Форум » ФЕСТОВЫЕ ФИКИ » "Без слов" » Ответить
"Без слов"
АнонимкАЯ: Название: Без слов Пейринг: ЛМ/СС Жанр: немного ангст, немного драма, немного юмор... А вообще романс ) Рейтинг: R.
Ответов - 27
АнонимкАЯ: Люциус и сам не знал, что он нашел в некрасивом мальчишке, когда впервые по-настоящему увидел его: в разорванной мантии, сидящим у стены, поджавшим длиннющие ноги. Впрочем, единственный взгляд на эти ноги мог бы разогреть кровь и более опытного ловеласа. И если бы все остальное соответствовало их манящей безупречной красоте: великолепной формы, крепкие, с тонкими лодыжками, узкими ступнями – так нет же. Шутница природа наградила мальчишку в отместку за собственную невиданную щедрость несоразмерно длинным для худого маленького лица носом. Снейп был некрасив. Совсем. И не спасали положение ни черные пронзительные глаза, ни неожиданно изящный рисунок бровей, ни гибкость стройного стана. Немногие бы с гордостью продемонстрировали приятелям такого любовника. На ценителя экзотики, на способного видеть мелькающее в редкие мгновения очарование. Тем же чувством, которое Снейп вызывал безотказно в развращенных умах старшекурсников факультета, на который в первый год управления школой махнул рукой даже Дамблдор, - была какая-то жадная похоть. На людях мальчишку было принято дразнить, в лучшем случае, выказывать снисходительное одобрение успехам в учебе, но оказаться с ним наедине представлялось заманчивым многим. А Снейп, как дикий зверек, быстро почувствовал неладное и держался со старшими слизеринцами настороженно. Что-то нездоровое, тяжелое повисало в воздухе, как только Снейп входил в общую комнату. Люциус видел, что необычное внимание изматывает мальчишку и наблюдал. Точнее, они наблюдали оба: Снейп за ощупывающими его маслеными взглядами старшекурсниками, а Люциус за течением событий. И молчал. Это должно было случиться рано или поздно, и дай он молчаливое согласие, на мальчишку давно бы набросились, как на свежее мясо шакалы. Но староста демонстрировал полнейшее безразличие к происходящему, а сами они стыдились спрашивать. Люциус не прикидывал, чью принять сторону, - он ждал. И вот оно, свершилось! Яксли, отброшенный с бьющегося, как под круциатусом, худосочного тела заклинанием, закрывающий лицо руками и бормочущий какую-то чушь в свое оправдание, полуголый мальчишка, тщетно пытающийся прикрыться остатками одежды. Процесс прошел все стадии. Почему бы не дать ему закономерно завершиться? Зачем надо было вмешиваться? Но он вмешался. Вычислил и просчитал каждый последующий шаг с обеих сторон и молча проследовал за хогвартским эльфом, боявшимся его, как медузу Горгону, и с первых дней пребывания в школе белокурого аристократа исполнявшего любую его блажь, дабы сохранить в целости огромные уши. Трепеща с головы до пят, это создание и привело старосту на пустую холодную площадку Астрономической башни. Рот наполнился слюной… Ее приторный привкус отрезвил настолько, что он сумел без лишних слов прогнать Яксли, с молниеносной скоростью непослушными прыгающими пальцами натянувшего штаны, а потом рывком поднял мальчишку с пола. Надо было осмотреть раны, и он сорвал остатки изодранной одежды с худых плеч оторопевшего мальчишки, не чувствуя уже ничего, кроме необходимости принять меры. Несколько кровавых отметин от ногтей он без труда быстро залечил, но надо же было проверить главное... Они смотрели друг на друга: он, борясь с внезапным смущением, Снейп – с гибельным любопытством птицы, переставшей трепыхаться в силках и замершей под ладонью охотника. Помедлив, Люциус спросил: - Где еще болит? Блестящие глаза, так близко от его глаз, что он мог разглядеть ровные темно-коричневые лучики радужки, ожили, перестав казаться стеклянными. - Нигде больше, - прошептали обветрившиеся губы. - Точно? - Да. - Тогда пошли. Молча дождавшись, пока мальчик оденется, Люциус повел его к себе в комнату и только потом, вспоминая обо всем этом, отметил про себя, что недоверчивый и упрямый ребенок не выказал и намека на неповиновение. - Переночуешь у меня. О случившимся никому ни звука. Ясно? - Да. Через неделю для большинства слизеринцев не было секретом, что Снейп – мальчик Люциуса. Те же, кто не успел вовремя воспользоваться уязвимостью нищего полукровки, за которого вряд ли заступилась бы и мать, не баловавшая сына ни письмами, ни посылками, – кусали себе от досады локти. Вдвойне было обидно то, что Люциус обращался с юным любовником не комплексуя по поводу его непрезентабельной внешности. Мог, не стесняясь, обнять при людях; будто дразня, нежно провести пальцами по загорающейся темным румянцем от его прикосновения щеке. Всем все было ясно. И никто не попытался расшифровать странное выражение, мелькавшее в глазах мальчишки, когда он в такие моменты, слабо вырываясь, смотрел на старосту. Смущенное и испуганное – это было понятно и естественно… Но откуда столько - на грани восторга - изумления? И чего-то еще, тревожного, томительного… Боли? Неверия? *** - Иди ко мне. Люциус лежит на низкой кровати, батистовые простыни - в темных пятнах от пота; на нем только нижнее белье, рубашка застегнута на последнюю пуговицу, а утомленно вздымающаяся и опадающая грудь - в редких завитках светлых волос - кажется восковой. На тонконогом маленьком столике в изголовье – кубок, над которым уютно вьются кудри белого душистого дыма. На шелковом пуфе сидит чопорно одетый Снейп. Вернее, не Снейп уже давно. Для Люциуса – Северус, Сев. Юноша озабоченно вглядывается в бледное лицо, его цепкие пальцы несильно сжимают запястье блондина, и он не сразу слышит зовущий шепот. Услышав же, хмурится, но позволяет Люциусу потянуть себя за локоть и покорно усаживается на край кровати. Его щеки разгораются неровным тлеющим румянцем по мере того, как ослабшая, но ловкая белая рука, хищно проведя по грубой ткани, подбирается к пуговицам, расстегивая их одну за другой, а глаза вспыхивают, отмечая как победу, новую освободившуюся петельку. - Люциус… Северус перехватывает влажную прохладную кисть на полпути к своему животу. Смотрит прямо в глаза, тем самым взглядом, который Люциус уже давно пытается разгадать. - Ну, в чем дело?! – сердито спрашивает Люциус. – Когда ты перестанешь ломаться? Я скоро начну думать, что у тебя кто-то есть. Что тебе мешает, Северус? Я же чувствую – тебе нравится. - Зачем тебе это? Вот скажи – зачем? - Ты удивляешь меня. Обычно люди это делают, потому что их влечет друг к другу. Я не привлекаю тебя? - Приятно, наверное, ни секунды не сомневаясь в своей неотразимости, задавать такой вопрос. Ты же знаешь – ты не можешь не привлекать. - На вкус... на цвет… Я в последнее время стал задумываться… Может, у тебя отвращение к блондинам? – игриво спрашивает Люциус, но в негромком голосе сквозит досада, слишком серьезная, чтобы могла относиться к теме беседы. - Меня действительно мало привлекают блондины, - отшучивается Снейп. Глаза насмешливо сверкают, а губы с веселым злорадством кривятся. - Ах вот как... Так я сменю имидж. Кто же тебе по нраву: рыжие, шатены, брюнеты, вроде тебя? - Только не рыжие. И… Неожиданно черные глаза теплеют, Северус чуть склоняется над Люциусом и странно дергает рукой, будто хочет… Но что бы ни означал этот конвульсивный жест – рука юноши по прежнему остается лежать на обтянутом грубой тканью колене. Спокойно он спрашивает: - Тебе лучше? - Нет. Хуже, - следует раздраженный ответ. - Люциус. Я вижу, что твое состояние улучшилось. Я пойду. - Никуда ты не пойдешь! С неожиданной энергией Люциус хватает его за плечи и опрокидывает на кровать, так что черные волосы блестящими ручейками растекаются по простыне; бледные губы блондина тянутся к лицу, заалевшим щекам и целуют жадно и нежно, а руки откровенно бесстыдно ощупывают тело, будто оно не спрятано, не отделено от него толстой тканью. Северус смотрит на покрытый тонкой испариной лоб, охровые у корней густые волосы и не издает ни звука, только дрожат ресницы и трепещут крылья узкого длинного носа, отчаянно втягивая и выдыхая теплый воздух и запах Люциуса, его сильного горячего тела. Тот же бормочет, как в лихорадке, вдавливаясь ладонями в напряженные бока, проводя ими вниз, грубо стискивая крепкие бедра: - Мне надоело… уговаривать тебя… ты больше не ребенок, Сев… Что тебе стоит? И только тогда Северус дергается, пытаясь высвободиться, тем более что в серых глазах загораются безумные огоньки, а подол мантии неотвратимо тянется вверх. - Что мне стоит что?! Удовлетворить твою похоть? Заплатить собой за твою защиту и покровительство? Что вытащил меня из-под Яксли? Но чем ты тогда отличаешься от него?! Только тем, что… любишь растягивать удовольствие. - Что? Люциус замирает, рука продолжает сжимать рельефно проступающее сквозь тонкую ткань панталон колено, но глаза превращаются в подобие прозрачных серых льдин. - Что ты сказал? Северус без труда высвобождается из больше не удерживающих его рук, поднимается, застегивая и одергивая мантию. - Я пойду. - Да. Убирайся. - Люц… Ты снова весь горишь! Северус пытается пощупать ладонью потемневший от прихлынувшей крови лоб Люциуса, но тот отстраняется, холодно бросая: - Пошел вон! - Я сейчас дам тебе еще лекарство. - Какой заботливый, - злая улыбка кривит красивые губы. И вдруг, почти нежно, с попыткой насмешки Люциус произносит: - Ты же знаешь, какое мне нужно лекарство. Северус внимательно смотрит в лицо, прямые и четкие черты которого поражают безупречной утонченностью даже сейчас, когда следы невольных слез и пота серыми прозрачными дорожками тянутся по щекам к узкому упрямому подбородку. - Я не понимаю тебя, - произносит он тихо.. - Что не понимаешь? Что я хочу тебя? Ой ли. И что я не Яксли. Одного раза - удовлетворить свое тошнотворное любопытство - мне будет мало. Я хочу обладать тобой, чувствовать, видеть тебя всего… любоваться тобой. - Мной?? Чем именно? Постой… У тебя же вроде хорошее зрение. Или я ошибаюсь? - Я бы мог подробно рассказать тебе, чем в тебе можно любоваться, расписывая каждую часть твоего тела, пока бы раздевал тебя. О… Много чем. Руки Люциуса тянутся к юноше; тот кажется ошеломленным, когда, поддавшись, вновь присаживается на кровать. Северус пристально следит за бледными пальцами, очередной раз затеявшими опасную игру с его пуговицами, а напряженная, как у затаившегося зверя, посадка головы выдает, что он не упускает ни слова из непрерывной речи Люциуса. - Я бы начал с твоих глаз, Северус. Посмотри на меня. Северус вздыхает и поднимает глаза, его брови болезненно изгибаются. - Твои глаза похожи на окна в самые таинственные и опасные миры, тьму которых не в силах разогнать ни одна магия, но они сверкают изнутри, особенным, невиданным блеском и хочется окунуться в них, в их черноту, чтобы найти источник их сияния, Северус. Они же сияют у тебя, как два обжигающих черных солнца. А твои ресницы… Ни одна девица не сможет добиться такой красоты, тем более восхитительной, что ты же сам не знаешь, как они длинны и хороши у тебя, мой мальчик… Пуговицы на мантии уже расстегнуты полностью, та же участь постигает рубашку. Язык Люциуса заплетается, и пальцы касаются соска, глаза заволакиваются похотью, и последнее слово он произносит со стоном. Будто очнувшись, Северус вскакивает, запахивает на груди одежду и презрительно смотрит на блондина. - Да, я вижу, что лекарство тебе уже не нужно. Не каждому под силу одним духом выдать столько карамельной чуши, что заслушаешься. - Это не чушь, Северус! - Поправляйся, Люций. Северус направляется к двери, прямой и чопорный, снова застегнутый на все пуговички, крючочки и эмоции. - Носатый уродец! Жалкий слизняк! Никто, кроме меня не в состоянии… К тебе и будут испытывать в лучшем случае похоть, вот чего ты достоин. И жалость! Да, именно жалость. Что, ты думаешь, чувствует к тебе это слепая курица Эванс? Она никогда не увидит, что ты… - Вот это похоже на правду. Чем хорош круциатус так это тем, что на какое-то время даже Люциус Малфой показывает свое истинное лицо и теряет способность без передышки… Лгать! - Северус… Постой. Я сказал сгоряча, это не правда! Сев! – вскинулся Люциус. Но Северус не повел и бровью и только жесткий хлопок двери был аристократу ответом. *** Северус любил сидеть здесь, в проеме окна, расслабленно прижимаясь спиной к холодному в любое время года камню. Но холода он не ощущал – был увлечен мыслями или созерцанием мира, парящего над землей в гордой вышине. Обычно он настолько свободно себя здесь чувствовал, что даже бормотал, случалось, что-нибудь вслух. Сюда он не приводил даже Лили, и единственный человек, который знал об его излюбленном местечке – был Люциус. Нет, еще Яксли, но тот давно был не в счет. Сегодня он ловил себя на том, что то улыбается, то хмурится, то начинает тихонько смеяться, - и пару раз в прострации тер себе лоб тыльной стороной ладони, в которой шуршало от порывов ветра помятое письмецо. Если посчитать, минул уже месяц, как он получил это послание от Люциуса, и не проходило и дня, чтобы он не перечитывал пестрящий сердечками текст, то закипая от возмущения, то заливаясь краской и смущено улыбаясь, тревожно оглядываясь, чтобы никто никогда не увидел его «валентинку». «Ты прервал меня так внезапно, так невовремя, не дав возможности расписывать твои прелести дальше. Аххх… мой упрямый мальчик, те прелести, которые ты так упорно прячешь от моих глаз, рук и губ. От всего меня. Тебе не понравилось, что я начал с глаз? Ну что же, пойдем с другого конца. Ах, прости за неуместный каламбур, но не поверишь, так глупею, когда думаю о тебе, твоей юной бархатистой коже, которую я все же имел удовольствие ощущать время от времени под ладонями, - что не в силах обуздать свой язык, который, как ты знаешь, обычно безотказно подчиняется мне. Итак, теперь я не повторю своей ошибки и начну с твоих ног…» Дальше следовал совершенно немыслимый, на грани… нет, за любой гранью текст. С объемными иллюстрациями, порнографические листки, прилагавшиеся к странным, каким-то липким, в голубых обложках журналам, которые однажды попали четырнадцатилетнему Северусу в руки, углубившемуся в дебри дальних стеллажей запретной секции Хогвартской библиотеки - по своему воздействию на него не могли соперничать с подробнейшим трактатом Люциуса. Северус клялся себе, что не будет больше читать, что Малфой просто спятил, если желает помириться с ним таким образом – прислав на день святого Валентина такой вот подарочек. Но нарушал слово, что обычно за ним не водилось, по нескольку раз в день, а временами впадал в такое мучительное состояние, что, если не имел возможности уединиться в душевой, готов был завыть в голос, как мартовский кот. Ему даже удалось несколько раз не заметить Лили и не побледнеть от боли, которую та причинила ему, боли, от которой он не чаял избавиться. Не таким образом, во всяком случае… Сегодня он принял важное решение – он ответит Люциусу. Пусть цель взбалмошного аристократа - лишь затащить его в постель. Да будет так, в конце концов, все равно ему придется с кем-нибудь разделить ложе, и уж пусть этот кто-то по-крайней мере не будет видеть в нем только сальноволосого урода с непомерно длинным носом. Возможно, Люциус не лжет, пусть и выкрикнул тогда оскорбления от досады, ну да он же не придумал ничего нового. Только повторил те слова, которые уже прилипли к нему вместе с кличкой Нюниус. Но в одном Люциус прав – таким соблазнительным, умопомрачительно прекрасным ничье воображение никогда его не нарисует. Вот только как ответить? Дело даже не в отсутствии опыта, хотя бы минимального, и не в том, что о многом, что Люциус планировал, судя по письму, с ним сделать, он узнал, почти прочувствовал, в этот месяц впервые, не догадываясь о существовании в природе некоторых упомянутых аристократом поз и ласк. Дело в том, что… он не находил слов, чтобы описать испытываемое им самим… Чувство? Описать, как он всегда невольно любовался изящным, но крепким телом, чуя с невольным трепетом в старшем друге такую силу, которой, он знал точно, ему не дано обнаружить в себе никогда. Потому что скрывается она не в мышцах, перекатывающихся упругими волнами под алебастровой кожей. И не в магии. Она – в серых глазах Люциуса, и объясняется особым талантом: легко идти по жизни и по-хозяйски непринужденно брать от нее все, что она не скупится предлагать. Еще Северус мог бы написать, что – пусть и не говорил никогда об этом – благодарен Люциусу за нежную заботу, за то, что не воспользовался его беззащитностью когда-то. А ведь, бывало, делили одну кровать… Забавно, но вряд ли кто поверит, попробуй он признаться в этом, что Малфой сжалился над его невинностью, неопытностью. Над его юностью. Северус вздохнул. Нет, он не сможет выразить все это так же изящно или, точнее, изощренно, как Люциус. Да и какой выбрать повод? Прошел уже целый месяц. Хотя… Сова, присланная Люциусом по-прежнему не покидает Хогвартскую совятню, и сейчас, как обычно, сидит напротив Северуса на подоконнике и молчаливо ждет, сохраняя полнейшее спокойствие. Наглая, как и хозяин, который намекнул в маленькой, прибывшей вместе с «валентинкой» записочке, что «Хрум любит «Шустрые Совиные зернышки», класс А» - и Северус только через неделю понял, в чем состояло коварство. Улыбнувшись, он достал заготовленный заранее листок пергамента. - Ты скоро разоришь меня, птица. Придется ответить, но только, чтобы от тебя избавиться. Итак… С чего же начать? Северус угрюмо глянул вниз. Почему-то сегодня ему на глаза попадаются одни девчонки и мельтешат, как разрезвившиеся Пикси… Ах, он болван! Сегодня же у девочек праздник, Всемагический день ведьмы, 8-ое марта. Как он мог забыть? У магглов эта дата тоже отмечается, надо будет написать матери – что бы ни думали однокашники, но только из-за патологической бедности она сама не посылает к нему сов. А у Северуса появился небольшой приработок: его приятелям стали требоваться особые зелья, и, зная об его стесненном положении, не отказываются оплачивать услуги. Недавно была еще одна причина, по которой он никогда не забывал о женском празднике. Сердце сжалось, но не сильно – ему есть, кого благодарить за это. И тут зловредная веселая улыбка промелькнула на его губах. Не желая больше раздумывать, он вывел такие строки: «Свет моей души, отрада глаз моих, прекрасный Люциус! Я был тронут до тайных глубин сердца твоей изысканной «Валентинкой». Сгораю от нетерпения ощутить те самые руки, губы и… прости, запамятовал… что-то еще на своей, как ты изволил выразиться, бархатистой коже. Прости, о прочих частях тела я пока промолчу, но при встрече вручу тебе все свои «прелести», которые ты так жаждешь увидеть, без лишних слов. Смотри же, не разочаруй меня. Некоторые акробатические позы, которыми ты собирался меня развлечь, до сих пор представляются мне маловероятными с точки зрения физиологии и здравого смысла. Приурочиваю сие признание к замечательному празднику – 8-му марта, и, так как поздравить из представительниц прекрасного пола, действительно достойных звания «прекрасная», мне больше не кого, то, поразмыслив на досуге, я решил: ты ассоциируешься у меня с днем красоты, утонченности и обольщения больше, чем большинство из них. Для меня отныне – больше, чем все они. С праздником тебя, любимый! Весь твой, от глаз, похожих, как ты утверждаешь, на черные солнца, до стройных, как у молодого оленя, ног, Северус. P.S. Жду тебя всего». Перечитав все это, Северус сделал круглые глаза, рассмеялся, громко и открыто, как не смеялся, наверное, лет с пяти, и торопливо привязал послание к лапке совы. И правильно сделал, что не стал мешкать. Не прошло и пяти минут, как он жалел о вспышке нелепого озорства. Так глупо! Пошло! Люциус все это прочтет… Тихонько застонав, он прижался горячим затылком к стене, воззрившись на противоположную таким взглядом, что та бы расплавилась, если бы у него были силы на какое-нибудь заклинание. - Сев, я всегда подозревал, что тебя губит тяга к размышлениям. Это было великолепно, - прошептал у его уха знакомый голос. Северус дернулся всем телом и ошарашено уставился в пустоту, но в воздухе быстро возникла голова Люциуса, сверкающего белоснежными зубами, и крепкое древко метлы. Да, конечно же, у старосты всегда был плащ-невидимка, но не какой-то там «по наследству», а личный, подаренный Абрахасом Малфоем на день рождения… И сколько Люциус болтается здесь, в воздухе, наблюдая за ним. - Люциус… Ты… Ты давно… - Тссс. Ты прав, нам лучше обойтись без слов. Иди же сюда, ко мне, отрада глаз моих. Северус, пылая так, как никогда еще в жизни, нашел в себе силы забраться на метлу и вжался лицом Люциусу в плечо. - Ты прочитал… Но когда ты успел вернуться, сова же только улетела, - растерянно прошептал он. - Я здесь давно, сегодня суббота, выходной… в этот раз даже у меня. А письмо твое мы еще дома почитаем, но потом. Я хочу, чтобы ты краснел не от слов. Северус ничего не ответил на это. Ему казалось, что его уносит из опостылевшей школы само небо.
анонимный аноним: такое ощущение, что писало два разных человека... или мне кажется?? наверное.. Но мне все равно оч. понравилось.. особенно романтичная первая часть...
АнонимкАЯ: анонимный аноним А почему такое ощущение? Интересно.
пис_aka: Хм... нееет. У меня такого ощущения не сложилось. Мне тоже интересно, почему?
Марина: Хорошо! Мне вторая часть больше понравилась.
MaryAnn:
mort: а мне как раз-таки первая..
Иришка: А мне всё целиком понравилось...
ДЖЕКизТЕНИ: а я не могу пока сказать понравилось-непонравилось - сексуальный подросток Северус Снейп - это плюс) (меня такой ход всегда развлекает), а стилистические нагромождения - это минус... оджидаемо романтиШно *ушел думать*
АнонимкАЯ: ДЖЕКизТЕНИ *обиделось* Классиков давно перечитывали?
ДЖЕКизТЕНИ: АнонимкАЯ пишет: *обиделось* *заткнулся*
АнонимкАЯ: ДЖЕКизТЕНИ *типично: напустил туману, обидел и смылся...*
Мия:
Лунатик: Есть неуловимый диссонанс. Вот если бы автор дописал вторую часть в том же стиле...
ДЖЕКизТЕНИ: АнонимкАЯ пишет: *типично: напустил туману, обидел и смылся...* Хотите по-гамбургскому счету (с)? Извольте, даже нарушу свой принцип не заниматься такими вещами в фЭстовых фиках: АнонимкАЯ пишет: Немногие бы с гордостью продемонстрировали приятелям такого любовника. На ценителя экзотики, на способного видеть мелькающее в редкие мгновения очарование. это про что? Что "на ценителя экзотики"? Тем же чувством, которое Снейп вызывал безотказно как можно безотказно вызывать? может безотказностью?)))) в развращенных умах старшекурсников факультета, на которыйна "который" опечатка? но мешает воприятию предложения. в первый год управления школой махнул рукой даже Дамблдор, почему в первый год управления? дамб был директором до того, как Снейп пришел в школу... - была какая-то жадная похоть. Дальше в принципе не ясный абзац - Снейпа вожделеют только слизни? Избирательная сексуальность? Только этим можно объяснить, что на людях они его гоняют, а в гостинной друг перед другом не стесняются глазеть на предмет вожделения. АнонимкАЯ пишет: дай он молчаливое согласие, на мальчишку давно бы набросились, Люц персональный сутенер или вообще дает разрешение на групповые изнасилования в Доме? АнонимкАЯ пишет: Вычислил и просчитал каждый последующий шаг с обеих сторон и молча проследовал за хогвартским эльфом, боявшимся его, как медузу Горгону, и с первых дней пребывания в школе белокурого аристократа исполнявшего любую его блажь, дабы сохранить в целости огромные уши. это предложение - привет тем классикам, которых я давно перечитывал. больше подобных примеров приводить не буду, но они есть :) АнонимкАЯ пишет: Те же, кто не успел вовремя воспользоваться уязвимостью нищего полукровки Значит все таки кто то успел? Куда Люц смотрел? АнонимкАЯ пишет: смотрит на покрытый тонкой испариной лоб, охровые у корней густые волосы если абстрагироваться от определения испарины как "тонкой", списать этот скользкий вопрос на авторский стиль (хотя честно пытался представить "толстую" испарину - не вышло ) то утверждать, что Малфой красит волосы, сие есть моветон (охра - желтая) на всякий случай - вдруг я еще и художников не читал: Викки - про охру сам цвет а бывает еще и красная охра))) можно дальше продолжать не буду? Я люблю всех авторов СевЛюца - ибо на удивление достойные подбираются))) И поверьте, обидеть совершенно не хотел, и не хочу. Я высказал свое мнение по фику и просто был не в курсе, что автор является классиком, которого я давно не перечитывал. Или талантливым подражателем оных? Прошу прощения, мы люди темные, в хогвардсах необученные...
пис_aka: ДЖЕКизТЕНИ Хотите честно? Только не обижайтесь (да и глупо: большому дяденьке на маленькую девочку). Все, что я прочитала выше, высосано из пальца. Придирки в высшей степени необоснованны, взяты из воздуха. Ваша конструктивная критика на таковую не похожа - либо мне нужны очки, как у Поттера.
ДЖЕКизТЕНИ: пис_aka у меня спросили, я ответил. Это не критика, это обоснование высказанного мнения. Моего мнения.
АнонимкАЯ: ДЖЕКизТЕНИ Я даже уже не обижаюсь. Не серьезно. А такое можно выкопать в любой абсолютно книге, не говоря о фиках... Но за попытку «обосновывать» - спасибо )
пис_aka: в первый год управления школой махнул рукой даже Дамблдор, почему в первый год управления? дамб был директором до того, как Снейп пришел в школу... вообще странная "придирка", извините, при всем к вам расположении, Джек, иначе назвать не могу. Автор пишет, что Дамб как только стал директором, сразу же махнул на Слизерин, мол, чего с дураками связываться.;)) И это понятно с первого прочтения. При чем тут первый год Снейпа... Но не суть. Я лишь думаю, что у вас скорее не мнение, а ощущение, которое - в отличие от мнения - обосновать очень и очень трудно. Нужно ли? На сколько понравилось, столько и ставьте. И, думаю, дорогому автору выпытывать причину усердно не стоит.
АнонимкАЯ: ДЖЕКизТЕНИ Если желаете абсолютно по каждому пункту я могу дать Вам подробные разъяснения. Нет ничего, чтобы захотелось исправить.
ДЖЕКизТЕНИ: чОрт! Прошу пардону)) Я только после третьего прочтения понял, что это дамб махнул рукой не на данный выпуск в частности, а на факультет вообще. (неожиданный поворот сюжета) Слово "того" перед словом "факультет" облегчило бы мои страдания, но за неимением... Спасибо, пис_aka Я же предупреждал - меня такая стилистика расстраивает. Теперь, понятно, что я имел ввиду? Интересно, что еще я не усвоил. АнонимкАЯ, можно. Но я не люблю "копать", и занялся этим исключительно с вашей "легкой руки". Простите, если "попытка" вас не удовлетворила. Спасибо, объяснений не желаю, и уж кончено, все сказанное мной не в коей мере не обязывает автора вносить изменения в текст. diхi
АнонимкАЯ: ДЖЕКизТЕНИ Но это моя стилистика и не могу нести ответственность за то, что лично Вас она расстраивает. Дальше я напишу в ЛС.
mort: 9 цветочков за первую часть!!! (маленький минус за вторую... не знаю почему...
Брунгильда: Боюсь, после прений в теме, эту вещь уже не смогу оценить объективно, поэтому
ДЖЕКизТЕНИ: Я как зачинщик прений - 7 раз ибо стиль изложения совсем "не мой", а в остальном чудесно))))
пис_aka: Ибо красиво.
Meister Faust: -7 Как-то в конце на юмор ( в сравнении с первой частью) съехало, имхо
полная версия страницы