная Панси. Она встала и направилась наверх. Нарцисса некоторое время смотрела ей вслед, потом, укоризненно взглянув на мужчин, отправилась за невесткой. Люциус с удовольствием съел яйцо, потянулся за тостом и только в этот миг вдруг вспомнил о чувствах, которые должен был испытывать, когда уходили женщины. О сочувствии Нарциссе, которой хотелось, чтобы в семье все было «прилично», а «прилично» не выходило, потому что Драко не собирался ради этого отказывать себе в маленьких слабостях, вроде тонких, сквозь которые просвечивают соски, рубашек и чрезмерно тесной дружбы с - кто бы мог подумать?? – Поттером. О недовольстве сыном за затянувшийся подростковый максимализм, когда то, что можно было бы скрывать, выставляется напоказ, хотя спокойно можно было бы делать все то же, даже больше, но не афишируя и не дразня и без того недружелюбно настроенное к семье сообщество. Особенно угнетало, что отпрыск, у которого уже начали редеть волосы, не извлекал из отношений с героем магического мира никакой ощутимой пользы, одни неприятности. О брезгливой жалости к Панси, которая чувствовала себя в семье неуютно… Можно было бы не обращать внимания на дорожки от слез на ее щеках, но не годилось, чтобы мать его внука вместо счастливого смеха дарила мальчику чахлое подобие улыбок. Ничего из этого он не испытывал. С Панси, конечно же, выходило некрасиво, но почему бы ей не похудеть и не завести любовника, вместо того, чтобы ходить по имению с кислой миной, нагонять тоску и заставлять мучиться от угрызений совести даже тех, кто тут совсем не причем?.. И куда-то он должен идти сегодня… В министерство? Должен? Зачем? Люциус с интересом рассматривал свою кисть с длинными холеными пальцами. - Отец, с тобой… все нормально? - Да. А что? Кстати, здесь был бы более уместен аметист. Он подходит к рубашке и интересно играет с серыми глазами. - Да? Драко внезапно вспыхнул под оценивающим взглядом Люциуса. Смущенно отвел глаза. - Ты, наверное, прав. Да, у тебя же отменный вкус… и опыт. Я почти забыл, - пробормотал он стесненно, но с внезапным вызовом. - О чем это ты? - Так. О твоих былых романах. Драко бросил быстрый взгляд на дверь. - Говорят, что кое-кто из преподавателей в молодости здесь жил, в той спальне в левом крыле, где до сих пор можно наблюдать роскошную двуспальную кровать. Драко внимательно смотрел на Люциуса, словно удивляясь чему-то: то ли собственной наглости, то ли подозрительной доступности отца. - Обо мне много чего говорят. Ты верь больше, - насмешливо сказал Люциус. – Шутка в том, чтобы у тебя шептались за спиной о твоих подвигах, боясь их озвучить тебе в лицо и мучаясь при этом от зависти и сомнений. - С тобой все-таки что-то не так, Па, - сказал Драко. – Ты… Вместо продолжения он с какой-то новой в нем, отчаянной смелостью схватил Люциуса за плечи и подвел к зеркалу. От быстроты и нахальства Люциус даже не сопротивлялся. А у зеркала замер, пораженный. На него смотрел Люциус Малфой, да, это то, на что он всегда мог рассчитывать, вставая перед зеркалом, но его отражение было не старше лет тридцати пяти. Если еще не моложе. - А… это? Есть такое заклинание, Драко. Хотел позлить министерских, вот. Попробовал. - Нет таких заклинаний. - Ты все заклинания знаешь? - Нет. Но… Ах, делай что хочешь. – Драко отошел от него угрюмый. – Только не исчезай. Совсем. - Что тебя так пугает? Будешь менять мне пеленки, если я и дальше продолжу омолаживаться. Или уже забыл за семь лет, как это делается? – рассмеялся Люциус. - Не смешно. - Разве? Знаешь, сын мой, главный принцип: все, что не мешает твоим родным – позволено, но худшее, что ты можешь им сделать – мешать им следовать этому принципу. - Но как же долг? Ты все время учил меня, что это… это самое главное, - прошептал несчастным голосом Драко. - И преуспел, как я вижу… - усмехнулся Люциус, впрочем, почти без горечи, скорее, с легкой грустью. - Забудь. Все это не имело значения. Пусть сегодня все катится в Тартарары! Между тем, когда Люциус переодевался, чтобы отправляться в министерство, стало очевидным, что так, не предприняв каких-то серьезных мер, ему идти нельзя. Можно и не идти, он же никому не должен. Но у Драко, Скорпиуса и Нарси тогда будут проблемы. Нет. Он никогда не нарушал главный принцип, даже, когда ему было пятнадцать... - Что мне делать? – спросил он зеркало, теперь уже отражавшее до неприличия юную физиономию. Сколько ему? Двадцать два? Двадцать? Девятнадцать? - Сев? Он хотел, чтобы Северус появился. Что за манера постоянно прятаться от него в его собственном доме? Стоило приглашать мальчишку к себе, чтобы потом бегать за ним по комнатам? Рядом с его плечом мелькнула тонкая тень. Люциус резко развернулся и был вознагражден: мальчишка трепетал в его объятьях. Длинные блестящие волосы спутались, потрескавшиеся губы приоткрылись, потому что его хрупкая добыча задыхалась от смущения и злости, чернющие глаза метали молнии. Какие же все-таки у Сева красивые глаза: как омуты. Нет… Нет для них слов и описаний, это просто две пропасти в бездну, где мерцают звезды и ждут чудеса, сотканные из протяжных жалобных стонов, теплых блестящих дорожек, оставленных слезами и потом, нежного сияния кожи, как мороженое тающей на языке, и благодарной дрожи, и имени Люциуса, вырвавшегося против воли, но с восторгом, благодарностью и покорностью, от которой хочется упасть в пропасть снова... - Тебе нужно зелье, - прошептал Северус. Он смирился, перестал дрожать и смотрел на Люциуса строго, как забавная миниатюрная копия себя самого лет через десять. – Оборотное зелье. Люциус с силой провел ладонью по спине подростка, словно хотел убедиться все ли любимые косточки на месте. - Люциус… пожалуйста, пусти. Я… Северус опустил глаза, крылья его тонкого, но большеватого для узкого лица носа раздувались, каждая клеточка его желтоватой кожи соблазнительно мерцала от проступившей влаги. Люциус блаженно зажмурился: он всегда смаковал эти моменты. - Пожалуйста. И всегда подчинялся этому «пожалуйста», Мордред весть почему. С досадой Люциус разомкнул руки. - Какое зелье? Северус глянул на него с яростью. - Постучать тебя по голове, чтобы кровь прилила туда, куда надо?! Оборотное зелье, говорю! - Это кого тут по голове стучать надо? – усмехнулся Люциус. – Забыл, дьяволенок, что оно месяц готовится? - Думаю, в нашем случае, когда время выкидывает фокусы… Ну вот вроде того, что с тобой происходит. В общем, не важно. Мне нужен твой седой волос. Люциус пожал плечами, но подошел к кровати. Искать долго не пришлось. Вот он, на подушке и от одиночества не страдает. Получив затребованное, Северус молча удалился в серебристую глубину. К счастью, едва у Люциуса тоскливо заныло под ложечкой, он появился вновь с медным котелком, над которым вился мерзко пахнущий пар. - Только помни. Здесь оно действует, как обычно - час. Неважно, что зеркальное, - сказал Северус, когда обращение успешно завершилось, и Люциус заторопился – на самом деле заторопился – в министерство. *** Его уже ждали, когда он вошел. - Опаздываете, мистер Малфой, - ворчливо произнесла постаревшая Амбридж. - Простите, - тоном, в котором отсутствовал и намек на раскаяние, лениво протянул Люциус, - я искал свои очки, а моей палочке, с ограниченным министерством действием, не по силам справиться с заклинанием зоркости. - Могли бы попросить жену и сына! – заявила какая-то молодая ведьма. Она очень ловко продвигалась вверх по служебной лестнице. Магглорожденная, не наделенная, вроде Грейнджер или Лили никакими выдающимися способностями, кроме умения и в свободной министерской мантии выглядеть, как хорошая шлюха. Как странно. Почему-то раньше Люциус не замечал этого и недоумевал, как изменились времена, что в кратчайший срок можно добраться до самой верхней ступени. - Уважаемую мисс Андерс не успели, я полагаю, ввести в курс дела. Но у всех членов моей семьи палочки с ограниченным спектром заклинаний. Даже у маленького Скорпиуса будет такая палочка, когда он пойдет в школу. - Не преувеличивайте, мистер Малфой. Мы как раз и устроили совещание, чтобы решить этот вопрос, - с легкой досадой заметила миссис Марчбэнкс, очень старая ведьма, помнившая Люциуса еще мальчишкой и принимавшая у него когда-то экзамен. - Да? – удивился Люциус. – Ах, моя стариковская рассеянность. Мне казалось, что мы собирались обсуждать мою отставку. - Да. То есть… Видите ли, мистер Малфой, именно вы представляете опасность для своей семьи и магического сообщества, поэтому все ограничения с вашей семьи будут сняты, когда… Как только вас не станет. - Вы предлагаете покончить мне жизнь самоубийством? Ах, как мило. Почему я сразу не догадался, что об этом пойдет речь на собрании? - Никто, ни один в здравом уме и имеющий совесть маг никогда не предложил бы вам ничего подобного, мистер Малфой! – подал голос Шеклболт, чье черное лицо посерело. Люциус с интересом посмотрел на министра, пытаясь понять от ярости это или от стыда. – Мисс Андерс просто озвучила давнее решение, которое мы обязаны сегодня донести до вашего сведения вне зависимости от того, выйдите вы в отставку или нет. Оно состоит в следующем: «После того, как мистер Малфой покинет магический мир, с его родственников необходимо снять все санкции». Вот что, в несколько неуклюжей манере, признаю, пыталась озвучить мисс Андерс. Прошу прощение за ее поведение, которое можно оправдать молодостью. - Ах вот как? Так, значит, любое поведение можно оправдать молодостью? – Люциус улыбнулся, блеснув глазами. Тут прямо перед ним из воздуха соткался полупрозрачный Северус. Он хмуро взирал на министерских, переводя пылающий ненавистью взгляд с одного на другого. Но, заметив, что Люциус на него смотрит, ободряюще улыбнулся и подмигнул. Наивный жест, от которого Люциус почувствовал легкость, будто сидел не на кресле, слишком хорошо ему знакомом и благо еще с неперевязанными цепями руками, а парил у сводчатого потолка, подобно надменному духу, вызванному навязчивыми медиумами. - Молодостью многое можно оправдать, мистер Малфой, - произнесла миссис Марчбэнкс. - Поэтому вы избежали Азкабана после первого падения Волдеморта, если вы помните. Поэтому против вашего сына вовсе не было возбуждено процесса. Однако мы отвлеклись. Суть в том, что вы должны определиться, остаетесь ли вы на своем посту или желаете уйти в отставку. В первом случае, так как в присмотре нуждаетесь именно вы, далеко не в юные годы повторно примкнувшие к преступной группировке, мы снимем следящие чары с Малфой мэнор, ограничившись наблюдением за вами в этих стенах. Во втором – мы будем вынуждены не только оставить чары, но… Что с вами, мистер Малфой? Люциусу показалось, что его щеки обожгло пламенем. Ощущение было знакомым – обычно с ним всегда происходило нечто похожее при перевоплощениях, поэтому он закрыл лицо. «Неужели Сев что-то перепутал со своим зеркальным зельем? Не может быть, чтобы прошел уже час…» - Извините, у меня кружится голова… Но я… - перед глазами плыло, тревога оказалась ложной, но теперь Люциус отчетливо видел, что все, абсолютно все в этой комнате, включая самих магов – жалкая иллюзия, грубый набросок реальности. - Я остаюсь на посту. «Надо уходить отсюда!» - Колдомедика! – крикнула миссис Марчбэнкс настолько громко, насколько могла. - Нет. Мне уже лучше, - поспешил успокоить ее Люциус. Забавно, она еще самая реальная, - подумал он, глядя на нее, но видя испуганную девушку с серыми глазами и веснушками, рассыпавшимися по всему лицу. «Люциус, уходи, у тебя минут двадцать», - услышал он голос Северуса. - Да. Со мной все хорошо. - Идите домой, мистер Малфой, - подал голос министр, смотревший на Люциуса почти с сочувствием. - Отдохните сегодня. А завтра выйдете на службу, как обычно. - Да. Хорошо. Спасибо. Пошатываясь, потому что кресла в комнате повадились перемещаться, а из воздуха возникали туманные фигуры с запавшими, как у мертвецов глазами, Люциус покинул зал. Кто-то из министерских, какой-то молодой маг, напомнивший ему Уизли образца семьдесят пятого года, довел его до камина. Оказавшись дома, Люциус бросился в спальню. Видения прекратились, стены казались вполне реальными, только некоторые из них просвечивали, как тающие ледяные глыбы, когда на них падали золотые пучки света из окон. В коридоре, подходя к своей спальне, он столкнулся с Драко. Тот отшатнулся от Люциуса, как от приведения. - Отец, что с тобой?! На тебе лица нет! Эта фраза показалась Люциусу невыносимо уморительный. Кусая губы, чтобы не расхохотаться, он прошмыгнул мимо, ловко увернувшись от сильных рук, пытавшихся его обнять. Странное дело, Люциус не испытывал никого беспокойства от того, что все перед его глазами будто бы растворялось и представало не таким, как он привык. Так сын на какой-то миг сделался до смешного похож на Абраксаса Малфоя, то есть собственного деда. И все же он чувствовал, что сын испуган. - Мой револьвер в кабинете, Драко, - успокоил он, оборачиваясь в дверях. Ну вот, теперь мальчик стал самим собой и никакой серьги в ухе. Его славный мальчик. Надо купить ему метел для команды, чтобы они побили выскочку Поттера. Он с силой захлопнул дверь. Полотно выгнулось дугой, но Люциус сумел нащупать бантик замочка, и закрутил его, пока латунь не растаяла в пальцах. Но теперь ему надо… Ему надо… Что? Все. Все… Предметы обрели четкость. Он огляделся, Да, все нормально, только комната прибрана так же, как лет двадцать назад. Никаких вонючих зелий на тумбочке. Неважно. Он подошел к зеркалу. Обращение, по-видимому, еще не произошло, но он не мог точно определить, сколько ему теперь лет. Взгляд безумен и весел одновременно, мешки под глазами исчезли. Его скрутила боль… Кожа, будто взрывалась пузырями. Все. Теперь, действительно, все. Он лежал на ковре и рассматривал свои длинные красивые пальцы. - Северус, где ты тут?! – позвал он, с удовольствием слушая собственный голос: четкий ясный перезвон серебра. - Я здесь. Люциус легко уселся по-турецки, с удовольствием ощущая во всем теле гибкость. Мальчишка сидел на кровати, свесив босые с узкими ступнями ноги. В вороте расстегнутой мантии белела длинная шея. - Северус, - ласково протянул Люциус. Он приблизился к кровати, встал на колени, обхватил ладонями гладкие сухие ступни. Счастливо улыбнулся, почувствовав тепло желанного тела перед собой, отделенного только шерстяной тканью. Северус подался назад, резко вскинув руки, начал стягивать мантию, и вот он уже весь перед ним: тонкий, хрупкий, теплый, в одних панталонах, откровенно обтягивающих крепкие длинные ноги. Глазища сияют, как отполированный обсидиан, тонкие губы сжались в прямую черту. - Если ты не хочешь… - начал Люциус, у которого в горле запрыгало сердце, а от крови, прилившей к паху, сделалось жарко до боли. Северус диковато хмыкнул, протянул тонкие руки, расстегнул верхнюю пуговицу видневшейся из-под мантии Люциуса рубашки. - Сейчас же снимай с себя это, - прошептал он требовательно. – Все, до нитки. А то я передумаю. Люциус рассмеялся. - Как скажешь, мой повелитель, - произнес он насмешливо, но голос предательски дрогнул. Он с легкостью разделся, замечая, как жадно мальчишка следит за его грациозными движениями. Что ж… Он хочет представления? Сейчас Люциус не собирался в чем-либо ему отказывать. Он стягивал штаны, усевшись к Севу боком и, любуясь своим упругим животом, упал на спину, вскидывая белые длинные ноги, запутавшиеся в тончайшем шелке, скрывая стройным бедрами возбужденную ...
УПС: ... плоть, с прозрачной слезинкой на розовом кончике. Он счастливо рассмеялся, когда мальчишка с глухим рычанием навалился на него сверху, шальными глазами ощупывая его лицо, шею, плечи, жадно впившись взглядом в набухшие розовыми бутонами соски, а потом вновь уставился прямо в лицо требовательно, если не властно. - Тссс… - прошептал Люциус, улыбаясь. – Кое-кто еще не готов. - Я готов. - Сев, а панталоны? – Люциус обхватил худенькую с проступавшими лопатками спину ладонями, спустился ниже, зацепил край штанов. - Нет, - сказал Сев, напрягаясь и пытаясь вырваться. - Что «нет»? О Мордред! Опять «нет»??? - Перевернись. - Сев… Но взгляд, пригвоздивший его к простыне, не терпел возражений. Люциус тихонько рассмеялся и перевернулся на живот, радуясь шелковой прохладе простыни. Чуткие сильные пальчики погладили его ложбинку, заставляя затрепетать нервные окончания чувствительной кожи, а потом, едва успела доверчиво раскрыться его дырочка, пришла острая боль, от которой перед глазами поплыли круги. Люциус вскинул голову, сжимая зубы, чтобы не кричать, а жаркие влажные губы целовали и целовали его шею, и боль отступала, с каждым толчком, так, что он стал подаваться назад, сжимая ягодицы, и как музыку слушал раздававшиеся над ним вскрики, а потом жалобный, долгий стон. Он шевельнулся, бережно сбрасывая расслабленное тело, подмял его под себя и неторопливо стал гладить и целовать золотистую кожу, сдавливая пальцами острые покрасневшие соски, пока Северус не открыл глаза. Мальчишка улыбался, нежно и восторженно. Тогда Люциус стянул с него панталоны, не защитившие его от вторжения крепкого приятеля, бесстыдно сделавшего свое дело через ширинку, и закинул на плечи длиннющие ноги, так, как давно мечтал. Северус запрокинул голову и зажмурился. - Нет, дьяволенок, нужно наоборот – расслабиться, - прошептал ему Люциус на ухо, потом погладил напряженные ягодицы и несильно прикусил губами прозрачную, как розовый лепесток мочку. - Да, - прошептал Северус, тая, обмякая в его руках и доверчиво подаваясь навстречу его умелым ласковым пальцам. *** Драко метался по имению, перепугав жену, забившуюся в своей комнате, и мать, которой он тоже ничего не желал объяснять. Забегал в кабинет отца, нашел на месте в ящичке рабочего стола револьвер – еще одна маггловская штуковина, которую на правах безобидной хлопушки Люциус приобрел для себя в маггловском магазине. Впрочем, и сам Люциус и Драко, которому отец подробно объяснил назначение вещицы, мало верили в эффективность примитивного орудия убийства, но когда вместо Авады твоя палочка испускает напоминающий сирену вой, на который сбегаются министерские, хочется иметь под рукой нечто, способное защитить, пусть и непроверенное… В итоге, совершенно отчаявшись, Драко, плохо соображая, что делает, направил на дверь отцовской спальни палочку и взревел: - Алохомора! К его удивлению заклинание сработало на полную катушку. Мучимый самыми дурными предчувствиями молодой маг вошел в комнату. Он увидел вытянувшегося на ковре отца в его форменной министерской мантии. Он больше не выглядел неестественно молодым, только выражение его лица казалось светлым и счастливым, как бывает в юности, когда видишь восхитительные сны. Подойдя ближе и опустившись на колени, Драко понял, что отец не дышит. А перед тем, как слезы хлынули из его глаз, успел разглядеть колдографию, где молодой Люциус обнимает угрюмого подростка, мало напоминающего Северуса Снейпа, каким он его запомнил. К глянцевой поверхности прилипло и дрожало теперь в пальцах Драко два длинных волоса: золотистый и иссиня-черный…
monteray: Жаль, что автор не ошибся, сказав, что фик грустный...Но он еще и чем-то трогательный и временами забавный :) Спасибо!!! Чорд, хотелось бы увидеть лицо Драко, когда отец ему сережку посоветовал поменять:)
how: расстрогал до слез
MaryAnn: Автор! Вы меня без ножа зарезали… Это конечно не мой заказ (ну совсем не мой…) Но я облилась слезами, во-первых, ходила под впечатлением (это от фика-то по СевЛюцу которых я перечитала и переписала Мерлин знает сколько) долго, это - во-вторых! Я люблю ХЭ, просто их обожаю, но этот фик меня зацепил по-взрослому. Не знаю буду ли перечитывать – очень уж всё… натурально и за душу берёт! Автору – ОГРОМНОЕ И ПРЕБОЛЬШОЕ! PS Ну а кто мой заказ выполнит, а?
Натэль: На редкость трогательный и реалистичный фик. Большое спасибо автору!
Иришка: Уважаемый Автор, это было невероятно!.. Полность присоединяюсь к MaryAnn: давно меня так не цепляло... На мой взгляд, фик получился вполне в духе нежно любимых мной уайльдовских сказок. Волшебный, но одновременно нестерпимо серьезный и печальный. Заставляющий думать... Определенно буду еще перечитывать, ибо обожаю такие неоднозначные вещи.
Lord Lucius Malfoy: Уайльд бы позавидовал вашему Люциусу.
Yoshy: Даже слов не могу подобрать... Соглашусь с MaryAnn насчет ХЭ и "зацепило"... И с Натэль о реалистичности. Ведь и правда, вся наша жизнь такая - от и до... до того самого конца. Умереть бы вот так, как герой произведения...
полная версия страницы