Форум » ФЕСТОВЫЕ ФИКИ » "Эльза скучает" » Ответить
"Эльза скучает"
Анонимище: Название: Эльза скучает Пейринг: СС/ЛМ Жанр: романс Рейтинг: R Предупреждение: махровейшая Мери-Сью и вообще бред
Ответов - 12
Анонимище: Преамбула. У Северуса. Я осторожно вхожу к нему. Кто я такая? Я анимаг и знатный фикрайтер… Ну, может, не совсем знатный – не важно. Когда в меня начинают бросать тапки, я оборачиваюсь белоснежной кошкой и ловко улепетываю. Ну да речь не обо мне и моем шикарном хвосте, почти не пострадавшем в драках, а о Северусе, Люциусе и новой истории, которой я бы хотела оживить их отношения: мое любимейшее занятие, с которым не сравнится самая ядреная валерьянка из запасов моего любимого зельевара. Последнее время оба источника моего вдохновения слишком заняты собой, и я скучаю без их бесконечного, опасного и соблазнительного танца вокруг друг друга. Итак… Я вхожу к нему… У него светло и тихо, только что-то булькает в котелке. Или нет? Я придумала этот котелок, его не было до того, как я вошла? Я неуверенно провожу взглядом по полкам, на которых громоздятся книги, а сквозь стеклянные двери самого широкого шкафа видны склянки с темнеющим в них содержимым. Нет, котелок был, он слишком реален и принадлежит не моей фантазии – я бы не придумала, что у него могут быть такие странные вмятинки сбоку, как от горошин… На Северуса я смотреть пока опасаюсь – меня не приглашали и совсем не ждали, - но знаю, что он не только заметил мое осторожное вторжение, но и внимательно следит за мной, и я начинаю чувствовать себя неуютно. Этаким насекомым. Не самым противным из тех, с которыми ему приходится иметь дело, а скорее самым бесполезным, вроде бабочки капустницы. - Ну-с? Я судорожно вздыхаю от звука его голоса: даже в этом коротком словечке – голос тягуче-насмешливый, и да, его можно сравнить с бархатной тканью перчаток… Если вам бросают их в лицо. Глупо дальше пытаться не смотреть на него, он не прощает трусости даже дамам, не любит, когда пытаются делать вид, что… например, пришли просто так. Конечно же, я пришла по делу, а если имела наглость прийти, значит имей смелость озвучить: зачем пришла. Хотя он прекрасно знает и без меня, но ему интересно, как я буду объяснять. - Добрый день. У тебя так… спокойно. Я смотрю ему в лицо, но не в глаза, которые слишком жгутся и, вдобавок, похоже, потешаются. Надо мной, естественно. Но я искренне сказала, что у него уютно. Свет, полный, ясный льется в открытое окно, ветер небрежно подбрасывает простую белую занавеску. На его столе, деревянном и тяжелом, в уютном упорядоченном беспорядке размещаются стопки старых книг, чуть в сторонке свитки пергамента, чернильница с синими-синими от пронзительного солнечного света чернилами, а с большого черного пера, которое он держит в тонких пальцах, вот-вот упадет блестящая капелька. Он что-то пишет, вернее, писал, пока я его не потревожила, и в каждом штришке его внешности: в том, как небрежно убраны за уши его сальные волосы, в том, как по-домашнему непринужденно на нем сидит старенькая мантия, – ощущается, что он мирно занимался своими делами и ему хорошо. Даже у праздных ленивых анимагов есть совесть. Вся моя затея внезапно кажется мне кощунственной. Надо уходить. И запомнить, что ему хорошо. - Я знаю, что ты задумала, Эльза. Я бы мог согласиться, но ты уверена, что сможешь убедить Люциуса? – Ему надоело мое неловкое молчание, и он сжалился надо мной. Северус, Северус… Мало женщин тебе портило жизнь? - Конечно! Мы с ним ладим, и он любит покрасоваться, - я глупо улыбаюсь. - У тебя какое-то фантастическое заблуждение насчет моего… приятеля. Я печально хмурюсь. Ну вот… почему приятеля? А? Мы же договорились, что они, по-крайней мере, друзья. Он ухмыляется, растягивая губы, невозможно, наверное, уродливые, длинные – для тех, кто еще в состоянии видеть, что он не красив. Я в этом смысле давно безнадежна, и он знает о моей слабости, потому я забавляю его, и он часто идет навстречу моим, откровенно говоря, не самым гениальным идеям. Ему приятно, что его беспредельно любят, пытаются понять, пусть и набивая шишки. Последнее его безмерно развлекает, в моем исполнении, во всяком случае. - У меня нет заблуждений на его счет, - говорю я расстроено. - Он… согласится, он… Он скучает. Я чувствую это! - Чувствуешь? ЕГО? Между вами, моя прекрасная Эльза, нет ничего общего. Не понимаю, как вы находили взаимопонимание. Впрочем, вы чем-то похожи, но только… сверхъестественной наглостью, которую маскируете под добрые намерения, и апломбом. Который спасает вас. До поры до времени. И еще, чуть не забыл… Беспринципностью. Я нисколько не оскорблена. Частично, потому что он прав, частично, потому что мне все равно. Я привыкла, и у меня же к нему дело. Только спрашиваю, невозмутимо: - И в чем тогда разница? Он сухо смеется, не размыкая губ. - Несоизмеримы масштабы. Люциус… во всем вышеперечисленном великолепен. И он манипулирует иначе. - Как? - вырывается у меня помимо воли. Почти. Мне интересно. Он откидывается на спинку стула и лениво кладет локоть на стол, тонкие пальцы медленно крутят перо. - Да… - задумчиво произносит Северус, чуть сузив глаза. - Еще ты невыносимо наивна… Салазар… Как он вообще соглашался? Разве что не смог отказать даме. Мне не обидно. Ни капельки. Я не наивна. Только, наверное, по сравнению с ними обоими, абсолютными слизеринцами, что бы там ни говорил Альбус. Сама я, кстати, с Хаффлпаффа. - Потому что… Есть еще кое-что, что нас объединяет. Точнее, кое-кто. - Заблуждение, - он морщится. - Мы бы могли проверить, - наверное, мои глаза блеснули, так знакомо для него. Он смеется, чуть запрокинув голову, а я смотрю на него, затаив дыхание, – он теперь действительно выглядит свободным, если может так раскованно потешаться надо мной. - Мы уже проверяли, - заявляет он, отсмеявшись. - Я не думаю, что ему захочется снова заниматься подобной чепухой. Он сейчас прекрасно проводит время с Нарциссой. Не уверен, что он не укажет тебе на дверь. Но если ты готова рискнуть… Его пауза означает не только многоточие, но и то, что наша аудиенция окончена. Слишком явно он меня выталкивает, даже отвернул голову, склонился над пергаментом, что-то стал писать… И все рассеялось, пропало из виду. Почему-то к Люциусу мне идти совсем не хочется. У нас всегда были с ним сложные отношения, чтобы добиться от него взаимодействия, мне не только нужно прийти к нему, мне нужно войти в его ауру, начать чувствовать его. И Северус прав: мы с Малфоем слишком разные. Но меня уже несет… Меня несет? Это хорошо. Можно идти к Люциусу. У Люциуса. Здесь роскошно красиво, и кажется, что если неловко повернешься, то что-нибудь обязательно заденешь и разобьешь. Они двигаются так неторопливо, будто боятся всколыхнуть зеркальные отражения самих себя в неспешно протекающих помпезных водах блистательной реки светского бытия. Все словно стеклянное, неслышная музыка, надменно-спокойная, под стать хозяевам имения, пронизывает сам воздух, прохладный и светлый, как локоны Нарциссы. Все не так, как у Северуса, – в его пристанище все настоящее и можно было бы отдохнуть, если молчаливо позволит (не заметит) хозяин. Здесь… ты постоянно на виду и ни секунды свободы… вздохнуть, с интересом оглядеться, тем более есть на что полюбоваться. Ах, эти пастельных тонов, с нежными узорами гобелены, прозрачные, словно дымка, занавеси, ткани. Будто плывущая в пространстве изысканная легкая мебель… - О, какой приятный сюрприз! Великолепный хозяин и не думает подниматься мне навстречу, но изображает на лице такой восторг, что я бы поверила - меня рады видеть, - если бы не знала Малфоев лучше. Люциус не один, но Драко молча поднимается из-за столика (слоновая или там… драконовая кость? Очень хрупкое, прямо нереальное творение) и удаляется, удостоив меня только равнодушным наклоном головы. Старший Малфой чуть заметным кивком указывает мне на стул, освобожденный сыном. Я выпрямляю спину и присаживаюсь. Несколько секунд мы молча изучаем друг друга. Он красив, если бы меня могла впечатлить настолько навязчивая красота, но, пожалуй, он стал лучше. Глаза немного запали, и в них поселилось настороженное выражение, сеточка чуть заметных морщин делает его черты мягче, человечнее. - Что привело мою прекрасную госпожу в эту скромную обитель? Ему даже удается разыграть вежливое участие, но меня беспокоит, что искры в серых глазах больше не вспыхивают с прежним азартом. - Ничего серьезного. Была у Северуса. Он как-то неинтересно живет. Варит что-то… Опять углубился в скучные исследования. Думала предложить вам что-нибудь - развеяться. - Ах развеяться… Понимаю. Но я последнее время убедился, что ему ничего не нужно, он устал от… Чьих-либо попыток его встряхнуть. И, кажется, он вполне доволен собой. - А ты пытался? Я хотела спросить, ты приходил к нему? Да, забыла сказать: мы на "ты", когда нам кажется, что доверяем друг другу. Или пытаемся убедить в этом один другого. - Представь, да. - Странно… Он говорил, что ты не балуешь его вниманием, что тебе нет до него дела, что ты теперь… Занят только собой и своей семьей. Я была тронута, восхищена вами, милорд. Бесспорно, прекрасная Нарцисса… - Так… Он действительно все это говорил, или ты только предположила, что он может так думать? - Он сказал, что тебе не до него. Это точно. - Ах вот как… А ему до меня, интересно? Вообще, было когда-нибудь?! Он вскочил с места. Да, если вы думаете, что он всегда передвигается, как хладнокровное пресмыкающееся, – вы ошибаетесь. Люциус бывает горяч и непредсказуем, как пламя, взметнувшееся вверх по сухому стволу высокого дерева. - У меня сложилось впечатление, что он опять ждет, когда на него обратят внимание, - негромко произношу я, изучая его ссутулившуюся спину. Люциус смотрит в окно, на сад, оплывающий талым снегом, как воском догорающей свечи. Я продолжаю, все так же тихо: - А пока он счел за благо погрузиться в себя. Чтобы в себе разобраться, наверное. И снова выстроить вокруг себя стены. - Когда-то мне было интересно пробиваться через эти стены. Но ты знаешь, всему есть предел. - Он не ко мне обращается, а к саду, к голым мокрым веткам, скользко покачивающимся на холодном ветру. - У нас есть хороший повод… Завтра праздник, восьмое марта и мы могли бы… Я не вижу его лица, но знаю: он кривится, как от старой зубной боли. - Повод… Сколько ты напридумывала их, этих поводов. Я… Когда-то меня развлекали все эти твои идеи, с перевоплощениями, масками… С играми в дружбу или любовь до гроба. Помнишь, я признавался тебе, что это и заинтересовало меня в нем? Возможность, нет, необходимость очаровывать и зачаровывать его. Чтобы увидеть в его глазах намек на простую человеческую слабость, необыкновенно привлекательную у людей ему подобных. Это случалось, да, не спорю. Когда ему было лет пятнадцать. А потом мне пришлось наткнуться на стену. Он поворачивается ко мне, его лицо бледное и какое-то… постаревшее. - Нет больше поводов, моя прекрасная леди. Я устал. Пришло время достойно отыграть единственную, последнюю роль, отведенную мне судьбой, не размениваясь на сражения с тенями, поселившимися в чужой душе, не пожелавшей принять меня, несмотря на все старания. Что бы ты ни задумала, я отказываюсь в этом участвовать, и мне бы не хотелось быть невежливым, но… Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Я поднимаюсь, надеясь, что не выгляжу жалкой, хотя не сомневаюсь: злорадствовать он не будет. Это тоже не его черта. Он вежливо ждет, когда я уйду… Уберусь из его жизни. Не знаю, на что я рассчитываю, когда бросаю напоследок, уже оправляя платье и сжимая в руках сумочку: - Мне совершенно очевидно одно – он не равнодушен к тебе. К вашей семье, он пожертвовал ради вас жизнью, не колеблясь и… - Ах, он не равнодушен к моей семье? Вот это уже похоже на правду. Я раньше пытался понять, что бы это могло значить? Скрытая привязанность ко мне, который был так мил с ним в его юные годы, так много сделал для него? Но теперь мне пришла в голову интересная идея. Он неприятно усмехается, и мне становится не по себе. - Желаю тебе всего наилучшего, моя прекрасная леди. Нам довелось чудесно проводить время в обществе друг друга, когда мы обсуждали человека, имевшего смутное представление о нашем существовании. Адью. Я деланно равнодушно пожимаю плечами и поворачиваюсь к выходу. Я так чопорно невозмутима, что даже он не сможет догадаться, как бьется мое сердце, предчувствуя, что мой визит не был напрасным. И я не ошиблась в нем. Через неделю на мой стол ложится лист пергамента, исписанный его торопливым изящным почерком, а картинки, прячущиеся за словами, слишком правдивы, чтобы я могла сдержать улыбку. Люциус… Вы всегда добиваетесь своего, милорд, не имеет значения, как порой тяжело вам удается вырвать удачу из оскалившихся клыков судьбы. Неутомимо, вы вновь и вновь разыгрываете спектакль ради единственного зрителя, и вам давно неважно, полон ли зал, вы не услышите оваций, пока не увидите свет в самых темных глазах самого требовательного своего поклонника. - Цисси? Какой приятный сюрприз, - слегка удивленно произнес Северус, на секунду настороженно замер, будто его поразили собственные слова, и отстранился, пропуская красивую белокурую даму. Нарцисса Малфой, а это была именно она, гордо прошествовала в помещение и медленно огляделась. Казалось, уставленные книгами полки, стеллажи, щедро напичканные склянками, в которых плавало что-то преимущественно омерзительное на вид, всколыхнули в ней какие-то эмоции. Сложно было понять, какие мысли мелькают в ее изящной головке, прячась за непроницаемым холодом серых глаз. Северус ждал, когда его гостья вспомнит, что пришла не в могильный склеп и удостоит его взглядом, но Нарцисса вела себя так, словно впервые видит его скромное жилище и желает рассмотреть каждую деталь обстановки. При этом, будто случайно, она замерла под теплым светом люстры таким образом, что лицо ее оказалось в нежной полутени. Все это начало нервировать Северуса, вынужденного заметить ее ласково-розовое атласное платье, которое можно было бы с долей условности назвать простеньким, если бы не глубокое декольте. Даже слишком глубокое. Северус кашлянул. - Чем могу быть полезен? – проскрипел он, как мог вежливо. Нарцисса плавно повернула голову и заскользила взглядом по его лицу со смущающей внимательностью художника, приглядывающего себе подходящий объект для реализации творческих амбиций. Повисла пауза, неловкость которой стремительно набирала обороты, когда же Северус уже собирался предложить вина, чувствуя с недоуменным раздражением, что краснеет, Нарцисса мягко улыбнулась и преувеличенно кротко произнесла: - Извини, Северус, надеюсь, я не очень тебя отвлекаю. - Нисколько. Вина? Кофе? - Вина. - Хорошо. Они расположились друг напротив друга за маленьким удобным столиком. Северус разлил вино по бокалам, взял свой и сделал приличный глоток, так как, едва успокоившиеся после собственной официальной кончины нервы, неожиданно пробудились и застонали, как кости ревматика. Поведение Нарциссы продолжало удивлять: она молчала, будто пришла не по делу, а просто провести тихий вечер в компании настолько близкого приятеля, что при нем можно рассеянно глазеть по сторонам, не объясняя цели визита, и всем своим видом призывала не обращать на нее внимания. Она держалась так непринужденно и естественно, что Северус не решался предпринять новую попытку внести ясность в ситуацию. Он и раньше попадал в некомфортные положения, но обычно ему грозили серьезные неприятности: разоблачение, боль, смерть… Когда-то он боялся оказаться объектом злых розыгрышей, но это было в незапамятные времена и давно осталось позади вместе с детством и юностью. Что же ожидать от сорокалетней жены старинного приятеля, свалившейся ему, как снег на голову и, судя по всему, решившей к нему… переселиться? Он не мог и предугадать. Но позволить кому-либо ставить себя в идиотское положение он не собирался. - Итак, Цисси, - начал он внушительно, - тебя прислал ко мне Люциус? Нарцисса, которая до этого мечтательно созерцала дымящийся котелок на чугунной подставке, удивленно повернулась к Северусу. - Я не являюсь посыльной Люциуса. С чего это тебе пришло в голову? - Извини, но у него так много дел, что вполне естественно, чтобы он… - Да, именно об этом я и хотела поговорить. «Слава Салазару!» - мысленно воскликнул зельевар, немного успокоившись. - Я весь внимание. - Хотя… Тут не о чем говорить, - заявила Нарцисса и снова замолчала, изучая его вытянувшуюся физиономию с насмешливым интересом. - Как не о чем? - тупо переспросил Северус, которому начало казаться, что комната наполняется дымом или туманом, похожим на тот, который стремительно затмевал его мозги. - Ты же не хочешь, чтобы я жаловалась тебе на его холодность и невнимание ко мне, подобно сварливой старухе, верно? Я же не кажусь тебе слишком старой, Северус? - Нет. Ну что ты. «Надо как-то срочно связываться с Люциусом. Да она не в себе!» - с ужасом решил он. С другой стороны перспектива снова встретиться с надменным аристократом его немного приободрила, пусть ему и не хотелось признаваться себе в этом. «Что?» - возмутился в нем внутренний голос. – «Снова видеть эту самодовольную, всю в делах, задницу? Мне этого очень хочется?» - Правда? – оживилась тем временем Нарцисса. - Тогда скажи мне, Северус, ты… Так часто бывал у нас… раньше, в юности. Было ли это только потому, что ты хотел видеть Люциуса или… Она загадочно улыбнулась и подалась немного вперед. Свет солнечным зайчиком прыгнул ей на грудь, и зельевар невольно опустил глаза на два все еще восхитительной формы светлых холмика плоти. - Я не понимаю тебя, Цисси. Ты знаешь, мы с Люциусом были близки («Что я несу? Были, допустим, но не при Цисс же…»), поэтому… - Были? Ах были… - с неожиданной злостью прошипела женщина, но быстро взяла себя в руки и вновь подалась вперед, теперь уже пытаясь ухватить цепенеющего Северуса за кисть. – Но ты продолжал навещать Мэнор, даже когда отношения между вами разлаживались. Ты цеплялся за любой повод, чтобы появиться у нас. Вот я и подумала, что нашла причину. - Причину чего? – оторопел Северус, тщетно пытавшийся отогнать очередную странную мысль. - Не отпирайся, Северус, - она коснулась его запястья пальчиками. – Ты не мог приходить к человеку, который тебе безразличен, по пустячному делу. Ты слишком занятый человек для этого. Значит… - Значит «что»? - Ты приходил ради меня, - торжествующе произнесла Нарцисса и хищно взмахнула ресницами. - Это же так просто, Сев. Как же я сразу не догадалась? Северус сделал круглые глаза и пораженно приоткрыл рот, но Нарцисса лихо вскочила к нему на колени, причем столик куда-то пропал. Женщина начала страстно целовать его, издавая довольное постанывание и каким-то чудом угадывая самые чувствительные его точки: висок, скулу, нежную кожу у уха… Северус с силой отстранил ее и, задыхаясь, – больше от паники, чем от возбуждения – строго произнес: - Посиди здесь. Я сейчас принесу еще вина. С этими словами он схватил женщину на руки и усадил на стойку, с которой со звоном упало несколько хрупких предметов. - Мне не нужно успокоительное! – прокричала обычно хладнокровная Нарцисса. - Мне нужно… Мне нужен ты! И попыталась вцепиться в мантию, но Северус оттолкнул ее руки и вихрем пронесся вниз по лестнице в подвал. Там он замер, прислонившись к притолоке и пытаясь совладать с дыханием. «Чертовщина какая-то. Нарси не может так вести себя, ни при каких обстоятельствах. Разве что… Она сошла с ума? Ну да, Люциус кого угодно доведет до безумия своими выходками». После войны впадавший временами в транс аристократ, стал искриться идеей за идеей, и самой невинной из них было узаконивание однополых браков, как было в не слишком далеком прошлом. Сам милорд давно не появлялся у него, еще после того случая, как Северус аппарировал восвояси прямо из постели – Люциусу взбрело в голову «освежить» их отношения: «Ты не доверяешь мне? После стольких лет? Я и хочу то только связать тебя… Тебе понравится это ощущение беззащитности, открытости… почти невинности. Словно ты снова тощий неприкаянный подросток с испуганными глазами. И ты убедишься, что не зря вновь доверился мне». Тогда Малфой действительно связал его, а потом нарисовался в спальне с плеткой в руках… И вот теперь это… Цисси. Что Люциус вытворяет с ней? Скорее всего ничего, но вот уже лет двадцать пять умная женщина не делала из этого проблемы. Устала? Гормоны, возраст… Эльза! Когда он вернулся обратно с бутылочкой вина, то не сильно удивился, обнаружив Нарциссу полуобнаженной, в тоненьких розовых трусиках и ажурных чулках с подвязками. Ее глаза возбужденно блеснули при его появлении, а красивый ротик искривила не очень вязавшаяся с ситуацией мстительная усмешка. - Выпей вина, дорогая… Он протянул ей бокал, в который дама вцепилась с неженской стремительностью, на миг нахмурив бесцветные бровки. Не допив до конца, она поставила бокал на стойку и решительно притянула к себе зельевара. - Ты любишь меня? – спросила она сладострастно, но, судя по тому, как рьяно она расправлялась с его одеждой, для себя этот вопрос она уже решила. - О да, - прорычал Северус, чьи глаза замерцали возбуждено и весело. - Ах так?!!! Ну хорошо же. Тут же ее ноги обвились вокруг талии бывшего шпиона, тот страстно рванулся навстречу, не спуская с соблазнительницы внимательных глаз. Когда же рука его нащупала шелковые волоски на груди прелестного создания, он не отшатнулся, а, напротив, издал приглушенный рык и закинул ее удлинившиеся ноги себе на плечи. Спустя минуту жертва собственного хитроумия возопила, пытаясь вырваться: - Ааааа! - Тссс… Все… хорошо… должно быть, - нежно проворковал Северус. Никогда еще ему не доводилось видеть любовника таким доступным, беспомощным и страстным. Обычно эту роль доводилось исполнять ему. - Где смазка??! – прорычал Люциус, однако тут же его серые глаза затмились блаженством и он простонал, впиваясь Северусу в спину ногтями, насаживаясь на него, - Мне не может быть так… Мммм… - С претензиями насчет неудобств – к Эльзе. Я… Аххх… Лишь жертва твоего очарования, мой Люций. Аххх… Да. С праздником тебя… Мммм… любимый. - Даааа… - прошептал Люциус, которому затея смущенно прикрывавшей лапами морду кошки начинала действительно нравится.
Марина: Необычно. Минимум.
mort: насколько я не люблю всяческое "Мэри-Сью" и те моменты, когда в фиках появляется сам фикрайтер (особенно женщина... простите меня за шовинизм), но это очень милая вещичка. Браво! (и мне кажется или я знаю автора??? интересный ход..) только вот.... наверное чулки С ПОДВЯЗКАМИ.. а не с подтяжками... поверьте подтяжки - предмет мужского гардероба и нужны для удержания на месте великоватых штанов...
Анонимище: mort Аааааааааааааааааа! Так! Облажаться! Пошла править
пис_aka: Прошу пардону, знаю, что у нас такие фразы не очень любят, но... АФФТАР ЖЖОТ!!!!!!!!!
Иришка:
Лунатик: Думаю... Но впечатлило однозначно.
mort: 9 цветочков (И Я НЕ ПОДЛИЗЫВАЮСЬ!!!!)
Брунгильда: А вы думали я свою кошку без цветочков оставлю? Да ни в жисть )))))
ДЖЕКизТЕНИ: - 9 раз за три мысли, которые мне подарил этот фик, за чистоту, может даже наивность... объяснение-морем))) выбирая между Брюловым, Верещагиным и Димой Шагиным, я выберу последнего))) Хотя остальных художников просто обожаю, но тянет меня именно к такому...
MaryAnn: А так можно? Явно больше семи, но фаворита я уже выбрала. Так что это нечётная 8!
Лунатик: Я не люблю стеб.
полная версия страницы