Форум » ФЕСТОВЫЕ ФИКИ » "Его руки..." » Ответить
"Его руки..."
Азазелло: Название: Его руки Автор: Азазелло Пейринг: ЛМ/СС Жанр: UST (но не выдержен до конца))) Примечание: подарок Джеку.
Ответов - 10
Азазелло: Его руки ворвались в твою жизнь, как незваные гостьи, как легкомысленные птицы, по нелепой случайности залетевшие в форточку и угодившие в клетку, которую представляло собой твое мрачное жилище: с треснувшим трюмо у стены, с облезшими обоями и одиноким колченогим стулом, на котором никто никогда не сидел, а только стопкой на нем громоздились книги. Они касались тебя, хлопали по спине, приветствуя на самом правильном, на самом лучшем факультете, который предал тебя в первый же твой день в школе, не пожелав принять достойнейшую из достойнейших, зеленоглазую, как льющийся сверху через изумрудное озерце над главной комнатой в слизеринской гостиной свет. Ты не замечал, как эти руки сжимали твое плечо, потому что тебя переполняло отчаяние, и далеко не сразу ты заметил, что ты больше не один, потому что за тобой следят серые глаза или о тебе думают, и ты это чувствуешь… Ты прекрасно успеваешь по всем предметам, или почти по всем, потому что тебе не дается трансфигурация. Лили не смеется над тобой, как этот ублюдок Поттер или его несносный дружок и подпевала Блэк, тот еще гриффиндорец… Ты долго ждешь, когда освободится главная комната, ты прячешься, забившись в самый темный уголок и даже не поднимаешь глаз, прислушиваясь, как постепенно, один за другим, твои однокашники отправляются спать. Он опять следил за тобой, ты это чувствовал, когда, вскидывая глаза, замечал в уголках его тонких бесстрастных губ затаившуюся усмешку. Тебя это злило, но что ты мог ему противопоставить? Он староста, он сильный, почти взрослый маг, а ты сотый раз про себя твердишь заклинание, и по твоей спине струится пот, потому что еще одной неудачи ты не переживешь… Вновь услышать их смех, их шепот: «Смотри, Нюньчик то не в состоянии справиться с элементарным заданием. Какая бездарность! Только и годен, чтобы варить из травок всякую бурду!» «Нет! Только не это!» - Terictalle … gerritamos … Но проклятый пенал, жертва твоих экспериментов, остается пеналом, только из деревянных боков единственной не самой потрепанной твоей вещицы начинают расти тонкие кривые лапки… И ты слышишь чей-то сдавленный смех! - Держи его, Сев, он сейчас забьется под шкаф! Потом возни с ним, чтобы выманить обратно, а заклинаниями здесь не вся мебель передвигается. - Почему? - Были несчастные случаи. Еще прошлый директор принял решение приковать тяжелые шкафы к полу. - Ааа… - Знаешь почему тебе не просто дается трансфигурация? Он хватает убегающий пенал за бока и поднимает его вверх, лапки такого же нелепого, как ты сам, существа дергаются. Ты угрюмо молчишь. - Дело в том, что тут не нужна сосредоточенность. Не такая, как в зельеварении. Нужно напротив – расслабиться и отдаться во власть воображения, фантазии. Это больше похоже на игру, предметы изменяет сила твоей освободившейся от оков обыденности мысли… Он протягивает пенал тебе, ты хватаешь его. Наверное, очень резко, так нельзя, он все-таки староста… Нужно поблагодарить, но твой язык упрямо костенеет – ты не любишь, когда тебя уличают в отсутствии у тебя какого-нибудь важного в магических ученьях качества, например, воображения. Ты шепчешь заклинание снова, мечтая, чтобы исчезли лапки, но их становится только больше – вместо четырех восемь, и он смеется уже в голос и произносит нужные слова, чтобы твой пенал обрел прежний достойный серьезного слизеринца вид. Он треплет тебя по голове, еще одна его раздражающая особенность – его руки постоянно тянутся к тебе. Ты, как всегда в таких случаях, пристально вглядываешься в его лицо, пытаясь понять, что ему нужно от тебя, но не обнаруживаешь ничего, кроме беззлобной усмешки и странной растерянности, затаившейся в прозрачных, как холодные капли дождя, глазах. Похоже, он сам не понимает, что ему от тебя нужно. А потом его руки протягивают тебе огромный сверток… Твой день рождения, она подарила тебе набор перьев и пыталась всучить носки. Вы первый раз поссорились, но вскоре помирились, потому что она стала называть тебя «Сев» и гладила по голове. Наверное, настоящих мужчин не гладят по голове, но твое сердце так сладко замирало в груди, что ты боялся шелохнуться. Нет, носки ты не взял – ты не нищий. И тем более ты не ожидал подарка от него, из его рук… - Да разверни же это, Сев. Даю слово, оно не кусается. - А я и не думал, что кусается, - сердито бурчишь ты в ответ и начинаешь развязывать веревочку. Он снова едва сдерживает смех, кажется, ты начинаешь понимать, почему он не выпускает тебя из виду – ты источник его хорошего настроения, вроде заводной игрушки. У тебя была такая – крутишь винтик, и существо начинает двигаться. Это была черепашка, ты нашел ее на помойке, но механизм оказался в исправном состоянии… - Ах! – ты не можешь сдержать восхищенного возгласа. Перед тобой на скомканной глянцевой бумаге лежит метла, Метеор последней модели, ее гладкое древко блестит в желтом свете свечей, зависших над вашими головами. - Ну вот, теперь я потренирую тебя, и у нас будет новый ловец. - Я? – ты шепчешь, в твоих глазах, ты понимаешь это, почти собачья преданность, но ты ничего не можешь с собой поделать… И даже забываешь, что это именно он забраковал тебя, когда отбирал новичков в запасную команду, смену на следующий год. Он сказал тогда: «Извини, Сев, но на этом ты далеко не улетишь». Он кивнул на твою метлу, кое-кто рассмеялся и ты ушел из раздевалки рассерженный. - Но я не умею… Я плохо летаю, - вот ты уже и лепечешь. И следовало ли признаваться ему в таких чудовищно постыдных вещах? - А мы с тобой потренируемся. Я научу тебя. И его руки снова тянутся к тебе, но теперь ты позволяешь не только потрепать себя по голове, но и зачем-то медленно провести по твоей щеке. И выражение лица у него становится странным, каким-то мечтательным. Когда он уйдет, – как-то резко и даже не пошутив напоследок, как обычно, - ты подбегаешь к зеркалу и рассматриваешь свои щеки. Они худые и желтовато-бледные, а на ощупь… Ты пожимаешь плечами. Да никакие они на ощупь. Мягкие, гладкие... Щечки Лили, наверное, нежнее. Ваши занятия начинаются весной. Он зовет тебя за собой, на квиддичное поле, практически каждое ясное утро. Все еще спят, а ты вскакиваешь с постели, как только первый лучик касается твоих век. Золотистый и прохладный вестник утра ассоциируется у тебя с ним, с твоим старостой, и, кажется, другом. С Люциусом. Ты окунаешься в небо, и холодными ручьями твое лицо омывает ветер. Он требует, чтобы ты поднимался выше и выше, он показывает тебе виражи и велит повторять за собой. И ты гоняешься за ним на метле, ничего не замечая, кроме его черной мантии, по которой струятся светлые волосы. Круг за кругом, зигзаг за зигзагом… Ты перестаешь бояться высоты, а он никогда не смеется, когда ты отстаешь от него или ошибаешься. Он даже не шутит, когда вы в воздухе. Тебе все время кажется, что он знает не хуже тебя, что полеты на метле не твое призвание, но он так же упрям, как и ты. Он не щадит тебя и в конечном счете ты действительно добиваешься успехов. Ровно настолько, чтобы над тобой больше не смеялись на занятиях с мадам Хуч. Его почему-то устраивает и это, но он продолжает бороться за тебя, потому что в следующем году его уже не будет в школе, и он договорился, чтобы тебя взяли в команду, а ты слышал его спор с новым капитаном, уверявшим Люциуса, что тот опять весь во власти своей новой безумной идеи. «Люциус, я понимаю, что ты принимаешь участие в Снейпе, он перспективный маг, экстремально талантлив, но пойми же, наконец – полеты не его. Не возможно владеть в совершенстве всем. Ах, я тебе обязан? Люциус… Я… Ну хорошо… Я возьму его, только если из-за него мы проиграем, мне не позволят держать его в команде, тот же Руквуд пощупает его и без того кривое личико. Спокойнее, Малфой! Всех ты не заставишь плясать под свою дудку!» После того разговора Люциус буквально изводил тебя на тренировке. Черная фигура стала расплываться перед твоими глазами, серо-голубое небо начало стремительно темнеть, а потом ты понял, что просто-напросто летишь к земле. Но тебя обняли его руки, когда ты был в паре футов от земли, и влажным изумрудным ковром перед тобой раскинулась трава. Вы спешились, ты упал на колени, и тебя вырвало. Ты не смел поднять глаз, сквозь спутавшиеся от ветра и пота волосы в ужасе пялясь на его светлые чистые туфли. Он должен был понять, что ты ничтожество, жалкий червяк, не способный оторваться от земли, ни физически, ни в своих фантазиях. Но его обтянутая белой перчаткой рука взяла тебя за подбородок, его спокойные глаза заглянули в тревожные твои, и он тихо произнес очищающее заклинание, уничтожая следы твоего позора. - Пошли в душевую, как раз еще успеем. - Д-да… Он протянул тебе руку и помог подняться… Но перчатки швырнул в мусорную корзину, когда раздевался в душевой. Он вел себя странно, впервые отводил взгляд, а когда ты вышел из кабинки одновременно с ним и замер, чувствуя себя жалким и виноватым, он улыбнулся, призвал к себе огромное полотенце и завернул тебя в него. Это было фантастически приятным и тревожным ощущением, когда он стоял рядом с тобой, осторожно обнимая, с пылающими щеками и загадочно тоскливым выражением во взоре. - Ты весь мокрый, - сказал он зачем-то. Ну да, мокрый. А какими люди вылезают из душа? Ты пожал плечом, ожидая, что он тебя отпустит, но он выглядел очень смущенным и держался за тебя так, будто, разжав руки, он полетит в пропасть. Ты уже сердито всматривался в его лицо, он же прикусил губу и натянул полотенце тебе на голову, неумело стал вытирать волосы, а потом оттолкнул тебя и снова залез в душ. - Опоздаешь к завтраку. Мигом одевайся и бегом в гостиную. - А ты? - Что я? - Тоже опоздаешь. - Не твоя забота. Я же сказал, мигом! Никогда ты не слышал у него такого злого голоса. Вернее слышал, но не тогда, когда он обращался к тебе. ***** Приближалось лето и многое стало неважно, кроме зеленых глаз Лили, ее смеха и ваших встреч у реки в тени деревьев. Никогда еще она не была так добра с тобой, как в те два солнечных месяца после первого курса. Ты не обманул ее, она действительно оказалась ведьмой, и это было так здорово… Ты смотрел на нее, иногда касался края ее платья и почти забыл об его руках. ***** Потом потянулась череда долгих лет без него, и только тогда ты стал замечать, что чего-то не хватает. Его внимательно отслеживающих каждый твой шаг глаз, его незаметной поддержки и его насмешливого, иногда тревожно вибрирующего голоса: - Что ты бродишь, Сев, по замку в одной ночнушке? - Я… Ходил в душевую. - А как все нормальные люди, вечером, тебе было не помыться? - Я читал! Ты сам подсунул мне эту книгу о древних династиях! - Тише, сейчас перебудишь всех. Я не предполагал, что ты будешь читать ее до полуночи. Подразумевается, что книги читают понемногу, растягивая удовольствие. Ты же пока не прочтешь от корки до корки – не успокоишься. - Ааапчи! - Замечательно. Теперь ты еще и простудился. Ясное дело. Ходишь… Он что-то еще хотел сказать, но вместо этого скинул с себя халат, сам, оставшись в тонкой ночной сорочке, и накинул его тебе на плечи. Он увел тебя к себе в комнату, вы пили чай с ромом, а потом он показывал тебе настоящую шпагу, сделал дубль для тебя, трансформировав в нее великолепный кинжал, с рукоятью, отделанной аметистами. Он показал тебе несколько приемов, и ты впервые заметил, как он красив, когда гордо запрокидывает голову, убирая с лица светлые волосы, когда серые глаза блестят задорно и смело… Вы оба опоздали тогда на первое занятие, и у него была такая же встревоженная и шкодливая физиономия, как и у тебя. Об этом и многом другом ты скучаешь, а Лили с каждым годом отдаляется от тебя, но ты не желаешь замечать этого, как и того, что ждешь его писем и редких встреч в Хогсмиде. - Не люблю осень, но в этом году она вполне сносная. Наверное, потому что нет дождей. Он задумчиво и непривычно печально смотрит, как кружатся поднятые ветром желтые листья. С ним что-то происходит последнее время, но ты не рискуешь спросить напрямик, а намеками не получается - он только улыбается в ответ. - Да, устроился в Министерстве. Работа не пыльная. Он ловит листья, ты ждешь, что он скажет еще. Спрашиваешь о себе. - Нет, тебя туда не возьмут. Не хмурься… Я помогу тебе куда-нибудь пристроиться. Как успехи? Опять одни «превосходно»? А где разнообразие? - Мы уже выяснили, что не мне стремиться к разнообразию. - Перестань, Сев. И тебя точно возьмут в святого Мунго. Умоляю, не надо делать такое лицо, - он смеется и пытается по привычке потрепать тебя по голове, но ты отбегаешь от него, не столько разозленный, сколько охваченный каким-то диким весельем, передавшимся тебе от листопада. Он пытается тебя догнать, но ты ловко прыгаешь по кочкам, и вы мчитесь в сторону Запретного леса. Его ноги длиннее, он сильнее и ловчее тебя и наконец ему надоедает тебе подыгрывать, он обнимает тебя за плечи, и вы тут же утопаете в мягком желтом ковре. Ты лежишь под ним и смеешься, но смех резко затихает, потому что он целует тебя в губы. Очень осторожно, только касание нежной кожи к такой же уязвимой коже. Сначала ты думаешь, что тебе показалось, что такого не может быть, но тут ты видишь его глаза: темно-серые омуты с расползающимся, как тьма в твоем сознании зрачком, и тебе вдруг многое становится ясно. Его взгляды, его прикосновения, а ведь он бывал с тобой в душевой… И как он избегал смотреть тогда на тебя, как выгнал тебя три года тому назад, разозленный… на самого себя? - Нет! – кричишь ты, но он жадно целует тебя в шею, из его горла вырывается то ли стон, то ли всхлип. И тогда ты начинаешь вырываться всерьез, ты сражаешься с ним за себя, за свою честь, за свое право выбирать, но у тебя нет шансов, и он сам внезапно отпускает тебя и смотрит тебе в глаза, как безумный. - Сев, - он протягивает к тебе руку, желая… Что? Погладить? Успокоить? - Пошел к черту, - ты вскакиваешь на ноги и выхватываешь палочку. Он медленно поднимается и выглядит совершенно спокойным; он смотрит на тебя, вытянувшегося перед ним во весь твой невысокий еще рост. Твои пальцы сжимают палочку. - Север, мы опаздываем в театр, - говорит он механически, но в глазах вспыхивают тревожные искры. - Что?! - Иди ко мне, нам пора, - он смотрит на тебя так, будто ты и вправду, как хороший мальчик, подойдешь к нему. Но ты пятишься назад, чувствуя себя несчастным, обманутым. Ты кричишь ему, задыхаясь: - Убирайся сам в свой гребаный театр и куда пожелаешь, Малфой. А он жутковато смеется и делает шаг вперед, ты же ступаешь шаг назад, нащупывая ногой кочку. - Не приближайся ко мне, педик! Теперь он не смеется, а только криво усмехается, и почему-то кажется тебе не таким чудовищем, каким должен быть такой моральный урод, как он. Вы продолжаете это странное движение в сторону кромки леса: ты спиной, он вперед, приближаясь к тебе. Ты начинаешь паниковать, надо бы запустить в него заклинанием, но у тебя не хватает духу. Твои шаги становятся все чаще, пока ты не спотыкаешься и не падаешь навзничь. Палочка вырывается из твоей руки и летит куда-то вбок. Естественно, он призывает ее себе. Ты резко садишься, тебе надо бежать, но ты только смотришь на него с ненавистью. Он протягивает тебе руку. - Вставай, говорю же, опаздываем. - А я говорю, что я никуда не пойду с тобой! - Да? И куда ты направишься без палочки? - Ублюдок! Но он больше не теряет времени и, обхватив твое возмущенно дернувшееся тело за плечи, поднимает тебя на ноги. От отвращения и обиды у тебя больше нет сил протестовать. Вы аппарируете в Мэнор… На все его ловкие попытки разговорить тебя – ты отвечаешь глухим молчанием. По его лицу не понять, что он чувствует. Он улыбается, подбирает тебе костюм… Ты смотришь на него с презрением, как святой мученик на палача, но он больше не прикасается к тебе и пальцем, а в серых глазах ты наконец замечаешь что-то совсем ему не свойственное… Если бы это был не Малфой, то ты бы сказал, что это боль. Он пропадает надолго. И только по праздникам от него приходят письма и подарки. Праздников немного. Рождество и твои дни рождения… Остальные, отмеченные радостным красным цветом, дни он не признает, и ты имеешь удовольствие за следующие два года получить от него только четыре письма. И если на первые два ты не ответил, то на последние ты отвечаешь охотно и ждешь ответа, но напрасно… А Лили предаст тебя, отвергнет тогда, когда ты станешь на распутье, когда твои приятели поманят тебя за собой, туда, где дают все то, чего тебе не досталось от рождения: деньги, силу, власть. Там где-то должен быть Люциус, которому ты когда-то был так нужен… И ты решаешься на отчаянный поступок. - Северус? - Кто этот мальчик, Люциус? Почему он так свободно проник к тебе в дом? - Я когда-то открыл для него камин, Мой Лорд. - Ах вот как… И это значит, что этот мальчик твой… Кто, Люциус? - Мой приятель, младший сли… - Эту песню ты споешь кому-нибудь другому. Северус? - Да… - «Мой Лорд», ко мне следует обращаться «Мой Лорд» - Да, Мой Лорд. - Иди-ка сюда… Славный малый. Ты чистокровка, надеюсь? - Нет, Мой Лорд. Полукровка. - Плохо… Но что поделаешь, грязная кровь затопила магический мир. Ты всего только жертва, Северус, как и многие достойнейшие маги. Да, на каком ты курсе? - На шестом, Мой Лорд. - Каковы результаты? - У него по всем предметам превосходно. Кроме трансфигурации. - У меня превосходно по трансфигурации! - Ах, извините, Мой Лорд. Мы давно не виделись. Информация могла устареть. - Что ж… Я вижу, Люциус, ты умеешь выбирать себе… гммм… друзей. Проводи юношу в комнату, и продолжим беседу. Люциус бесстрастно кивает тебе, и ты следуешь за ним. Тебя тревожит, что его глаза застыли, как серые льдинки. Он приходит к тебе спустя томительные полчаса, в течение которых ты успел изучить его гостиную до мелочей. Ты понимаешь, что не очень то смотришься здесь, среди всей этой роскоши, что твоя мантия так черна, что, кажется, после тебя останется грязное пятно на нереально светлой обивке дивана. Но ты принял решение, отчаянное решение. Тебе некуда идти, дома тебе никогда не были рады, а Лили… теперь ее больше нет для тебя. Вернее, тебя больше нет для нее. Ты обозвал ее «грязнокровкой» и этим сделал свой выбор. И вот ты здесь, чтобы погрузиться в грязь и ничтожество, тебе без разницы чем и как платить за то, чтобы обрести деньги, власть и силу. Потому что тебе отказали в любви. - Итак, что такое случилось, что ты сам пришел ко мне? Помнится, мне было не затащить тебя сюда и на аркане. - Ты не против, если я у тебя поживу? Неделю. Меня еще не ждут домой. - Ты знаешь, что я не против, Северус. Живи хоть год. Ты хмуришься, потому что тебя кольнуло безразличие его тона, его тусклый взгляд. - Может, ты поведаешь, какой мантикраб тебе укусил? - Все нормально… Только один мудак стащил с меня штаны и сделал это на глазах у половины школы. В остальном, дела мои обстоят неплохо. - Что ж… Причина веская. Я велю приготовить тебе комнату. Ужин в семь. И все… Ни намека на прежнюю заинтересованность во взгляде, на прежние, будто случайные, ласки. И ты просиживаешь дни в библиотеке в гордом одиночестве, протирая штаны в отделанных кожей черного дракона креслах, листая пропахшие древностью и тайной страницы. Ты спускаешься к завтраку, обеду и ужину, ведешь с ним ничего не значащие разговоры; иногда вы вместе отправляетесь в театр. Так проходит неделя и тебе надо уходить, но идти тебе некуда, потому что тебя больше никто не ждет, - там, на детской площадке у качелей, там - у реки под густой сенью деревьев… Ты пришел сюда, надеясь найти пристанище, годное для таких как ты, запятнанных предательством, недостойных любви, готовый ублажать единственного когда-то пылавшего к тебе страстью человека. Или все это только почудилось? Ничего не было? Но ведь это не так! Ты точно помнишь его потемневшие глаза, пылающие щеки, его жадные руки… И пусть даже все перегорело, растаяло въевшимся в память горько-сладким дымком, но ты пришел сюда не за болтовней о победах в чемпионате по квиддичу английской команды и не о том, что тебе не нравится последняя мода на просторные мантии у женщин. Где-то здесь начинается та темная, полная загадок и мрачных тайн жизнь, ради которой ты предал свою любовь, из-за которой предали тебя. «Нет, Люциус, я так не уйду», - клянешься ты и решительно направляешься в его спальню, вниз по коридору, мимо фосфорно-зеленым светом горящих ламп. - Северус? Что еще случилось? - Я завтра ухожу. - Уходишь? Зачем? Что-то не так? - Я не хочу пользоваться твоим гостеприимством задаром. - Какой ты щепетильный… Поверь, ты мне совсем не в тягость. Дом большой, даже приятно, что тут есть кто-то помимо меня и бестолковых эльфов. - Я был тебе когда-то не только не в тягость… - Да, я помню, как я шокировал тебя своим вниманием. Не беспокойся, такого больше не повториться. Ты подходишь к нему, странно пружинящей походкой, ты чувствуешь, как горит твое лицо. Он удивлен и как будто… испуган? Не поймешь. За этими прозрачно-серыми глазами никогда не возможно было разглядеть истину, только когда они темнели… Да, вот так как сейчас. Хорошо. Ты падаешь перед ним на колени. Его ноги слегка раздвинуты. Он привык сидеть с таким видом, будто все лицезрят, насколько он бесподобен в каждом своем мимолетном и естественно-необходимом жесте. Ты набираешь в грудь воздуха и осторожно раздвигаешь полы его халата… он тихонько ахает. Под халатом ничего нет. Когда-то мельком ты видел, как выглядит его орган… Тогда тебя это испугало, а он быстро спрятался в душ. Ему было почти столько же лет, как тебе сейчас. Он, наверное, действительно мучался и теперь тебе понятно, почему он прогнал тебя таким злым голосом. Почему-то это воспоминание вызывает почти нежность и когда твои губы смыкаются вокруг розовой головки, ты уже не воспринимаешь это как расплату. Его вскрик взрывается у тебя внизу живота, и впервые в жизни ты испытываешь откровенное, ничем не завуалированное желание. В нем нет морали, долга и нравственных принципов, ты просто хочешь его. Здесь и сейчас. Он вцепляется в твои волосы, звуки, которые он издает, лишены холодного сарказма и равнодушия. Это плач и мольба, и сквозь всхлипы ты ясно слышишь «Северус…» Если это плата, то почему хочется платить еще и еще? Ты слизываешь до капли его сперму, и тогда в действие вступают его руки, с прежней ласковой властностью обнимающие тебя, тянущие тебя куда-то… Конечно же к кровати… «Ты все еще наивен, Северус. Скоро пройдет». - Сев… Север… Салазар… Люциус похож на безумного. Он раздевает тебя трясущимися руками, ты видишь, как блестят дорожки от слез на его щеках. Ты серьезно считал, что Малфои не плачут? Как же он целует тебя… Как могло что-то иметь значение в этой жизни, когда всегда был рядом человек, умеющий так чувствовать твое тело? Теперь плачешь ты, и мечешься на простынях, и уже он умело обхватывает твою плоть губами. Ты кусаешь собственные руки, зажимая рот кулаком, чтобы заглушить вопль, но он хватает тебя за запястье и отводит покрасневшую влажную кисть в сторону. Его ласки нежны и умелы, его руки не столько ласкают, сколько, кажется, узнают, вновь присваивая, твое тело. И уже ничего не важно, кроме цены, достаточной, чтобы надолго забыть обо всем, кроме его оказавшихся такими родными рук… End.
ДЖЕКизТЕНИ: это я удачно зашел (с) *растекся лужицей* подарки штука приятная, а неожиданные подарки приятны вдвойне Азазелло очень спасибо, совершенно замечательный фик только на счет Нимбуса-2000 в семидесятые годы вы уверены? (это я от потрясения занудствую) Азазелло пишет: экстремально талантлив самое точное определение товарища Снейпа
пис_aka: Азазелло Превосходно, хотя, пожалуй, у меня другое представление о ЮСТ. Но тут как с ПВП, я думаю. Каждый представляет в меру своей испорченности. Вот только мягко ли сидеть на кресле, обтянутом драконей кожей???
Азазелло: пис_aka Фик - за один день, вдохновил заказ ДЖЕКизТЕНИ . Если уважаемое собрание нежно ткнет меня носом в недочеты буду только радо. Насчет Нимбуса узнавало, но не смогло найти точной информации. (((
Азазелло: Метлы, метлы... Метеор, наверное был. Исправляю )))
mort: мне ОЧЕНЬ понравилось... вполне реалистичное возможное развитие истории... браво Аззи! только автору- мне так понравилось, что Я ХОТЕЛ ЧТОБЫ НЦа была "окончательно прописана".. все было так приятно, что хотелось дочитать до конца... в смысле до кончили... (упс..) .
Азазелло: mort На самом деле это задумывалось, как длинная занудная история, вплоть до победы Поттера, но потом мне стало жалко читателей
mort: ААААА!!!! А читателей вам теперь не жалко!!!!!!!!! ЛУЧШЕ БЫ ВЫ не говорили.... я теперь роняю слезу, что мне не увидеть проды этой прелести.. срочно добавляйте и пишите хоть до победы Поттера, хоть до морковкиного заговенья. мы будем только рады.. (ничего, что я ЗА ВСЕХ сказал??)
пис_aka: ничего. я поддерживаю
Азазелло: mort, пис_aka Тогда напишу продку, потом не жалуйтесь ))))
полная версия страницы